***
Что делают люди, когда встречают любовь всей своей жизни? Правильно! Краснеют и чертыхаются от каждого взгляда направленного на них. Мечтают о переплетении пальцев, объятиях и поцелуях. Страстной любви и невинного завтрака в постель, после которого последует ласковый, ребяческий поцелуй в носик и заливистый смех. Такой счастливый, что хочется быть похороненным заживо. И почему ты хочешь чтобы он поскорее сбежал? Неужели ты не скучала по нему? Или просто боишься, что он не нуждается в тебе, так как ты в нём? — Сию минуту, я принесу вам заказ, — она улыбнулась слишком светло и слишком наигранно, чтобы это казалось правдой. Выполнять поручения хозяйки нужно, если не хочешь потерять работу. Только поэтому ты с трудом поднимаешь уголки покусанных губ?Нет, не только, — Мистер Уизли. — М-м-м-да, — и это всё что ты смог выдавить из себя? Мистер-соблазнитель-Уизли-я-говорю-очень-много что… Язык прикусил? Или тебе оторвала его Мандрагора? Что случилось с вечно прикалывающимся придурком? — Конечно. Отчего-то дрожь бежит по его запястьям, а шея леденеет, ведь ты уже давно позабыл как она произносит твоё имя. Розовое солнце, бликами падает на тысячи радужных склянок, а те отражают персиковых зайчиков разных размеров на холодно-речные стены и болотные ящички. Белые пылинки плавают по воздуху, пропадая в её кудряшках. Его оранжевая кофта на плечах слизеринки висит небрежно, ведь она ей так большевата. Свисает, оголяя теперь выступающие ключицы и обнажая «раздетую», без длинных волос, шею. Он совсем забыл про эту кофту. Совсем забыл как выглядит Блэк. А теперь когда она взмахивает волшебной палочкой, зазывая четыре коробки с различными зельями и ингредиентами, на которых, чёрным по белому, огромными буквами написано Уизли, он не может отцепить взгляд от тончайших запястий, которые скрывает рыжая ткань. Сиренево-морские ниточки просвечивают на нездорово-бледной коже, словно яркие татуировки. Она слишком исхудала. Я ненарочно. «Скелет!» — так бы выразилась Молли Уизли. «С таким телом и рожать опасно!», «Бедная девочка!». Еще бы найти того от кого рожать. Уизли сомневается, что Блэк вообще собирается это делать. С Малфоем? Забеременеть от Малфоя? Да он дитя! Мысли закапывают Фреда с головой прямо живьем. Он захлебывается в собственном мозгу, как будто Снейп окунает его в разгоряченный котел за неправильную последовательность варки зудящего зелья. И всё лицо начинает судорожно чесаться и дергаться, шелушиться и краснеть, завывая «почеши меня!». О чем он только думает? Ну, а о чем ещё можно думать! Наверняка они уже делали это и несколько раз. Одно представление о том, что Малфой тянется своими ручонками ей под юбку… В брюки. В трусы! Также выбешивает, как и раньше. Только намного сильнее. Если их поцелуи и обнимашки он как-то терпел, сжав кулаки до боли, то при этой картинке, у него начинает дергаться на лбу венка. Фред уверен — увидев он такое где-то в Хогвартсе, парень убил бы слизеринца на месте. И плевать он хотел, что отправиться в Азкабан. Он бы бил его пока тот не свалится в обморок или не сдохнет окончательно, пока не сотрет свои костяшки в кровь. Неужели так тяжело смотреть как она счастлива и без тебя? — Пожалуйста, проверьте сэр, чтобы ваш товар был в полном порядке. Парень не двинулся. Молча стоял, поддаваясь вперёд и, с явным удивлением, бегая глазами по лицу Блэк. Крутя в черепушке вышесказанные мысли. Продолжая разглядывать волшебницу как некую дивную, редкую вещицу на витрине магазина, до которой так хочется дотронутся хоть кончиком пальца, только перейдя запретную веревочку с табличкой «руками не трогать». Он ненавидел такие таблички. Они не дают постигнуть истину предмета. И Фред всегда пытался это исправить, незаметно подкрадываясь, касался до вещицы, ощущая клочком кожи его историю и происхождение. Человеческая любопытная сущность в виде маленького ребёнка сидит глубоко внутри каждого из нас. По сути, взрослые — это повзрослевшие дети, которым внушили, что мечты это глупая затея. Хочешь чего-то — работай. Добейся. Но не мечтай. Сиди внутри клетки норм и правил, соблюдай осторожность. Не дай им узнать себя, ведь могут посчитать за сумасшедшего. А она уже и не пытается. Её маленький ребёнок спрятался в темный сундучок, пытаясь сбежать от монстра. Но тот оказался хитрее — он запер его, дожидаясь скорой смерти девочки, сидящей в обнимку с плюшевым мишкой, цвета шоколада. Засоленные от слёз красные щечки и сверкающие от дрожи глаза, отражаются в черных бусинках потрепанной игрушки, которую подарила мама. — Он спасет тебя от любых монстров! Говорила она перед сном, опираясь ладошками на детскую кровать и ласково улыбаясь. Прости, мам, но мишка уже не бежит с мечом на темного зверя из моих фантазий. Он сам испугался. И сейчас мы вместе прячемся от этого пропахшего смрадом и сыростью зубастого чудика, что поджидает нас снаружи и дышит зловоньями в щелку, когда мы слегка приоткрываем крышку сундука. — Почему ты молчишь, звездочка? — скрип дверцы и голос пожилой дамы прозвучал, когда Фред почти докоснулся до черных завитушек у виска девушки, которая с прикрытыми глазами заполняла бумаги. Она ощущала лишь давно позабытое тепло человеческого тела, но не сами прикосновения, а мимолетный жар его горячих, солнечных пальцев. Фред резко убрал руку за спину, будто боялся, что женщина увидит какие-то отметины на них. — Опять в мыслях пропала или что-то посерьёзней? — Что вы, миссис Перри, я просто жду, когда покупатель проверит товар. — обернувшись в пол-оборота, она сложила руки перед собой, продолжая держать улыбку. — Ох! А я уже распереживалась. Ты же знаешь, он вернулся. Сейчас так опасно на улице! А ты в облаках летаешь. — крехтя и пыхтя, миссис Перри двигалась, шаркая по полу и стуча своей лаковой черной тростью. С вами находиться также опасно, миссис Перри. Кто сможет заподозрить мило бубнящую себе под нос старушку в злом замысле Темного Лорда? Абсолютно никто. Поэтому ты здесь. Подслушиваешь, подглядываешь, наблюдаешь. Не зря же эта женщина сует свой крючковатый нос во все щели Косого переулка. Она маленький сгорбившийся информатор местного закоулка. Крыса для соседей-добряков и своя среди Пожирателей смерти и Темного Лорда. Конечно, по званию она ниже всех остальных, например как Хвост, но имеет свои достоинства. В конце-концов, кто поставляет для Володи самые лучшие ингредиенты для зелий? Вот эта мадам, которая носит подштанники под своей плиссированной черной юбкой до пола. — Простите сэр, бывает она замолкает, что от неё слова не вытянешь, подумала она и с вами «провалилась». Хе-хе-хе. — Такое уже случалось? — Да и не раз. — старушка в сиреневой мантии оперлась локоточками о прилавок, и боком оглядев Синистру, подставила сморщенную ладошку к ярко розовым губам. — Неужели? — Уизли повторил движения волшебницы, скрестив руки под подбородком и с усмешкой наблюдая за слизеринкой и её слегка нахмуренными бровями. — Синистра, дорогая, сходи-ка в кладовку и возьми «Чешуйки северного дракона». Я думаю мистеру Уизли она пригодится! — Конечно, миссис Перри. — Блэк покорно кивнула, скрываясь в дверях кладовой. Её спровадили, чтобы хозяйка могла спокойно посплетничать с представителем сильного пола. Старушка любила это делать больше своей жизни. Сплетни, сплетни, сплетни! Наркотик, который изобрела себе Матильда Перри — женщина пятидесяти лет, но выглядящая от стресса как столетний кожаный чемодан. — Да, девочка осталась ведь совсем одна. — волшебница поджала иссохшие губы, чуть съедая помаду и открывая обзор на свою по черепашьи вытянутую шею. — Ни семьи, ни друзей. Бедняжка. Ходит совершенно одна! Хотя я ей постоянно твержу, что сейчас это очень опасно. Тем более по Косому переулку. — она покачала пальцем перед собой. — Хоть парня бы завела! В её возрасте за мной целые стайки бегали, а она даже парнишку с соседнего магазинчика отшивает! Цветочника того. А он очень симпатичный! И лицо у него пухленькое, добренькое… — А разве у неё его нет? — Фред выгнул бровь, продолжая недоверчиво удивляться. — Ну