Голос тёмного сердца

      Если вы спросите у меня, что самое страшное в жизни, я с уверенностью отвечу: когда кто-то одной фразой рушит всё, во что вы верили раньше.       Лицо Адэна стало похоже на маску: ни одной эмоции, ни одного их проявления. И пугающая пустота в чёрных глазах.       — Вы… уверены, что мы говорим об одной и той же Холдии? — ровным тоном спросил колдун.       — Уверен, — кивнул пекарь. — У меня есть ваши портреты и другие рисунки Ди. А ещё она оставила вам письмо и просила передать, когда вы будете в Диких Землях.       — Можете отдать письмо сейчас? — по-деловому осведомился Адэнион.       — Конечно, — вновь кивнул мужчина. — Мой дом в десяти минутах ходьбы отсюда.       — Идёмте, — Адэн взял с вешалки свой плащ, а я направилась следом.       Думаю, тёплая туника вполне заменит верхнюю одежду.       Но тёмный колдун перегородил проход.       — Не поняла! — возмутилась я.       — Я пойду один, — отчеканил он. — Пожалуйста, останься здесь.       Но я сразу же отрицательно помотала головой.       — Я иду с тобой. И точка! — резко заявила, подходя ближе. — А если ты не возьмёшь меня с собой, я отправлюсь бродить по лесу. И смерть моя будет на твоей совести.       Колдун нахмурился, сверля меня недовольным взглядом. Но затем махнул рукой и обронил будто невзначай:       — Накинь плащ, на улице сильно похолодало.       От скрывавшейся в голосе заботы защемило сердце.       Не дав мыслям уплыть в ненужное русло, я схватила с вешалки плащ и выбежала в холодную ночь.       Впереди шёл Ставей, в середине я, а замыкал цепочку Адэнион.       Я то и дело спотыкалась, поскольку видимость близилась к нулю. Адэн раздражённо проворчал что-то нечленораздельное, а затем я почувствовала свою руку в капкане его горячих пальцев.       — Так безопаснее, — заворчал он.       А я прятала улыбку.       Подойдя к дому пекаря, я сразу же отметила, что живёт Ставей неплохо: большой двухэтажный дом из крупных брёвен, крыша покрыта дорогой черепицей, а внутри горят магические светильники — недешёвое удовольствие даже для Диких Земель.       — Добро пожаловать в мой дом, — чуть поклонился нам пекарь, открывая тяжёлую деревянную дверь, заходя первым.       Едва мы успели переступить порог, как раздался звонкий девичий голосок:       — Папа! Папа пришёл!       Я невольно посмотрела на Адэна и отметила, что он побледнел. Быстро взяв себя в руки, колдун осмотрелся, не обратив на моё любопытство внимание.       Я же увидела маленькую девочку и чуть не вскрикнула: она точь-в-точь копировала ту Холдию, которую я видела в воспоминаниях Адэна.       — Папа? — вопросительно пискнула малышка, увидев двух незнакомых людей рядом со Ставеем.       — Здравствуй, милая моя Одия, — с нежностью в голосе произнёс мужчина и взял дочь на руки. — Это наши гости.       — Мас Адэнион, — представился колдун, поклонившись маленькой девочке, — и маи Агнес, — указал на меня.       Девочка хмуро посмотрела на Адэна, но когда взгляд небесно-голубых глаз обратился на меня, Одия засияла:       — А я вас знаю! Мне так понравилось ваше подвенечное платье! Оно очень красивое!       Я поблагодарила небо, что позади меня находилась дверь, о которую я опёрлась спиной, погружённая в состояние крайней степени шока. Взгляд Ставея сделался раздражённым, а вот Адэн, казалось, шокирован не меньше меня.       — Оди, не болтай лишнего! — осадил Ставей дочку и спустил ребёнка с рук на пол. — И где твоя няня?       — Готовит ужин, — пожала плечами девчушка.       — Беги в детскую, а я пока поговорю с нашими гостями, — уже ласково сказал пекарь, и маленькая девочка вприпрыжку поскакала на второй этаж.       Я стояла в смятении и смотрела вслед дочери Ставея.       — Пожалуй, нам лучше пройти в мой рабочий кабинет, — вздохнул пекарь, показав рукой на неприметную дверь в дальнем углу.       