. . . . . . . . . . . .
— Опять не пойдёшь на матч? — Ты же знаешь, что мне не нравится школьный квиддич, Драко. После первого «нападения» её отца прошло две недели. Школьники, конечно, боялись, но в панику не впадали. По крайней мере, так виделось со стороны. Но Хиггс переживал как никогда. Теренс ни на шаг не отходил от Кристалл. Девушке это нравилось, но ей казалось, что он переживает за неё, как за младшую сестру. Это больше всего расстраивало. За Блэк они конечно тоже переживали, но лишь когда она находилась в библиотеке, но, к счастью, Сириусу не за чем туда было ходить, если, конечно — он не захотел бы почитать «Историю Хогвартса». — И всё же… Почему? Я видел у тебя книгу «История квиддича», — парень сидел рядом с ней на диване, заглядывая в страницы открытой книги. Действительно, почему? Син нравится смотреть мировой квиддич, да и читать о нём, но… Может это из-за травм, что получают игроки? Хотя кого она обманывает! Ей не нравится школьный квиддич лишь потому, что она не может болеть за того, кого хочет. Это единственный минус школьных соревнований. Блэк бы пришла и поболела, но могут осудить. А она не хочет повторять свои ошибки вновь. Как тогда на втором году обучения во время очередной игры, что ей довелось увидеть. Конечно, тогда она так не зависела от мнения других людей. Но за свою наивную детскую мечту, что все могут дружить в мире и согласии — поплатилась. Старшеклассники якобы «предупредили», потолкав в разные стороны. Конечно, это было не жестоко, но в её сознании это событие оставило свой след. Об этом не знал никто, кроме мадам Помфри, что залечивала раны на коленках и руках. Естественно, этих людей в Хогвартсе уже не было, но всегда найдутся другие волшебники, готовые тебя «научить» уму-разуму. — Да неважно, — приподнявшись с дивана, она захлопнула книгу. — К тому же, мне надо к мадам Помфри. — Зачем? — парень глядел в след уходящей фигуре. — Увидимся после игры, — сделав вид, что не услышала, она вышла из гостиной, не намереваясь обсуждать с ним эту тему. Мрачно. Как и всегда, подземелье было мрачным и наводящим ужас. Блэк и сама не знает почему, но ей это нравилось. Каменные темные стены, несколько факелов и наполненный сыростью воздух. И погода за окном, что оставляла желать лучшего. Гром, ливень, сильные порывы ветра. На улицу выходить было опасно, тем более летать. И как командам не страшно выходить на поле? Там же такая буря! По замку разносился жуткий сквозняк. Но даже он не помешал ей сходить к медсестре, что так любезно согласилась научить уму разуму с этого года. Как никак, слизеринка видимо, окончательно определилась кем хочет стать, а работа медсестры не так уж и плоха… Поднимаясь всё выше по знакомым лестницам, она встречала людей, что поспешно пытались укрыться от холода и дождя, что ждёт их на улице. — Здравствуйте, мадам Помфри! — отрывая дверь в больничное крыло, где обычно обитала медсестра, девушка мягко улыбнулась. — Здравствуй, Синистра! Ты как раз вовремя, — женщина ответила тем же и подозвала к себе, махая сморщенной от старости ладонью, — Не поможешь мне? — Конечно. Летели минуты. Часы. Игра уже была в саммом разгаре, а возможно и близилась к завершению — Блэк этого не знает. Она шныряет по больничной палате, помогая Мадам Помфри: то принесет снадобье «жар птицы», то проследит, чтобы студент выпил перцовое зелье… Заглядывает в коморку, записывая куда и зачем ушла склянка «сока бубантера»… Всё было таким обыденным… Тихим… За огромными створками окна бушевал ветер, дождь казалось хотел повыбивать стекла в помещении, холод, сквозняк… Но всё это меркнет с теплом, что проходилось по палате. Убаюкивающие звуки дождя, что отбивал свой ритм, заставляли болеющих студентов проваливаться в сон… Если бы не одно но… — Поппи, позаботься о них, — в помещение зашел Дамблдор, а за ним на носилках прилетели кто-то из Пуффендуя и Гриффиндора. Пока девчонка давала настойку против отравления какому-то блондинистому когтевранцу, Директор, в компании парочки летающих тел, проходил внутрь помещения, впуская едкий сквозняк — ребят с носилок переложили на кровать. Как пояснил Дамблдор, одного паренька поразила молния, а другой упал с метлы. Медсестра конечно начала возмущаться, бубнить, что это была плохая идея играть в такую погоду, но разве можно переубедить «бесбашенных детей». Уже ничего не поделаешь. Прошлое не вернуть. Блэк похлопала паренька по плечу, дабы мальчишка с отравлением лег на бок на минут десять, чтобы подействовало снадобье и, после, медленно подошла к мадам Помфри, когда директор вышел из белоснежного помещения. — Могу я ещё чем-нибудь помочь? — Да, присмотри за этими двумя, — волшебница зашагала прочь в каморку с лекарствами. Гарри и Тим Кардон, лежали через кровать друг от друга. Вымокшие до нитки, растрепанные, грязные с ног до головы… Она сопели и тихо постанывали от боли, вот только, если Поттер тихо мычал, то Тим ворочал своей русой головой в разные стороны — волосы его встали дыбом, и кажется если бы не дождь, они бы продолжали дымится от вспышки молнии… Они пачкали телами белоснежные простыни, до сих пор прибывая в бессознательном… Удивительно, как смогли не помереть. Но если с Гарри ещё было понятно, то как этот парнишка пуффендуец выжил? В него ударила молния, черт возьми, от такого в лучшем случае ожоги, в худшем смерть! Как так получилось? — Флампо! — из палочки Блэк вылетела парочка оранжевых человечек. Странные существа, что напоминали апельсиновый зефир, только их нельзя было съесть. Чудики, размером с мягкую игрушку, расположившись на телах игроков, отдавали им своё тепло. Одежда начала приобретать более яркую окраску, как и подсыхать грязь, ошметками падая на простыни. Парни старались спокойно дышать, отдыхая от «битвы» со стихией. Вдруг… Топот и шум начали стремительно приближаться к больничному крылу. Наверное, друзья спешат проверить игроков. Ещё бы… Какое может быть спокойствие, в Хогвартсе? Всего секунда разделяла балаган за дверью и убаюкивающую тишину — комната резко заполнилась мокрыми до нитки игроками и болельщиками, что выкрикивали имена товарищей. — Гарри, как ты?! — Гарри, очнись! — завопили ребята, подбежав к телу Поттера. — Пожалуйста, успокойтесь, он скоро придёт в себя, — Блэк выставила вперёд руки. — Но… как же? — начал Рон. — Вам сейчас лучше о себе позаботиться, — с неким упреком она оглядела собравшихся с