Голос тёмного сердца

      Я то выплывала из вязкого беспамятства, то снова в него погружалась. То мёрзла, то обливалась по́том. То испытывала приступы резкой боли, то наслаждалась нефизическим теплом.       Один момент слишком ярко отпечатался в воспалённой болью памяти.       Я приоткрыла глаза и совсем близко увидела осунувшееся лицо Адэна.       Он лежал рядом на кровати. Чёрные спутанные волосы спадали ему на глаза, ресницы чуть шевелились, а едва приоткрытые губы потрескались. Испытывая иррациональный приступ необъяснимой нежности, я с трудом подняла руку и коснулась его лица.       Колдун мгновенно распахнул глаза и, увидев меня в сознании, выругался. Затем вскочил с кровати, вернувшись спустя пару секунд с колбочкой серебристого зелья.       Оказалось неимоверно сложно оставаться в сознании столько времени. Поэтому я прикрыла глаза и уже начала проваливаться в беспамятство, как почувствовала на губах горьковатый привкус. И тут же замотала головой.       Не хочу пить горькую гадость, какими бы полезными свойства она не обладала.       — Агнес! — строго сказал мужчина. — Открой ротик и выпей лекарство! Без него ты выгоришь дочиста и станешь немощной человечкой без капли силы, — видя, что на меня его слова не действуют, Адэн сыграл ва-банк: — И никогда не сможешь выбраться из Дэи.       Железный аргумент.       Пришлось приоткрыть рот и проглотить мерзкое зелье.       — Гадость, — прошептала одними губами.       Но Адэн услышал и засмеялся.       — Знаю, — раздался его голос рядом, колдун снова лёг на кровать, а я нашла в себе силы приоткрыть глаза. — Но гадость полезная и для тебя единственно подходящая.       Мой взгляд опять зацепился за губы Адэна. И внутри вдруг всё свернулось в узел. Хотелось прикоснуться к ним. И хотелось так сильно, что я невольно облизнулась.       — Я… — замялась, не в силах противостоять зародившемуся внутри желанию. — Хочу… — замялась снова. — Награду.       На лице Адэна отразилось удивление.       — Какую? — спросил он, подозрительно прищурившись.       — Поцелуй, — выпалила я.       Внутренности жгло, а губы жаждали прикосновений. Его прикосновений.       Колдун усмехнулся:       — Тебе потом будет очень стыдно за свою просьбу.       — Нет, не будет, — пробормотала я. — Ты мне нравишься.       Адэн молчал. Молчал и сверлил меня взглядом тёмных глаз.       — Хорошо, — наконец, кивнул он, пододвигаясь ближе. — Но учти, что твои стремления — побочное действие зелья. Потом определённо будет стыдно.       — Плевать на стыд, — теперь я сама подползла к мужчине.       И когда моих губ коснулись его губы, внутри будто взорвалась сверхновая.       Тепло, которое я чувствовала каждый раз, когда Адэн ко мне прикасался, пробралось и заполнило каждую клеточку, заставив сердце учащённо забиться в груди. В голове зашумело, а мысли превратились в кисель.       Я из последних сил подняла руку, и пальцы запутались в тёмных волосах Адэна. Я приложила максимум усилий, чтобы стать к нему ещё ближе. И не отпускать. Никогда не отпускать. Всегда быть рядом. Оберегать, поддерживать, дарить тепло и ласку, целовать и… Любить?       В душе́ вдруг поднялась такая волна нежности, что дыхание сбилось.       Я никогда не испытывала ни к кому ничего подобного. И от новых для меня эмоций сердце забилось, как сумасшедшее, а поцелуй стал ещё более жарким и властным.       — Агнес, остановись, — взмолился Адэн, отрываясь от моих губ. — Я не фанат бессознательного секса.       — А я твой фанат, — промурлыкала, потеревшись носом об его колючий подбородок. — И ты мне нравишься. Сильный, умный, храбрый, столько раз меня спасал. Мой герой. А ещё ты красивый и заботливый. И от твоих прикосновений я чувствую тепло. Мне так хорошо, когда ты рядом, Адэн. Мне безумно хорошо с тобой. Когда обнимаешь меня, целуешь… Это так… Как будто мы одни в целой Вселенной! Спокойно и потрясающе правильно.       — О, небо, Агнес… — застонал он повержено.       И снова поцеловал.       И я не знаю, сколько длилось наше безумие, но вскоре колдун отстранился и сгрёб меня в свои объятия, завернув в одеяло, как в кокон.       — Всё, девочка моя, спать, — тяжело дыша, прошептал мне в волосы, целуя макушку. — Иначе ты меня потом не простишь.       Я хотела возмутиться, но не осталось сил. Голова закружилась, в ушах зашумело. Снова накрыла волна темноты.       Проснулась я от холода. Сбросив мокрые насквозь простыни, обхватила плечи руками и встала с кровати. На меня будто вылили ведро воды: даже тонкая рубашка абсолютно промокла.       — Адэн? — позвала я, оглядываясь.       Я находилась в небольшой комнате. Обстановка и интерьер чем-то напомнили дом, в котором мы останавливались несколько дней назад, когда проходили через местную деревушку. Но места здесь было больше, да и комната показалась вполне уютной: пёстрые занавески на окнах, добротная мебель, из которой присутствовала большая кровать, огромный книжный шкаф, стеллажи с множеством зельев, комод напротив кровати и несколько сундуков на полу. Дом, построенный из бруса, порадовал тёмными массивными балками высокого потолка и грубоватыми бревенчатыми стенами, отчего дышалось здесь на удивление легко, а так же чувствовался приятный запах хвои. Но больше всего мне приглянулась печь, чем-то напоминавшая земную. Сейчас в ней еле тлели угольки, поэтому в доме властвовала ощутимая прохлада.       В углу полутёмной комнаты я заметила приоткрытую дверь и тут же заглянула внутрь. Помещение оказалось оборудовано под кухню и небольшую столовую. А уже оттуда вела дверь в ванную комнату, где всё сделано по последним технологиям Дэи. Правда, показалось, что в кухне и ванной температура ещё ниже, чем в комнате. Поэтому я поспешила вернуться обратно.       Адэна в доме не было.       На одном из сундуков стояла моя походная сумка. Стянув с себя мокрую и уже холодную рубашку и бельё, я отбросила вещи в сторону и прошла к сумке.       В голове царил хаос. Я задумчиво подкралась к куче вещей и думала. Никак не могла понять, где сон, а где реальность. Кажется, пока я находилась без сознания, я видела некоторые картинки из прошлого. Наверно. А, может, фантазия разыгралась. Помню, клянчила у Адэна поцелуи и даже, вроде, получила парочку.       — Что-о-о-о-о-о? — воскликнула и резко замерла на месте.       Мешок с вещами упал на пол, а в руке у меня осталась какая-то вещь.       Но сейчас я не могла думать ни о чём, кроме как о недавних поцелуях. Это вообще было реально или очередной плод фантазии? Может, я слишком выложилась магически, поэтому меня страшно глючило?       — О, боги. А если не глючило? — задала в вопрос в пустоту.       Как тогда смотреть в глаза Адэну?       — Какой сты-ы-ы-ы-ыд! — застонала я.       Но холод становился всё ощутимее. Поэтому, развернув вещь, которую наобум вытащила из сумки, я осмотрела её и удовлетворённо кивнула. Просторная тёплая туника, больше похожая на плед с дырками для головы и рук, пришлась очень кстати.       И только я хотела натянуть тунику, даже продела руки в маленькие рукавчики, но на голову вещь ещё не надела, как раздался шорох, и затем скрип петель.       А следом удивлённый голос:       — Агнес?       Я стояла полубоком к входной двери. Даже, скорее, больше спиной. И когда услышала своё имя, то на миг замерла. А потом медленно повернула голову на звук.       В дверях застыл Адэнион.       