Бамбук и светлячки

Если не будет взяток, то ни у кого не будет желания исполнять законы. А исполнять законы с душой — это важно! Из Размышлений о сути вещей в павильоне на берегу пруда в дождливый день

      Папа в компании господина Сёму чувствовал себя скованно, как Кио, в первую встречу. И хотя господин Сёму был очень любезен, чаепитие прошло неловко. Даже Кано не слишком спасал момент, хотя его болтовня здорово заполняла затягивающиеся паузы — Кио был ему за это благодарен. Сам он точно не смог бы развлечь никого за столом, потому что то и дело ловил себя на том, что засматривается на господина Сёму. Что и говорить, приятно было показать папе, что у него такой замечательный жених: мало того, что император — что само по себе уже повод им гордиться! — так еще и выглядит замечательно и ничуть не кичится своим положением.       — Подлить вам еще чая, господин Хизэши? — проворковал Кано, подвинув к нему свои любимые коварные фрукты в шоколаде и заново наполняя чашку. — Его привозят из моей родной провинции, чувствуете этот аромат? Говорят, он несет в себе всю свежесть горных ветров.       — В самом деле, восхитительный вкус, — смущенно согласился папа.       Кио украдкой придвинулся ближе к господину Сёму и опустил ладонь рядом с его рукавом. Не прошло и нескольких секунд, как из под тяжелых шелковых складок показалась рука и начала интригующе-медленно приближаться его пальцам.       — Кио, — окликнул Кано.       Рука господина Сёму снова скрылась под рукавом. Кио спохватился и поднял взгляд. Папа с Кано смотрели на него вопросительно, и он сообразил, что что-то пропустил мимо ушей.       — Простите, я задумался, — смутился он.       Папа трагично заломил брови, будто Кио сказал что-то невпопад или выставил себя в дурном свете.       — Ничего страшного, со мной такое тоже случается! — очаровательно улыбнулся Кано. — Я пригласил господина Хизэши после чаепития посмотреть моих попугайчиков. Не хочешь составить нам компанию?       — Нет, я… — Кио бросил на господина Сёму панический взгляд и тот спокойно сказал:       — Боюсь, мы не сможем к вам присоединиться, мы с Кио должны обговорить детали нашего бракосочетания, и это займет достаточно долгое время. Надеюсь, господин Ясуда, что вам не придется скучать с Кано.        — Просто вы не любите моих птичек, — демонстративно надул губы тот.       — Просто ты слишком много о них говоришь, — парировал господин Сёму.       — Это только потому, что они действительно стоят внимания, — Кано уже снова улыбался. — И вообще птичками никакой разговор не испортишь, они всегда кстати. Особенно павлины и фазанчики. Кстати, белые павлины же! Вы ведь хотите на них посмотреть?!       Сам он при этом выглядел так, словно любой отрицательный ответ разобьет ему сердце. Папа вот тоже не смог быть настолько жестоким.       — Конечно, господин Иендо, я с огромным удовольствием, но чуть позже. Возможно, у его величества еще есть ко мне дела.       — Есть, — согласился и господин Сёму. — Стоит все же обсудить и еще один вопрос. Я заберу у вас Кио, для вашей семьи он умрет, чтобы заново родиться в моей. И чем я смогу компенсировать для вас эту потерю?       Кио уставился в стол, прикусив язык, чтобы не сказать лишнего. Да, об этом обычае он знал и почти смирился с тем, что после свадьбы и коронации станет для своей семьи чужим — официально. На самом деле никто не будет запрещать ему с ними общаться, и наедине Такеши все так же сможет называть его на “ты”, и Макса можно будет видеть. Но мысль о том, что придется стать другим человеком, тревожила. Да, Киммэй — красивое имя, пожалуй. Но как быть императором Киммэем — Кио совершенно не представлял.       — Я верю, что ваше величество лучше сможет решить этот вопрос, — без колебаний ответил папа тем временем. — Мой сын для меня бесценен, но для него это шанс быть счастливым, и его счастье — уже достаточная оплата для меня.       — Это прекрасный ответ, господин Хизэши, — его величество склонил голову, словно признавая мастерство. — Ваша семья столько лет незаслуженно находилась в тени, думаю, пришла пора это исправить. У нас освободилось место распорядителя церемоний. Вы, с вашим чувством такта и вашими манерами, просто созданы для этой должности. Что скажете?       — Для меня большая честь, что ваше величество счел меня достойным, — ответил папа после недолгой паузы. — Я с радостью принял бы это предложение, но боюсь, моих знаний недостаточно, чтобы в полной мере быть полезным на этой должности.       — Этот ответ нравится мне еще больше, — кивнул господин Сёму. — Как и ваша рассудительность. Думаю, что старший помощник распорядителя поможет вам в изучении придворных церемоний, и вы вскоре будете готовы приступить к своим новым обязанностям.       Папа поклонился с благодарностью, а Кио в который раз за день задумался о том, что услышал.       — Кроме того, я помню о том, что вы остались без дома в столице, и исполню свое обещание его восстановить, — господин Сёму перевел взгляд на Кио и улыбнулся. — Надеюсь, сейчас это тебя не оскорбит и ты не придешь больше ругаться на меня?       Кио прижал ладони к щекам, чувствуя, что сейчас сгорит со стыда.       — Господин Сёму, ну что вы такое говорите? Я совсем не хотел с вами ругаться, ни тогда, ни в будущем!       — Я помню, — согласился его величество. — В тот раз я поторопился и не спросил твоего согласия, поэтому сейчас хочу убедиться, что ты останешься доволен.       Наверняка наставления предписывали отказаться из вежливости или придумать изысканный и многословный ответ. Но Кио тоже неплохо помнил их первые встречи и то, что ему говорил его величество.       — Спасибо, господин Сёму, — выдохнул он. — Это в самом деле замечательный подарок.       Господин Сёму улыбнулся снова:       — Хорошо, что я сумел тебя порадовать. Теперь, думаю, мы можем поговорить о деталях свадьбы, а Кано, наконец, сумеет показать своих павлинчиков твоему папе.       — Вы вправду хотите обговорить со мной детали? — спросил Кио, когда довольный Кано утащил к своим птичкам жертвенного папу. — Честное слово, я совершенно в этом не разбираюсь и сделаю все, как скажете.       — На самом деле, я довольно неуютно чувствую себя рядом с твоим отцом, — признался господин Сёму. — Чувствую себя не императором, а мальчишкой, которого могут не одобрить в качестве жениха.       Кио фыркнул и подсел поближе. Сёму с готовностью приобнял его за плечи.       — Кто же вас не одобрит, вы такой… — Кио прикусил язык, но, как всегда поздно.       — Какой?       — Умный, — господин Сёму явно надеялся не на этот ответ, поэтому Кио прибавил: — Величественный.       — Хорошие качества для жениха? — иронично спросил господин Сёму.       — Добрый, — тише добавил Кио. — И красивый.       Сёму поцеловал его в лоб, шепнул:       — Не такой как ты.       — Нет, я…       Губы накрыли губы, не давая возражать. Спорить не хотелось, хотелось податься навстречу, ответить на поцелуй и чтобы он не заканчивался, но господин Сёму отстранился первым.       — Мне стоит лучше держать себя в руках: заглянет наш бдительный Фукуда с проверкой — и что он увидит?       Кио опустил голову, пряча улыбку. Ну вот, хороши император и будущий соправитель — целуются украдкой, будто смущенные дети!       — Императора и его жениха.       Сёму погладил его по щеке.       — Все равно не стоит увлекаться.       И вроде бы ничего нехорошего в его словах не было, но Кио вдруг кольнула обида. А с тем, кого он напоминал, Сёму охотнее целовался?       — Потому что я не тот, кого вы ждали?       