головы до ног, грязь и капли дождя непрерывным потоком заливали каменный пол, оставляя коричневые и черные подтеки. Блэк взмахнула палочкой ещё раз, — Флампо Дуо! — Э?! Что это ещё такое?! — Рон пытался отойти от подходившего к нему человечка. — Это Флампики, они согревают всё, к чему прикасаются. Поэтому, если не хочешь простыть, дай ему залезть на тебя. Так, что у вас произошло? — Дементоры, — вяло ответила Анджелина, обнимая источник тепла. Теперь понятно, из-за кого упал Гарри. Хорошо, что ещё жив остался. Близнецы тем временем продолжили разговор: — Повезло еще, что земля мягкая. — Я подумал — все, конец. — А у него даже очки не разбились. — Никогда ничего более страшного не видела. Ничего более страшного… страшные черные фигуры в капюшонах… холод… крик… — заговорила Бэлл. Гарри слегка шелохнулся, а потом раскрыл глаза. Все мигом плотнее подошли к его койке. Блэк же, как и сказала медсестра, «приглядывала», находясь близ тумбы между кроватями пострадавших. — Как ты, Гарри? — спросил Фред. Он был бледен как полотно, это не могли скрыть даже потоки грязи. Впервые девушка видит его таким не похожим на самого себя. Не развеселого всегда готового пошутить клоуна, а парня, что побледнев, перепугался за смерть друга. Грусть осела на лицо, а глаза выражали переживание. Он явно боялся. Боялся, что доброй сказке придёт конец. — Что случилось? — Гарри вдруг сел в постели, и у всех прибежавших перехватило дыхание. — Ты упал, — коротко объяснил Фред. — Метров с двадцати. — Поттер оглядел друзей, которые согласно закивали. Да он везучий малый. Упасть с такой высоты и не разбиться. Кажется, Малфой сейчас ликует, что Поттер свалился с метлы. Издеваться над Гарри стало его хобби, хотя, скорее всего он просто завидовал ему. — Мы думали, ты умер, — Алисию до сих пор била дрожь. Самые лучшие слова Спиннет. Мои глаза невольно закатились, и я чуть не хмыкнула. Гермиона тем временем всхлипнула, глаза у нее были красные, а от слёз покраснели и щеки. Подала ей платок. Что же им пришлось пережить. Видеть, как их лучший друг падает с огромной высоты, не шевелясь. О, Мерлин. — А как же матч? Будем переигрывать? Все молчали. Правда навалилась тяжелым камнем. Похоже, они проиграли. Впервые проиграли. Опечаленные лица опустились, смотря в пол. Присела на кровать к Гарри и положила ладонь на мокрою спину. — Мы что, проиграли? — прошептал Гарри, смотря на меня. Ох, Гарри, мне жаль… —Да, — ласково ответила я. — Наверное… Не умею морально поддерживать. Да и мыслить оптимистично тоже не всегда удается. — Диггори поймал снитч, — сказал Джордж. — Сразу после того, как ты упал. Он сначала ничего не понял. Посмотрел вниз и увидел тебя на земле. Он тут же попросил не засчитывать им победу, хотел переиграть матч. Но все было честно. Даже Вуд признал. Седрик? Он ловец? Похоже, я совсем отстала от социума. Да и вообще как-то неожиданно. Таких благородных я почти не встречала. А Диггори сам захотел переиграть. Этот парень с каждым днём удивляет меня. — А где Вуд? — Гарри расширил глаза, похоже, только что заметил, что Вуда нет. — В душе, — ответил Фред. — Наверное, хочет утопиться. Укоризненно посмотрела на рыжего. Гарри и без того плохо, он ведь думает, что виноват. Поттер спрятал лицо в коленях, запустив пальцы в волосы. Фред присел и, взяв Поттера за плечо, легонько потряс. — Ладно тебе, Гарри, ты никогда еще не упускал снитч! — Надо же когда-нибудь и упустить, — рассудительно заметил Джордж. Нельзя же постоянно выигрывать. — Ты же не всесильный, Гарри, — уголки губ чуть приподнялись, образуя на моём лице жалостливую улыбку. — Можем еще отыграться, — заметил Фред, ярко улыбаясь. — Мы проиграли сто очков, так? Значит, если пуффендуйцы проиграют Когтеврану, а мы у Когтеврана выиграем. Ну, и у слизеринцев… — Пуффендуйцам надо проиграть с разницей в двести очков, — уныло возразил Джордж. — А если они еще и побьют когтевранцев… — Да нет, Когтевран им не по зубам. А вот если Слизерин продует Пуффендую… — Все будет зависеть от очков. Как ни считай, сто очков нам придется наверстать, — оптимистично отозвалась Джи. Мальчик-который-выжил лег на кровать. Он был не просто опечален, а огорчен. Жаль, нет лекарства от горя. И я не могу его приободрить. Он смотрел в потолок и, похоже, ничего не слышал, хотя товарищи продолжали вести беседу. Минут через десять пришла мадам Помфри и распорядилась всем оставить палату: — Давайте, пострадавшим нужен покой! Спасибо, Синистра, дальше я сама, иди на обед. — Как скажете, мадам. — Мы еще зайдем, Гарри, — пообещал напоследок Фред. — И не терзай себя, ты все равно лучший ловец. Такого у нас никогда не было. И вся команда, оставляя за собой грязные следы, вышла из палаты. Мадам Помфри с недовольным видом закрыла за нами дверь. В палате остались Рон и Гермиона. Я шла позади всех, не хотела нарушать их дружную атмосферу, хоть она меня слегка подбешивала. — Как ты это сделала?! — ко мне подошли близнецы, держа в руках флампиков. — С помощью магии, неужели ветер унёс ваши мозги? — усмехнулась. — Но такого заклинания нет! — Уизли поравнялись со мной, встав по разные стороны. Фред держал это пухленькое существо на руках, не переставая разглядывать, как будто маленький ребёнок только что впервые увидел кота. А Джордж обнимал «зефирку» с удивлением и интересом в глазах смотря на меня. — Ну, они случайно получились, — улыбаясь, пожала плечами. — А когда они исчезнут? — поинтересовался Фред. — Когда высушат тебя полностью. — Вот оно что… Хм-м-м, тогда я как можно дольше останусь мокрым! И тогда это будет как подарок от тебя! — Чтобы заболеть? С ума сошел? — выхватила флампика из рук «старшего» Уизли. — Иди в гостиную и переодевайся. —Тогда воспользуюсь другим источником тепла! — парень повис на мне. Хитро. — Ты пойдешь с ней до самой гостиной, братец? — Если надо, то да. Хоть узнаю, где живут слизеринцы. А то эти змеюки постоянно прячутся. Змеюки. Ну, спасибо. — Забирай. Ты тяжелый, мокрый и весь в грязи, — ослабила хватку и подняла существо на уровень глаз парня. — Как хочешь, — волшебник забрал моё творение и продолжил идти рядом. — От такого отказываешься! — Ну, если Синистра всегда хотела грязную собаку, то да, — парировал Джордж. — Что ты сказал?! Да я даже не похож на собаку! — Разве что на щенка, — прикрывая рот ладошкой, скрыла смех. С вами, ребята, даже гром не страшен за окном.. . . . . . . . .