парня-то? Помниться, последний раз ты наблюдал за ней за неделю до побега. Хогсмидские улочки, заставленные зеленистыми веточками деревьев и покрытые мхом черепичные красно-рыжие крыши. Кучки снующих рядом волшебников и она, в таком странном — ведь одежда была яркой и цветной — впервые открывающим её ноги, наряде. Цветастая — как помесь зелий в огромном котле, где переливаются и синий, и голубой, и фиолетовый. Атласная, даже чуть большеватая потому, что рукава закрывают запястья — рубашка, чьи пуговицы не до конца застегнуты что становится видно белые ключицы. Бежевая юбка и кроссовки — такие маггловские, что Малфой должен был блевать, а не засматриваться исподтишка на худые щиколотки или, до пошлого дурмана в мыслях, её раньше закрытые коленки. Он не должен был оттягивать ворот своей сероватой футболки-рубашки, сглатывая. Как и ты, повторяя за слизеринцем и сидя с Алисией Спиннет в кафе миссис Паддифут — где множество розовых бантиков, напоминающие о бородавке в виде Амбридж, и где также незатейливые блестки сыпались с потолка. — Конечно нет, мой дорогой! Если бы и был, я бы знала. Он бы тогда хоть иногда у нас на пороге появлялся! Письма бы присылал, если так далеко. Ну или забирал бы эту капризулю с ночной прогулки! — женщина, чья лаковая трость придавала статного шарма, который делал хозяйку чуть ли не аристократкой волшебного мира Англии, и которая могла заставить одним стуком об неуклюже торчащий пол за прилавком поднять все товары махом, закинув их в окно и на витрину магазина, дергано всплеснула руками, покрытые бородавками и родинками. — Вот оно что… Скрип половиц оповестил, что пора было заканчивать бесполезный треп у прилавка магазина. Блэк нерасторопно — неуклюже, как курица посреди оживленной дороги — несла глиняный кувшин, наполненный тысячами и тысячами белых чешуек, отливающих на солнце разными цветами радуги. Обхватывая посудину двумя руками она, как косолапый медведь, скрючившись над горшком и сгибая колени, перла эту непосильную ношу без помощи магии — только миссис Перри может орудовать сдешними котелками, да кувшинчиками, ведь заклятие, с запечатанными волосами Матильды внутри каждой емкости, просто не дадут использовать магию, постороннему человеку. С одной стороны, это спасает от воров, но с другой — как же тяжело это, черт возьми, тащить! — Так, мистер Уизли, вы помолвлены? Бух! Где был этот «бух»?! На улице? О нет, всего лишь грохнулся кувшин, треснув и разбросав «кожу» размером с глазное яблоко по деревянному полу. Блэк с выпученными глазами смотрит вдаль, а руки продолжают очерчивать посудину в воздухе, будто она все ещё держит горшок. Правый глаз начинает непроизвольно дёргаться, а зрачки окончательно размазывать помещение, делая мир похожим на одно сплошное пятно. — Синистра! Девочка моя, ты не поранилась?! Старушка с выпученными щенячьими глазами смотрит на Блэк и беспорядок, а затем — будто ударяя себя по лбу — осмыслив происходящее, с прищуром глядит на мистера Уизли. Женщина спросила это так, чтобы пустить новые слухи, ведь не зря же этот рыжий мальчик живёт со своей пассией — милой стервочкой Спиннет. А тут такой поворот событий! Любовный треугольник, как же об этом не полепетать с подругами! Немного эффектности в её рассказ, о том, что у Блэк, её работницы, невзаимная любовь — хотя, черт возьми, она права от части — или что ещё лучше, они любят друг друга, но их разделяет принцесса Спиннет, просто сенсация! Вот это история! Что же будет дальше? Миссис Перри словно смотрит мексиканский сериал — и пускай она не знает что это такое, но интерес у неё неподдельный. Столько мыслей закрутилось в голове, что она хочет знать продолжения! Всё и сразу! Куда же ты попала, Блэк? — Простите, миссис Перри, я сейчас всё уберу! — она заливаясь злостью на этот треклятый горшок, бормочет «Репаро». Сейчас начнётся, полный Мерлиновый зад. Миссис Перри не остановиться расспрашивать её о личной жизни, словно пёс, каждый раз возвращаясь к игре с палкой, и пока ему это не надоест, будет сжигать нервы Блэк. Надо было задержаться подольше в этой кладовке. Хотя чтобы это изменило? Он мог ответить на этот вопрос и ты бы вообще закурила прямо в магазине — чего делать естественно не стоит! Но чтобы он ответил? «Да, мы с Лис уже назначили дату?» или «Мы пока ещё об этом не думали», а может «Мы уже женаты!». От этого ни капли не легче. И чем больше таких мыслей, тем сильнее хочется блевать. Уже собранный горшок, летит на стол, когда Миссис Перри ударяет об пол своей тростью. Чаша громко стукается о деревянную поверхность и чешуйки начинают залетать в отдельную коробочку с другими ингредиентами. Блэк подходит ближе. — Что ж, Мистер Уизли, Синистра поможет вам это донести. Что? Что сейчас сказала эта карга? Мне не послышалось? Нет! Ни за что! Хоть убейте меня! Ни. За. Что. Блэк хмурит брови, но на лице продолжает красоваться улыбка. У неё уже нервный тик — глаз всё ещё дёргается в конвульсиях, предвещая апокалипсис. Что творит эта женщина? Грубить, конечно, ей нельзя, но проклинать в мыслях ещё никто не запрещал. Волшебница прикрывает глаза и старается дышать глубоко, как учила Гермиона. Честно, ещё чуть-чуть и Блэк превратиться в агрессивную гориллу и разнесет к чертям этот магазинчик! Считай до десяти и гнев пройдёт. Но вот уже перевалило за десять, а он не проходит. Твой совет не работает, Грейнджер, придумай что-то получше! Твои маггловские фокусы нифига не приносят спокойствия! Ладно! Ладно. Вы хотите поиграть, миссис Перри? Я с вами поиграю, старая кошелка! Этого в жизни Блэк прямо не хватало — развлекать старушку своими любовными похождениями. Просто супер! Засуньте Синистру в психушку, кажется она начинает терять рассудок. — Но, миссис Перри, а если придут другие посетители? — она старается спрашивать мягко и нежно, но на последнем слове голос сам срывается на саркастическую ноту. Блэк надеется, что старуха этого не заметила. — Да и к тому же, мистер Уизли может использовать магию, чтобы донести свой заказ. — Ох! Не переживай, девочка моя. Я ещё не так стара, чтобы быть не в состоянии обслужить клиентов. А вот мистер Уизли нуждается в тебе! Сейчас очень опасно нести коробки магией, столько воров развелось! Ну конечно! Ещё скажи, что это намного безопасней! Нести коробки вручную или так — какая разница? Всё равно их можно перехватить собственной палочкой или просто оглушить волшебника, чтобы потом выхватить их из рук. Что несёт эта старая ведьма?! Чтоб ты провалилась! Ведь это нисколько не логично. Даже то, что они понесут эти коробки вдвоём не гарантирует безопасность. К тому же… Он нихрена не нуждается в ней.. . . . . . . . .
— Ита-а-к. Давно ты рассталась с хорьком? — Тебя это не касается, Уизли. Они идут по вымощенной камнем дороге, теперь уже не такой оживленной как раньше, но всё же с волшебниками с обеих сторон. Солнце щекотит нос, а тёплый воздух, греет легкие, наполняя их сладостью из соседнего магазина цветов. Блэк тащит коробку, прогибаясь в спине, и обхватывает картонную бедняжку по сторонам. Уизли несёт остальные три. Глаза его искрятся любопытством, и он исподтишка смотрит на девушку, а короткие рыжие волосы скачут на макушке. Парень и девушка движутся в магазин «вредилок». Ужасная ситуация. Лучше, если честно, и быть не могло. Встретить человека, которого бы век ещё не видела. Так ещё и идти вместе с ним, помогая. Эта, чёртова миссис Перри, всё из-за неё. Блэк не хочет разговаривать с ним. Не хочет видеть. И это не потому, что он ранил её в школьные годы, хотя это тоже играет весомую роль. А потому, что он единственный не сказал ничего, после смерти отца. Гарри, Джинни, Гермиона, Билл с Чарли, Рон, даже чёртова Флёр, пыталась помочь, говоря со своим шепелявым французским акцентом «Он смотрит на тебя с другой стороны, и не хочет, чтоб ты была такой». Да, возможно, у него были дела поважнее, но… Джордж… Джордж, его чёртов брат-близнец на одном из собрании Ордена Феникса, когда она ненароком с ним столкнулась в коридоре, пока Фред уже был на кухне, как в старые добрые