***
— Мэйсон, полюбуйся! Рейдер толкает Алекс в спину, швыряя её под ноги сидящему на диване мужчине. Тот опускает взгляд, улыбаясь одним уголком рта. Рядом с ним две женщины. От хищности их оскала — улыбками это точно не назвать — по спине ползёт липкий холодный пот. — Бельчонок! — радостно тянет вождь, вскидывая руки. — Я уж думал ты бросила старину Мэйсона. Я так рад, что ты вернулась! — Он встаёт с дивана, подхватывает ногой длинную цепь. — Здесь было так скучно без тебя. Алекс пытается отползти назад, но утыкается в ноги рейдера. Он стоит между ней и выходом, но она понимает, что сейчас ей не сбежать. Ползёт и жмётся из-за инстинкта. Алекс не страшно — эмоций было слишком много и сейчас в мозгу словно щёлкнул тумблер, отключающий их. Она чувствует только давящую тяжесть в каждой конечности. На шее холодным кольцом смыкается железный ошейник. — Мы с тобой позже прогуляемся, — он опускается назад на диван, сжимая в руке цепь. — А пока я хочу посмотреть представление. И будь хорошей собачкой, — он дёргает цепью, заставив Алекс упасть, — сиди в ногах. Мэйсон тянет цепь до тех пор, пока Алекс не оказывается у его ног. Она поднимает взгляд ровно настолько, чтобы увидеть несколько мониторов. На некоторых — пустые декорации, ещё на паре видны копошащиеся в беспокойстве или предвкушении рейдеры. Но один приковывает к себе внимание — она видит своих друзей, в панике мечущихся по изощрённой ловушке, в которую превратили простую парковку. Она не видит их лиц, но ей хватает одного вида ковыляющего с помощью Хэнкока Маккриди, чтобы эмоции нашли выход и взорвались в голове слепящим фонтаном. Она не отдаёт себе отчёт в том, что по щекам просто так скатываются слёзы, что лицо горит, а руки наоборот стали ледяными. Мэйсон видит это, ухмыляется, даже не поворачивая в её сторону головы. Ему кажется это забавным. И оттого зрелище на экране захватывает его ещё больше. Они видели сотни таких. Их не спасало ни оружие, ни силовая броня, ни количество. Этих всего трое. Разумный гуль, мальчишка и солдат — он видит это по выправке Нейта, по его движениям и безмолвным командам. Он ставит на то, что эта троица доберётся максимум до крытой арены, где сверху их осыпят градом пуль, гранат и горючих смесей. Там их ничего не спасёт. Там нет укрытий, нет ничего, что могло бы послужить щитом. Алекс не хочет это видеть. Она закрывает глаза, отворачивается. Слабый голосок здравомыслия в голове ехидно замечает, что она знала, на что шла. Но он же не даёт признаться самой себе, чего она на самом деле ожидала от этой затеи. Она винит своих спутников в том, что происходит. В том, что она сидит сейчас здесь, напуганная и одинокая, в том, что они там, в этой смертельной западне, стремятся к выходу, даже не зная, есть ли он. В том, что Нейт такой собранный и ответственный, что Хэнкок такой отчаянно-храбрый, что Маккриди… Дойдя до снайпера, голос затихает. А какой Маккриди? Такой же, как она — просравший всё, что только можно, цепляющийся за одну-единственную навязчивую идею. И одновременно совершенно другой. Преданный, отважный, рассудительный, хладнокровный. Видимо, когда ты вырос в месте вроде Литл-Лэмплайта, по другому просто не можешь. Алекс слышит, как сквозь пелену, что в той комнате, где сейчас Роб, воздух заменил удушливый газ. Что если он хочет выбраться — ему придётся попотеть. Она бы металась там, в панике, цепляясь глазами за каждую спасительную ниточку. А он не спеша ищет все вентили, чтобы их перекрыть. Так, словно он научился дышать той парашей, что заполонила комнату. И когда у него получается, когда на мониторах видно, как он вываливается из западни в руки Нейта, Алекс словно слышит его рваное дыхание. Она знает, что не может его слышать, но в голове всё равно звучат его хрипы. Почему? Почему вместо того, чтобы думать, как выбраться, она следит за тем, как её спутники преодолевают смертельные ловушки, одну за одной? Ответ есть в её голове. Был там задолго до этого дня. Но она настолько не хочет признавать это, что убедила сама себя в том, что его нет. Она не хочет видеть себя такой. Не хочет, чтобы новая компания так скоро в ней разочаровывалась. Она принимает свою роль. Сейчас она зритель. Беспомощный, не способный ничего предпринять. Тот, чья судьба зависит от других. Алекс закрывает глаза.***