— Подарок? Вы хотите, чтобы он попал в Хогсмид, не так ли? — сложила руки на груди, приподняв одну бровь. — Тс-с-с! — наказали мне близнецы. Мы собирались пойти в Хогсмид, отметить последний день перед каникулами. Изначально я планировала пойти со своими «Змейками», но Теренс мне мягко намекнул, что сегодня особый день как для него, так и для Шафики. К сожалению, я уже заранее знала, что будет на их «свидании». От моих расспросов не скрыться ни одному смертному. — Вы ведь в курсе, что если его увидят в Хогсмиде, то могут исключить? — уже шепотом продолжила я. — К тому же, разве вам не дорога эта карта? — Ты хочешь, чтобы он сидел здесь до конца жизни… —… как бескрылый птенец?! — Эх. Ладно. Я пошла, — двинулась к Поттеру. — Гарри. Парень обернулся. Я взяла его за руку и повела к горбатой статуе одноглазой ведьмы. Поттер задавал много вопросов, но я просто игнорировала его. Сам узнает. Меня попросили просто привести. — А почему вы здесь? — удивился Гарри. — Я думал, вы ушли со всеми в Хогсмид. То есть, то что здесь есть я, его вообще не удивляет. — Мы хотим сделать тебе праздничный подарок, чтобы ты не скучал, — ответил Фред и лукаво подмигнул. Обожаю, когда он так делает. — Иди сюда. . . — И он кивнул на открытую дверь пустого класса. Гарри вошел вслед за нами, Джордж тихонько закрыл дверь и сияющими глазами взглянул на Поттера. Я же уселась на парту, а Гарри встал поодаль от меня. — Вот тебе наш подарок на Рождество, — Джордж вытащил из-под мантии большой квадратный лист старого пергамента и торжественно протянул Гарри. — И что же это такое? — спросил третьекурсник. — Это, Гарри, секрет нашего успеха, — ответил Джордж и нежно погладил пергамент. — Как будто это ваш ребёнок, — встряла я. —Т-с-с, не слушай её, — Фред тоже погладил пергамент и, прищурившись, поглядел на меня. — Нелегко с ним расстаться, — продолжил он. — Но мы решили, что тебе он нужнее. — Мы-то его наизусть знаем, — прибавил Джордж. — Поэтому и вручаем тебе. Нам он больше ни к чему. — И что я буду делать с куском старого пергамента? Прыснула в кулачок. Никто ещё так не называл карту. Она была нашей давней помощницей и спасительницей. — С куском старого пергамента?! — Фред зажмурился и скорчил рожу, как будто его смертельно обидели. Уизли подошел к моей тушке и опустил голову на плечо. — Объясни ему, Джордж. — Ну-ну, большой мальчик, — «успокаивала» я одного из близнецов, легонько хлопая и гладя по голове. — Когда мы учились на первом курсе, Гарри, мы тогда были совсем еще зеленые, беззаботные и невинные… — Невинные, как же, — комментировала я. — Во всяком случае, более невинные, чем сейчас. Ну так вот, мы как–то рассорились с Филчем. — Взорвали в коридоре грязевую бомбу, а Филч почему-то на нас разозлился… Действительно —. . . затащил в свой кабинет и, как водится, стал грозить. . . —. . . наказанием. . . —. . . четвертованием. . . —. . . мы слушали, слушали и вдруг заметили особый ящик с табличкой: «Конфисковано, очень опасно». — Только не говорите. . . — улыбнулся Гарри. — Да, тогда ещё Син вместе с Ли, пришли нам на помощь. . . — Пока Филч отвлекся на кинутую ими бомбу, я открыл ящик и взял вот этот кусок пергамента, — воссиял Фред. — Что тут плохого? — прибавил Джордж — Филч не знал, как с ним обращаться. Хотя, раз отобрал его, наверное, догадывался, что это такое. — И вы знаете, что с ним делать? — интерес появился в глазах мальчика. — Знаем, — Фред самодовольно улыбнулся и поднял вверх указательный палец. — Этот свиток научил нас такому, чему не научит ни один учитель. — Ого! — воскликнул Поттер. — Что, здорово? То-то! — Но как ею пользоваться? — Очень просто! — я спрыгнула с парты и, встав напротив Гарри, поднесла палочку к пергаменту. — Торжественно клянусь, что замышляю шалость, и только шалость. Тотчас стала вырисовываться карта. Линии соединялись, пересекались, расползались, как паутина по краям пергамента, и скоро наверху распустились, как цветы, выведенные зелеными чернилами слова: Господа Лунатик, Бродяга, Сохатый и Хвост! Поставщики вспомогательных средств для волшебников-шалунов с гордостью представляют свое новейшее изобретение — КАРТУ МАРОДЕРОВ. — Классная карта, да, Гарри? — Проходы ведут прямо в Хогсмид, — Фред указал один из них. — Таких ходов семь. Филч знает об этих вот четырех, об остальных — только мы. В тот, что за зеркалом на пятом этаже, можешь не ходить. Мы сунулись было прошлой зимой, а там потолок обвалился. И вот сюда тоже лучше не ходить: прямо над выходом Гремучая ива. Зато этот ведет прямо в подвал «Сладкого королевства». Мы этим ходом частенько лазаем, он, кстати, начинается в горбу старой карги за дверью. Его голос, он такой мелодичный. Мужественный. . . От каждой фразы мурашки бегут по телу. От голоса Джорджа такого эффекта явно не происходит. Хотя, может просто мой разум знает, кто из них кто. — Спасибо нашим предшественникам, — вздохнул Джордж и дружески похлопал по названию карты. — Благородные, славные помощники новому поколению проказников, — провозгласил Фред. — Наверное, такие же великие оболтусы, — хмыкнула я, улыбаясь. — Верно. Стоп, что? Нет! А и, Гарри, не забывай стирать карту. . . — предупредил Джордж. —. . . а то кто-нибудь еще узнает ее секрет, — закончил за Джорджа Фред. — Дотронься до нее волшебной палочкой и скажи: «Славная вышла шалость!» — и карта исчезнет, — продемонстрировала я в довершение. — Ну, дорогой Гарри, — сказал Фред голосом Перси, — веди себя хорошо. — Увидимся в «Сладком королевстве», — подмигнул на прощанье Джордж. — Будь осторожней, не попадись! — я помахала на прощание.. . . Конец Pov. . .
Пролетело уже как недели две с рождественского утра, а девушка так и не смогла понять, кто прислал ей этот чудный подарок. Вертя в руках подаренное незнакомцем украшение, Блэк заглядывала в пучину алого камня. Ей казалось, что он искрился и переливался в руках хозяйки. И именно она видела, как иногда пылинками внутри украшения вырисовывались имена. Больше никто не смог разглядеть загадочность камня. Глазами других это был обычный рубин, но не для слизеринки. Девушка даже не подозревала, как узнать про столь загадочную вещь. Ведь всё это слишком подозрительно. В свертке, кроме самого украшения из серебра, не было ничего. Ни записки, ни объяснения. Синистра даже думала, что сходит с ума, раз видит блестящие надписи. Этот камень занял слишком много мыслей в её голове. Хорошенько поразмыслив, куда отправиться, чтобы найти информацию в камне, Блэк незамедлительно решила пойти в библиотеку. Уж что-что, но в ней должно было быть что-то про магические камни. Ну а на крайний случай можно было к профессору Люпину заглянуть. — Ты так и не отдала этот камень? — рядом с Блэк на диванчик присела Шафики. — А если он покрыт черной магией? — Теренс оказался по правую сторону от «сестрёнки» и, закинув руки за голову, уставился на камин. — Ну. . . — Если ты не отдашь его, мы сделаем это за тебя, Синистра, — хмуря бровки, девушка поглядывала на подругу. Блэк хотела отдать камень Северусу, но что-то ей подсказывало, что украшение совершенно безопасно. Глупая. Глупая Блэк. Девушка корила себя за такую детскую наивность, что не выветривается никакими духами, но не смогла пересилить эту бесящую натуру. От камня даже исходило подобие тепла. С ним волшебница чувствовала себя комфортно, будто этот камень часть её души. Часть чего-то прошлого. . . — Не думаю, что он опасен. Да и я хочу узнать о нём побольше. — Ты хоть знаешь, кто его прислал? — Хиггс посмотрел исподлобья. — Нет, но догадываюсь, что этот человек просто хотел напомнить о себе… — толика грусти прозвучала в голосе. У Синистры были догадки, но она не верила своим собственным мыслям. Старалась не думать об этом, утопая в пучине иных раздумий. — Ох, Блэк. Ты неисправима, — в унисон вздохнули парень и девушка. — Знаю, знаю. . .. . .
