Бамбук и светлячки

Как часто мы делаем свой выбор по зову сердца и каким прекрасным он нам кажется! А потом опыт подсказывает, что выбирать надо было головой. Из Размышлений о сути вещей в павильоне на берегу пруда в дождливый день

      У незваного гостя не было ни одного шанса, только он об этом еще не знал. Казалось бы, что может быть проще — напасть на человека, который сидит совершенно один в большом пустом доме далеко от деревни? От мухи отмахнуться и то сложнее, а тут даже стараться особенно не надо. Никто не увидит, никто не услышит. Единственное, чего не учел тот, кто надеялся здесь спрятаться, так это насколько хорошо Рейден знал дом. Знал, как может скрипнуть ступенька под чужими шагами. Мог уловить еле слышный шорох отодвигающейся двери. И никогда не перепутал бы шелест чужой одежды и бормотание ветра за окном.       В доме был чужой, и Рейден об этом знал. Здесь, в соседней комнате, за тонкой перегородкой, кто-то остановился, осматриваясь и выжидая.       Рейден гостей не звал. А единственный, кто явился бы без приглашения и без письма, — это родной сын, и уж он-то мог возникнуть сразу посреди комнаты. Хотя нет, и он бы сначала написал.       Значит, можно было... поиграть. Рейден бесшумно, словно скользя над полом, перешел в соседнюю комнату, чтобы незнакомец хоть и ненадолго, но потерял его. Хотя... можно и надолго. Он, пытаясь не улыбаться, отодвинул раму и выбрался на улицу прямо в домашних носках. Холодная земля тут же попыталась отобрать тепло до последней крохи, но какое-то время ее можно было вытерпеть, и Рейден быстро зашагал к главному входу. Перед дверью лежал небрежно сброшенный теплый халат. Синий, поношенный, точно такой же, как носили крестьяне зимой. Значит, незваный гость постарался сойти за обычного путешественника?       И кто бы стал себя так утруждать?       “Кто угодно, — ответил себе Рейден, задержавшись перед дверью. — Когда связываешься с политикой, может произойти всякое”.       А оружия в доме почти не было. Так, несколько метательных ножей, два лука — вдруг кому-то захочется пойти на охоту, фамильная катана, пожалованная еще пра-пра-прадеду и несколько мелочей, в том числе и амулетов из Крайора. “Папа, с тобой же может что-нибудь случиться, я не переживу”, — угрожал Акира, вешая над дверью фонарик — стеклянные бока, тонкая металлическая оплетка, внутри свеча, наполовину сгоревшая.       Хотя Рейден считал, что и этого многовато. Можно бы и треть оставить, но тут уж Акира уперся. “А вдруг тебя придут арестовывать, а ты им прямо с порога...” Фонарик Рейден снял, словно случайно задел локтем дверь, отчетливо стукнув, сам через перила веранды отскочил за угол. Сердце билось не быстрее, чем обычно, но вот мир вокруг внезапно стал ярким и четким, как почти никогда не бывало в обычной жизни. Холодный воздух теперь только бодрил, а запахи опавших листьев и близкого дождя кружили голову не хуже старого вина.       Скрипнула, приоткрываясь, дверь. Рейден ждал. Возможно, его гость тоже любил игру в прятки и умел в нее играть? Рассчитывать стоило на лучший вариант — заглянул профессионал, который не уйдет, пока не добьется своего. Потому что нет чести в победе над тем, кто отступает.       Семейная катана висела над алтарем в память обо всех погибших. Идти туда через весь дом еще раз — притягательно, но нет. Рейден снова попытался задавить улыбку, снова не преуспел и потянул из волос шпильку, длинную, широкую и из отличной стали. Хочешь — бросай, хочешь — так бей. Фонарик и шпилька, вот и все оружие, даже самому смешно.       Снова раздался тихий вздох дома, похожий на жалобу. Шаги — нет, эхо, отзвук, мираж шагов — ушли от двери дальше.       “Давай, — мысленно поторопил гостя Рейден. — Найди, где я вышел. Постарайся догнать, ты же хочешь?”       И тот словно услышал, заторопился, вышел из-за угла, оглядываясь по сторонам. На госте был короткий черный халат и штаны, волосы обрезаны, как у простолюдина — вроде ничего особенного, но вот двухцветный, черно-серебристый нож в руке говорил об обратном.       