Погасший луч света

      Я с каким-то нетерпением ждала, когда вернуться ребята. Они пришли через два дня поздно ночью с большими результатами — раньше они бы устроили по этому поводу пьянку, но сейчас чего-то не хватало. Никто веселиться не хотел, и каждый из нас знал, чего, а точнее кого конкретно нам не хватало. Сколько должно пройти времени, чтобы смириться со смертью Себастьяна? Я не помню, сколько времени мне потребовалось, чтобы осознать смерть Лютика, но на Себастьяна потребуется ещё больше. — Ну, а как Мила? — спросил Фред, когда мы просидели молча минут двадцать. — Да как… Спрашивала, где Себастьян. — Мои плечи начали содрогаться от сдерживаемых слёз, и Чин успокаивающе положил мне руку на плечо. — Я не могла ей сказать правду. Сказала, что с вами ушёл. Она ждала вас, вы хоть, что ли, загляните к ней минут на пять… — А как же Себастьян? — тихо спросил Торен. — А Себастьян… Себастьян ушёл… Скажем, что занят.

      С утра мы поднялись к Милене и застали там целую шеренгу из молоденьких проституток с Риммой во главе. — Что здесь происходит? — спросила я у хозяйки. — Милена попросила позвать девочек. — Римма утёрла передником заплаканное лицо. — Они там долго не будут, пошла последняя. Они все возвращаются через пять минут…       Дверь открылась, и из комнаты вышла совсем молодая девчонка с ярко-рыжими волосами. Наверное, она была младше даже самой Милены. У девчонки было такое испуганное и растерянное лицо, что Римма поспешила взять её под руку и отвести куда подальше. Шеренга из остальных девушек двинулась за ними. — И как это понимать? — Чин проводил их недоумевающим взглядом. — Понятия не имею… Ладно, идите уже.       Первым отправился Торен. Надо сказать, они там тоже недолго были, минут по пять-десять. Все, как один, выходили от неё бледные, будто бы увидели приведение, и молча уходили вниз, ничего мне не объясняя.       Последним вышел Фред: — Ана, она попросила, чтобы ты зашла…       Я не стала ни о чём его расспрашивать и кинулась в комнату: — Мила, что-то случилось? — Нет. — Она слабо улыбнулась. — Я им подарила свои локоны.       Я измотано прислонилась затылком к стене. — Я ведь могу не успеть, — пояснила Мила, не обращая никакого внимания на мою реакцию. — А мне бы этого не хотелось. А Себастьян не придёт? — Он на задании, не скоро вернётся… — Тогда передашь ему? — Милена протянула руку с зажатой прядью волос, но не смогла долго держать её на весу и бессильно опустила на одеяло. — Передам, конечно. — Я забрала у неё волосы и бережно завернула в клочок бумажки. — Не оставляйте меня сегодня одну. — Нет, ну что ты! — Заверила я её, садясь на кровать. — Я всё время буду сидеть с тобой, или, в крайнем случае, позову Фреда или Римму. — Да, спасибо. Сегодня хочу побыть с вами.       Днём на пару часов пришла Римма, желая тоже посидеть со своей любимицей. Выходя их комнаты, она наткнулась на меня и внезапно разрыдалась: — Мне кажется, она уходит.       Мне пришлось потратить минут двадцать, чтобы успокоить женщину и довести её до кухни, где она принялась за свои обычные обязанности. А я ещё минут пять смотрела на её вялую фигуру. Почему она теряет веру? Это так важно, не терять веры… Хотя Милена, она сама так часто об этом говорит…       Я вернулась к ней в комнату и просидела там до позднего вечера. Всё это время я пыталась её как-то оживить. Она меня с улыбкой и интересом слушала, но сама мало чего говорила, и у меня создавалось впечатление, что она бережёт силы, чтобы пожить подольше. Иногда она отрубалась, и тогда в этот момент я сама использовала минутку, чтобы подремать. Но стоило ей пошевелиться, как я тут же просыпалась, и если она продолжала спать, опять закрывала глаза.       Вечером пришёл Фред и буквально вытолкал меня из комнаты, сказав, что я должна отдохнуть, и сам занял пост. Я забралась в нашу комнату, где валялись Чин с Тореном и о чём-то бакулили, и завалилась на матрас Себастьяна. Ребята тут же замолкли, и я мгновенно отрубилась. Думаю, пока Фред караулил сон Милы, они двое караулили мой. Глубокой ночью Фред ворвался в нашу комнату и принялся меня расталкивать: — Ана, просыпайся, быстро! — Что случилось? — Я сонно потянулась и уже собиралась отмахнуться от Фреда, но он успел выкрикнуть: — Милена тебя зовёт. — О… — Я неохотно скинула одеяло и поплелась наверх, пытаясь придать себе вид бодрячка. Когда я добралась до её комнаты, мне это почти удалось. — Ана, открой шкаф, — попросила Мила, заметив мой силуэт в дверях.       Я потянулась к включателю, но Мила меня остановила: — Нет, не включай, открой шкаф.       Я удивлённо посмотрела на неё, но просьбу выполнила. — Видишь с краю платье?       Я достала вешалку с красивым красным платьем. Откуда у Милы такая красота? — Мне его подарила Римма однажды. Я его не надевала — берегла для чего-то знаменательного. Помоги мне его надеть.       Мила поднялась с кровати, еле удерживаясь на ногах. Да, за время болезни она сильно исхудала и побледнела, и сейчас от неё словно осталась одна тень. И мне было больно смотреть на неё. Зачем она сейчас надевает это платье? Я помогла ей одеться, после чего она опять легла на кровать. — Посидишь со мной до утра? — Конечно!       Я взяла её за руку и уставилась в окно. Она не спала, хотя мы и сидели молча пару часов. Когда солнце появилось на горизонте, Мила позвала меня. Она говорила настолько тихо, что мне пришлось к ней наклониться, чтобы услышать. — Ана, если он придёт, передай ему мою прядь. — Она подняла руки и сняла с шеи нитку, на которой весела денежная купюра, в которую была завёрнута последняя прядь. — Ты ведь меня не забудешь? — Нет, Мила, не забуду. — Тогда найди его. Его зовут Кристиан…       Она замолкла.       Я навсегда закрыла ей глаза.