Весна. Казалось бы, что плохого может произойти весной — ничего. Нет. Этой весной спокойствие Синистры испарилось. Атмосфера между факультетами так сильно накалилась, что слизеринцы иногда устраивали драки со своими врагами. И вроде бы весна — это пора любви. Но только не когда на носу финальный матч Слизерин — Гриффиндор. Иногда, когда девушка шла по коридору, её пробирала дрожь. Но не только от гуляющего утреннего ветерка, скорее от пламенной атмосферы, забившейся в коридоре густым кислородом. Казалось, вздохнешь — и на тебя посмотрят сотни пар львиных глаз. Истерзают и загонят в сырую землю, как ещё одного представителя хитрых змей. Она должна их ненавидеть. Но гриффиндорцы запали ей в душу. Прямолинейные, смелые и. . . Непокорные счастливцы судьбы. Так думала Блэк. Она хотела походить на них, но змеиное естество не давало этого сделать. Смотря в пол, ножки несли хозяйку к Большому залу. Ещё чуть-чуть — и начнется игра. Та самая бешеная игра. Никакой жалости между командами, лишь ненависть и злость, что словно сталь игроки вонзают друг в друга. Будто от этой игры зависит их жизнь. Но это же просто кубок. Обычная золотая посудина. Разве это так важно? Присев за свой факультетский столик, волшебница пододвинула к себе яичницу и, опустив взгляд, начала её поедать. Мысли сами накручивались тонкой струной в её голове. И эти мысли вызывал не кто иной, как Уизли. Не медальон, не экзамены, а веснушчатое лицо, что вставало перед глазами. Оттенок голубых глаз. Весёлая улыбка. И всё из-за какого-то глупого вопроса. И глупого дня. . . — Давай, Син! Иначе мы закопаем тебя в снегу. — Лепить снеговика — детская забава, — девушка сидела на скамейке, обнимая колени. — Извините, профессор, мы не думали, что вы так стары. Близнецы, улыбаясь, катали «туловище» снеговика и искоса глядели на слизеринку. Джордан до этого стоял рядом с парнями, но, поддержав девушку, присел рядом. — Ах, так! — Молите о пощаде! Рыжие макушки, завёрнутые в красные шапки, начали бросаться снежками. Даже не бросаться, а зарывать бедных друзей снегом, не давая им отступить. Бои два на два продолжались. Смех, крики заполоняли окрестности Хогвартса. Но вскоре усталая, но радостная четверка рухнула на белоснежное покрывало под громкий скрип снега. Пар клубками поднимался вверх из уст ребят и растворялся в голубоватом небе. Тяжело дыша, компания завела беседу. Лёгкую, простую. Тогда девушке показалось это таким непринужденным разговором, таким семейным и обыденным делом, что она просто вслушивалась в фразы друзей. Но тема зашла немного не в то русло. Непонятно, как разговор зашел о любви. В романах, что читала Блэк, любовь — такое незабываемое чувство. Чувство чего-то родного, греющего душу. — Эй, Син, а ты кого-нибудь любишь? — отчеканил темноволосый. Любишь. Об этом звёздочка и не задумывалась. Да и не знает она, как это… любить. Не понимает. Вроде, по книжкам кажется всё просто. Это чувство проявляется с тем, с кем не хочешь расставаться. Но с кем не хочет расставаться она сама? Вопросы тучей налетели на бедную головку и лицо девушки слегка нахмурилось, раздумывая над ответом. Она не знает. Не знает ответа. Может потому, что не потеряла ещё того, кто дорог её сердцу. Да, может и так. После того дня она стала слишком много думать, иногда даже болела голова и мысли о любви становились противны. От них гудело в ушах и пульсируют виски. Но она всё-таки поняла, к кому испытывает это чувство. К Фреду. Заядлому рыжему демону, что, словно под действием Империуса, проник в её голову, в её кукольное сердце. Только после этого, на вид нелепого вопроса, принцесса когда-то великого рода поняла, что из близнецов в романтическом плане выделяет Фреда. Добродушного паренька, с ног до головы усыпанного веснушками, как и его родные. Заводилу всех проказ и шуток. Того, кто увидел её страх. Успокоил и даже рассмешил. Того, кого она выручала от пакостного Филча. Того, кто украл её слизеринское, немного прогнившее сердце. — Ист. Пошли на игру! Все уже собираются. Девушка передернула плечами и подняла встревоженный взгляд. Шафики щелкала перед глазами подруги, заставляя вынырнуть из пучины воспоминаний и мыслей. Разукрашенная в зелёно-серебряных тонах, «кристаллик» недоуменно погладывала на Блэк. Голова была наклонена, а глаза сверкали, заглядывая в душу. — Всё в порядке? — Да, пойдём, — Синистра улыбнулась и встала из-за стола.. . . . . . . . . . . .