времена, попытался развеселить её шуткой «Ты хочешь чтобы Бродяга, скулил в раю?». Ей даже не так нужна была вся эта поддержка, все эти слова, ведь в одиночестве она могла это всё спокойно осмыслить. Да и само одиночество, нравилось ей теперь куда больше, ведь эти лица жалости она видеть больше не могла. Она смогла справиться с этим, пусть даже ребята как-то пытались взаимодействовать с ней, это ничего не изменило. Гарри пишет письма, они ведь остались совсем одни — брат и сестра, без отца и матери. Гермиона и Джинни частенько приглашают погостить, но поскольку Блэк круглосуточно работает, не давая себе передышки, то просто отказывается. Миссис Уизли пишет: «Приходи к нам в любое время дня и ночи, ведь наш дом — твой дом!». Но Блэк этого просто не хочется. Она перестала быть той, кто жаждет поддержки семьи и звонких голосов вокруг. Она перестала быть той, кто жаждет любви и веселья. Сейчас ей просто хочется звенящей тишины и глоток виски. Тихий вечер на Площади Гриммо, где в доме громко на повторе играет песня «O Children», под которую можно смело рисовать картины тёмного леса и пить. У неё давно пропало это желание быть счастливой, ведь достаточно пустоты. Но ты мог бы хоть раз заговорить. — Неужели? А вот миссис Перри считает, что касается… — он по-прежнему усмехается. — Слушай, ты можешь просто заткнуться и идти молча? — Какие мы злые! Раз меня это не касается, то почему ты в моей кофте, Блэк? Соскучилась? — Нет, Уизли. — Она закатывает глаза, ведь эти вопросы жутко бесят. — Считай это равноценным обменом, ведь моя футболка всё ещё у тебя, не так ли? А теперь, просто замолчи. Она приоткрывает стеклянную дверь ногой, заходя внутрь. Магазин вредилок, всегда выглядел дружелюбно, особенно сейчас, когда наступили тёмные времена. Единственный рыже-жёлтый «особнячок» приколов и шуток, который дарит людям надежду и улыбку, теперь стоит на Главной улице Косой Аллеи. Огромная кукла в виде близнецов, весело махает шляпой, зазывая покупателей, а на окнах вычерчены шутки по типу «Не води Волондеморта за нос.» Шум от детских голосов, вперемешку со взрывами и гуделками, врывается в мозг, оставляя позади относительно тихую улочку. Разноцветные стенды с хлопушками и конфетами, шутилками и зельями задорно встречают глаз. Под самым потолком второго этажа носиться что-то непонятное и искрящееся. Да в принципе везде что-то носиться! Куда не взгляни всё визжит, гудит, свистит, рычит, хлюпает, скачет, горит, сияет и бухтит! Как ещё описать этот задорный и весёлый хаос она не знает. Дети смеются, хохочут, кричат от неожиданно выскакивающего червя. Другие отбрасывают обратно в корзинку палочки, что в руках превращаются в склизких слизняков. Девочки скапливаются у полочки в виде розового фонтана с любовным зельем, а мальчики у сундука с визжащими пауками. Уизли смотрит, как Блэк стоит прямо в проходе, не зная как обойти толпу, чтобы не споткнуться о какого-нибудь мальчишку и не наорать на него за то, что он наступил ей на ногу. Фред показательно поднимает подбородок, смеясь над девчонкой и, проходя вперёд, говорит: — Следуй за мной! — Не споткнись, умник. Парень ловко огибает ряды, а Блэк следует за высокой фигурой, чуть ли не наступая на пятки. Она видит перед собой только спину в солидном коричневом полосатом пиджаке, из воротника которого проглядывает жёлтая рубашка. Конечно, Фред, всегда любил жёлтые и красные тона. Они с братом частенько одевались в свои любимые цвета, но добавляли частичку любимой краски друг друга. Если Джордж одевал рубашку в сиреневом или голубом оттенке, то узор на ней обязательно был жёлтым, у Фреда же было наоборот. И даже сейчас, они не поменяли традицию. Его жёлтая рубашка и оранжевая жилетка, вкупе с пурпурным галстуком. Выглядит для некоторых странно, но им плевать. Он подводит волшебницу к кассе, за которой стоит парнишка лет шестнадцати. Он очень напоминает Блэк, работника «Ночного Рыцаря» — Стенли Шанпайка. Такой же прыщавый от стресса, молодой человек с длинными русыми волосами. Он быстро — как это возможно — принимает заказы, пока Джордж, стоя за тем же прилавком, объясняет ребёнку как работает «пердулька» — галстук, что пердит тебе в лицо, если ты говоришь скверное слово. — Как только скажешь, что-то плохое, она начнёт пускать газы. Хватит на тридцать дней! Только, если проверять будешь не подноси близко к лицу, а то… — А то провоняешь! Неделю отмывать этот запашок будешь. — Хорошо, спасибо мистер Уизли и мистер Уизли! — мальчишка рассмеялся и, кивнув обоим, побежал вглубь магазина, упрашивать отца купить эту вещь. — Я уже подумал тебя та старуха сожрала, Фред. — Просто он ходит, как черепаха при таком росте… — Син выглянула из-за спины, подходя чуть ближе к столу. — Син! Какими судьбами в наш магазин, м? — Джордж с той же искренней улыбкой, потянул её за щеку. Он знал, что она может ударить по руке, но такой шанс, когда руки девушки заняты, он не мог упустить. — Отвали, Джо. Если бы не бабка, я бы сюда и не пришла. Старший Уизли смотрит на то, как Джордж тянет её за щёчки, и если честно, немного завидует. Она так спокойно разговаривает с его братом, а его самого посылает и просит молчать. Неужели она ненавидит его? Но почему? — У вас как всегда так много народу, Джо… — Это ещё не много, вот в выходные тут не протиснуться, — молниеносно отвечает Фред, пытаясь привлечь на себя внимание, но она даже не смотрит на него. — Мне показалось или кто-то что-то сказал… Наверное показалось. Ладно, — Она встряхнула плечами, выгнула бровь, а затем продолжила, обратившись к парню в сиреневой рубашке, — Куда это ставить? Джордж хмыкнул, оглядывая старшего брата и сдерживая смех от ситуации, в которой Блэк старается полностью не замечать Фреда. Он видит, как близнец хмуриться, в упор смотря на девушку перед собой, а та не отрывает пофигистический взгляд от самого Джорджа, ожидая ответа. Сказать, что Фред сверлит её взглядом за эту наглость, ничего не сказать. Он прямо видит её насквозь, стараясь сделать так, чтобы она посмотрела на его нахмуренное лицо, чтобы он сказал, когда волшебница поднимет свои серые глаза, «Меня-то ты не замечаешь?». Но она не двигается. Мерно дышит с расслабленным выражением лица. Не усмехается, не хмурит брови, а просто смотрит «сквозь». — Вон туда, в подвал, проход за шторой, там поставь на стол. — Рыжик указывает пальцем на красную ткань, не прекращая улыбаться, и, выходя из-за прилавка, даёт указания пареньку за кассой, по имени Эндрю, и спешит пробежаться по магазину. Девушка движется прямиком вниз, скрываясь за алой тканью. Спускается по крученой лестнице, пока Фред идёт молча следом. Десять ступенек вниз и открывается огромное помещение — некая лаборатория, больше напоминающая класс по Зельеварению у Снейпа. Котелки, колбочки, множество коробок и всяких недоделанных штучек, доска на которой что-то написано мелом, и куча разноцветных зелий. Слизеринка ставит коробку на единственное свободное на столе место, с характерным плюханьем содержимого о деревянную поверхность, и разворачиваясь, собирается быстро ретироваться. Едва ступает на каменную ступеньку, как слышит вопрос: — Почему ты так… Так злишься на меня? — Парень облокачивается на стол и, наклонив голову вправо, смотрит на Блэк с прищуром. — А почему не должна, Уизли? — девушка же усмехается от самой нелепой ситуации, которая могла сложиться из-за этой старой ведьмы. Сжимает в руке перила, от подступающего раздражения. — А разве я сделал тебе, что-то плохое? — А разве такой гений, как ты сам не может догадаться? — Это из-за школы? — Не только. — А из-за чего ещё? Почему ты так приветливо общаешься с моим братом, а меня стараешься избегать? — Почему? — Блэк стискивает зубы, что они начинают скрипеть, когда он чуть повышает тон. Дыхание учащается и сердце начинает скакать в груди. Нос едва щиплет, от предверия слёз, но она не заплачет — ведь уже давно всё выплакала. Теперь она не может зарыдать, не может биться в истерике, организм за все эти месяцы истощения, может лишь щипать изнутри нос, пытаясь выдавить