Его лицо не поддавалось описанию. Он будто увидел меня впервые. Или немало удивился, что вообще меня видит.       Взгляд чёрных глаз медленно скользнул по моей фигуре: от лица к шее, по плечам и рукам, по тонкой талии и округлым бёдрам к стройным ногам. А потом этот взгляд снова вернулся к моему лицу. Воздух словно нагрелся, а комната из небольшой превратилась в крошечную. Меня бросило в жар.       В голове вдруг появилось иррациональное желание полностью повернуться к Адэну и опустить руки, чтобы туника, закрывающая меня спереди, упала к ногам, позволив колдуну увидеть меня полностью, без преград в виде одежды.       Медленно, боясь совершить лишнее движение, я, как робот, повернулась в вошедшему. Чёрные глаза колдуна, кажется, стали ещё темнее.       Я уже сделала несмелый шаг вперёд, но тут Адэнион выругался на неизвестном мне языке и резко развернулся спиной. А меня неожиданно накрыла волна жгучего стыда. Что я, мать вашу, творю?!       — Извини, я не думал, что ты уже очнулась, — хриплым голосом сказал мужчина, но тут же прокашлялся.       Я же, пользуясь случаем, спешно натянула на себя тунику и сразу же порадовалась, что вещь не только фасона «балахон», но и по длине почти достаёт до пола, скрывая мои голые ноги.       — Всё… нормально, — запнулась я, а затем нарочито бодро продолжила: — В комнате холодно, а дров я не нашла. И меня, видимо, бил озноб, вещи все мокрые. Зато теперь тепло. Кстати, я переоделась, можешь поворачиваться, — отчаянно краснея, пролепетала чуть слышно.       Когда Адэн повернулся и взглянул на меня, ничто не указывало, что ещё миг назад в его глазах бушевал огонь.       — Как раз за дровами я и уходил, — вздохнул он, кивнув на небольшую прихожую.       Но затем колдун уверенно направился ко мне.       — А что?.. — начала я и уже попятилась, как Адэн взял меня за руку и сжал запястье.       Его руки всё равно оставались горячими, хотя мужчина только что вернулся в дом с холода.       Запястье неприятно кольнуло, Адэн прошептал несколько неизвестных слов на чужом наречии и так же внезапно отпустил мою руку.       Но не успела я отреагировать, как он положил ладонь мне на лоб и снова замер, но теперь уже пристально вглядываясь в мои глаза.       — Ты у меня что, температуру проверяешь? — посетила внезапная догадка.       Колдун вопрос проигнорировал. Я же не двигалась.       Но внутри шевельнулось знакомое чувство.       Притяжение.       Снова вернулось навязчивое желание оказаться в кольце сильных рук, почувствовать шершавые губы на своих губах, ощутить, как его язык исследует мой рот, сводя с ума неспешными движениями…       Видимо, в моих глазах что-то отразилось, поскольку Адэн вдруг шумно выдохнул, резко убрал руку с моего лба и сделал шаг назад.       Я же лихорадочно облизнула губы, что так же не укрылось от наблюдательного мужчины.       — Всё в порядке, — вынес вердикт колдун и занялся разведением потухшего в печи огня. — Ты почти здорова. Пару дней ещё будет мучить слабость и побочные, кхм, действия от Зелья Восстановления… Но в целом, всё с тобой хорошо.       После слов Адэна меня будто окатили из ведра ледяной водой.       — То есть, ну, это… — замялась я, пытаясь сформулировать то, что реально беспокоило. — Я вроде как странно себя веду и всё такое… Это… Вроде как нормально?       — Можно сказать и так, — медленно проговорил Адэн, будто сам не до конца верил в то, что говорит. — Плюс если учесть, что ты — выходец из другого мира… То, уверен, небольшие, кхм, странности являются вариантом нормы.       — А… Ну, ясно, — кивнула я.       Пока Адэн возился с печью, я осматривала комнату. Особенно привлекал внимание стеллаж с зельями.       — Поскольку ты пришла в себя, — начал Адэн, и голос его не предвещал ничего хорошего, — соизволь объяснить, какого чёрта ты ослушалась меня и осталась в лесу? А затем почти полностью израсходовала все свои магические резервы. Ты хоть понимаешь, что находилась на волосок от смерти?       — Ты тоже, — начала защищаться я. — И если бы не мои действия, тебя бы на куски растащили змеептицы. А благодаря моему решению, мы оба живы.       — Благодаря твоей безрассудности, мы чуть оба не погибли, — спокойно сказал Адэн. — И ты обещала, что будешь беспрекословно меня слушаться, потому что Дикие Земли опасны. А мой опыт выживания не сравнить с твоим.       — А я послушалась тебя, между прочим! — нашлась я. — Начала убегать, как ты приказал. Но потом вернулась.       — Ты должна спасать свою жизнь в первую очередь! — начал злиться Адэнион.       — Не могу! Я иначе воспитана! Я не буду выбираться из приключившейся задницы за счёт кого бы то ни было! — повысила голос. — Тем более, за счёт твоей жизни!       — Не такая уж она и ценная, моя жизнь, — зло усмехнулся мужчина, — чтобы за неё так переживать.       — Глупость! — фыркнула я не менее зло. — Почему ты так не ценишь свою жизнь? Почему с головой кидаешься в самые опасные авантюры?       — Потому что у тебя есть якорь, Агнес! — громко сказал Адэн. — Это у тебя есть мир, куда ты можешь вернуться, дом, где тебя ждут, семья и родные люди, которые беспокоятся о тебе и примут, несмотря ни на что. А у меня нет ничего! Ни дома, ни семьи, ни друзей! Нет даже мира, в который я мог бы вернуться, не опасаясь за свою жизнь! Я не нужен ни в одном из миров и везде чужой!       Потому что благодаря моей силе любой мир для меня становится адом!       — А то, что я беспокоюсь и переживаю о твоём благополучии — это для тебя пустой звук? — надрывно выкрикнула я. — И что ты нужен в первую очередь мне — это для тебя имеет хоть какое-то значение? Или обязательно держаться за десяток людей и быть нужным толпе народу?!       Адэнион смотрел на меня широко раскрытыми глазами. На усталом лице не осталось и следа гнева. В чёрных глазах на короткий миг промелькнул такой калейдоскоп эмоций, что я не успела уловить ни одну.       Да я и сама, потрясённая собственной тирадой, шедшей от чистого сердца, мгновенно замолчала и отвела взгляд. Слишком сильно ранили душу слова Адэна про его ненужность. А я отдавала себе отчёт, что слишком остро в нём нуждаюсь. И не потому, что не выберусь живой из этой передряги без его участия. И не потому, что какой-то ушибленный колдун рано или поздно придёт по мою душу. Я действительно переживала за Адэна. И только сейчас начала осознавать, что для меня это, кажется, уже больше, чем просто вежливость.       Наверно, что-то отразилось на моём лице, потому что мужчина несколько минут молчал, а затем тихо произнёс одно слово, сказавшее слишком многое:       — Туше́.       Дело за малым — понять, что именно Адэн имел ввиду.       Мне было жутко неловко от произошедшего разговора. И совсем не хотелось смотреть в глаза Адэну. Я переступила с ноги на ногу, лениво отметив, что ступни, оказывается, замёрзли.       — В соседнем помещении дверь в ванную комнату, — сказал колдун, отворачиваясь к огню, — на верхней полке под раковиной лежит накопитель. Достаточно просто поместить его в резервуар с водой, чтобы она стала горячей. И температура в помещении через несколько секунд будет комфортной для принятия ванны. Рассказываю на случай, если тебе вдруг потребуются водные процедуры.       — Спасибо, пожалуй, я воспользуюсь предложением, — промямлила и, выдохнув, принялась рыться в сумке в поисках более удобной и закрытой одежды.       А ещё, само собой, в поисках нижнего белья!       