— А вот и сборная Гриффиндора! — завопил Джордан, который, как обычно, выступал в роли комментатора. — Поттер, Белл, Джонсон, Спиннет, Уизли, Уизли и Вуд. Все признают, что это лучшая сборная факультета Гриффиндор за последние несколько лет… Громкие недовольные выкрики, донесшиеся с трибуны Слизерина, заглушили комментарий друга. — А вот на поле появилась команда Слизерина, — продолжил Джордан, когда на стадионе воцарилась относительная тишина. — Ее выводит капитан сборной Маркус Флинт. Он произвел в своей команде некоторые замены и, похоже, предпочел габариты мастерству… Трибуна Слизерина снова неодобрительно завопила. В ушах Синистры загудело от воплей сидящих товарищей. Они были недовольны комментариями. Но ведь это правда. Малфой был самым маленьким среди всех игроков зелёного факультета, не стоило так вопить. Игра началась. Игроки прожигали друг друга взглядами, и жестокость всё-таки медленно выходила наружу. Флинт нарочно врезался в Джи, а Фред ударил его по голове. Как бы не началась драка. Девушка сидела на трибуне, сжав до боли колени в руках. Естественно, она переживала. Естественно, волновалась. Как бы кто-то не упал с метлы на такой высоте. Страх поселился в сердце, а разум так и твердил «успокойся». Хотя расширенные глаза и напряженность выдавали её с головой, но со стороны могло казаться, что волшебница просто переживала за свою команду, за кубок. Конечно, ей было плевать. Даже если кубок достанется Слизерину. Даже так она будет больше сотрясать свои мысли об гриффиндорскую команду. Ведь она любит их. Полюбила его. Она даже ненароком поймала себя на мысли, что хочет победы Гриффиндора. Ведь просто не сможет смотреть на печальное лицо одного из членов команды. Даже не сможет улыбаться. Сейчас с каждым разом девушка разбивала стену «правильности». Ей стало настолько всё равно, что подумают сокурсники, что готова была на всё. Даже в открытую при всех серебряных хитрюгах прокричать слова поддержки для львов. Это было так странно, что улыбка невольно растянулась на личике Блэк. Гриффиндорцы с треском отрываются от змей в сорок очков. Столько подлых трюков Синистра не видела ни в одной игре. Хватание за метлу, избивание игроков битами. Страх, да и только. Но, когда алая команда забила ещё одно очко, трибуна Слизерина настолько взорвалась недовольством и воем, что теперь голова просто раскалывалась пополам, словно орешек. Девушка спустилась вниз. Это было опасно, учитывая происшествия на других играх. Но, в тоже время, это было и спасение. Ведь виски пульсировали у Блэк как никогда. Спускаясь вниз по лестнице, она запустила пальцы в волосы, массируя голову. Боль потихоньку отступает и теперь из проема «черная змейка» может дальше наблюдать за игрой. — ДА! — счастливый крик Ли прорезал слух. Они выиграли, победили. Синистра засветилась от счастья ведь счастливы и её друзья. Гарри приземлился на поле, а к нему подлетели товарищи. Все радовались, кричали от нахлынувших эмоций «Кубок наш!» И только девушка хотела подбежать к ребятам, как что-то начало резать в груди. Ноги налились тяжелым металлом, не давая сделать и шагу, соединяя бедную слизеринку с землёй. Горизонтальная клетка сжимает проколотое стальной иглой сердце. И, чем больше девушка глотает кислород ртом, обжигая лёгкие, тем больнее становится змеиному сердцу. Горячие воды, собиравшиеся у глаз, замыливают пространство. Но в голове всё так же стоит картинка. Спиннет. . . Она поцеловала его. Того, кому принадлежало её сердце. А он же лишь обнимал её сильнее, страстно вовлекая в поцелуй. От такой картины, девушке хочется вывернуться наизнанку, забыть, маниакально засмеяться. Но она стоит. Стоит и не двигается, наблюдая. Как он гладит её по спине, приподнимает за бёдра. Губы начинают подрагивать, а слёзы вот-вот норовят выплеснуться наружу. Волшебница сжимает маленькие кулачки и перестаёт дышать. Как будто боясь, что её заметят. Она больше не слышит радостные крики, лишь болезненный стук сердца в ушах напоминает, что она не оглохла. Тук-тук. Тук-тук. Словно жестокий приговор в ушах, разносится биение сердца. Противные мурашки начинают пробежку от запястий к шее, и, доходя до затылка, заставляют тело дернуться. Дрожать, будто Блэк промокла до нитки и стоит на высокой скале, обдуваемая ледяным ветром. Этот морозный холод доходит и до глаз, крася их в цвет льда. Тук-тук. Тук-тук. Резкий голдёж сверху заставил Синистру сдвинуться с места. Обмотав себя плотнее шарфом, она скрылась в зелёной хмурой толпе, постепенно продвигаясь в комнату. Ей хотелось реветь, громко всхлипывать и кричать. Но она не могла сделать этого, только не здесь и не сейчас. Поэтому, став серой мышкой в толпе, она молча шагала ватными ногами по земле и скрывала заплаканное лицо темными прядями волос, изредка сглатывая подступавшие комки к горлу.***
Часы в библиотеке гулким эхом отдавались в голове, как и удары собственного сердца. Она прячется. Бесстыдно ускользает от настойчивых голубых глаз. Подсознательно боится утонуть, увязнуть в этой морской пучине. О том, что девушка бегает от двух гриффиндорцев, знают лишь трое: Хиггс, Шафики и Джордан. Хотя не исключено, что и сами Уизли догадались об этом. С той игры Блэк не переставала прятать зеленовато-голубой взгляд. Этот цвет плесени настолько достал её в отражении, что девушка не снимала очки ни на минуту. Её бесила эта зависть, так внезапно поселившаяся прямо в сердце, в мыслях. В тот злополучный день слизеринка не ревела, как будто её убивали. Она лишь тихонько всхлипывала в туалете на третьем этаже. Тогда её глаза настолько пропитали кожу солью, что та немного потрескалась от сухости. Ей было больно. От каждого прикосновения Фреда к Алисии было противно. Словно сама слизь поглощает бедную Блэк. Этот грех окутывает как леденящая жидкость, заполняет не только снаружи, но и пробирается внутрь через дыхательные пути. Потеряв что-то, только потом понимаешь, насколько это было ценно для тебя… Эти слова возникали каждый раз в её голове. Она и вправду потеряла, но не Фреда, а шанс, момент… Волшебница постоянно ловила себя на мыслях: «…что, если бы она сказала ему о своих чувствах, что, если бы они проиграли?..» и тому подобное. Прокручивала разные варианты событий, но всегда возвращалась в реальность, видя обнимающуюся пару. Но ей не одной было плохо. Джордан тоже страдал. Они страдали молча. Телепатически поддерживали друг друга как могли. Эта тяжесть грусти была намного легче, когда они были вдвоем. Так ребята понимали, что не одиноки. Хотя, даже такая поддержка не могла в полной мере помочь Джордану. Он ведь всегда был вблизи любовной идиллии. И всегда был лишним, как и Синистра в своей компании. Слизеринцы тоже не отставали от создания пар, поэтому спустя каких-то пять дней Хиггс вместе с Шафики стали «встречаться». Не подумайте, Синистра была несказанно рада за своих друзей, но, иногда, видя их ласковые прикосновения, её сознание создавало иллюзию, где Фред опять что-то делает со Спиннет. Похабно улыбается и смотрит на Блэк, всем своим видом так и говоря: «Отвали». А когда пятикурсница приходила в себя, то понимала своё