***

      Спустя два дня после похорон Милены, Торен принял решение отправиться на большую отходу, как только представиться возможность. Меня здесь уже ничего не держало. Я даже была этому рада — быть может, мне станет легче, когда я покину это место, где в одночасье произошло столько бед.       Мы вчетвером постепенно готовились к отходу: узнавали новости, закупались вещами, прибирались в нашей комнатушке в таверне Хатабыча… Но у меня оставалось ещё одно дело, поэтому я всячески пыталась оттянуть день нашего отбытия. В конце концов, Торен отказался ждать дальше, и мы были готовы выйти уже на следующий день.       Мы заняли наш любимый стол, где раньше сидели вместе с Себастьяном, и неторопливо разговаривали о наших дальнейших планах. Я мало принимала участие в беседе, по большей части пялясь в окно, и думая о чём-то неопределённом. Я стала скучной, очень мало говорила, и моё общество подходило только для того, чтобы тупо молчать часами. Но ребята быстрее меня адаптировались — я ещё не могла пережить смерть Себастьяна, когда они отошли от смерти Милены.       Я уже собиралась уйти спать, когда заметила, что из таверны вышел человек, которого раньше я здесь не видела. Он был молодой и прилично одетый, что было противоестественно для такого места, как «Свиной пятачок», поэтому я сразу его отметила. Я вскочила и подлетела к стойке Хатабыча: — Кто это такой? — А пёс его знает, — махнул рукой трактирщик. — Как-то раз он тут уже появлялся. Вот нашей покойницей интересовался… — Миленой? — Ага, ей самой. Когда узнал, что она померла, весь побледнел, я уж думал, в обморок упадёт. Ан нет. Оклемался и ушёл вот. — Как его звать-то? — А пёс его знает, — опять пожал плечами Хатабыч. — Вроде как Кристианом представился. — Кристианом?       Я вылетела на улицу и кинулась наугад искать эту сволочь. Не прошло и минуты, как я его увидела в конце переулка, и пулей помчалась к нему, после чего плотно прижала к стене оказавшегося поблизости здания одной рукой. — Девушка, что случилось? — удивлённо и одновременно испуганно спросил он. — Это ты мне? Да как ты вообще смеешь свою пасть открывать, гадина! Ты погубил её, сволочь! — Я не понимаю… — Этот красавчик выкатил свои невинные гляделки и ошарашено уставился на меня. — Что ты не понимаешь, мразь? Какого хрена ты со своими болячками залез в постель к Милене, козёл! — Вы Ана? — Нет у меня имени! — Я готова была его удавить. — Я не знал! Я хотел её забрать, а она… — Поздно ты припёрся! Надо было качаном своим соображать, прежде чем кувыркаться с ней. А теперь ты ходишь бодрячком, а она гниёт в земле! — По моим щекам градом покатились злые слёзы. — Какое мне дело, что ты хотел? Где ты был, когда она у меня на глазах умирала? Она до последнего тебя ждала, а ты не удосужился даже притащиться! — Я сдавила руками его шею. — Не надо, простите! Я её любил!       Я продолжала сжимать его горло. — Вы меня убьёте! — Он попытался разжать мои пальцы, но сил ему не хватило даже на то, чтобы ослабить хватку.       Он захрипел. Я увидела, с каким ужасом он выкатил глаза, мои руки разжались, я попятилась назад и разрыдалась. Нет, я не могла, не могла убить человека! Парень, едва живой от страха, кинулся бежать от меня подальше. А я заливалась слезами, сидя на асфальте, и никак не могла взять себя в руки. Первый раз я разрыдалась после смерти Милы.       Кто-то подбежал ко мне сзади обнял и прижал мою голову к своей груди. — Ну всё-всё, успокойся. — Торен гладил меня по волосам и пытался успокоить.       И в кои-то веки я не стала его отталкивать, а уткнулась ему в грудь и залилась слезами. — Поплачь, поплачь… — Я потеряла их всех. Ради чего мне жить? — Ради себя… — Зачем мне жить ради себя? Я ненавижу себя! Я опустилась так, что ниже уже некуда. Я мразь и бездарь, ты был прав. — Вовсе я так не считаю. Всё это было сказано в порыве. Ты хорошая…       Я молчала, своим поведением и отношением ко мне Торен мне всё время доказывал обратное. — Слушай, а хочешь, — через какую-то паузу проговорил он, — бросим всё это и заживём по-новому? Я попробую найти сперва хоть какую-нибудь нормальную работу, найдём какой-нибудь домик, ты выйдешь за меня замуж… Вивьен.       Я в шоке молчала. Неужели всё это время, что я орала на него и психовала, он меня любил? И как давно он знает моё настоящее имя? Что он вообще обо мне ещё знает? Наверное, он понимал сейчас моё сметение, потому что не требовал ответа, а просто продолжал обнимать и ждать, пока я успокоюсь и смогу вернуться обратно в трактир.       Как мы добрались до «Свиного пяточка» я не помнила. Но проснулась я уже много часов спустя после восхода солнца. Наверное, наш большой поход опять откладывается.