Копалась я долго и уже принялась ругаться сквозь зубы, поскольку то, что под руку попалось, явно пришло в Дэю доставкой из непоследнего секс-шопа Земли.       Адэн, уже закончивший с разведением огня, подошёл и заглянул мне через плечо, проронив заинтересованно:       — Может, тебе помочь?       — Нет, спасибо, я уже всё нашла! — прикинувшись валенком, выудила очередной комплект кружев на свет, смутившись. — Дьявол! — тут же от души ругнулась, стараясь спрятать бельё от глаз Адэниона, и бочком попятилась в сторону кухни и ванной.       И уже прикрывая за собой дверь, услышала тихое:       — А магистр, оказывается, не промах. Хитрый лис.       Про себя я выразила полную солидарность со словами Адэна, но дверь, на которой даже не было защёлки, подпёрла стулом. Во избежание, так сказать.       Вода смыла усталость и напряжение.       Уже облачившись в чёртовы кружева, отказавшиеся мне в пору, я вновь задумалась над всем, что произошло.       Вывод пришёл в голову мгновенно: у меня Стокгольмский синдром!       А как иначе объяснить патологическую тягу к Адэну? Да, я привыкла протягивать руку помощи всем нуждающимся — таков мой характер и привычка, взращенная родителями с малолетства. Да, я могу назвать себя добрым человеком, не склонным к излишнему насилию и агрессии. Но я не могла объяснить Потребность. Потребность в обществе Адэниона, потребность в его прикосновениях, в его смехе и даже поцелуях. Я действительно этого хотела. И даже больше.       Иначе, как Стокгольмским синдромом, я своё поведение и желания объяснить не могла.       Правда, оставался открытым вопрос странного тепла, разливавшегося по телу каждый раз, когда колдун прикасался ко мне. Вряд ли данную аномалию объяснит Стокгольмский синдром. Хотя… Не знаю. Я не знаю, что происходит.       Сейчас у меня могут наблюдаться кратковременные проблемы с головой из-за зелья. Но ведь странности, как я помнила, начались задолго до зелья. Может, образ Адэна отпечатался в моём детском сознании, и я приняла его за первую любовь? Но я всегда была уверена, что моей первой и детской любовью был Джимми — мой друг в начальной школе.       Я провела столько времени в Дэе, что воспоминания воспринимались, как картинки журнала или иллюстрации книг. А существовали они вообще, эти воспоминания?!       Тут в голову опять пришла безумная мысль.       Какова вероятность того, что поцелуи тёмного колдуна мне привиделись, если из-за сильнейшего зелья меня как магнитом тянет к Адэну?       — Фа-а-а-а-а-ак! — еле слышно выдохнула я, натягивая на себя плотные чёрные штаны и такую же плотную рубашку с длинными рукавами.       Для надёжности накинула сверху ещё и тунику.       Но что, если побочные эффекты зелья просто усилили то, что давным-давно жило внутри меня? Усилили влечение к Адэну.       И самое паршивое другое. Если я действительно что-то и испытывала к черноглазому колдуну, то не могла с уверенностью сказать, что он испытывает хоть сотую долю тех же чувств ко мне. Я никогда не была ханжой, и прекрасно понимала, что мужчины испытывают к женщинам сексуальное влечение намного чаще, чем романтические чувства. По крайней мере, в моём окружении на Земле всё так и происходило.       И несложно догадаться, что у Адэна давно не было женщины: сначала долгое заключение, затем наше с ним путешествие. Так что даже если я и видела его жаркие взгляды, они легко объяснялись с научной точки зрения.       Я невесело усмехнулась и тряхнула головой.       Но что, если я не права? И что делать, если права?       Миллион вопросов и ни одного внятного ответа.       Решив не заострять на своей озабоченности внимание, я выползла из ванной и направилась в комнату.       