сумасшествие. Никакого Фреда и не было близ неё, как и Спиннет. Лишь лучшая подруга и «брат». «Сумасшедшая», — упрекала она себя в мыслях. И вправду. Она сходила с ума. Этот голубой взгляд и огненные волосы пьянили её уже давно, а сейчас нагло раскалывали на части. Проходя пальчиками по корешкам потрёпанных книг, она опустила свой взгляд с полок и прислонилась лбом к стенду. Тяжело вздохнув, она выпустила свои эмоции в глубине библиотеки. Несколько древних пылинок поднялось вверх, и те заискрились в волшебном свете свечей. Тишина, стук часов и тяжелое дыхание Синистры напоминали о том, что она не оглохла. Подняв пышные ресницы, волшебница пребывала в недоумении. Камень, что был подарен незнакомцем, светился алым огнём. Все мысли в тот же момент испарились, словно их и не было вовсе. И сейчас, смотря в пучину кровавой бездны, она видела имя. Гермиона. Свет этого волшебного амулета сузился в тоненькую полосочку и указывал куда-то вдаль. «Наверно, это указатель…» Девушка не была уверена в своих догадках, но, покрутившись в разные стороны, больше не стала опровергать собственные мысли. Лучик света как указывал на одно направление, так и продолжал. Любопытство взяло верх над черной змейкой, и девушка отправилась по направлению лучика. Она долго и упорно шла по коридорам замка, пока наконец-то не оказалась на улице. Весенний ветерок развевал волосы девушки и бегал по очертаниям лица, вызывая мурашки. Она понимала: если её кто-то заметит, то мало не поздоровится. Но с интересом ничего не поделать, поэтому резко вскочив с места, Синистра побежала по «стрелочке» камня. Перебегая вечернюю поляну, она приближалась к Гремучей Иве. Она очень надеялась, что Гермиона не сидит где-нибудь рядом с опасным деревом. Но её мысли прервал яркий свет. Кто-то подходил к Иве, как и сама девушка. Спрятавшись за ближайшими кустами, она наблюдала за знакомыми очертаниями. Человек дотронулся рукой до ветки Ивы и нырнул в её корни. Слизеринка тяжко вздохнула, будто бегала третий день подряд. — Вечно я ищу приключений на свою пятую точку. Завершила свои домыслы девушка и отправилась вслед за тенью, держа в руках палочку. Она опять испытывает судьбу. Влезает в историю, когда свою ещё не дописала. Проделав тоже самое, что и мужчина в одеянии, Синистра оказалась в туннеле. Долгий путь превращался в кошмар. Но вот туннель пошел вверх, затем свернул. Это было облегчение. Казалось этот тёмный коридор никогда не закончится. Сбоку волшебница увидел слабый свет, падающий из какой-то дыры. С той стороны оказалась комната — пыльная и разоренная. Обои клочьями свисали со стен, весь пол в грязи, мебель сломана, словно кто-то ее крушил, окна заколочены досками. В округе был только один такой дом, и девушка сразу догадалась — Визжащая хижина. Комната была пуста, но справа виднелась открытая дверь, ведущая в полутемный коридор. Нервы стали сдавать, и руки слизеринки задрожали. Она же не смелый гриффиндорец, а простая слизеринка, трусишка. Испугается и сбежит. Может, пора разрушить эти стереотипы? Верно, Блэк? Кивнув своим собственным мыслям и вытерев со лба испарину, тёмноволосая двинулась вперёд. Если бы не жестокое время, домик казался бы уютным, но разорванная в клочья мебель нагнетала ужас. Тихо выйдя в прихожую, она начала подниматься по шаткой лестнице. Все вокруг покрывал толстый слой пыли, но на полу виднелась широкая чистая полоса и следы разных размеров: видно, что-то тащили наверх, и совсем недавно. Поднялась на темную площадку. Издалека слышались голоса и чьё-то хождение. Синистра шла, осторожно прижавшись к стене. Подойдя к заветной двери, она напрягла свой слух, чтобы услышать хоть толику того, ради чего пришла. Понять, кто там, и подобрать нужный момент. Не зря же камень так яро светился на имени гриффиндорки. Девушка стала подслушивать разговор. Голос рассказчика был так знаком, что было не трудно узнать в нём Люпина. В комнате так же разносились болезненные стоны. Пятикурсница припала к двери, вслушиваясь. — Хорошо-хорошо, Сириус, но тебе придется кое-что добавить, я ведь знаю только, как все начиналось… Сириус. Он здесь, прямо за дверью! Девушка отскочила от двери как ошпаренная, вглядываясь в полусгнившую дверь. Сердце учащенно билось в клетке из рёбер, грудь резко вздымалась вверх, навстречу к потолку. В душе не было страха, а лишь… Волнение? Она волнуется? Но чего?! Встречи с заключенным, что является её кровным отцом? Какая же непонятная человеческая душа. До этого момента ей было бы всё равно, есть он или нет, но этот детский огонёк надежды почему-то загорелся вновь. Она всегда надеялась в детстве увидеть его и, видя сны с ним и матерью, не хотела просыпаться. Но тот ли этот человек, что и двенадцать лет назад? Дверь в спальню открылась сама собой. Тело слизеринки вздрогнуло от скользящего скрипа. Пара глаз уставилась на неё, Люпин сделал несколько шагов и, по обыкновению, со спокойным лицом произнёс: —И ты здесь. Проходи, — мужчина вытянул руку, приглашая Блэк в комнату. Девушка шумно сглотнула и, кивнув, проследовала в помещение. Она не поднимала взгляд, боясь встретиться им со старшим Блэком. Внизу живота затянулся грязный скользкий комок. — Синистра! — чуть не снеся с ног звездочку, Гермиона накинулась с объятиями. Запах металла проник в лёгкие, а липкая жидкость окрасила лицо слизеринки в алый. Проглядывая сквозь мантию гриффиндорки, девушка заметила огненные волосы. На секунду её сердце кольнуло, но, опустив взгляд на лицо представителя семейства Уизли, оно успокоилось. С чего бы ему быть здесь. Гарри и его друг сидели на кровати, наведя палочки то ли на девчонок, то ли на кого-то позади. Ребята были весьма потрёпаны, особенно рыжий парнишка. Нога его неестественно выгибалась в другую сторону, а на тёмных штанинах просвечивалась подсохшая кровь. — Гермиона, твоё плечо, — девушка чуть отстранилась, смотря на раненую конечность. — Могу я… — Как ты нас нашла? — не унималась Грейнджер, потянув Блэк к кровати. — К-камень указал, — едва слышно проговорила волшебница. Она чувствовала, как чей-то взгляд прожигает в ней дыру. И этот взгляд был явно не Люпина. Девушка подошла к Рону и, как смогла, исправила это недоразумение. Естественно, кость она не вправила, но хотя бы остановила бегущую кровь. Всё это время профессор по Защите от тёмных искусств вещал историю своей жизни. Слизеринка уже успела облегчить страдания и Грейнджер, которая до сего момента не чувствовала никакой боли. Наверное, из-за волнения и страха. Теперь девчушка сидела в углу на кровати и поглаживала рыжего кота, мурлыканье которого напоминало звуки поезда. Сириус стоял около стены, глаза его горели местью и злобой, смотря на крысу в руках Уизли. Но, только взгляд цеплялся за Блэк-младшую, то на мгновение смягчался и становился задумчивым, будто мужчина что-то вспоминал. От этого Синистра горько усмехалась. Неужто забыл собственную дочь? Грива спутанных грязных волос свисала ниже плеч; не будь глаз, горевших в глубоких глазницах, его можно было бы принять за мертвеца — воскового цвета кожа так туго обтягивала кости лица, что оно походило на череп. Этот образ слишком сильно