Руки болят и ноют. Скорее по старой памяти, которая в красках оживает перед глазами Алекс. Та же клетка пять на пять, та же ревущая за ней толпа. Девушка жмётся спиной в стальные прутья — в другом углу появляется опасный враг. Пойманная самка светящегося радоленя удерживается одной лишь цепью. Другой её конец с трудом держат три крупных рейдера. Плохой знак — животное разозлили перед тем, как выпустить на арену. Алекс чувствует, как из глубин сознания всплывает старый страх, стремительно окутывая тело. Сначала он облизывает ступни, взбирается вверх по ногам, делая икры свинцовыми. Через вдох он уже скручивается под желудком. Ещё через один он стягивает руки тугой верёвкой. Животное ревёт, высвобождаясь, и если Алекс не двинется — следующего у неё не будет. — Не разочаруй меня, Бельчонок. Голос Мэйсона гремит среди общего гвалта. Он расслабленно откидывается в своём кресле, предвкушая хорошее зрелище. За годы с их побега Стая не переставала искать подобных им. Другие рейдеры, захваченные торговцы, мирные жители из подконтрольных ферм, даже животные. Но ни у кого не было той ярости, с которой Алекс и её родные вырывали шанс на дальнейшее существование. У каждого из них был свой шарм. Тигрица-Джудит нападала сразу, не оставляя сопернику шансов на атаку. Лис-Том заслужил своё прозвище хитростью, с помощью которой он, уступая в силе, побеждал почти любого. И Алекс. Бельчонок. Она всегда казалась пугливой и безобидной. Уворачивалась от атак, не нападала в ответ, стояла как вкопанная, пока противник не оказывался совсем близко. А потом она за секунду менялась. Сворачивала шеи гулям голыми руками, ломала позвоночники гончим. Мэйсон слышал, как расходилась толпа, когда Алекс впадала в эту ярость. Ему нравилось наблюдать этот переломный момент. В её глазах вспыхивало что-то такое, что некоторые назовут гневом, а другие — паникой. Но это не было ни тем, ни другим. Это был даже не инстинкт самосохранения, просыпающийся в такой ситуации у любого. Это была искра безумия. Именно то, что Алекс не совсем дружна с головой, сделало её любимицей публики. Он ожидает подобного и сейчас. И она не подводит. Алекс подпрыгивает, вцепляясь руками в прутья решётки, а одна из голов радоленя оказывается зажата между тяжёлыми сапогами. Раздаётся хруст, сопровождаемый улюлюканьем толпы. Левая голова свисает с тела животного мёртвым грузом. Олениха пытается ударить парой передних лап, но вторая голова оказывается в том же положении гораздо раньше. Вот так, пара секунд и две сломанные шеи, и разминочный бой окончен. Мэйсон видит её горящие глаза. Рукой даёт знак на выпуск следующего противника и ожидает, что этот бой продлится не больше предыдущего. И он снова оказывается прав. Но теперь уже этому не рад. Едва дикий гуль вырывается из-за двери, по арене проносится раскатистый возглас. — Лекс! Тот мальчишка в сопровождении разумного гуля и их нового Босса. Он стреляет в ферала быстрее, чем тот добирается до остолбеневшей девушки. Фонтан тёмной крови из разорвавшейся головы окатывает её, пачкая одежду и лицо. — Не в этот раз, — шипит парень, убирая прицел винтовки от лица. — А, Босс, — с напускной улыбкой тянет Мэйсон. — В следующий раз записывай своих добровольцев до начала боя, иначе теряется весь интерес. Нейт подходит к развалившемуся в кресле рейдеру. Возвышается над ним, молча глядя в глаза, а потом так же, не говоря ни слова, поворачивает голову в сторону арены. Маккриди пытается подойти поближе, но его останавливают несколько разукрашенных рейдеров, наставив на него оружие. — А наблюдать за одним и тем