Буду решать проблемы по мере поступления. А пока — держать себя в руках.       В печи уже весело трещали дрова, а на застеленной кровати расположились две тарелки с едой, от которых исходил аппетитный запах.       Адэнион стоял у окна и хмуро всматривался в темноту.       Я нелепо замерла на пороге комнаты, испытывая нестерпимое желание забиться в тёмный угол и никогда оттуда не высовываться.       — Мне следует извиниться за свою резкость, — холодно произнёс мужчина, не отрываясь от окна. — Но я всё равно считаю, что ты поступила опрометчиво.       — Тебе следует извиниться, но ты не извиняешься, — саркастично отметила я, а колдун повернулся ко мне. — Мило. Но давай не будем ссориться, Адэн, хорошо? Нам вместе ещё Глэка убивать. А если мы перегрызём друг другу глотки раньше этого момента, будет, кхм, обидно что ли. Мужчина минуту смотрел на меня с непроницаемым выражением на лице, и вдруг рассмеялся.       — Ты чудесна, Агнес, — отсмеявшись, с искренней улыбкой сказал он, заставив меня снова смутиться. — И да, извини. Я не хотел тебя обидеть, клянусь. Я тоже переживаю за тебя. И не хочу, чтобы ты погибла.       — Да-да-да, помню, — заворчала я, — ты обещал моему брату за мной присматривать. Кстати, я есть хочу, как аллигатор. Чем тут можно поживиться?       Адэнион снова рассмеялся и указал рукой на две тарелки на кровати.       Так мы и ужинали, периодически перебрасываясь ничего не значащими фразами. Напряжение между нами как-то само по себе рассеялось.       И вдруг в голову пришло воспоминание. Я резко отложила вилку и уставилась на Адэна.       — Где я опять не прав? — не растерялся колдун, видя мой ошалевший взгляд.       — Ты… Когда мои глаза стали чёрными? — едва дыша, выпалила я.       — В лесу, когда ты использовала слишком много силы, — будничным тоном ответил он. — Ты с большим успехом можешь пользоваться как светлой магией, так и тёмной. Во время нападения змеептиц ты истратила весь резерв почти дочиста.       — Но я же не стану… тёмной? — с опаской спросила у Адэна.       — До меня тебе ещё очень далеко, поверь, — ядовито произнёс колдун. — Твои глаза вернулись к обычному цвету после пробуждения. Не переживай, — и снова принялся за еду.       Комната достаточно прогрелась, поэтому я, испытывая некоторую неловкость, всё же сняла тунику.       Адэн бросил на меня беглый взгляд, но вдруг снова завис. Чёрные глаза смотрели с непонятным выражением.       — Что? — запаниковала я, оглядывая себя.       Вдруг я забыла пуговицы застегнуть или вообще что-то не надела?       — Мы забавно гармонируем, — вдруг усмехнулся колдун и поманил меня к небольшому зеркалу, висевшему на боковой стенке книжного шкафа.       Поставив меня перед зеркалом, Адэнион встал рядом. Слишком близко. Внутри опять всколыхнулось знакомое желание. Но я приказала себе не отрывать взгляда от отражения.       — Смотри, — кивнул мужчина. — Такие разные, но в то же время так похожи.       И я вдруг увидела то, о чём он говорит.       Наша одежда оказалась идентичной: те же самые штаны и похожие чёрные рубашки, только моя чуть приталена, а рубашка Адэна свободного кроя. Та же бледность и выражение решимости на лице. Тот же тяжёлый взгляд и едва уловимая улыбка на губах. Только серо-голубое марево моих вполне человеческих глаз никак не вязалось с нереальной абсолютно чёрной бездной глаз Адэниона.       — Почему? — прошептала я.       — У меня есть теория, но она больше похожа на сказку, — хмыкнул мужчина. — И в моём мире она рассказывается именно как сказка.       — Это… хорошая сказка? — прошептала я, видя в зеркале, как Адэн наклоняет голову и, прикрыв глаза, вдыхает запах моих волос, а я своей кожей чувствую его дыхание.       — Как посмотреть, — загадочно улыбнулся он и открыл глаза, снова встречаясь со мной взглядом в зеркале. — В твоём мире, на Земле, есть люди, убивающие других людей с их согласия. Как же это называется? Хм-м-м-м… — задумался он.       — Эвтаназия, — подсказала я.       — Верно, эвтаназия, — кивнул мужчина, снова улыбаясь. — Как по-твоему, эти люди, помогающие тяжелобольным отправиться в мир иной, хорошие или плохие?       — Хорошие, — ответила я сразу, но не так уверенно, как хотела бы. — Ведь они помогают людям обрести покой, избавляют от нестерпимой боли и страданий. Они милосердны, а милосердие — это… хорошее.       — А с точки зрения вашей религии они ужасные люди, они — убийцы, — твёрдым голосом проговорил колдун. — Они отнимают чужую жизнь, не имея на это никакого права. С точки зрения любой церкви, человек отнявший жизнь другого человека, пусть и с его согласия, сразу становится убийцей и будет гореть в аду.       Я переваривала сказанные Адэном слова и, кажется, почувствовала, как привычный мир пошатнулся.       — Никогда… Не думала об этом с такой точки зрения, — призналась я, не в силах оторваться от чёрных глаз в отражении.       А лёгкая улыбка Адэна заставляла моё сердце сладко сжиматься.       — В каждой сказке есть хорошее ровно настолько же, насколько и плохое, — продолжил мужчина. — А твоё восприятие будет зависеть лишь от угла, под которым ты взглянешь на ту или иную историю.       Снова молчание. Два взгляда в зеркале: тёмные и светлые глаза. И дыхание на коже, как то́ком по оголённым нервам.       Я крутанулась на месте, оказавшись почти нос к носу с Адэном, и вдруг поняла простую вещь: ещё мгновение, и мы оба очень и очень пожалеем.       В глазах колдуна полыхал такой пожар, что мне отчаянно захотелось сгореть в его пламени. И впервые за всю жизнь меня посетила настоящая решимость. И то же самое я прочла в глазах Адэниона.       Безумное притяжение.       Сильный стук в дверь заставил меня подскочить на месте. Адэн же среагировал иначе: развернулся на сто восемьдесят градусов и закрыл меня своей спиной, повернувшись лицом к двери. Стук повторился.       Колдун медленно поднял руку и достал со шкафа короткий кинжал, а затем подкрался к двери.       — Кто ты и что тебе надо? — спросил Адэн, не отпирая замко́в.       — Меня звать Ставей, — раздался глухой голос из-за двери. — Я человек, работаю в деревне пекарем. И мне нужно поговорить с вами, мас колдун! И с вашей спутницей!       — Откуда вы узнали, мы здесь? — задал следующий вопрос Адэнион. — Дом надёжно защищён чарами.       — Холдия предупреждала, что вы придёте. Она даже с днём почти угадала, — сказал Ставей. — И говорила, что вы придёте не один, что с вами будет девушка.       Пока мужчины разговаривали, я успела подойти к Адэну. Услышав имя возлюбленной, колдун несколькими точными движениями отпер дверь и распахнул её, чуть не зацепив пекаря.       Высокий худощавый мужчина с интересом посмотрел сначала на Адэна, а затем и на меня.       — Откуда вы знаете Холдию? — с некоторой угрозой в голосе спросил колдун. — И откуда она знала, что я приду?       — Она нарисовала ваш портрет, — поделился мужчина. — И портрет маи, которая сейчас рядом с вами. Только… Вы оба на нём несколько… старше, — вдруг нахмурился Ставей.       — Откуда вы знаете Холдию? — повторил Адэн.       Пекарь удивлённо поднял брови, будто у него спросили нечто очевидное.       — Она моя жена, — произнёс человек, переводя взгляд с Адэна на меня и обратно. — Была ей. Потому что Холдия умерла три года назад во время родов нашей дочери. А я уже три года вдовец.       Показалось, что я услышала, как разбивается сердце.       Сердце Тёмного Колдуна.       На мелкие-мелкие осколки.