отличался от образа во сне, но черты лица были до ужаса знакомы и родны. Даже сейчас, сквозь года, от этого «убийцы» исходило домашнее тепло, которое Блэк не чувствовала с самого детства. Она ведь даже не надеялась на столь внезапную встречу, ведь в Азкабане оставались навсегда. И вот он здесь. Стоит перед ней настоящий. А она даже не смотрит в его глаза. — Снейп? — Блэк а первый раз оторвал взгляд от дочери и посмотрел на Люпина. — А Снейп здесь причем? — резко спросил он. — Снейп — профессор в Хогвартсе, — невесело ответил Люпин, взглянув на детей. — Профессор Снейп когда-то учился вместе с нами. Это он больше всех противился моему назначению на должность преподавателя защиты от темных искусств. Весь год он твердил Дамблдору, что мне нельзя доверять. И у него были основания… Видите ли, Сириус некогда сыграл с ним одну шутку, которая едва не убила его… Без меня там тоже не обошлось… Блэк саркастически усмехнулся: — Он это заслужил. Шнырял вокруг, вынюхивал, чем мы, четверо, занимаемся. Жаждал, чтобы нас исключили. Девушка хмыкнула. Она была здесь единственная, кто любил Северуса. Теперь чувства завязались в тугой спутанный узел. Конечно, это её родной отец, но воспитывал-то «звёздочку» Снейп. — Северуса очень интересовало, куда это я пропадаю каждый месяц, — продолжил Люпин. — Мы были однокурсниками, ну и… хм… слегка недолюбливали друг друга. Особенно он терпеть не мог Джеймса — виновата, я думаю, зависть. Джеймс замечательно играл в квиддич… Настоящий талант. И вот, однажды Снейп подсмотрел, как в канун полнолуния мадам Помфри повела меня к Гремучей иве. Сириус Снейпа заметил и шутки ради сказал ему, что всех-то и дел — ткнуть длинной палкой в шишку на стволе Ивы, и тогда он откроет мою тайну. Снейп, естественно, так и сделал. И отправился вслед за мной. Представляете себе, что его ожидало в Хижине: встреча с оборотнем со всеми вытекающими последствиями. Но твой отец, Гарри, узнав, что придумал Сириус, бросился за Снейпом и, рискуя жизнью, увел его из подземного хода. Снейп все же мельком увидел меня — в самом конце туннеля. Дамблдор строго-настрого запретил ему разглашать мою тайну. Но с тех пор он знает мою особенность. — Так вот почему Снейп вас не любит, — медленно произнес Гарри. — Он, конечно, думает, что и вы участвовали в той шутке. — Совершенно верно, — раздался холодный, насмешливый голос за спиной Люпина. Это был Северус Снейп. Он сбросил с себя мантию-невидимку, его волшебная палочка была направлена прямо на Люпина. Гермиона взвизгнула, Блэк вскочил на ноги. Гарри подпрыгнул, словно его ударило током. — Я нашел это рядом с Гремучей ивой, — сказал Снейп, отбросив в сторону мантию-невидимку. Он все время следил, чтобы волшебная палочка была нацелена на Люпина. Дальше всё завертелось слишком быстро, будто события летели на самой скоростной метле. Синистра не успевала следить за действиями волшебников. Но только тогда, когда Северуса отбросило к стене и из-под сальных черных волос показалась алая кровь, девушка вынырнула из транса. Она подскочила и, скрючившись над телом бессознательного профессора, оглядывала раны. Сердце стучало от адреналина в крови, пока девушка пыталась нащупать пальчиками пульс на шее Снейпа. Но, почувствовав пульсирующую венку, спокойствие пришло само собой, как и небольшая злость. Она злилась на весь мир, но в особенности на себя. — Не надо, пожалуйста… вы не можете… — заверещал Петтигрю и пополз к Рону. — Рон… Разве я не был тебе добрым другом… Твоим домашним любимцем? Ты не дашь им убить меня, правда? Ты ведь на моей стороне! Если бы не было Петтигрю — этой жалкой крысы, то, может быть, не было бы всего этого. Если бы он не продал Поттеров, то тогда бы она осталась с отцом и матерью. Но, с другой стороны, не было бы и Шафики, и Хиггса. Всё было бы по-другому. Неправильно…? На лице Рона играло отвращение: — И я разрешал тебе спать в моей постели! — Мой добрый мальчик… добрый хозяин… Ты не допустишь этого… Я был твоей крысой… ласковым зверьком… — Крыса, как видно, получилась из тебя лучше, чем человек. И хвастать тут нечем, — жестко оборвал его Блэк. Рон побледнел от боли и передвинул сломанную ногу, чтобы Петтигрю не мог до нее дотянуться. Тот развернулся на коленях, подполз к Гермионе и ухватил ее за край мантии. — Милая девочка… умная девочка… Ты… ты не позволишь им… Спаси меня… Гермиона выдернула мантию из его пальцев и, потрясенная, отступила назад, к стене, к Блэк. Петтигрю колотила неудержимая дрожь, он медленно повернулся к Гарри. — Гарри… Гарри… ты так похож на отца… просто вылитый Джеймс… — Как ты смеешь обращаться к Гарри? — в глазах Блэка полыхнуло бешенство. — Как смеешь смотреть ему в глаза? Говорить о его отце? — Гарри, — прошептал Петтигрю, подползая к тому и протягивая руки. — Гарри, Джеймс не стал бы меня убивать… Он бы понял, Гарри, он пощадил бы меня… Синистра начала медленно подходить к пику своих нервов. Мало того, что он убил его родителей, так ещё и подмазывался к парнишке. Строит из себя бедного младенца, которому запретили сладкое. Из-за него всё и началось. Он виноват. Только он. Она уже на вершине. Блэк громким шагом направилась к Гарри и ухватила того за запястье, немного заводя парня за спину. Петтигрю услышал шаги и резко поднял голову. Он смотрел на слизеринку своими водянистыми глазами с надеждой, мол, она защитит бедное создание, ведь на лице девушки играла лёгкая улыбка. — Замолчи. Блэк с Люпином ухватили Петтигрю за плечи и оттащили. Он плюхнулся на пол, глядя на них снизу вверх и трясясь от ужаса. Глаза бегали от одного к другому. — Ты продал Лили и Джеймса Волан-де-Морту, — Блэка тоже била дрожь. — Будешь еще отрицать это? Петтигрю зарыдал. Это было жуткое зрелище — он походил на лысого младенца-переростка, съежившегося на полу. Бывшие друзья спорили и, когда дело дошло до убийства, Гарри резко сдал назад. — Нет! — вдруг крикнул Гарри. — Нельзя его убивать! — сказал он, задыхаясь. — Нельзя! — Из-за этого выродка ты лишился родителей, Гарри, — прохрипел Блэк, — Этот пресмыкающийся кусок дерьма хладнокровно убил бы и тебя. И даже не повел бровью. Ты его сейчас слышал. Для него собственная вонючая шкура значит больше, чем вся твоя семья. — Знаю, — тяжело дыша, сказал Гарри. — Мы отведем его в замок и передадим дементорам. Они отвезут его в Азкабан… Но не убивайте его. — Гарри! — простонал Петтигрю и обнял его колени. — Ты… Спасибо тебе… Я не стою этого… Спасибо… — Прочь от меня! — гневно выпалил Гарри, с омерзением сбрасывая с себя руки Петтигрю. — Я поступаю так не ради тебя. Я уверен, мой отец не захотел бы, чтобы его лучшие друзья стали убийцами из-за такого, как ты. — Петтигрю не отстал от мальчика. — Он же сказал: отвали, — Синистра навела палочку на Питера. Гарри отошел. Из волшебной палочки Люпина вылетели тонкие шнуры, и через секунду Петтигрю дергался на полу связанный и с заткнутым ртом. — Но если ты попытаешься превратиться, Питер, — Блэк потрясал над ним волшебной палочкой, — мы точно тебя убьем. Ты согласен, Гарри? Гарри посмотрел на жалкую фигуру, скорчившуюся на полу, и кивнул. Теперь надо было выбраться из этого ужасающего