слезу, но она не прокатиться ни в какую. Она едва смеётся, прикрывая ладошкой рот, а потом разворачивает голову в сторону волшебника. Он даже не понимает, почему! Может потому, что ты, Фред Уизли, приносил ей боль и разбитое сердце? Может потому, что назвал её «шлюхой»? Может потому, что ты всегда выбирал Алисию, даже если последняя нагло подставляла Блэк? Или может потому, что ты сам перестал с ней общаться? Давай, Уизли, выбери любую причину — каждая подойдёт, но не так, как последняя. — И ты спрашиваешь меня «почему»? Да, потому, что ты сам не общался со мной. Потому, что когда умер мой отец, мне нужна была поддержка не от твоей матери, не от Гермионы с Джинни и тем более не от Флёр, а от одного единственного дорогого человека, которым был ты. — Она всплеснула руками, — Ни Чарли, Ни Билл, не Люпин и не Джордж, а ты, Фред! Мне нужна была именно твоя поддержка, потому, что от любимого человека она сильнее! А что сделал ты? Ничего, Уизли. Абсолютно ничего. — «Любимого»? — От неожиданности её слов, он выпучил глаза и раскрыл рот, что лицо его застыло в немом вопросе, но тот был озвучен. — Да, Уизли. — Блэк прикусила губу, почувствовав привкус металла, а затем наклонила голову, скрыв глаза за кудрявой чёлкой чёрных волос. Она не хотела этого говорить, но слова вырвались сами по себе. И наступило такое облегчение. Словно она сняла оковы и начинает всплывать. Всплывать из собственного озера проблем, чувств и мыслей. И то, что держало её на самом дне это были эти простые, знакомые каждому ребёнку, слова. Эти цепи сомнений и нерешительности сжимали горло до синяков, заставляя набирать в легкие воду, а теперь она — свободна. — Как ты думаешь почему мне не нравилась Спиннет? Почему, каждый раз при вашем сюсюканье, я уходила? Потому, что это было больно, Уизли. Невыносимо больно, — она поднялась на ступеньку выше, что стук от чёрных кед эхом раздался по «лаборатории», — Но теперь я ничего не чувствую. Волшебница скрылась в шумном зале рыжего здания, луч света от открывающейся шторы разорвал тьму подвала, а потом также испарился будто его и не было вовсе. Парень молчит, под отдалённый смех детей с первого этажа и под падающие капли зелья на выцветшем столе. Он поднимает голову вверх и неосознанно радуется. Она любит его. Любила. Она продолжала любить, когда ты стал встречаться с Алессией, продолжала ждать. А ты… Ты так и не пришёл. Бросил её на произвол судьбы в руки Малфоя, а потом и вовсе забыл. Те слова на балу — правда. Та правда, которую ты хотел услышать, но так и не смог, предоставив свой разум глупым слухам. Обозвал её, разозлился. А когда злость прошла, всё что ты мог это тихо наблюдать, как она смеётся, но уже не с тобой. Ты даже не знал, что Амбридж чуть не убила её, если бы не тот несчастный случай в «Отряде Дамблдора». Ты даже предположить не мог, что она нуждается в тебе в тот момент, когда ей было невыносимо плохо. Когда ей было просто противно заходить в собственный дом и слышать, как бабушка Блэк радуется смерти отца. Ты не знал о ней ничего и теперь понимаешь, что не знаешь совсем. Что она делает? Почему работает там? Почему Малфой её бросил, если у них было всё хорошо? А было ли всё хорошо? — Мерлин, — волшебник встряхивает головой и хватается за лоб. Зрачки его дёргаются в непривычке от этих мыслей. — Неужели, я опять всё испортил? Уизли собирается с мыслями и медленно бредет наверх. Надеется, что она не ушла, что стоит и разговаривает с его младшим братом или смотрит товары. Но зачем ты на это надеешься, Уизли? Всё ведь уже решено. — Ты получила письмо от мамы? — Фред слышит, как издалека доноситься голос Джорджа. — Конечно. — Так ты придёшь? Фред подходит ближе. Синистра стоит у прилавка вместе с его братом, который не перестаёт улыбаться и проявляет неподдельный интерес, подаваясь вперёд. — Не думаю, что успею. Работаю допоздна, а потом… Ты знаешь. — А как же «семейное» собрание? — тут даже без намёков понятно, какое это будет собрание. — Оно будет после полуночи. — Вы всё равно не его члены, но я постараюсь. — Останешься на ночь, если что, ведь Флёр хочет обсудить с тобой свадьбу — Фред усмехается, вплотную подходя к брату. — А то Джинни уже не выдерживает её напора. — Уж если она с одержимостью справилась, то потерпит и Флёр. — констатирует девушка, но звонкий голос внезапно прерывает все каналы коммуникации: — Ох, Фредди! О боже. Одновременно проносится в головах у всей несостоявшейся «Золотой Троицы». Неожиданная встреча и самая неприятная, как считает Блэк. Хотя чего ещё ты ожидала, если Спиннет живёт здесь. Девушка проносится мимо, прыгая в объятия и начиная висеть на своём парне, словно коала. Вот только коалы милые, а это даже милым сложно назвать. Она чмокает Уизли в щечку, едва дотягиваясь до его головы, а затем приобнимает за руку, скрещивая длинные пальцы со своими. — Доброе утро, милый. — девушка оторвалась от шершавой щеки и сверкнула глазами, заметив Блэк, — Ох! Кто это? — Это… — Нет, молчи! Я сама угадаю… Новый работник? Джордж смеется в кулак, исподтишка смотря, как Блэк скрещивает на груди руки и приподнимает бровь. Фред же слегка напрягается. — Нам как раз не помешает ещё один парнишка, а то Эндрю, кажется совсем не справляется, — девушка приложила свой пальчик к губам, задумчиво уставившись вверх, — Правда, ты такой худенький для парня. Тебе бы подкачаться, а то совсем на девчонку похож. Джордж уже не смог сдержать хохота, и облокотившись о прилавок ржал подобно лошади, пока Блэк косо не посмотрела на него — её пронзительный взгляд пугал. Женская версия Снейпа, умц непостижимо. — Из меня парень, лучше чем из тебя девушка, Спиннет. — прорычала она, мерзко ухмыльнувшись. — Что? — до мозга Спиннет похоже долго доходило, но когда она поняла, что её оскорбляют, то черные брови мигом сомкнулись на переносице, пока пухлые губы превращались в тонкую нить, — Ты мне хамишь? — Разве? Я просто констатирую факт. — Блэк развела руками. — Засунь свои факты куда-подальше, парниша. — Спиннет так и не догадалась, но когда подметила блестящие серые глаза, рот её открылся в немом шоке, — Ты… Нет… Блэк? — Ты просто капитан очевидность, Спиннет. — Она похлопала в ладоши. — Что-то ещё? — Что ты здесь делаешь? — Да так, пришла посмотреть на местную стерву Косого переулка, но не переживай, — Син сделала шаг вперед, приблизившись к гриффиндорке вплотную. Так напористо. Так странно. Всё её действия так напоминали тот гребаный день, когда девушка впервые встретила несуществующего Регулуса. И это… Так будоражило внизу живота. — Такого омерзительного зрелища мне хватит на всю оставшуюся жизнь, Спиннет. Отстранившись, она мягко улыбнулась, а затем продвигаясь к выходу растворилась в толпе детей. Звук колокольчика оповестил о побеге Синистры и волшебница наконец-то смогла напряженно выдохнуть. Только не говори что всё ещё мечтаешь повстречать того парня, Лис…***