Уже в кабинете я смогла выдохнуть. Было в этом всём что-то неправильное и неприятное. А ещё эта девочка…       Судя по моим подсчётам, Холдия сбежала почти шесть лет назад. Одии три года.       Я будто слышала мысли Адэна. Это могла бы быть его дочь, если бы Холдия осталась с ним.       Бросив взгляд на тёмного колдуна, я не смогла прочесть на его лице ровным счётом ничего.       Потрескивал камин, наполняя комнату запахом хвои и леса.       — Вот, здесь всё, — пекарь положил на стол объёмную коробку и открыл крышку. — Ди много рисовала перед смертью.       — Она всегда рисовала, — тихо сказал Адэн, но его голос прозвучал, как гром среди ясного неба.       Тоска стальными клешнями впилась в моё сердце. Будто больно мне, а не Адэну.       Ни мне, ни пекарю не хотелось ничего больше говорить. Я знала реальную историю Адэна и Холдии, а вот Ставей, кажется, начал догадываться.       Адэнион бережно прикоснулся кончиками пальцев к нескольким альбомам, а затем взял один в руки и раскрыл. Я стояла чуть поодаль, но всё прекрасно видела. На первом же листе находилась отлично прорисованная цветными карандашами картинка. И я с ужасом узнала на рисунке… себя.       — Господи… — выдохнула я, подходя ближе к Адэну. — Как это возможно?!       На меня смотрела заплаканная двенадцатилетняя девушка, сидящая на ступенях дома.       Я.       В синем платье, с искусно заплетёнными косами, босая и расстроенная. В одной руке я сжимала мамин медальон, а другая — сжата в кулак.       Адэн заметил охватившее меня смятение и обернулся.       — Ты из… прошлого? — не менее удивлённо спросил колдун.       — Да, это… Невероятно! Я помню тот день. Мальчик из класса… Он мне нравился. И он пригласил меня на свидание однажды, — сбивчиво начала рассказывать я, не в силах оторваться от рисунка. — А оказалось, он всего лишь поспорил на меня. И я вовремя узнала. Расстроилась очень сильно и… Холдия могла заглянуть в прошлое?! — громко спросила я напуганного пекаря.       — Она никогда об этом не говорила, — растерялся мужчина, присев на стул. — Будущее она видела, но не всё. И крайне отрывочно. Но Ди никогда не упоминала, что может видеть прошлое.       — Маи Холдия обладала огромной силой, — ледяным тоном отметил Адэн. — Вполне возможно, что о многих её способностях действительно никто не знал.       Колдун перевернул страницу, и я увидела ещё одну сцену из прошлого, которую видела недавно. И снова я. Мокрая от дождя. Мне пять лет. Я стою в прихожей нашего дома на Земле и доверчиво протягиваю Адэниону котёнка, завернутого в детскую кофточку.       — Опять прошлое, — севшим голосом сказал Адэн.       Он, как и я, прекрасно помнил тот дождливый день.       Но на следующем листе оказалось недавнее настоящее.       — Рин, Сэймур, Блис и Хилс, — прошептала я, рассматривая лица колдунов тринадцатого отряда Сопровождения.       Моя голова покоится на коленях у Адэна, глаза прикрыты, а лицо неестественно бледное. Видимо, это случилось, когда я отходила от тёмного проклятия, которое снял Адэн. И колдун… На губах едва заметная улыбка, а его пальцы чуть касаются моих волос.       Адэн снова перевернул страницу.       На ней был нарисован он сам. Колдун обнажён по пояс, на его спине несколько рваных ран, а изо рта течёт кровь. Пальцы впиваются в обледеневшую землю, волосы водопадом закрывают лицо.       — Моё обучение в Северном Рубеже, — прикрыв глаза, сообщил Адэн.       Я же поспешила выхватить у него из рук альбом и жадно перевернула страницу.       На меня смотрело знакомое лицо.       — Генри, — выдохнула я, болезненно застыв.       Радужка брата стала полностью серой, а позади него завис крохотный сине-зелёный энергетический шар.       — Вновь прошлое. Значит, рисунки не в хронологическом порядке, — сделал вывод Адэнион.       — Она просто рисовала, — печально покачал головой Ставей. — И зачастую даже мне не показывала, что на картинах.       