Господин Сёму потянул его за плечо, заставляя посмотреть на себя.       — Кио… тебе не нужно об этом думать, все это осталось в прошлом.       — А мне кажется, не все, — упрямо закусил губу Кио. — Вот и господин Такэда так думает.       — Ему лучше было бы промолчать, — отрезал господин Сёму. Вздохнул и разжал пальцы, стискивающие до сих пор его плечо. — Зачем тебе думать о том, кто давно умер?       — Потому что вы думаете о нем, когда смотрите на меня.       — Вначале так и было, — согласился Сёму. — Но сейчас я вижу тебя. Твою доброту и храбрость, — он поймал и сжал его ладонь. — Бескорыстность и честность. Я вижу тебя, Кио, и хочу прожить жизнь с тобой.       — Раз не получилось с ним?       Господин Сёму нахмурился так, будто Кио его ударил.       — Ты хочешь сделать мне больно, раз тебе обидно? — спросил он.       — Простите, — Кио снова опустил голову, сглатывая ком в горле. — Я слишком много болтаю и не заслуживаю тех слов, что вы сказали, про доброту... и про глаза бога… и вообще! Я просто…       — Хочешь знать, почему вашу семью обошли милостями, хотя она и поддержала меня в восстании? — неожиданно спросил господин Сёму.       Кио поднял голову.       — Я об этом не думал… наверное, было не положено?       — Человек, которого я любил, погиб в тот день, — господин Сёму выглядел так, будто прошла не четверть века, а совсем немного времени и ему до сих пор больно об этом говорить. — Мое войско сидело без еды и фуража, и он сказал, что неподалеку есть поместье семьи Ясуда. Но чтобы глава семьи безоговорочно принял нашу сторону, нужно было отправить с посланником целителя — там, якобы, был болен ребенок. И я согласился. Целитель уехал…       Кио слушал, чувствуя, как по спине бегут мурашки. Та самая история отношений их семьи с императором поворачивалась такой стороной, от которой становилось жутко.       — Ваш возлюбленный погиб, потому что целителя не было рядом?       Господин Сёму кивнул.       — В армии были и другие, но никого рядом, кто успел бы помочь.       Теперь Кио сжимал двумя руками его ладонь.       — Что с ним случилось?       — С ним случился я, — выдохнул Сёму. — И подосланные ко мне убийцы. Он закрыл меня собой от удара и умер на моих руках.       Кио наклонился, прижимая к щеке руку его величества и чувствуя себя последним негодяем на земле.       — Я больше не буду спрашивать об этом и напоминать вам…       — Рано или поздно пришлось бы объясниться, — вздохнул господин Сёму. — Хотя бы о том, почему я игнорировал вашу семью — не хотелось вспоминать тот день.       — Давайте не будем? — попросил Кио. — Я уже и сам не рад, что спросил, вот правда! Правильно мне сегодня господин Такэда сказал: надо не вопросы задавать, а самому думать!       — Иногда и вопросы бывают уместны, — господин Сёму притянул его к себе, и Кио с готовностью его обнял, прижался, чувствуя облегчение, от того, что он на него не сердится.       За спиной раздался негромкий стук в дверь, потом голос господина Фукуда.       — Ваше величество, я могу зайти?       — Ну вот, — шепнул тот. — О чем я и говорил...                     После свадьбы в доме стало тихо только ближе к полудню. Суматоха Макса раздражала, тем более, что слуги в доме говорили только на имперском, и их голоса сливались в шум, из которого он мог разобрать только отдельные слова. Кажется, в доме готовились к праздничному ужину, а значит ничего серьезного, за чем надо было бы проследить, не происходило.       Акира нашелся в спальне. Он сидел, запустив пальцы в волосы, и сосредоточенно записывал что-то на листе бумаги. Судя по разбросанным по полу черновикам и пятнам чернил на лице, успехов в своем эпистолярном труде он не достиг.       — Неужто стихи сочиняешь? — ухмыльнулся Макс. — Так можешь не стараться, Кобаяси тебе не превзойти.       — Зайка, — Акира отбросил перо и протянул к нему руку. Макс с готовностью шагнул к нему, устроившись под боком.       Сейчас Акира ничем не напоминал того страшного человека, в которого обратился, исцеляя — или правильнее сказать: убивая? — императора. Макс тогда не успел толком ни испугаться, ни задуматься, но что бы с Акирой ни происходило в тот момент, повторения не хотелось. Слишком уже неприятным был его взгляд, из которого будто ушли и тепло и радость, оставив только холод и мрак.       — Что пишешь? — Макс подобрал один из листков и пробежал кривые строчки на крайорском глазами. В животе мгновенно стало холодно. — Что это?       — Я же в каком-то смысле сделал научное открытие, — невесело признался Акира. — Можно сказать, перевернул фундаментальное представление о том, что знают на материке об элементалях...       — Так-так? — рассеянно переспросил Макс. В голове зазвучал, казалось, совсем забытый голос: “Золотце мое, мы с тобой перевернем мир. Ты просто не представляешь, какое открытие я сделал с твоей помощью!”       — Что “так-так”? — Акира щелчком пальца отправил черновик письма в полет по комнате. — Придется это открытие похоронить.       — Почему?       — Ну потому что… — Акира потер лицо ладонью, только сильнее растирая по щеке чернильное пятно. — Потому что нельзя просто так прийти в Коллегию и сказать, что я нашел способ исцелять людей, пораженных элементалем смерти. Нужны доказательства, научные обоснования, в конце концов, нельзя делать выводы только по одному пациенту — может быть с кем-то другим этот способ и не сработает.       — И что? Так же их изучают…       — Зайка, ты чего? — Акира посмотрел на него с изумлением. — Нельзя просто так взять элементаля и… — он даже не нашел слов, только руками развел. — Это противоречит всем основам этики!       Макс промолчал. Акира тоже молчал, глядя на него, наверное, целую минуту не моргая. Потом взял за плечи и встряхнул.       — Даже не думай об этом, слышишь? Если этот… — Акира произнес какое-то длинное слово на имперском, и едва ли оно было приличным, — творил мерзости, это не значит, что все будут делать так же!       — А письмо?       Лицо у Акиры стало несчастным, но рук он не разжал.       — Я просто подумал, — тихо сказал он, — сколько людей можно было бы спасти, если бы на материке знали об этом?       Макс потянул его к себе за халат, и Акира понятливо сгреб его в объятия. Дышал он тяжело и прижимал к себе так крепко, будто боялся, что если разожмет руки, то Макс убежит.       И как он сумел даже мысль допустить, что Акира может взять тетрадочку и…       Макс тряхнул головой, отгоняя мысли о ней.       — А если ты просто напишешь, что был такой случай — тебе не поверят? — спросил он, стараясь говорить спокойно и ровно.       — Бес их знает, — после паузы отозвался Акира. — Разве что как гипотезу примут…       — А тебе чего надо? Расскажи и совесть успокой, а они хотят — пусть верят, не хотят — нет, — Макс вывернулся из его объятий и принялся раздраженно поправлять халаты. У имперской одежды были свои плюсы, но привыкнуть к ней пока не получалось.       Акира помог, поправил разъехавшиеся полы халата, потуже затянул пояс — хотя мог бы сделать наоборот, и Макс совсем не был против.       — Понимаешь, какая штука, — сказал он. — Это же тогда надо будет признаться, кто был пациент. Ну, и что я не только лечил, но и немного… того…       — Того — можешь на Цутию свалить, — отмахнулся Макс. — Проверять ведь никто не поедет? Или ты не хочешь ни с кем открытием делиться?       Акира посмотрел осуждающе, но стыдно Максу не стало.       — В общем, наплети что-нибудь, — посоветовал он. — Ты же не ради хвастовства, ты — ради науки стараешься!       — Сдалась мне эта наука, — буркнул Акира. — Я из-за нее с рябой рожей два года проходил, и больше экспериментировать не тянет. Я о людях думаю.       — Вот, немножечко вранья людям не повредит, — кивнул Макс. — И зачем тебе говорить, что это был император? Скажи… не знаю, что это был какой-то рыбак!       — А если попросят показать пациента?!       — Ой, ну, скажешь — утоп, с рыбаками такое случается. Или пусть будет военный, у него больше шансов натолкнуться на всякую дрянь, чем у рыбака.       — Ичиро об этом не скажи, — хмыкнул Акира, все-таки подвигая к себе еще один чистый листок.       — Думаешь, он сам это за столько лет не понял? — усмехнулся Макс.       — Думаю, это отличный стимул делать карьеру в армии, — пояснил Акира. — Военачальники обычно гибнут реже, чем солдаты.       — Это точно, — поддакнул Макс. — Правда, есть риск, что если с армией не повезет, или, там, со стороной, на чьей воюешь, то голову тебе уже после сражения открутят.       — Этого тоже не говори, — посоветовал Акира, окуная перо в чернила.                     Это мог бы быть самый обычный день. Такеши взялся учить Хельгу играть в шашки, Макс присоединился, господин Хизэши с Кио еще не вернулись из дворца, а сам Акира перебрался в гостиную, уже в десятый раз переписывая свое творение для Коллегии. Пускай чужая болтовня и отвлекала иногда, в компании все равно было веселее.       А вечером предстоял торжественный ужин по поводу свадьбы папы, и больше никаких визитов во дворец, ни за что!       — Еще раз добрый день, дети.       Папа зашел в дом первым, а за ним — Акира отложил перо — господин Ичиро и незнакомая дама. Судя по наряду, темному верхнему халату со скромной, хоть и изысканной оторочкой золотым шитьем, она являлась чиновником, судя по непрактично длинным рукавам халата — достаточно высокого ранга, и в данный момент находилась на службе. Это настораживало. Просторная светлая гостиная разом показалась Акире ловушкой, из которой хотелось телепортироваться куда подальше.       Хотя папа обеспокоенным не выглядел. Акира присмотрелся. Морщины на высоком лбу женщины выдавали привычку хмуриться, но выглядела она спокойной, поклонилась с достоинством, неглубоко, что говорило еще и о принадлежности к почтенной фамилии, иначе бы даже к опальной семье выразила больше почтения. Возраст, опять же, ближе к пятидесяти годам, могла дослужиться до хорошего места. Старший писарь из дворца? Судья? Личный помощник кого-то из министров?       — Император, — без предисловий начал Ичиро, — оказывает нам милость и разрешает семье Сугияма принести ему клятву верности. Завтра.       — А поскольку половина нашей семьи — иностранцы, — продолжил папа с улыбкой, — то сегодня на вечернем заседании суда нам придется обратиться с просьбами. Мне — признать Хельгу своей законной дочерью, а Максу — войти в нашу семью. То есть, подтвердить ваш брак.       — Поэтому судья Огава и зашла к нам, чтобы ознакомиться с сутью дела заранее, — закончил Ичиро и улыбнулся чиновнице. — Что очень любезно с вашей стороны, судья.       Та прижала обе руки к груди и ответила не менее любезным поклоном.       — Я рада возможности быть полезной. Мы, скромные служители закона, каждый день трудимся для его величества и Империи, но нам редко выпадает шанс сделать это так прямо.       — Уверен, его величество ценит вашу работу, иначе бы он не посоветовал нам обратиться к вам, — вернул комплимент Ичиро.       Акира молча сгреб со стола свои бумаги, освобождая его для чаепития. Ни одно дело в этой стране не решалось без чая, с чего бы этому быть исключением? И тем же чайником и чашками Максу будет очень удобно кидаться в Акиру, когда речь снова зайдет об их браке. Его официальном подтверждении, помилуйте, боги и богини!       — Надеюсь, вы не откажетесь выпить с нами чая, госпожа Огава? — поклонился он, лихорадочно соображая, что делать. Точнее, чего бы от него ждал папа и что надо сделать, чтобы не обидеть Макса.       — С большим удовольствием, господин Сугияма, — поклонилась в ответ та. Не отказалась, значит, нервы им помотает...       Акира перешел на крайорский:       — Макс, поможешь мне с чаем?       — А это обязательно? — спросил тот, с подозрением буравя судью взглядом. — Что вообще происходит?       — Я тебе все объясню, пойдем.       Судья, если и понимала крайорский, то сделала вид, будто не слышала ни звука.       — И что это было? — мрачно спросил Макс, стоило им выйти из гостиной. — Нас пришли арестовывать или как?       — Как бы тебе объяснить… — Акира вздохнул и решил, что лучше сказать правду и отмучиться сразу. — Помнишь, когда мы ходили пить чай во дворец, тебя представили моим мужем?       — Еще бы, — Макс смотрел прищурившись.       — Ну и вот, — виновато сказал Акира. — Теперь, чтобы всем поклясться императору в верности, надо соблюсти формальности. А поскольку мы с тобой, — он развел руками, — не имеем документов о браке в империи, то по имперским же законам считай, что не женаты.       — А, — саркастично сказал Макс, скрещивая руки на груди, — живем в грехе и вообще безнравственные личности?       — Формально нет, — быстро сказал Акира. — Ты мой муж, по каким бы обрядам не проходила свадьба. Но для канцелярии нужны бумаги... А разрешение на повторную выдачу свидетельства может выдать только судья, после официального прошения.       Он шагнул ближе, положил ладони ему на плечи, прижался лбом ко лбу.       — Слушай, я помню, что ты не хотел этого брака, — шепнул Акира, — и мне жаль, что я вынуждаю тебя...       — Я не хотел?! — возмутился Макс так громко, что его, наверняка, услышали за стенкой. — Это же ты, как будто одолжение мне сделал!       Теперь настал черед Акиры возмущаться. Шепотом:       — Я тебе?! Ты хоть понимаешь, с кем связываешься? Одно название, что аристократия, а ни земель, ни связей, одни проблемы!       — Нужны мне ваши земли?! — Макс покрутил пальцем у виска. — Ты нормальный вообще? Я тебя люблю, а не твой титул! Сдался он мне!..       — А поздно! — Акира прижал Макса к себе поближе, чмокнул в нос. — Теперь и у тебя будет. Благородный господин Максен Сугияма, и живи с этим.       — Ой мама дорогая! — показательно закатил глаза Макс, но, кажется, не очень-то и расстроился. — Ладно, будем считать, что это было самое романтичное предложение о браке — с цветами, серенадами... и что там еще полагается в романах?       — Стихи читать, — не без ехидства напомнил Акира, и Макс расхохотался.       — Только не стихи! — попросил он сквозь смех. — Не надо пыток, я и так согласен.       — Ты делаешь меня самым счастливым человеком на земле, — церемонно сообщил Акира и пошел за чаем.        К тому времени, как они — то есть, он, Макс и плывущий за ними по воздуху поднос, — вернулись в комнату, там почти закончили обсуждать погоду. По крайней мере, все дружно согласились с тем, что зима в этом году на редкость приятная, весна будет еще лучше, и свадьба его величества отлично в нее впишется — будет не так холодно, как зимой, и не так жарко, как летом. В общем, мудрость его величества всем известна.       На этом Ичиро как хозяин дома налил всем по первой чашке чая, чтобы передохнуть перед грядущим допросом.       — Итак, — госпожа Огава обернулась к Акире. — Насколько мне известно, вы будете просить о подтверждении вашего брака по законам Империи?       Акира кивнул и добавил вежливо:       — Если это возможно, конечно.       Идея о том, что они теперь не группа мятежников, живущая где-то на грани между ссылкой и эшафотом, а вполне аристократическое семейство, укладывалась в голове не сразу. По крайней мере, при виде судьи все еще тянуло оказаться подальше и не обращаться ни с какими просьбами.       — Да, конечно, возможно, — госпожа Огава покачала в руке чашку, словно любуясь нарисованными на ней птицами. — Где и когда вы поженились?       — Эм... — об этом Акира как-то не задумывался. Потому и решил не врать, все равно ему это плохо давалось. — Месяц назад. В Крайоре.       — Разве там уже разрешены браки между мужчинами? — удивилась судья. — Не знала, что у них такая прогрессивная страна!       — В Крайоре они познакомились, — пришел на помощь папа и тоже налил всем чаю. Акира как-то не сразу вспомнил, что теперь у этого дома целых два хозяина. — А в брак вступили на Островах. Когда я был там в прошлый раз, это уже было разрешено. Сейчас, возможно, даже появились желающие это сделать. Это нововведение у них сложно приживается.       Акира закивал, старательно поддерживая придуманную байку.       — Говорят, мы даже были не первой обручившейся на Островах парой, а четвертой или пятой.       — Сейчас уже должно быть больше, — снова улыбнулся папа, подвигая к судье тарелочку с пирожными. — Раз сын королевы показал, что брак с мужчиной так же законен, как брак с женщиной, подданные его матери должны вдохновиться его примером. Думаю, рано или поздно все придут к пониманию того, что именно связи с многими фамилиями делают наши семьи такими крепкими.       — Совершенно с вами согласна, — кивнула судья. Намек на их приближенность к королевскому двору Лорнейских островов она, наверняка, оценила, но цепкого взгляда от Акиры не отвела. — А как проходила церемония вашего бракосочетания на Островах?       — Также, как обычная, — спокойно сказал Акира. — Довольно варварски. Танцы вокруг костра, ритуальные песнопения, кровопускание. Увы, ничего, что могло бы подтвердить брак письменно.       Судья покачала головой.       — В таком случае, думаю, самым правильным будет выписать вам свидетельство, составленное по нашим законам, чтобы не было путаницы.       Все дружно согласились, что ее решение исключительно мудрое, и снова наполнили чашки чаем.       — Что же касается вашей дочери, — повернулась к папе судья, — боюсь, все будет не так просто.       — В самом деле? — папа изобразил обеспокоенность.       — Как вы знаете, по закону, ребенок переданный в семью отца без заключения брака его родителями, теряет право наследования по линии своей матери, — судья явно очень старалась говорить деликатно, но тема была настолько неприличной, что она смотрела в чашку, чтобы не смущать папу.       Тот — абсолютно безнравственная личность, на которой клейма ставить было негде, — склонил голову.       — Совершенно верно, мне говорили об этом, когда я признавал сына.       — Боюсь, что в тот раз для вас было сделано исключение...       Исключение выглядело, как письмо от матери с росчерком, который можно было перевести примерно: "От сына не отказываюсь, выкручивайтесь, как хотите". Как пришлось выкручиваться Ичиро, Акира даже не представлял.       — А так и нечего наследовать, — отозвалась Хельга вдруг. — В смысле, мама умерла... На охоте. Я потому сюда и приехала, что она говорила, что где-то тут у меня отец.       На судью девушка при этом не смотрела. Только на Такеши, не отводя взгляда от его лица. Акира понимал, что вряд ли ей легко дается такая ложь. Отказаться от отца, от матери... Хотя последнее, конечно, самый разумный шаг. С такой-то матушкой!       — Это меняет дело, — согласилась госпожа Огава и улыбнулась Хельге — как бы не с симпатией. Акира представил, что будет, если Хельга попробует и судью метлой побить, и понял, что денег на штрафы у них в таком случае просто не хватит, даже если у Ичиро занять. Оставалось надеяться, что Такеши удержит сестренку от глупостей. — Тогда, конечно, господин Рейден Сугияма просто обязан признать дочь, и я не вижу никаких препятствий для этого. Кроме, возможно, общественного мнения... Впрочем, в жизни бывают разные ситуации, да?       — Да, — согласился папа кратко и, не вдаваясь в подробности своей личной жизни, перешел к следующей теме: — Мы вам так благодарны за ваше участие, госпожа Огава. Не каждый человек способен принять так близко к сердцу чужие проблемы, а вы просто помогаете нашей семье воссоединиться. Для нас это очень важно, учитывая, как мало нас осталось.       — Может быть, и мы можем что-то для вас сделать? — прямо спросил Ичиро.       — Благодарности я примерно понял, — шепнул Макс по-крайорски, дернув Акиру за рукав. — А то, что сейчас спросил Ичиро...       — Взятка, — пояснил Акира, пока госпожа Огава многословно отказывалась от всякой благодарности и утверждала, что это ее долг.       — Да, но мы вроде как делаем это по распоряжению императора... — пожал плечами Макс. — Или нет?       — Да, — согласился Акира. — Но не он же ей за это платить будет!       — Ох уж мне эти тонкости имперского этикета, — покрутил головой Макс. — И чего бы ей прямо цену не озвучить?       — То же самое — тонкости этикета, — Акира вздохнул и попытался включится в разговор. Тем более госпожа Огава, поддавшись дружным уговорам Ичиро и папы, уже признала, что действительно очень устает на службе. И голова у нее кружится, и аппетита нет... Кажется, рассчитываться за услугу для их семьи предстояло именно Акире, и — натурой.       Впрочем, он и не возражал.       — Госпожа Огава, надеюсь, вы не откажетесь принять мой скромный подарок? Всей душой хочу облегчить ваш тяжелый труд, чтобы вы и дальше могли служить на благо государства, — Акира поклонился, кляня себя за косноязычие, но что поделать, если давать взятки он так и не научился? Зато неплохо умел кое-что другое. Шкатулку из дома в Крайоре он вытащил, красуясь: на раскрытых ладонях, протянутых к судье.       Повезло, что перед отъездом так и не успел отдать одной из богатеньких дамочек заказанный амулет. Теперь зачарованный рубин мог сослужить лучшую службу, чем обмен на горсть монет.       — Эта подвеска поддержит ваше здоровье, госпожа Огава, — пояснил он. — Достаточно будет поносить ее несколько дней, и вы почувствуете, как к вам возвращаются силы и бодрость!       А еще лет десять жизни. Амулет вообще-то был скорее с молодящими чарами, которые так ценили на материке, но, увидев себя в зеркале, судья точно взбодрится!       — Не откажите принять наш скромный подарок, госпожа Огава, — подхватил папа. — Пусть мой сын и не знаменитый целитель, а всего лишь обучался мастерству на материке, но это подарок от чистого сердца...       Судья из вежливости начала отказываться, но шкатулка перекочевала ей в руки с почти неприличной скоростью. Имперцы в большинстве своем были падки на экзотику, и госпожа Огава не была исключением.       — Вот и с этой формальностью покончено, — выдохнул папа, когда судья покинула дом. — Признаться, я не думал, что все пройдет так просто.       — Это — просто? — ужаснулся Макс. — Она же больше часа у нас сидела!       — Обычная вежливость, мой дорогой, — улыбнулся папа. — Не могла же она уйти, не попробовав трех сортов чая, это показало бы, что она пришла только по делу.       — А разве нет?!       — Формально — это был дружеский визит.       — И она почти не задавала вопросов, — кивнул Такеши. — Ни о свадьбе, ни о Хельге. Я так боялся, что она начнет расспрашивать о ее матери...       — Я бы что-нибудь придумала, — гордо задрала нос Хельга.       — Не стоит лгать без лишней необходимости, милая, — мягко сказал папа и улыбнулся. — А не выпить ли нам еще по чашке чая, перед тем, как идти на вечернее заседание?       — Лучше убейте! — простонал Макс и растянулся на циновках.