Прятать ворона оказалось намного проще, чем стать им самим. Любимый питомец Миссис Перри, по кличке Крокс, не отличался необычайным умом и способностями, чтобы сбежать за эти 2 недели из обычной клетки для птиц. Хотя Синистре кажется, что в доме Блэков ему намного приятней находиться, чем в воняющей старческим потом, комнатушке Матильды. Тут его кормят вкусными мышами, в отличие от корма для птиц, что подавала ему бывшая хозяйка, его перья никто не вырывает для зелий и снадобий. Сказка, а не жизнь. Кроксу просто несказанно повезло! Знал бы он, что 3 июня будет схвачен непонятно кем и засунут к клетку, всегда бы задерживался на крыше чуть дольше в ту ночь перед полетом к хозяйке. И, удача явно на его стороне. Как и на стороне Блэк. Анимагия не простое занятие, но как оказалось годовая практика с Сириусом летом между шестым и седьмым курсом дала о себе знать, да и частичный метаморфоз, только повышает шансы на удачное перевоплощение… Но как бы она не хотела говорить так оптимистично об этом, врать самой себе не получится. Анимагия очень сложна. Хотя бы взять даты ожидания грозы, боль при первой трансформации, страх, что что-то пойдет не так, двойное сердцебиение. Единственное с чем Блэк явно повезло в каком-то плане, так это с формой животного, что олицетворяет её… И спасибо, что это была не змея. Ворон, статный, хитрый, знающий своё место и где побывала смерть. Где он чувствовал, как холодные пальцы забирали чью-то душу, знал куда лететь. Она поняла почему формой был ворон, только после третьего превращения, нужно было всего лишь сложить всё воедино: в кошмарах к ней приходила смерть, она говорила кто умрет следующим, и каждый раз предупреждала к кому следует «лететь» в этот раз. — Крокси! Ну наконец-то! Я тебя уже заждалась, дорогой. — три стука об оконное стекло, было неким призывом впустить птицу в дом, что владелица магазина делала каждую ночь почти в одно и тоже время — без пяти минут до полудня. Она погладила пернатое сморщенными от старости пальцами, а затем прошлась грязными, обломанными когтями, по крылу. Ласки женщины не вызывали удовольствие, скорее некое отвращение, но Синистре ничего не оставалось, как громко каркнуть в ответ, как делал это настоящий питомец. — Тихо-тихо! К нам скоро придут гости, так что веди себя подобающе! — в ответ послышалось очередное «кар», после чего женщина насыпала в, стоящую неподалеку от окна, миску травяной корм. Теперь понятно почему истинный Крокс не спешил выбираться из клетки, верно? Какие-то зерна в рыжеватой посудине, кажется, не первой свежести, от слова совсем, хотя чего она жалуется? Всего-то посидеть вместе с женщиной до двух часов ночи и спокойно улететь, постучав ещё три раза по стеклу. Главное не выдать себя. Не дать себя убить. Остальное не так уж и важно. Минута за минутой тянутся слишком долго. Ворон продолжает играть свою роль, сидя на подлокотнике потертого зеленоватого кресла, что исчерчено маленькими порезами и испачкано жидкостями разной степени давности. Видимо миссис Перри не так уж и любит порядок, что не сказать о витрине её магазина — всё всегда сверкает чистотой, стоит на своих местах… Явно лишь для привлечения клиентов. Сама же она, не в состоянии или видимо от лени, не убирает даже гнилые куски пищи с обеденного стола. Скромное убранство… Никаких признаков домового эльфа… Ничего, кроме нескольких картин, закрытых черной мантией, трухлявой, скудной мебели, уже отжившей своё, и самой хозяйки дома. За почти две недели прибывания здесь, Синистра ни разу не видела, как женщина снимает пыльные ткани с картин. Она не открывала зеркала… Кто был тем человеком, что от утраты боли, заставил её спрятать все воспоминания, завпечатленные на волшебной бумаге — неизвестно. Даже письма, сложенные в антикварную коробочку, она лишь изредка пролистывала на ночь, но нигде не было указано имени отправителя… Всего лишь инициаллы в конце каждого рассказа «твой А.Б.» говорили о том, что письмо не было написано самой Матильдой. Всё что знала Синистра — этот человек был для старушки всем, миром, жизнью, и тем кого она не хочет видеть на картинах в собственном доме, чтобы не страдать, видя как молодой незнакомец улыбается её юной копии в ответ. Письма полные любви — она перечитала их все, казалось бесчисленное колличество раз. И только одно письмо вечно читала перед сном, плакала и продолжала улыбаться, проходясь по каждой строчке, каллиграфического почерка, своими дряхлыми пальцами. Дорогая, Матильда, Мати… Я не знаю с чего начать… Я долго собирался с мыслями, чтобы наконец отправить тебе это письмо, поэтому прошу не смейся, когда будешь его читать, пускай даже смех твой похож на пение птицы. Просто выслушай меня… В моей семье не всё так гладко, как я рассказывал тебе на шестом курсе… Я обманул, прости меня, если сможешь, Мати. Если нет, то сожги это письмо прямо сейчас и оставь меня без ответа. Так будет лучше, поверь… Дорогая Матильда, ты любопытная, я знал это… Как и то, что ты продолжишь читать. Я хотел сказать, что безумно влюблен в тебя. В твою солнечную улыбку, в твои золотистые пряди, что наполнены самим солнцем. В твой задорный, заливистый смех! В твои неуклюжие танцы, и в то как ты наступила мне на ногу на балу на седьмом году обучения. Случайно, я знаю, но именно тогда, ты не выходила у меня из головы. Прошло уже 8 лет, я знаю, но я устал держать это в себе. Устал писать письма, где не могу сказать тебе о своих чувствах. Так позволь же мне сделать это сейчас… Я люблю тебя, Матильда Перри. Я хочу быть с тобой, если ты разрешишь. Моя семья чистокровная, она кичиться на этом до мозга костей… Они хотят меня выдать за Ардонию Вествуд, но я отказал им. Они хотят чистоты крови, а я хочу слышать на протяжении всей жизни твой яркий смех. Хочу просыпаться с тобой в обнимку на рассвете и видеть как наши дети скачут на кровати… Возможно я далеко зашел… Пока я не могу уйти из семьи, у меня нет ничего, чтобы могло обеспечить нас. Мне нужно немного времени, чтобы мы смогли жить. Прошу, дождись меня… Только твой А.Б. Письмо, что Синистра выучила уже наизусть, как и сама Матильда, за прошедшие года. Кто этот «А.Б.»? Из какой он семьи? Блэки? Бёрки? Брустверы? Или Буллстроуды? Может порыться в семейных архивах или попытаться найти картину Альфорда Блэка и поспрашивать? Хотя наверняка все картины с ним давно уже были сожжены. И не факт, что это именно он… Много вопросов. Да и не о том ты сейчас думаешь, Блэк. Гости уже пришли. Тебе пора вернуться на «свою» птичью подставку, напротив окна. — Рада вас видеть в добром здравии, господа, — нерасторопно кланяется старушка, при виде двух мужчин. Мальсибер и Эдвард Крейг — Пожиратели смерти, идущие по стопам покойного отца, ровестники Северуса и такие же слизеринцы, как и ты. Рослые брюнеты с щетиной на лицах, и с таким же скудным телосложением. Худощавый, как палочка, младший брат Эдвард, нервозно оглядывающий помещение, и Мальсибер, с высоко поднятой головою, дабы скрыть начинающий оброзовываться второй подбородок. Они стояли поодаль от Матильды, один испуганно, второй гневно, наблюдая за женщиной. Черные, словно уголь, длинные мантии окутывали их тела, специально пряча руки с метками от чужих глаз. Даже блики луны не отражались на их болотных зрачках, из-за прищуренного взгляда… Такого злого… Устрашающего… Желающего убийств взгляда. — Что вам угодно узнать от старушки на этот раз, господа? — медлено поднимаясь с кресла, улыбалась Матильда. — Самую малость, Перри, — с неким вызовом в голосе, проговаривал старший, — Великий господин интересуется, откуда же Орден Феникса, узнает о наших действиях, и людях, что находятся в Министерстве? Почему все те подчиненные, коих ты вербовала, через два дня сразу оказываются за решеткой? — голос его был спокоен, слова сухостью отдавались в мозгу, заставляя чувствовать неправоту и предальство. Но Матильда упорно этого не замечала. Она знала, что не предатель. Сплетница — да, этот грешок за ней есть, но предательство — извольте. — Прошу прощения, Мальсибер, но увы, ответа на твой вопрос у меня не имеется. — молчание продлилось всего секунду, — Я не предовала Господина, если ты это имеешь ввиду. Я верна ему уже 40 лет, и моя преданность непоколебима. — За спиной Мальсебера послышался едкий смешок, пока сам он с тяжестью выдохнул, опуская голову. — Хорошо. — запахнув мантию, он развернулся к Матильде спиной. Легкая улыбка играла на губах Крейга, а глаза в темноте, едва светились от… Счастья? Нет, тут явно было что-то другое. Странный оскал поселился на его лице, заставляя едва подрагивать перья на крыльях Блэк. Мужчина не уходит, молчит… Рукава лишь шебуршат под мантией, в тишине ясной ночи. И не видно ничего. — Спасибо, Матильда, больше вопросов к тебе у меня нет. Слизеринец оглянулся через плечо, его усталое лицо осветилось голубым светом луны. Глаза улыбались, и оправа в виде гусиных лапок убирала всё устрашение из мыслей чёрной вороны. Однако тот темный осадок всё ещё холодил где-то в животе, поднимаясь выше к горлу, словно чёрствый комок. Мальсибер видел, как старушка улыбается в ответ, видел как та, начинает медленно садиться на своё излюбленное место. Смотрел, как его брат, с удивлением в глазах кивает