Я же снова перевернула страницу.       И сразу подвисла, шокированная увиденным, а затем с громким звуком захлопнула альбом.       Адэн шумно выдохнул.       Потому что тоже успел увидеть на рисунке два обнажённых тела: мужское и женское. Вот только у женщины было моё лицо, а у мужчины — лицо Адэна. И на рисунке мы явно не в шахматы играли.       — Неожиданно, — изрекла я, боясь открывать альбом снова.       Показалось, что колдун тихо усмехнулся. Но когда я повернулась, чтобы взглянуть в бесстыжие чёрные глаза, на лице мужчины опять покоилась безэмоциональная маска.       Поняв, что альбом у меня отбирать бесполезно, Адэн прошёл к столу и спросил пекаря:       — Я могу забрать всю коробку?       — Да, — кивнул Ставей. — Ди говорила, это принадлежит вам. Но где-то внутри ещё лежало письмо… Подождите, так вот оно! — ловким движением руки пекарь вытащил искомое из-под многочисленных рисунков. — Моя жена много раз повторяла, что вам обязательно нужно прочесть его, затем копаться в коробке.       «Адэнион Морт. Лично в руки» — успела прочесть я ровные красивые буквы рядом с сургучной печатью.       — Спасибо, — кивнул Адэн и, взяв конверт, отошёл к камину.       Дрова уже еле тлели, но света для чтения в комнате было достаточно.       Колдун углубился в чтение, а я же, не в силах побороть любопытство, отчаянно краснея, вновь открыла альбом.       И сразу же чуть не закрыла опять.       Если на первом рисунке категории «восемнадцать плюс» Холдия лишь указала на личности людей, то на втором рисунке она решила показать всё в мельчайших подробностях.       В некотором ступоре я рассматривала свои закрытые глаза и приоткрытый рот, выпирающие ключицы, округлую грудь с тёмными ореолами сосков, плоский живот, изгиб талии, на которой властно расположилась мужская рука, тёмную родинку около пупка, чуть выпирающие тазовые косточки и вторую мужскую руку, которая явно направлялась…       — Вот чё-ё-ё-ё-ёрт… — чуть слышно прошипела я.       Адэн. На рисунке он стоял рядом со мной, изображённый полубоком. Полностью обнажённый. Он целовал моё плечо, а руки колдуна исследовали моё тело. И, судя по выражению блаженства на моём лице, я не сопротивлялась и получала от происходящего удовольствие.       Низ живота вдруг сладко заныл, и я, испугавшись реакции тела, снова захлопнула альбом. Пожалуй, хватит с меня потрясений на сегодня.       Адэн всё ещё читал письмо, хмурясь, а пекарь с мрачным выражением лица смотрел в пустоту перед собой.       Я снова обратила взор на колдуна и увидела, как его рука сжалась в кулак.       — Что ж, мне всё предельно ясно, — резко сказал мужчина, отрываясь от чтения. — Я благодарен вам, мас Ставей, что вы сохранили для меня письмо… моего побратима, Холдии.       Лицо пекаря вмиг изменилось, будто расслабилось, а из глаз ушла мрачная решимость.       — Я думал… А вы… Вы были связаны силой! — отчасти радостно заключил он.       — Да, — не моргнув глазом, солгал колдун. — Холдия — моя сестра по магии. И я любил её. Как сестру, — с нажимом продолжил колдун, а я не верила ни единому сказанному слову, поскольку лично видела воспоминания Адэна.       Но Ставей выдохнул и вымученно улыбнулся:       — Я рад, что смог вам помочь.       — И я… Я тоже рад, — бесцветным голосом произнёс Адэн и сделал два шага к двери: — Я немного подышу воздухом. Здесь душно.       Мужчина сделал ещё несколько шагов к двери, но вдруг остановился, хорошенько скомкал письмо и метким броском отправил в камин. А затем, не говоря ни слова, вышел из кабинета.       Меня же внутри терзала такая боль, что сердце готово было остановиться.       Я, не думая ни секунды, метнулась к камину и, схватив щипцы, резво достала скомканное письмо, успевшее частично обуглиться. Похлопав по бумаге ладонями и затушив несколько очагов возгорания, я оглянулась на застывшего пекаря.       — Вы этого не видели, ясно? — строго приказала ему.       — О, нет, видел, пару минут назад в коробке, среди других рисунков, — шокировано прошептал мужчина, а затем порылся в коробке и протянул мне очередной рисунок.       На нём я копировала себя несколько секунд назад, вытаскивая из огня скомканное письмо.       — Однако, — протянула, пряча рисунок в карман. — Но если Адэн спросит, вы ничего не видели.       — Да, маи Агнес, я понял, — согласился мужчина. — Пожалуй, побуду в гостиной.       Благодарно кивнув, я услышала хлопок закрывающейся за пекарем двери, и принялась за чтение письма.       Бережно расправляя бумагу, я ловила себя на мысли, что всем существом рвусь на улицу к Адэну, поскольку хочу помочь колдуну пережить потрясения, которые свалились на него в одночасье. Но я так же должна сначала узнать, о чём говорится в письме.       Ровные буквы складывались в аккуратные строчки.       «Дорогой и любимый мой Адэнион.       Я никогда не извинялась перед тобой. Но в этом письме буду извиняться постоянно. Мне есть, за что.       Если ты читаешь эти строки, вероятнее всего, меня уже нет в живых, а твоё сердце окончательно разбито моей ложью.       Но я начну по порядку.       Ты знаешь, мне не повезло родиться в семье потомственных колдунов и колдуний. И ты прекрасно знаешь, как родня относилась к выбору партии для меня. С малых лет я была скотиной, которую возят на ярмарки для смотров. Только вместо скотины — живой человек — я, а вместо ярмарок — дома сильнейших колдунов. Верным моим спутником навсегда стало одиночество. Так я думала до тех пор, пока однажды мне повстречался замечательный человек. И прости меня, Адэнион, но речь не о тебе. Человека этого звали Ставей — сын лучшего булочника Орейна. Умный, добрый и простой парень без капли магии. Тогда, рядом с безродным мальчишкой, я впервые увидела будущее. И уже тогда я знала, что мои самые лучшие годы пройдут именно рядом с сыном булочника. А спустя ещё некоторое время мне начали открываться картины из прошлого.       Прости меня, Адэнион, но я использовала тебя.       Тебя и десятки других честных людей ради достижения своей цели. Но я никогда не врала, когда говорила, что люблю. Я любила тебя и люблю по сей день. Но ты — не моя судьба, а я — не твоя. Мой жизненный путь будет слишком коротким, и я хочу оставить после себя хоть что-то прекрасное. И обязательно оставлю.       Я знаю, когда умру. Слишком много знаю.       Ещё я хочу предостеречь тебя. То, что ты задумал, опасно и рискованно. Ты будешь рисковать не только своей жизнью, но и жизнью сотен людей.       Твоей судьбой станет смерть, от которой у тебя одно спасение — хрупкая молодая девушка рядом с тобой. Я видела её душу — она чиста и добра ко всему живому. И если ты решишь объявить Глэку войну, ты должен помнить, что поставишь под удар не только себя, но и эту девушку, которая является твоим ключом к победе над монстром. Не оступись и не ошибись. У тебя будет только одна попытка.       И я знаю, что ты всё равно поступишь по-своему, мой упрямый мальчишка. Береги девушку. Вы спасёте друг друга: она — твоё сердце, ты — её душу.       Я помню, что ты интересовался переходами между мирами в надежде вернуться домой. Нужная тебе информация находится у мас Руцо Валайа в Красном Гроте. Увы, я не смогла уговорить его отдать мне свитки. Но старый плут дал магический обет, что предоставит тебе всю информацию, как только ты обратишься к нему лично.       Мне жаль, что получилось так, как получилось. Что мне пришлось разбить твоё сердце, которое только начало отогреваться после предательства твоего мира. Мне жаль, что, только подставив тебя, я смогла сбежать со Ставеем в Дикие Земли. Жаль, что я слишком эгоистична, чтобы ставить на первое место не себя. Но такова я.       И за это я тоже прошу у тебя прощения. Я не могла поступить иначе.       