же на арене не надоедает? — Ну что ты, Босс. Тебе просто надо влиться во всё это. Сам не заметишь, как начнёшь делать ставки. Мэйсон похож на оскалившегося льва. Он говорит уважительно, но его интонации настолько пропитаны сарказмом и чувством собственной безнаказанности, что хочется прямо сейчас выбить ему мозги. — Я забираю её себе, — Нейт указывает на Алекс, не прекращая смотреть Альфе в глаза. — Ну нет, Босс. — Тот хмыкает, опирает сцепленные руки в колено и кладёт на них голову. — Она досталась нам по честной сделке и передать я её могу тоже только по честному. — Назови мне хоть одну причину, почему я не могу приказать тебе это сделать. — О, их сотни. Нас больше. Стоит тебе или твоим служанкам выебнуться — полетят головы. Никто и ухом не поведёт, а Гейдж найдёт нам нового босса. И да, пусть ты и носишь этот титул, знай — уважение нужно заслужить. Пока тебя здесь никто и в хуй не ставит, даже несмотря на то, что ты прошёл испытание и даже завалил своего предшественника. — И каковы твои условия? — Нейт скрипит зубами, но понимает, что сейчас он не в том положении, чтобы спорить. — А ты начинаешь мне нравиться, — он откидывается на спинку кресла, выдавая самую гнусную ухмылку, на которую только способен. — Скажем так, скромный дар мог бы решить наш спор. Например, электростанция. Очисти её, воткни там наш флаг и, так уж и быть, я подумаю над передачей девчонки тебе. А если кто-то из твоих подпевал решит вытащить её в обход сделки — бум! — Он взмахивает руками. — Мозги твоей девочки будут раскиданы по стене. Маккриди поворачивает голову. На шее Алекс, вжавшейся в прутья решётки, действительно чернеет полосой ошейник с зарядом. Такой же, который она сняла с Харви. Тогда почему она не избавилась и от своего? — Я думал, она вам нужна, раз вы искали её по всей пустоши столько лет. — Вот скажи мне, Босс. Если у тебя собака убежит, ты разве не будешь её искать? А если она где-нибудь сдохнет, ты поплачешь чуть чуть и забудешь. Вот с этой так же. Хэнкок кладёт руку на локоть Маккриди, который уже тянется к винтовке. Качает головой, сдерживая снайпера от необдуманных действий. — Ладно, будет тебе станция, — Нейт машет рукой, уходя. Мэйсон провожает взглядом группу до самых ворот арены, а потом подаёт знак своим людям увести Алекс. Всё равно настроение на сегодня уже испорчено.***
Алекс сидит на холодном бетонном полу своей клетки. Здесь нет ничего кроме подстилки и дыры в полу в самом углу комнаты. Небольшая решётка под самым потолком, которая играла роль окна, уже давно заросла травой и кустами. Через неё даже свет не проходит. В этой тьме и тишине на неё накатывают давно позабытые чувства и эмоции. Ей становится страшно, невыносимо одиноко и тоскливо. Она не слышит даже отдалённых голосов рейдеров. Только тихо капающую в конце коридора воду. Кап. Она закрывает глаза. Видит перед собой улочки Добрососедства, «Третий рельс», слышит голос Магнолии. Кап. Прогуливается до лавки Дейзи и перекидывается с ней парой слов. Кап. Открывает глаза, не в силах больше терпеть собственное воображение. Ей осточертела эта комната и собственная беспомощность. Она хочет содрать с себя ошейник, чтобы заряд, которым его нашпиговали, снёс ей голову. Алекс сдавленно воет, ударяя кулаками по коленям. Агрессия от собственного бессилия. Она встаёт, подходит к прутьям клетки. Звук её шагов — единственное, что звучит в этом пустынном коридоре. Её не посадили в общую клетку к другим пленникам и она не понимает, почему. Удостоили особым статусом? Вряд ли в современных реалиях это хороший знак. Кожи на лбу касается холодный металл. Алекс медленно моргает, замечает перед собой маленькую тумбу. На ней разбросаны патроны, с десяток крышек и пара бутылок ядер-колы. Только видя перед собой напиток, она понимает, насколько сильно у неё пересохло во рту. Тумба не так далеко, можно попробовать дотянуться. Как только она вытягивает руку из клетки, ошейник начинает