в сторону Матильды, одними губами показывая слова. В тишине ночи хрустят лишь коленные чашечки Миссис Перри вместе со свистящим ветерком, что просачивается сквозь трещину битого стекла… — Чтож, дорогие, что вы хотели бы ещё узна… — лицо Матильды похолодело, за долю секунды. Она попыталась встать, но кости подвели в самый неподходящий момент. Вспышка. Кислотная вспышка ослепила старушку. Глаза закрылись от яркого света. Она стукает тростью по деревянному полу, в попытке спастись. Вещи летят напролом в сторону пожирателей, но это не помогает. Мужчины уворачиваются. Миссис Перри! Свет волокнами ползёт по телу. Просачивается под кожу, подсвечивая женщину изнутри. Ударная волна рвано выдавливает из неё последние глотки воздуха, а трость летит на землю. Гулкий стук заставляет на мгновение вздрогнуть. Грохот костей, приказал сердцу биться быстрее. Матильда лежит на полу. Её искаженная гримаса завязывает кишки в животе, а глаза с побелевшими зрачками, раскрытые от ужаса смерти, смотрят насквозь, разглядывая всё естество, отчего у Блэк вздымаются на затылке перья. Гробовая тишина плотно осела в воздухе, не давая нормально дышать. Блэк в ужасе. В растерянности. Они убили её. Убили по твоей вине. Убили, из-за того, что ты передавала информацию. Убили, потому что твои действия сподвигли Тёмного Лорда в ней усомниться. Ты стала её смертью. — Заканчивай тут, Эд. Я оставлю метку. — Мальсибер двинулся к выходу. Лицо его выражало спокойствие, а голос — холод, стужу, лед, такой толстый и острый, что от каждого нового слова, он разрезал душу на волокна. Ни одна мускула не дрогнула на лице, когда он оглядывал старую ведьму, изо рта которой сочились слюни. Ему было откровенно плевать на неё. Та улыбка, те действия, те слова — стандартная маска лжеца, с огромным стажем. Для него изначально не были важны её ответы —приказом было не спросить, а убить. А волеизъявление Тёмного Лорда намного важнее. Собственная жизнь намного важнее чужой. — Хорошо. — Эдвард проследил за удаляющейся фигурой брата, а затем, едва прикрыв печальный взгляд, оглянулся на Синистру, — Уж, прости… Братец не любит оставлять свидетелей, даже если они животные. — кончик желтоватой палочки указал на брюхо пташки, пока голова ворона с опаской крутилась, словно у механической куклы. Он искал пути отхода. Но их не находил. Взмах! Птица нарушает минутное молчание, срываясь с места. Она хлопает крыльями под потолком, глядя на жертву с высоты. Мужчина тотчас оступается, от пронзительного шума. Путается в мантии и машет руками над головой. Блэк пикирует. Клюет по макушке, по кистям, по пальцам. Горячая кровь вытекает из-под кожи, маленькими каплями. От боли, слепоты, шума, он путает подол мантии ещё сильнее, что ботинки перестают виднеться из-под неё. Хлопок! Тело Крейга с оглушительным грохотом упало на пол. Позвоночник прожгло болью от какого-то остроугольного предмета, казалось он прорезал кожу насквозь. Волшебник привстал, схватился руками за поясницу, тихие завывания пронеслись по комнате. Но на несчастье Синистры, палочку, Крейг младший из рук так и не выпустил. Печаль в глазах сменилась яростью. Он исподлобья посмотрел на сидящую неподалеку птицу и проорал: — ТУПАЯ СКОТИНА! Я НА ТЕБЕ ЖИВОГО МЕСТА НЕ ОСТАВЛЮ! — перья дыбом встали от крика, а страх проходился под кожей, словно металл. Нужно сваливать отсюда как можно скорее, но едва она вспорхнула, как… — ФАТИСКИТ! — кости левого крыла раздробились внутри. Она рухнула на пол. Крейг задел её. Оглядев птицу издалека — бездыханную, обездвиженную — слизеренец принялся распутывать ноги, больше не поднимая взгляда. Это и была его глубочайшая ошибка… — Эспеллиармус! — палочка вылетела из рук, и только он успел поднять глаза, как новая голубая вспышка ослепила его, — Остолбеней! Застывшее тело впечаталось в стену, пока палочка волшебника лежала подле трупа Матильды. Блэк отползла в сторону, спрятавшись за хламом коробок. Левая рука едко пульсировала, повиснув на теле словно тряпка. Она чувствовала, как множество осколков собственной кости впиваются изнутри в каждую мышцу, как они разносят эту ноющую боль по плечу. Каждое движение, даже самое незначительное, становится для неё испытанием — рука кажется тяжелой, словно из гранита, и сопротивляется каждому прикосновению. Одна из самых отвратительных черт этой боли — постоянность. Она не знает перемирия, с каждой секундой становится только сильнее, пронизывая каждую нервную ветвь и разбивая ее на миллионы кусочков. Конечность краснеет, начинает опухать, отдаваясь искорками боли по всему телу, заставляя плечи дрожать, как и ноги. Вот только ноги дрожат ещё и от страха, ведь она слышит, как увесистая туша бежит по скрипучим ступенькам дома Матильды. С криком «Что случилось?!» Мальсибер вылетает из узкого проема, подмечая застывшее у стены тело младшего брата. С ужасом оглядывает помещение, пока испарина выступает на лбу. Не могла же эта старуха обездвижить его? Нет, Крейг, она труп. Труп! Значит, здесь есть кто-то ещё. Едва слизеринец подумал об этом, как неизвестная ему до селе чуйка «страха смерти», заставила мужчину обернуться в пол-оборота, перестав глазеть на труп старухи. — КРЕПИТУС ИНФЕРНУМ! — ДИССЕНДИО! Сокрушающее пламя охватило помещение, сжигало всё на своем пути. Огненный дракон вылетевший из палочки волшебницы, отбросил Пожирателя смерти к стене, охватывая едкими языками. Крейг полыхал на глазах младшего брата, заполняя комнату, мерзким запахом жаренного мяса. Собственного мяса. Ожоги на теле вскрывались до самых костей, но дракон продолжал бушевать над вопящим телом мужчины, окутывая его собственным горящим хвостом, запекая дряблую кожу, до отвратительного звука скворчания. Мальсибер упал на пол, от множественных ожогов, что превратили тело мужчины в груду разрушенной плоти. Очертания грубо изуродованных конечностей исказились, обугленные кости торчали сквозь черную плоть. Глаза превратились в мертвые, обугленные ямы, а рот, приоткрывшийся на полуразрушенной физиономии, создавал фальшиво-немое выражение ужаса и муки. Кожа, почерневшая от огня, теперь казалась толстой коркой, полной трещин. Волосы сожглись до черной искореженности, а останки одежды на этом мертвом теле тянулись кожей, вытягивая и искажая формы, словно жгучие паразиты на зомбирующим новом жертву теле. Труп продолжал гореть, как и помещение. Дракон испарился, однако пламя его перебралось на стены и пол. Метающиеся зрачки Эдварда, следили за пламенем, что пробиралось к его застывшему телу. С ужасом в глазах, с безумием на лице, он видит как алые языки ползут по его мантии, заставляя кричать изнутри от жгучей боли в ногах. Ткань вспыхивает на теле. Он не может кричать, но боль от этого не становится легче. Он горит заживо, как и его старший брат. Как и труп Матильды… Как и…?***
— Син ещё не приехала? — поинтересовался Гарри, набирая ложкой овсянную кашу и искоса поглядывая на заколдованные часы, что показывали пол-девятого утра. Они сидели за столом в уютной «Норе» — всё семейство Уизли, не считая Чарли и Перси. Флер, Гермиона, что приехала неделю назад, Тонкс и Люпин, что остались переночевать после своих заданий и конечно же Гарри. Солнце яркими лучами пробивалось в окно, пока ветер колыхал розоватые шторки, впуская на кухню запах свежескошенной травы. Заспанные взрослые не спеша водили ложками по заполненным до краев тарелками, пока выспавшиеся дети, щебетали на кухне. Они закончили собрание в два часа ночи, обсуждая насущные проблемы и дожидаясь ещё одного члена. Вот только он всё никак не приходил. — Нет, милый, но возможно приедет сегодня, — Молли намазывала тосты липовым медом, сидя рядом с собственным мужем, что украдкой прочитывал «Ежедневный пророк». — А может пошлет сову, если её задержат на работе, — попивала чай Грейнджер, попутно откусывая кусочек бутерброда с колбасой. — Или мы зайдем за ней на работу… — Притащив силой… — Распевая о том, как соскучился за ней… — Знаменитый Гарричка Поттер… Рассмеявшись близнецы, с двух сторон хлопали по спине Гарри, отчего тот чуть не поперхнулся. Они тоже остались на ночь в родном доме. Не то, чтобы им не хотелось ночевать в собственной квартире. Скорее они вновь решили позавтракать со всей семьёй, как в старые добрые времена. Подшучивать на Роном, подкидывая ему в еду маленьких резиновых паучков, слышать крик матери, когда они в миг появлялись за её спиной с помощью трансгрессии, обсуждать с Джинни её нового ухажера, тем самым избавляя от присутствия вейлы. И просто хохотать, ненадолго забыв про обязанности в собственном магазине. — Боюсь, у вас этого не получится… — Почему это? — Встрепетнулись близнецы, на слова отца, явно не понимая к чему он ведёт. — Что-то случилось, Артур? — Оторвавшись от своего занятия, Молли украдкой заглянула в бумажный разворот, а затем охнув и прибывая в немом ужасе, прикрыла ладонями рот. — «Котелок Перри» сгорел сегодня ночью. — развернул, к сидящим за столом, газету глава семейства, прикрыв усталые светло голубые глаза.Можно-ли теперь спокойно спать, когда даже в ночи, Пожиратели смерти нападают на невинную старушку, сжигая её вместе с домом?