Рейден выступил навстречу.       — И кому же я перешел дорогу, если ко мне прислали убийцу?       У касты наемников было отличное обучение, это Рейден знал. Чтобы метнуть нож, им не нужно ни целиться, ни думать. Но вот секунда на опознание жертвы пригодится. Секунда — это очень долго. За это время можно швырнуть фонарик перед собой, а самому упасть вниз, закрывая глаза рукой, но всем телом ощущая свет, затопивший сад. А как только он погаснет, шагнуть вперед, к противнику, который будет тереть глаза, стараясь избавиться от плавающих перед ними пятен, — и вогнать шпильку в шею, находя точку мгновенной смерти. Потому что только так и можно, иначе убийцу не остановишь.       — Да примут тебя богини, ибо ты умер, исполняя свой долг, — пробормотал Рейден, остановившись над телом. — Пусть они будут милосердны к тебе и даруют лучшую судьбу в новом воплощении.       Он зябко переступил с ноги на ногу и пошел в дом. Надо было обуться, привести в приличный вид прическу и решить, что делать с телом — сжечь самому, отдать судье или придумать что-нибудь еще. Например, написать Ичиро и попросить совета?       Увы, судьба была против сложных ходов и длинных планов. Топот коня, подлетевшего галопом к самому дому, нельзя было не услышать, и судья Андо не мог заглянуть более не вовремя. Значит, ехал мимо или в гости, увидел вспышку... Рейден поморщился. Нет, прикончить наемного убийцу он имел право, никто не спорит. Но про убийство теперь будет известно чиновникам, кто-то сопоставит заказ со статусом официального любовника, а там слухи, сплетни, и Ичиро может достаться.       “Значит, надо убедить судью, что трупа он не видел”, — решил Рейден, направляясь к входной двери. Которая уже распахнулась сама. И человек на пороге ничуть не походил на господина Андо.       — Ичиро?! Как ты здесь...       Вопрос закончить не удалось. Друг (любовник, любимый?) сгреб его в охапку, притиснул так, что перестало хватать воздуха.       — Ты в порядке? Не ранен? Сердце мое, я уж думал...       Его руки скользили по телу, то ли гладя, то ли ощупывая, замыкая в плен, из которого не хотелось выбираться.       — Ничего серьезного, — Рейден и сам прижимался ближе, подставляясь под его ласку. — Всего-то один убийца, что я...       А один ли? И не многовато ли беспокойства?       Иногда Рейден просто ненавидел себя, особенно когда не мог перестать думать такие вещи. Но Ичиро появился слишком вовремя. Ичиро мог решить, что любовник ему неудобен. Особенно в свете приближающейся свадьбы императора, о которой не слышали только глухие и отшельники, а значит, и пересмотра списка наследников?       Он уперся ладонями в плечи Ичиро, отстраняя его, поймал удивленный взгляд и спросил тихо:       — Что, пришел проверить, справился ли твой наемник?       Ответ не был нужен. Зачем слова, когда достаточно видеть, как Ичиро распахнул глаза, словно не веря в то, что услышал. Когда достаточно чувствовать, как он вздрогнул от вопроса. Когда можно чувствовать его обиду, как свою собственную. Несправедливое обвинение. Он не причем.       — Рейден, ты серьезно так…       — Тс, — он прижал пальцы к губам Ичиро. — Прости, любовь моя. Я ошибся.       — Знаешь, от таких ошибок на месте умереть хочется. Или тебя убить, — Ичиро снова дернул его к себе, еще ближе. Так обнимают, чтобы не отпускать никогда.       Рейден закрыл глаза, прижался щекой к плечу Ичиро, вдыхая его запах — дороги и свежего зимнего ветра. Добирался, спешил, чтобы спасти. От предложения закончить работу за убийцу Рейден все-таки удержался.       — Ты знаешь, кто заказчик?       — Нет, — глухо отозвался Ичиро ему в волосы. — Знаю, что заказ был на всю семью. Я скорректировал от имени его величества.       — Рен?       Открывать глаза не хотелось. Мысли бились в виски, как ночные бабочки в стекло лампы. Как уговорить остаться — хоть до вечера, чтобы не уезжал сразу? Первый день дома, в тишине и одиночестве, оказался невыносимым. Да, Рейден умел себя занимать, но это был первый раз, когда он сжег все рисунки. Ни одного удачного не было.       — Рен, — подтвердил Ичиро холодно. — Пусть ищут.       — Пусть.       Судьба кузины задевала мало, так, скользящим порезом по самому краю совести. Она, единственная, сейчас стояла за честь семьи. Только в этом было слишком много мести и слишком мало благородства.       “Предатель”, — произнес в голове голос отца. Не знал бы, что папа в кристалле у Акиры, решил бы, что тот явился лично, чтобы высказать за все недостойному сыну.       “Предатель. И все-таки выберу Ичиро”.       — Сколько тебе нужно времени, чтобы собраться? — словно прочитал мысли тот.       — Что? — Рейден снова недоверчиво на него уставился. — Собраться?       — Переезжай ко мне, — прямо, как будто не было ничего проще, сказал Ичиро. — Я не хочу переживать еще и за тебя. Хочется, знаешь ли, быть уверенным, что ты жив… и рядом со мной. Я очень скучаю.       — Можно подумать, я — нет, — Рейден снова потерся щекой об его плечо. — Когда вернулся домой, лег спать — и приснилось, что ты приехал. Что лето, ты никуда не спешишь, и можно хоть весь день провести вместе. Потом проснулся, хотел тебя обнять — а тебя не было.       Ичиро снова все понял правильно, как обычно, как умел только он.       — Это значит, что ты поедешь?       — Да. Я знаю, что ты подумал о последствиях и готов ко всему…       Ичиро кивнул, перечислил, загибая пальцы:       — Его величество будет сердиться. Аристократия будет меня игнорировать. Тебе придется жить в основном доме, потому что гостевой заняли твои дети. Я тебе точно надоем, когда мы будем видеться каждый день.       Рейден улыбнулся, поцеловал его, коротко коснувшись губами губ.       — Ты мое счастье. И я с тобой поеду. Осталось решить один вопрос — куда нам с тобой деть труп?                     Как гласили Основы: к нехорошим людям мог прийти дух возмездия и жестоко покарать за грехи.       Для Кио духом возмездия стал Такеши и, несмотря на то, что он был одет в миленький зеленый халат с вышитыми желтыми цветочками, а не окутан пеплом и смрадом, выглядел не менее пугающе.       — Какой стыд! — сказал он, встретившись с Кио взглядом.       Кио натянул одеяло на голову, желая провалиться сквозь землю, но Такеши его сдернул.       — Не притворяйся, я вижу, что ты проснулся.       — Мне плохо, голова болит, тошнит, наверное я заболел, — зачастил Кио, но брата не разжалобил.       — Пить надо было меньше. Какой позор — напиться при императоре!       — И ничего я при нем не пил, — буркнул Кио, садясь и хватаясь за голову, которая грозила лопнуть от боли. — Это мы с Кано...       — Еще лучше! — Такеши закрыл лицо руками. — Нашел себе собутыльника на второй день во дворце!       — Между прочим, его величество сам нам вино оставил, — сообщил Кио. — И Кано ко мне прислал.       — Может, он, наоборот, хотел проверить, будешь ли ты вести себя прилично? А ты и рад стараться!       Об этом Кио как-то не подумал, и теперь стало стыдно. Совсем немного, потому что, даже напившись, он все равно ведь не вел себя более бестактно, чем Кано? Вот только на императора ему жаловался...       — Ой, мамочка, — протянул он.       — Об этом ты не подумал, да? — вздохнул Такеши. — Если тебе так неприятно... ходить во дворец, то ты мог отказаться. Мы бы это пережили, — он сурово свел брови. — Хуже, чем напиться и опозориться во дворце все равно не будет!       — А вот и не откажусь! — обиделся Кио. — У меня глаза, как у бога с древних гравюр. Кто мне еще такое скажет? От вас-то не дождешься, вы только ругаетесь!       — Кио, — снова вздохнул Такеши. — Подумай о том, сколько любовников было у взрослого человека — уж наверное он умеет произвести хорошее впечатление.       — Хочешь сказать, я ему не нравлюсь?!       — Я этого не говорил. Но тебе надо понять, что люди не всегда говорят то, что думают. Иногда они просто...       — Стараются произвести хорошее впечатление, — буркнул Кио. — Я знаю, прекрати — я не маленький. Но он это так сказал, как будто и правда ему нравлюсь я, а не тот, на кого я похож...       — О чем ты? — насторожился Такеши, но ответить Кио не успел. Младший из приставленных к ним слуг, постучал в дверь и сообщил:       — Господин Кио, там пришел господин Хомма, городской архитектор. Он говорит, что у него к вам срочное дело.       Кио с Такеши переглянулись.       — Приведи себя в порядок, — велел Такеши, вставая. — Я узнаю, в чем дело.       Кио собрался быстро, хотя от каждого движения голова напоминала о себе. Глянул в зеркало — если не знать про похмелье, то можно и не догадаться! — и вышел из спальни.       — Простите, я вас не понимаю, — услышал он голос Такеши. — Какой дом? Какие чертежи? Мы ведь не просили вас об этом...       Кио заглянул в гостиную.       — Верно, — согласился невысокий, кругленький господин в богато расшитом халате. — Но это указание лично его величества. Могу я поговорить с господином Кио Ясуда?       — Это я, — подал голос Кио.       Такеши обернулся и снова посмотрел на него, сдвинув брови:       — Подождите одну минуту, господин Хомма, сейчас мы во всем разберемся.       Он схватил Кио под локоть и вытащил в коридор.       — Ты выпросил у его величества дом?! — Такеши смотрел почти с ужасом.       — Да я с ним вообще об этом не говорил! — замотал головой Кио. Пусть лучше она сама отвалится, чем Такеши ее оторвет! — Просто пожаловался Кано, что нам жить негде, вот и все! А он, наверное, сказал господину Сёму…       — Господину Сёму? — шепотом повторил Такеши. Закрыл лицо ладонью и простонал: — Кио, ты меня с ума сведешь!       — Я ни в чем не виноват! — возмутился тот. — Ну, извини, если надо было сразу ему сказать, чтобы не смел ничего дарить, а я не догадался!       — Кио...       — Вы же сами говорили, как это почетно, а теперь ты опять мной недоволен!       — Чего вы ругаетесь? — выглянул из соседней спальни заспанный Акира, на ходу завязывая пояс халата.       — Любовник, которому вы меня подсунули, решил сделать мне подарок! — выпалил Кио. — А Такеши меня за какого-то куртизана принимает, будто я это все выпрашивал!       В носу опять защипало и ситуацию спас только Макс, оказавшийся рядом.       — Ну, кто опять котеночку на хвост наступил? — сурово посмотрел он на Акиру с Такеши и притянул Кио к себе. Кио благодарно уткнулся носом ему в плечо.       — Хотят от меня непонятно чего, а я должен как-то разобраться! И чтоб все еще довольны остались!       — Кио, — Такеши коснулся ладонью его плеча. — Я не хотел тебя обидеть, но как я должен был это понять?       — Ой! Господин архитектор ждет же! — спохватился Кио и, отстранившись от Макса, прижал ладони к горящим щекам. — И он все слышал, наверное!       Такеши только вздохнул и, ничего больше не сказав, вышел в гостиную.       — Простите, что отнимаем у вас время, но мы оказались не готовы к тому, что его величество посоветует вам обратить внимание на нашу скромную семью. Может быть, не торопиться? — донесся до Кио его голос. — Вдруг произошла какая-то ошибка?       — Что вы, господин Ясуда, никаких ошибок! — испуганно воскликнул господин Хомма. — Разве мы с вами можем идти против воли императора?       — А что стряслось-то? — шепотом спросила вернувшаяся с полотенцами из купальни Хельга, прислушавшись к голосам из-за перегородки.       — Я так понял, что император решил подарить мне дом, взамен сгоревшего, — пожаловался Кио.       — Да ладно?! — изумился Макс. — Целый дом?       — Вот... негодяй! — понизив голос, чтобы не услышали посторонние, возмутился Акира.       Кио согласно вздохнул.       Он не настолько дурно разбирался в этикете, чтобы не знать, какие подарки мог получить благородный юноша от любовника. Приятные мелочи, возможно, — украшения, с некоторыми оговорками. Дом никак не мог быть мелочью или приятным пустяком, как, закрыв глаза на цену, можно было принять заколку.       И это значило, что Кио покупали. Прямо и недвусмысленно. Такеши возмущался совсем не зря, пусть даже Кио не был в этом виноват. И как только его величеству такое могло прийти в голову — показать всем, что он считает Кио продажным юношей!       А может, он этого и хотел? Всем показать, что его можно купить. Ведь от подарков императора нельзя отказаться. Ведь нельзя же?       — А чего такого? — удивился Макс. — Если он такой богатый, может, и ваше поместье восстановит заодно?       — Нам подачки императора не нужны, — фыркнул Акира и тут же прибавил с сожалением: — Но все-таки фамильное поместье, конечно… Нет, все равно — ни за что! Лучше в деревне с папой жить.       — Не самая плохая компания, вообще-то...       Их разговор напомнил Кио о том, о чем думать совершенно не хотелось. Что уже скоро они с Максом уедут, а он так и останется игрушкой старого и, возможно, — аж подумать страшно! — сумасшедшего императора.       Пришлось снова повторить про себя, что Ясуда не отступают от своего долга, и шагнуть в гостиную.       Господин Хомма ровным счетом никак не показал, что стал свидетелем их с Такеши скандала, словно на это время ослеп и оглох. Такое воспитание можно было и в пример взять!       — Разрешите мне посмотреть? — спросил Кио, и господин Хомма подвинул ему ближайший чертеж.       — Вот это сейчас в моде, господин Ясуда. Я ценю благородную старину, но признаю, что удобство и простор выглядят более привлекательно.       Кио обхватил руками виски, разглядывая непонятные линии вычерченные тушью на белых листах. В глазах рябило, а мысли бились в голове стаей всполошенных птиц. Отказаться значило подчеркнуть то, что его пытались купить — и кто, сам император! Как какой-то непорядочный человек... И он же тогда оказался бы выставлен в дурном свете.       Принять подарок значило признать, что Кио можно купить.       И вот как тут принять разумное и взвешенное решение, если оба варианта совершенно невозможны?!       — Можно посмотреть другие?       Господин Хомму тут же услужливо сменил один чертеж другим.       — Никак не могу выбрать, — Кио всплеснул руками. — Разрешите оставить чертежи себе на день и подумать?       На лице господина Хомма отразилось сомнение.       — Думаю, ничего страшного не будет, если строительство начать на день позже, правда? — улыбнулся ему Кио. — А я успею спросить его величество, какой вариант больше нравится ему.       Этот аргумент и стал решающим. Господин Хомма с поклонами удалился, а Кио принялся раздраженно сворачивать чертежи в трубочку.       — Неужели ты в самом деле понесешь их императору? — тихо спросил Такеши.       — И понесу! — запальчиво воскликнул Кио. — Понесу и спрошу, зачем ему надо так порочить меня перед соседями и… и всеми остальными! Если уж я в самом деле ему нравлюсь, то зачем ему пытаться купить меня, как мальчика из чайного дома?!       — Ну, есть еще вариант, — задумчиво протянул Акира. Но Кио только рукой на него махнул.       — Вот еще!       — О чем это вы? — перевел взгляд с Акиры на Кио Макс.       — Без ущерба для репутации можно подарить дом только члену своей семьи, — объяснил Такеши. — Но это явно не тот случай. Свадьба уже готовится, и вряд ли император сразу после нее побежит благословлять брак еще и с мужчиной.       — А синие цветочки? — напомнил Макс.       Кио помотал головой:       — Нет-нет-нет! У нас папа жив, его величество не может стать мне опекуном!       — Тогда нахами обязательно, — кивнул Макс. — Нечего тут пошлости всякие предлагать!       Такеши в кой-то веке промолчал. То ли просто не хотел делать замечания Максу, то ли решил, что если Кио, в самом деле, нахамит его величеству, это будет не так страшно, как принять его подарок.       А вот Акира молчать не стал.       — А может папу спросить, что делать?       — Думаю, он с удовольствием предложит Кио его отравить, — без всякого смущения заявил Макс.       — Что ты такое говоришь? — ахнул Такеши. — Господин Рейден приличный человек!       — Даже очень приличные люди иногда убивают своих врагов, — практично заметил Макс. — Кстати, о приличиях, — он подхватил Кио под локоть и подмигнул ему. — Кое-кто еще не умывался. Не сходить ли нам в купальню?       — Ой! — спохватился Кио. И правда, он только наспех себя привел в порядок, а уж мысль о том, чтобы купаться вдвоем с Максом разом заставила забыть о непристойном предложении императора. — Пойдем! Только пусть меня Акира подлечит сначала, а?       — А не обнаглел ли ты, ребенок? — ухмыльнулся тот, но коснулся пальцами его висков, и боль начала стихать, словно ее и не было. — И от похмелья тебя избавить, и своего без пяти минут мужа купаться с тобой отпустить…       — А может, это последний раз? — вздохнул Кио. — Вот поругаюсь я с императором, он меня казнит, и все. А ты потом живи и раскаивайся!       — Ладно, развлекайтесь, — Акира щелкнул его по носу и улыбнулся. — Буду считать, что Макс идет тебя охранять.       — Все силы приложу, — пообещал тот.                     В купальне с Максом было, конечно, хорошо. Но потом Кио вернулся в дом, увидел на столе чертежи, и злость вспыхнула снова. Как там советовал Кано? Высказывать императору все прямо? Ну, вот и отлично. Лучше всего так и сделать! Прямо сейчас.       — Котенок, ты так смотришь, словно кого-то убить хочешь, — заметил Макс. — Помочь надо?       Дома они внезапно оказались вдвоем, остальные ушли то ли гулять, то ли в гости к господину Такэда, и если раньше Кио обиделся бы, что его не позвали, то сейчас был только рад. Потому что Такеши принялся бы воспитывать, Акира — отшучиваться, Хельга тоже нашла бы что сказать. В итоге отговорили бы. А Макс — нет, Макс поддержит!       — Не надо, — Кио решительно свернул все листы в один свиток. — Я пошел разбираться с императором!       — Ого, — Макс уважительно кивнул. — Ты уже не котенок, а целый котище. Ладно, одевайся, а я тебя провожу.       — Зачем провожать? Я вообще город знаю.       — Затем... — Макс вздохнул. — Помнишь, что еще могут найтись фанатичные наемные убийцы? Ну, и еще та некромантка, которая на императора покушается, может решить, что ты ему нравишься. Тогда попытается убить тебя ему назло.       Кио хотел было схватиться за голову, которая уже снова начинала болеть от такого количества падающих на нее сложностей, но передумал. Сначала — репутация, а с остальным и потом разобраться можно будет.       — Проводи, — кивнул он. — Спасибо, Макс.       До дворца добрались без проблем, и Кио старался даже не пускать в голову мысли о том, что собирается делать. Нет, они просто идут и гуляют с Максом. Просто дошли до ворот — массивных и неприступных, около которых, помимо охраны еще и сидят статуи огромных львов, а поверх, разлегшись словно и на воротах и на стене, устроился вырезанный из темного дерева дракон. Просто стражники, услышав, что Кио Ясуда пришел навестить его величество, сразу и без проблем пускают его внутрь и вызывают уже знакомого чиновника. Уже пора бы запомнить, как его зовут, но сегодня Кио точно не до этого. “В следующий раз, — решил он про себя. — Если этот раз вообще будет!”       Его величество играл в шахматы с официальным любовником. Сидели оба за низким столом, по которому были расставлены фигуры из яшмы и нефрита, и беседовали.       — В этом случае тебе придется поддержать его идею, — говорил император, передвигая пешку. Кано сидел с таким серьезным лицом, какого Кио у него никогда не видел. — А если он предложит обойтись придворными целителями, намекнешь ему сам...       Он недовольно обернулся на звук открывающейся двери, на секунду уставился удивленно, как на призрака, но тут же улыбнулся.       — Кио, как я рад тебя видеть!       И ведь действительно был рад, не притворялся. Значит, не видел ничего ужасного в том, что только что ноги вытер о семейную честь Кио? Захотелось то ли расплакаться, то ли огреть его величество теми же чертежами прямо по вычурной прическе.       — Добрый день, господин Сёму. Добрый день, Кано, — собственной вежливостью было впору гордиться до конца жизни. — Мы могли бы поговорить наедине?       — Конечно, — император обернулся к Кано. — Погуляешь немного, дорогой?       — Да, у меня птички без внимания зачахнут, — Кано тут же встал. — А то я в последнее время чаще с министрами общаюсь, чем с ними. А с птичками так нельзя, они скучать начинают.       Он вышел за дверь. Кио набрал воздуха в грудь.       — Что-то случилось, милый? — заботливо спросил император. — Я, конечно, рад, что ты решил навестить меня сам, но это же заставляет думать о плохом...       — Ваше величество, — Кио с поклоном протянул ему чертежи. — Я считаю, что этот подарок будет неуместным. И если вы так уж хотите меня видеть в своей постели, надо было вести меня туда, а не в беседку.       Он сказал и опустил взгляд, сам понимая, что такая наглость без ответа не останется. Ну и ладно, пускай император его сейчас выгоняет. Наконец-то эта дурацкая история закончится, и не надо будет ходить во дворец, как на службу!       Его величество помолчал, пошуршал чертежами, очевидно, перебирая их. Кио увлеченно изучал циновку под ногами. Чистая, наверно, во дворце хорошо убирают...       — Господин Хомма... поторопился, — медленно выговорил император. Думал он явно о чем-то другом. — Я попросил его подготовить эскизы, а он решил сразу узнать, какие понравятся тебе. Я бы предпочел, чтобы он показал их дней через десять...       — Можно подумать, тогда это стало бы прилично! — выпалил Кио. — Даже вы не можете делать такие подарки любовникам!       — Любовникам — нет, — согласился император. — Но семье моего будущего мужа — да.       Кио сел, где стоял. Почти упал на циновку, потому что ноги отказались держать, а комната поплыла перед глазами.       — Ваше величество! Скажите, что мне померещилось, и вы ничего такого не говорили!       — Милый мальчик, — император подошел, сел рядом и обнял. Кио даже вырываться не стал, выяснить было важнее. Ведь ему же показалось? Показалось, правда? — Разумеется, я не стал бы так обходиться ни с одним юношей из благородной семьи. Тем более с тобой. Я собираюсь предложить тебе...       — Нет, только не продолжайте! — Кио зажал уши. — Пожалуйста, ничего не спрашивайте, я все равно не готов отвечать!       Император даже не обиделся, просто прижал к себе крепче.       — Как скажешь. Но ведь ты понял, о чем я?       — Да, — Кио рискнул посмотреть на него. Его величество не улыбался и выглядел серьезным. Очевидно, он не шутил?!       Боги и богини, что теперь делать-то?!       — Не торопись отвечать, Кио, — его величество заботливо завел ему за ухо выбившуюся из прически прядь. — Поспешные решения не приводят ни к чему хорошему. Вот господин Хомма поторопился — и посмотри, к чему это привело...       Голос у него звучал нерадостно. То ли огорчился, что все пошло не так, как он планировал, то ли прикидывал, что сделать с господином Хомма — и Кио совсем не хотелось представлять, что!       — Значит, я могу подумать?!       — Конечно, милый мой, — кивнул император. — Я не хочу тебя ни к чему, совсем ни к чему принуждать.       Кио отстранился и выдохнул. То, что его под стражей не загонят в храм — уже было хорошо. Может, даже соглашаться не придется. Или его величество сам передумает! Он же ему самым бесцеремонным образом нахамил, вот сядет снова в шахматы с Кано играть и вспомнит, как ему Кио обвинения в лицо бросил!       “Ой, мамочка! — запоздало дошло до Кио. — Так ведь можно было и головы лишиться!       Правду Кано сказал — добрый человек его величество!”       Император поднялся с циновки, и Кио подскочил за ним.       — Я не ожидал, что ты меня навестишь и не подготовился ко встрече, — сказал он. — Но у нас здесь есть чайник и сладости. Надеюсь, ты не откажешься составить мне компанию?       — С радостью, ваше величество, — руки тряслись так, что едва ли Кио смог бы вообще донести чашку до губ, но он послушно прошел за императором мимо шахматного столика, где нефритовая королева грозила яшмовому королю, к столику чайному, накрытому лишь немногим скромнее того, в беседке.       — Тебе нравится красный порох? — посмотрел на Кио император, взявшись за пузатый чайник. — Если нет, можно позвать слуг…       — Мне все нравится, ваше величество, — торопливо сказал Кио, стараясь не смотреть ему в глаза. — Простите, я не думал, что вы… Что вы не выгоните меня сразу, как я верну чертежи, — как на духу признался он. — Поэтому Макс остался дожидаться меня у ворот, и мне теперь неловко думать, что он будет ждать долго…       — Долгое ожидание делает встречу радостнее, — напомнил император и добавил уже мягче. — Одну чашку, чтобы мне не пить чай в одиночестве.       — Благодарю, господин Сёму, — Кио покорно взял ее из его рук, пытаясь не расплескать чай на скатерть. Покосился на любимые конфетки Кано, но от волнения опять замутило и они показались ему неприятными на вид.       — Господин Сёму, — сделав глоток, он поставил чашку на стол и поднял глаза. — Можно спросить?       Император подался к нему, с надеждой вглядываясь в лицо.       — Конечно, можно. Что ты хочешь знать?       — А что будет, если мы поженимся?        Не то чтобы Кио действительно рассматривал такую возможность, конечно, нет! Жизнь — не сказка, здесь не бывает так, чтобы император взял и влюбился в бедного, но благородного и прекрасного юношу. И потом, не таким уж и бедным был Кио!        И император ему не нравился.        Но все равно бесы словно за язык тянули. Мол, соглашайся, когда еще такой шанс выпадет! Станешь супругом императора, равным ему, и пусть тогда Такеши попробует сказать, что Кио ведет себя неправильно!       Его величество ответил не сразу и так, будто взвешивал каждое слово:       — Я надеюсь, что ты... будешь меня поддерживать. А я сделаю все для того, чтобы ты был счастлив в браке.       — Поддерживать? — это было неожиданно. В чем, как? И вообще где Кио, а где поддержка в государственных делах?! — Ой, я не уверен, что у меня получится...       — Что ж... — вздохнул его величество, — Наверное, мне не стоило надеяться, что тебе будет интересна компания старика.       Кио от стыда чуть под землю не провалился: все-таки император понял, что он о нем думал!       — Ваше величество, вы вовсе не... И очень хорошо выглядите, так все считают!       — А как считаешь ты, Кио? — срезал тот.       Кио поставил чашку с недопитым чаем на стол и набрал воздуха в грудь. Наверное, если его за чертежи простили, то и сейчас не накажут:       — Вы интересный. И добрый... Только грустный очень.       Тонкие губы тронула улыбка.       — Да, ты очень добрый мальчик, Кио, сердце меня не обмануло.       Не поверил.       — Да я серьезно! — протянул Кио. — В смысле, не из вежливости! Мне и Кано сказал, что вам лучше прямо говорить...       — Верно, — кивнул император. — Но некоторых вещей я все равно хотел бы не слышать.       Он к своей чашке с чаем и не притронулся. Подсел ближе, коснулся ладони Кио.       — Могу я поцеловать тебя? На прощание.       — А как вы догад... — растерялся Кио. — То есть, почему на прощание?!       — Это опыт, милый мой... — он опять смотрел тем тревожным взглядом, от которого у Кио что-то болезненно ворочалось в груди. И он, наконец, вспомнил, у кого видел похожий: когда умерла мама, отец так же смотрел на них с Такеши и как будто был мысленно где-то далеко.       — Вы думаете, я вам откажу?       — Я оставлю тебе право быть свободным в своем выборе, — пообещал император, и Кио ему поверил.       Император наклонился и поцеловал его в лоб.       — Для меня были радостью наши встречи.       — Вы, правда, со мной прощаетесь, — прошептал Кио. — Как будто навсегда.       — Каждая встреча может быть последней, — так же тихо сказал император, не сводя с него взгляда. — Как хорошо, что ты пока этого не знаешь.       — Ох, — поежился Кио. — Я вам про семью напомнил, да? Простите, я не хотел, чтобы вам было грустно. Ну, вот видите, какая из меня поддержка, я все только хуже сделаю!       — Ты ничего не можешь сделать хуже, — император погладил его по щеке, и Кио не стал отстраняться. — Самый плохой день скрашивала мысль о тебе.       Теперь, вдобавок ко всему букету испытываемых чувств, Кио почувствовал себя гадом, который у человека буквально отнял последнюю радость.       — Господин Сёму, ну зачем вы так? — в отчаянье закрыл лицо ладонями он. — Как будто я для вас, правда, единственный!       — Ты и есть единственный — мальчик с глазами бога, — его величество потянул его за рукав и Кио пришлось опустить руки.       — Я не достоин ваших комплиментов, — вздохнул он. — Но я вам обещаю, что подумаю... И не буду торопиться!