пищать. Всё быстрее и быстрее с каждым тиком. Алекс отпрыгивает от прутьев так, словно они в момент раскалились добела, а ошейник замолкает. — Датчики? — шепчет она себе под нос. — Раньше их не было. Она отходит обратно к стене и медленно опускается по ней на пол. Ёжится, стараясь обхватить себя руками и хоть чуть чуть согреться. Лохмотья, в которые её переодели, совершенно не защищают от холода. Алекс медленно засыпает. Под мерный стук капель и собственное дыхание глаза слипаются почти так же, как и от колыбельной. Но в фоновый шум врывается ещё один источник звука — чьи-то шаги. Она поднимает голову, мутным взглядом пытается рассмотреть визитёра. Видит только смутный силуэт, когда человек встаёт напротив неё. — Когда ребята сказали мне, что тебя вернули, я им сначала не поверил, — хохочет знакомый голос. — Не хочешь поприветствовать меня, чтобы я убедился, что это точно ты? — Иди в задницу, Уоллес, — пусть она его и не видит, но голос ублюдка узнает из тысячи. — Ха-ха, — он смеётся ещё громче, опирается руками на прутья решётки. — Вот теперь я точно верю им. Так что, как такая сопровождающая компания позволила нам так просто тебя заполучить? Ты же знаешь, что тот тип в силовой броне — теперь наш новый босс? Не такой уж он и хороший теперь, а? — Вы сами не знаете, с кем связались, — Алекс отвечает тихо, но этого достаточно. — Да и ты тоже. А что два других? Гуль в странных шмотках и мелкий снайпер? Кто они тебе? Парнишка-то за тебя заступился на арене. Ну, скажи мне, кто кого в постель затащил? — Захлопни свой ебальник, Уоллес. — Алекс огрызается. Она знает, к чему он ведёт. Ей страшно, но злость на этого человека не позволяет просто так забиться в угол. — Да ладно тебе. Мы все знаем, какие вы с сестрой на самом деле. Кстати, а где малышка Джу? Кое-кто сильно по ней соскучился. Алекс молча отворачивается. Хочется послать этого идиота куда подальше, плюнуть ему в его мерзкую рожу и пристрелить, но она прекрасно понимает, что ничего из этого сделать не сможет. Или сможет, но потом сполна поплатится. — А, впрочем. Ты тоже сойдёшь. Ну же, подойди к папочке, — Алекс чувствует на себе его сальный взгляд, вжимается в стену. — Не боись, насиловать не стану. Пока. Но вот устные приветствия от тебя мой друг очень желает услышать. — Отвали от меня, ты, больной ублюдок, — на уголках глаз скапливаются слёзы, а в горле встаёт ком. Как же жалко она сейчас выглядит в собственных глазах. — Ну-ну, чего плакать-то сразу, Алекс? — Рейдер получает огромное удовольствие, слыша надрывающийся голос девушки. — Я так сильно тебя напугал? Ладно, не буду тебя пока трогать. Пойду лучше проведаю этого твоего паренька. Насколько он хорош? — Уоллес скалится. — Может, показать ему пару трюков? — Если он пропадёт, Босс будет не рад, — Алекс цепляется за последний аргумент. — Кто, этот? — мужчина прыскает. — Да и срать на него. Ты думаешь, Мэйсон боится этого чувака? Да, завалил старого водяным пистолетиком, но и что? Открою тебе маленький секрет, Алекс, — он переступает с ноги на ногу. — Он здесь никто. И дня не прошло, как он сделался «боссом». Не ожидай, что можешь прятаться за него спиной. Ладно, я пошёл искать этого парнишу, — рейдер салютует. — Раз ты со мной разговаривать не хочешь. А у него уж больно красивые руки. Шаги Уоллеса отдаляются, сопровождаемые его гнусным гоготом. Несмотря на всю показушную дурашливость, он на самом деле страшный человек. И Алекс на самом деле беспокоится за Маккриди. Не то, чтобы он не мог за себя постоять, но рейдер тоже тварь коварная и изворотливая. Может зайти не со стороны силы. Алекс не сдерживается. Она опускает голову на колени и, срываясь, плачет. Злится на себя, боится. Нутро сдавливает жалость к себе. Она настолько хочет разодрать рейдеров в клочья и сдохнуть сама, что готова взять «Толстяка» и пошмалять с него чуть ли не себе под ноги. Но возможности позволяют только сидеть на полу тёмной клетки и давиться слезами.