Как сообщает коммисия по предотврашению чрезвычайных ситуаций и ликвидации последствий стихийных бедствий, «КЧС», сегодня в три сорок пять утра, вспыхнуло здание магазина по продаже ингридиентов для всевозможных зелий «Котелок Перри». По данным КЧС от огня пострадали два соседних строения «Цветник Марелис» и «Волшебный шов Гендора». На место проишествия прибыло также «Управление мракоборцев», по причине сияющей над домом Черной метки. Как сообщил глава управления, Гавейн Робардс, под сгоревшими завалами было обнаружено три трупа. Из-за невозможности опознания, управление предпологает, что один из них принадлежит самой хозяйке магазина — Матильде Перри. Второй труп сотруднице — Синистре Блэк, дочь убийцы Сириуса Блэка. И третий — неизвестному Пожирателю смерти. Ком застрял в горле. Никто более не смел нарушить тишину, помимо природы, чей ветер проскальзывал на прогретую солнцем кухню. Они молчали, не веря прочитанному в Ежедневном пророке, но и не могли найти другие доказательства о выживании Блэк. Холод повис над комнатой, заставляя уют испориться из дома. Казалось воздух давит на лёгкие, и никто не может вздохнуть. Гермиона, что до этого уплетала бутерброд, больше не может даже смотреть на него, и лишь мимолетно всхлипывает, ухватившись за край рукава Рона. Джинни, с громыханием об стол, выходит в сад, скрывая покрасневшие глаза. Нимфадора не может сдержать собственных слёз, обхватывая тело руками. Люпин устало откидывается на спинку стула, проходясь руками по начинающим седеть волосам, с силой набирая воздуха в легкие, дабы успокоить собственное сердцебиение. Билл придерживает за дрожащие от страха плечи свою невесту. Пока Гарри и близнецы смотрят в пустоту, не веря не единому слову, написанному на бумаге. Минута молчания длится непростительно долго, пока в какой-то момент не раздается оглушительный хлопок, заставивший всех обернуться к источнику звука. Но никого не было. Место рядом с Поттером пустовало, ведь за несколько секунд до этого Фред, подскочивший на месте и уронивший стул от резких движений, испарился из помещения. А затем опустело и место Джорджа, что не успев среагировать, трансгрессировал немного позднее, прихватывая с собой пиджаки. Последнее, что услышал младший близнец это крик собственной матери, которая не могла найти себе места и отпустить неизвестно куда дорогих ей детей. Но крик потонул так же быстро, как и вертелась картинка перед его глазами. Джордж не был уверен, куда сначала заглянет брат. Но в миг очутившись на слегка опустевшей Косой Аллее, уже не сомневался в правильности решения. Фред стоял перед обрушившимся зданием, где ещё вчера потускневшая от старости вывеска зазывала покупателей, а не лежала у его собственных ног. Сгоревшие деревянные балки, черные осколки, что валялись по улице, и пустота. Пустота на том месте, где проживала старушка. Он видел, ранее скрытую за домом, почерневшую от копоти сторону стены другого каменного двухэтажного здания. Видел, как на огороженном желтой лентой участке, копошились гнусные люди, что пытались найти драгоценности под завалами. Наблюдал, как проходящие мимо волшебники, ускоряли свой шаг, при виде развалин, оставшихся от зеленого дома. И молчал, держа наготове собственную палочку. Он не верил. Не мог поверить. Хотя разрушенное здание продолжало подтверждать его самые ужасные мысли, что посещали рыжую голову. Он не слышал ничего вокруг, ни шагов, не шелест ветра, даже оклик собственного брата потонул под толщей воды. Пальцы с силой сжимали палочку, пока губы смыкались в тонкую нить, от боли с силой сведенных до едкого скрежета зубов. Глаза в растерянности продолжали очерчивать некогда кипящее жизнью здание, возвращая его во вчерашний день. Вырисовывая картинку в собственном мозгу, заставляя потихоньку сходить с ума и продолжать видеть перед собой всё тот же «Котелок Перри», где работала Блэк. Джордж не успевает к нему подойти, как Уизли опять испаряется с очередным хлопком, что рассекает сыроватый воздух. Он знает куда тот пошел, и ему ничего не остается, кроме как следовать за собственным братом. Ноги касаются земли — Джордж уже и забыл, как скрипит темноватый пол в этом доме. Площадь Гриммо 12, вновь познала тишину, после смерти Бродяги. Ни души, одни лишь картины, что шепчутся на синеватых пошарпанных стенах и голос брата, что срывается на крик. Он поднимается по крученой лестнице, слушая переговоры родственников Блэк, и лишь сильнее начинает паниковать, когда приближается к заветной двери на втором этаже, где стоит гробовая тишина. Отчасти, сознание Джорджа верит в смерть лучшей подруги, но другая продолжает вопить, что она жива. Но если быть откровенным с самим собой он просто не может всё это осознать до конца. Всё это кажется ему глупой несмешной историей или страшилкой, что рассказывают детям на ночь. Эмоции ещё не взяли его под контроль, заставляя рыдать от боли в груди. Это всё сон. Он просто не верит ничему. Такого не бывает, ведь ещё вчера он видел её рассерженное лицо, разговаривал, смеялся рядом с ней. Она не могла так легко умереть и исчезнуть из их жизни. Это просто неправильно. Нереально. Волшебник заходит в проход, пока сердце едко стучит по легким. От увиденного, пальцы начинают леденяще покалывать, а ком подступать к горлу — Фред сидит на краю растеленной кровати, держась за голову двумя руками, пока палочка валяется рядом. Раскиданные вещи по комнате, раскрытый настежь черный шкаф, недописанная картина. Окурки сигарет, что валяются в серебристой пепельнице на столе со склянками, красками, пустыми бутыльками из-под огневиски, и птицы, что оглушающе вопят от присутствия людей. Джордж проходит вперед, пока от каждого шага раздается насмешливый скрип половиц. С задумчивым взглядом он открывает окно, отчего воздух, поднимает пылинки в затхлом помещении, а затем и дверцу клетки, выпуская черного ворона на свободу. Но тот не спешит улетать, подставляя голову к красненькой миске. Когда же он открывает вторую дверцу, пестрая сова в миг выскакивает из железных прутьев, паря над комнатой. А затем гулко ухнув, садится на стол, пододвигая когтистой лапой в сторону парня серебряную баночку. — Лети в Нору, — отложив в сторону блестящую крышку, Джордж ставит обратно раскрытую банку. В подтверждение его слов, опять слышится уханье, и сова, съедая последние три штуки завалявшегося печенья, вылетает в окно. Пока черное пернатое продолжает оставаться на месте, не понимая происходящего. — Ты тоже. — Он не полетит… — Тебя прислала мама? — услышав знакомый голос, Джордж оглянулся на дверь, где прислонившись к косяку стоял Римус, устало оглядывая старенькую комнату, с печалью в глазах. Мужчина кивнул, неспешно заходя внутрь. — Попросила проследить, чтобы вы не натворили глупостей. — Как видишь, это не потребовалось… — вздохнул младший Уизли, кидая опечаленный взгляд голубых глаз на собственного брата, что продолжал молчать, не сдвинувшись с места. — Так… — Раз он не улетел, когда