места и поскорей. Первым спускался Живоглот, следом — Люпин, Петтигрю и Рон, словно участники какого-то диковинного шестиногого забега; за ними неспешно плыл профессор Снейп, стукаясь ногами о ступени, увлекаемый вниз собственной волшебной палочкой в руке Сириуса Блэка. Гарри, Гермиона и Синистра замыкали шествие. Впереди старший Блэк и Гарри о чем-то беседовали, и, когда голова Северуса вновь проехалась по потолку, Синистра подлетела к новоиспеченным родственникам. — Пап, — от этого слова Блэка передернуло. Его не было двенадцать гребанных лет, он не воспитывал её, так почему же она обращается к нему так. Так… Из любви? Нет, скорее из жалости, — ты можешь следить за профессором, он нужен живым, — слизеринка оказалась за спинами волшебников. — Я и так с ним любезен. — Пап, — она исподлобья посмотрела в глаза Блэка, отчего на его лице появилась улыбка. Почему-то ему хочется думать, что всё-таки жалости в её словах совершенно нет. Она делает это на автомате, а может считает грубым обращаться по имени, ведь какой-никакой, но всё-таки её отец, первые пять лет которых, он бесприкословно исполнял все её детские желания. Перемена в его лице была разительна — словно кто-то другой, лет на десять моложе, вдруг проглянул сквозь изнуренную маску. — Ладно-ладно, — под недовольное бурчание он потрепал девушку по голове, а затем и Гарри. — Из нас выйдет самая классная семейка. До конца туннеля они больше не разговаривали. Живоглот выскочил наверх первый. И, наверное, сразу нажал лапой на сучок на Иве, так что, выбравшись из-под земли, Люпин, Петтигрю и Рон не услышали даже шелеста свирепых веток. Блэк протолкнул Снейпа в дыру и отступил, пропуская вперед Гарри, Гермиону с Синистрой. Наконец, все оказались снаружи. Луга были погружены в темноту, и лишь далекие окна замка светились во мраке. Не говоря ни слова, двинулись дальше; Петтигрю по-прежнему сопел и время от времени принимался хныкать. Шли молча, огни замка медленно приближались. Снейп парил перед Блэком, подбородок его то и дело ударял в грудь. И тут… Облака разошлись, и на землю пали неясные тени; вся компания словно окунулась в лунный свет. Люпин, Петтигрю и Рон остановились так неожиданно, что Снейп на них натолкнулся. Сириус замер, махнув рукой детям, чтобы те не двигались. Силуэт Люпина точно окостенел, и тут же его руки и ноги стали дрожать. Паника настигла всех без разбора. — Господи! — ахнула Гермиона. — Он же сегодня не принял зелье! Он опасен! — Бегите! — негромко крикнул Блэк. — Бегите немедленно! Раздался грозный рык. Лицо Люпина вытягивалось, то же происходило и с телом; плечи сузились, руки обратились в когтистые лапы, прямо на глазах он оброс шерстью. У Живоглота мех вновь встал дыбом, кот попятился. Превращение произошло, и оборотень лязгнул страшными длинными зубами. В тот же миг Сириус исчез — вместо него приготовился к прыжку огромный, похожий на медведя, пес. Едва оборотень вырвался из наручников, пес схватил его за холку и потащил в сторону, подальше от Рона и Петтигрю. Звери сцепились, клык к клыку, царапая друг друга когтями. Клочки шерсти выпадали прямо на глазах. Петтигрю кинулся за упавшей волшебной палочкой Люпина; Рон, не удержавшись на своей забинтованной ноге, упал. Грохнул взрыв, вспышка света — и Рон лишился чувств. Еще взрыв — Живоглот взлетел в воздух и рухнул на землю подобно груде тряпья. Синистру отбросило к ближайшим кустам. Он сбежал, единственное спасение отца сбежало. Черт. Девушка приоткрыла свинцовые веки. Тело стонало от боли, а в ушах гулким эхом раздавались голоса. Голова закружилась, и пространство потекло в разные стороны, как акварель на воде. —… позвать на помощь… — издалека слышался голос Гарри, — пока что-то растрепанное и непонятное нависло над Блэк. Синистра приподнялась на локтях, но тут же рухнула вниз. Голова оказалась куда тяжелее, чем она ожидала. По рукам пробежались ледяные иголочки. Звезды в глазах сливались с чистым небосклоном и наступила темнота. Она отключилась. Провалилась в пучину небытия.. . . . .
Девушка слегка поморщилась от доносившегося шума. — Он не трансгрессировал! В стенах замка нельзя трансгрессировать! Тут наверняка замешан Поттер! Череп трещал по швам. Прикоснувшись руками к голове, слизеринка нащупала пальчиками ткань. Белоснежные волокна окутывали голову Блэк. Бинты. — Северус! Будьте благоразумны! Гарри все это время был заперт. БУМ! Дверь с грохотом распахнулась. Фадж, Снейп и Дамблдор ворвались в палату. Пятикурсница подскочила на руках от испуга, но потом пожалела. Невыносимо тягучая боль прошлась с пят до головы. Мутные глаза уставились на источник шума. Дамблдор единственный сохранял спокойствие. Более того, вид у него был откровенно довольный собой. Фадж явно сердился. Но Снейп был в ярости. — Выкладывайте, Поттер! — взревел он. — Что это вы устроили? — Профессор Снейп! — возмутилась мадам Помфри. — Держите себя в руках! — Послушайте, Снейп, — пытался утихомирить его Фадж. — Рассудите здраво. Дверь была заперта, мы сами только что видели… Блэк молчала. Пыталась утихомирить нарастающую боль и понять разговор. Спор яро продолжался пять минут. Вскоре Снейп вышел из больничной палаты в ярости. Нарушители спокойствия испарились, мадам Помфри поспешила к двери и заперла её, после чего отправилась в кабинет, что-то недовольно ворча себе под нос. Рядом послышался тихий стон — Рон пришел в себя. Он сел, обхватив голову, и огляделся.Посмотрев сначала на Синистру, а потом на лучших друзей. — Что… Что случилось? Гарри? Почему мы здесь? Где Сириус? Где Люпин? Вообще, что творится? Тёмноволосая тоже посмотрела на ребят озадаченным взглядом, желая получить ответы. И ей это удалось.. . . . .
— Ли, Син! — Не хотите пойти с нами на Чемпионат этим летом? Рыжие макушки появились в дверцах купе, а голубые глаза излучали детскую искру. Блэк нехотя оторвала взгляд от книги и устремила свой взор через стеклышки очков в лазурную бездну. Джордан выпрямился и посмотрел на Уизли. Отросшие дреды были убраны в хвост, и лишь две прядки спадали на загорелое лицо. Потянувшись рукой к магнитофону, Ли остановил музыку. — Ну, вы с нами? — парни прошли вперёд, всем своим видом разрушая печальную ауру. Синистра посмотрела на брата по несчастью с надеждой. Тот лишь ухмыльнулся и почесал затылок: — Я не смогу, во Францию уезжаю. Хороший ход, Ли. — Синичка, что насчет тебя? — Соглашайся или мы умрём от бурчания Перси. Они скорее не спрашивают, а умоляют. Знают, что я не откажу. Иногда это раздражает, но переступить через себя я не смогу. А точнее, не хочу. Жалобные щенячьи глазки и легкая улыбка играет на лицах шутников. Вдох. Выдох. — Почему бы и нет, — Блэк опустила взгляд на страницы книг. Парни налетели на девушку, приговаривая, какая она хорошая, а потом вновь испарились в длинном алом вагоне. Джордан улыбался, смотря то в след загонщикам, то на румяную слизеринку. — Могла просто сказать «нет». Но, видимо, у тебя уже есть планы на этот день? — парень выгнул свою бровь и многозначительно смотрел в душу. — Лучше думай над тем, чтобы они появились и у тебя, —отрезала Синистра и вновь погрузилась в мир сказок.***