ты открыл клетку, значит будет ждать Си… — Оборотень осекся на полуслове, посматривая на сидящего рядом близнеца, — Своего хозяина и не сдвинется с места, пока не окажется на пороге смерти. — Люпин выудил из комода пачку сушенного мяса, подсыпая в миску. Продолжал он в спокойной манере, вот только дрожащиие руки выдавали его с головой, — Они не доверяют другим, и пока не поймут, что им не грозит опасность от нового хозяина, не полетят. Чтобы добиться его расположения… Понадобилось полторы недели… — Зачем? — сзади раздался хриплый от долгого молчания тихий голос. — Для задания. — волшебник оперся спиной на потрепанный комод, опуская вниз голову, когда Фред потемневшими зрачками стал прожигать в нем дыру. Он почувствовал угрызения совести, что не смог защитить дочь лучшего друга. Тяжко вздохнул, от бесстыдно убивающего его сейчас напористого взгляда рыжего парня, и печально ухмыльнувшись, решил, что им пора знать. Знать всю правду о задании ОД, что выпало на долю юной девушке. — Миссис Перри, была Пожирателем смерти. Помогала вербовать людей, поставляла для них ингредиенты… И Синистре приказали за ней следить. Чтобы не вызывать подозрения у старухи, она притворялась её питомцем — вороном, что вы сейчас видите. Каждое собрание, она докладывала о том, кого агитировала Матильда, при разговоре с другими Пожирателями и что за зелье им понадобилось на этот раз, — Чем дольше Люпин говорил, тем сильнее расширялись глаза Джорджа. И только Фред продолжая внимательно слушать, не спуская помутневшего от потока информации взгляда потемнешных глаз с черного пыльного пола, — В основном все лица, что были причастны к темным силам, были мелкими сотрудниками из министерства или торговцами из Лютого переулка. Сейчас большинство из них сидит в Азкабане, а ещё часть найдена в виде трупов, с обрезанной кожей и без волос. Пожиратели притворялись этими волшебниками с помощью оборотного зелья. — Зачем вы отпустили её одну? — Люпин молчал, он не знал что ответить, а поднимать спор о том, что девушка сама согласилась на это задание было бессмысленно, ведь даже если это и было правдой, они действительно оставили её один на один. — Почему нам про это не говорили, мы ведь тоже состоим в ордене?! — Фред… — Я знаю, что наша мать запретила вам, знаю! Но почему вы не запретили делать это Блэк?! Вы ведь близкий друг её отца! Почему не сказали, что против?! — резко поднявшись с кровати, он всплеснул руками, а затем ударил ногой по кровати, пытаясь выплеснуть собственную ярость, — Почему не остановили её?! — Я пытался! Но она… — наконец подняв выцветшие от стресса голубые глаза, он с ужасом встретился с ненавистью, что читалась на лице Уизли. Та самая ненависть, только без привкуса страха, которую он ощущал многие годы, когда люди узнавали о его недуге. Он не мог понять, была ли эта ненависть направлена исключительно на него, или же на ситуацию в целом. Но Джордж знал, вся эта ярость засевшая в тело брата, направлена в основном на него самого, ведь он точно также не сделал ничего, чтобы огородить девушку от этого кошмара. Он видел Фреда насквозь, и чем пристальнее наблюдал за его метаниями по комнате, скидывая на пол вещи, тем лучше понимал, что профессор здесь совершенно не при чем. Он зол на всё и на всех, в особенности на Блэк, что отправилась на задание в одиночку, не раскрывая перед ними карты. Но она и не могла рассказать — они ведь отдалились друг от друга, даже несмотря на разговоры и письма, что отсылал ей Джордж. Блэк просто не хотела втягивать их в это дело, пока они заняты магазином и наслаждаются жизнью. Не хотела видеть его брата. — Значит плохо пытались! — крик эхом отчкочил от стен, когда Фред отвернулся к шкафу, вновь усевшись на кровать и потирая глаза. Зрачки его метались по, выброшенной им самим из ящика, одежде, пока от нехватки кислорода, злости, вперемешку с волнением, быстро вздымалась грудь, а сердце болезненно скакало за клеткой из ребер. Джордж только и смог, что похлопать Римуса по плечу, помахивая головой в разные стороны, якобы Фред не хотел его обидеть. Но оборотень уже всё понял, когда прошло лишь несколько секунд тишины после громыхающего крика гриффиндорца. Сейчас это не Фред. Не тот заливисто смеющийся парнишка, с хитрющими глазами, а самый настоящий зверь, которому надо побыть в тишине со своими мыслями, дабы всё осознать, переварить и расставить по полочкам. Ведь пока что эмоции от потери слишком сильны, и он не может перейти к другой стадии принятия, к которой Римус после многих смертей приводит себя к ней заранее. Они покинули комнату, оставив Фреда одного. Заверив, чтобы Люпин возвращался обратно в Нору, Джордж напоследок задержался в проходе, окидывая взглядом брата. Но услышав тихую фразу «Я приду позже. Не волнуйся», наконец смог спокойно уйти. Магазин, которым заправляли братья, должен был открыться в десять утра, но увы, сегодня они не готовы были дарить, так необходимое людям в эти темные времена, веселье. Отправив, мявшегося у входа, парнишку Эндрю домой, он прошел через яркие стенды, поднимаясь по лестнице. Замок на двери мерно щелкнул, когда гриффиндорец повернул золотистую ручку, впуская того в укромную обитель. Небольшая кухня-гостиная приветственно зазывала распластаться на диване, заварив теплого чая. Вот только, сейчас ему этого не хотелось от слова совсем. — Я приехал, как только увидел! Скажи мне, что эта очередная шутка?! — внезапный гость подорвался из-за белого столика, налетев на Уизли, и хватая того за плечи. — Она жива, да?! Но Джордж не ответил, аккуратно сбрасывая с себя чужие руки и опуская вниз лицо. Он подошел к висящим на стене, слегка обшарпанным, кухонным шкафчикам, выуживая янтарную бутылку и граненый стакан. Пока столпившиеся у столика волшебники, наблюдали за его действиями. Жидкость, обжигающая нос, с размаха вливается в горло. Слышится тяжелый вздох, когда волшебник ссутулившись, опирается руками об стол. А затем тихий утробный голос разрывает тишину: — Я не знаю, Ли. — Джордж не поворачивается, боится видеть его карие глаза, заполненные страхом, ведь как только увидев строчки из «Пророка», парень сорвался, приехав сразу сюда. — Её нигде нет. — Джордж… — сидевшая до этого Анджелина, тихой подступью подходит к угрюмой спине, мягко поглаживая по плечу. Сейчас ему не нужны никакие слова, поэтому она продолжает заботливо проходить ладонями по руке, даря поддержку, что так ему необходима. В конце-концов, слизеринка была ему как сестра, и Джонсон прекрасно это понимает. Потерять близкого человека — больнее чем умереть самому. — Значит правда… — Джордан теребит рукава серой толстовки, опустив в пол карие глаза. А затем медленно подходя к "лучшему" другу, хлопает того по плечу, забирая из рук стакан и уже наливая себе. Он не мог поверить в это, когда читал выпуск, однако то, каким он встретил Джорджа всё подтвердило. С таким настроем явно не шутят, и тем более не будут пить до краев заполненный стакан залпом, не закусывая. — А где Фред? — после пятиминутного скорбящего молчания, подала голос Спиннет, что продолжала сидеть за столом, играя ногами. — Он хочет побыть один. — произнес Джордж, ощущая как тепло головы девушки на плече, пытается заполнить леденящую пустоту, что поселилась в душе. Чувствует, как Ли продолжает стоять рядом, накрывая дрожащей ладонью его левую кисть. Уизли прекрасно понимает, Джордан не может от него отойти, ведь иначе сам сорвется, занырнув в ту самую отвратно черную, безконечную дыру, где иссякают краски мира. — Но как же магазин? — Аллисия! — злостно шикнула на девушку гриффиндорка, на что та лишь непонимающе посмотрела на троицу. Закатила глаза, цокнув языком, и всё-таки скрылась в комнате собственного парня, дожидаясь его прихода. Но она не знала, что сегодня Фред не вернется. Не знала, что напившись в доме на Площади Гриммо 12, он уснет, продолжая шептать в бреду чье-то имя. Не знала и не могла узнать, понять, что ощущали знакомые ей люди, что сегодня прочитали в газете. Как и не догадывалась о том, что дальше будет только хуже.***