Будь осторожен, милый Адэн: в любом мире у тебя будут враги. Но, только следуя голосу своего сердца, ты сможешь победить всё зло, что встретится на жизненном пути.       И никогда не отчаивайся, слышишь? Даже если кругом будет кромешная тьма, и ты не увидишь своего истинного пути, не отчаивайся! Иди сквозь тьму вперёд, до победного. Любая тьма оканчивается светом. А любой свет может завершиться тьмой. Вскоре ты поймёшь, о чём я говорю. Но бо́льшее я, к сожалению, раскрыть не могу.       Пожалуйста, забери все мои рисунки из дома Ставея. Не все предсказания можно видеть чужим. Став не полезет в мои альбомы, а вот одна маленькая егоза может. Не все картинки можно видеть маленькой девочке.       Будущее, что я видела, непостоянно и изменчиво. Оно зависит от многих факторов. Но почти всё, нарисованное мной ранее, сбылось.       Если хочешь, сожги коробку. Но, я думаю, какие-то рисунки помогут тебе выбрать будущее, в котором ты будешь счастлив.       А я знаю, что ты будешь счастлив, Адэнион.       Никогда не забывай: миром правит любовь.       И, прошу, найди в себе силы простить меня, и высвободить своё сердце из клетки.       С любовью, Холдия.       P.S. Не отталкивай помощь, когда она придёт. Дай своему сердцу ещё один шанс»       Письмо давно окончилось, а мои глаза снова и снова пробегались по ровным строчкам, раз за разом запоминая каждое слово.       Наконец, я выдохнула и опустила руку, сжимавшую послание, уставившись на чуть красноватые угольки в печи. В душе́ царил абсолютный раздрай и полнейшее смятение.       Холдия, девушка, которую Адэн искренне любил, использовала его, давным-давно отдав своё сердце сыну булочника. А ещё она предупреждала Адэна, что его смерть неизбежна, если он пойдёт против Глэка.       А ещё эти непонятные рисунки, где я и Адэн… От них меня бросало в дрожь. Видела ли я приговор, что рано или поздно окажусь в постели с Адэном? Или же будущее действительно крайне изменчиво?       Адэн во всех планах привлекательный мужчина, да и меня к нему тянет, но… Слишком много «но» на самом-то деле. Первым и самым главным «но» я видела наше иномирное происхождение. Разные миры, разное воспитание, разные ценности. Всё время, проведённое в Дэе, я мечтала вернуться домой, на Землю. И мечтаю сейчас. Адэн уверен, что как только Глэк будет повержен, Дэя станет моему спутнику вторым домом.       Второе «но», за которое я цеплялась — разница в возрасте. Почти десять лет. Это не год и не два. И даже не три. Когда я только родилась, Адэн уже обучался в Академии Магии своего мира. Когда я училась разговаривать, Адэн впервые столкнулся и сразился с Глэком. Когда я прыгала на заднем дворе, играя в классики, Адэн один оказался в чужом мире и научился в нём жить и выживать. А когда я только пошла в начальную школу, Адэн вовсю клеил девушек. Уверена, с его внешностью женским вниманием он обделён не был.       Но тут же вспомнилась фраза Холдии из воспоминания Адэна про ужасающие чёрные глаза, от которой меня передёрнуло. Разве можно говорить, что любишь человека, и ненавидеть хоть что-то в нём? Ведь любят не за что-то. Не за красивые глаза или знатное происхождение.       — Как всё запуталось, — прошептала я, прикладывая ладонь ко лбу.       Чувство беспокойства подгоняло, не давая расслабиться. Нужно срочно поговорить с Адэном, но не выдать, что я читала письмо.       Рука скомкала плотный лист. А следом я, будто со стороны, заметила, как клочок бумаги летит на угли и тут же вспыхивает.       Через несколько секунд от письма Холдии осталась только пыль.       Внутри грызло ощущение, что в душе́ Адэна сейчас пепел. А его сердце — сплошь пепелище.       Терзаемая тревогой, я поспешила в ночь.       Вылетев на крыльцо, запоздало поняла, что плащ остался в доме пекаря, а на улице ещё сильнее похолодало.       Вглядываясь во тьму ночи, я лихорадочно соображала, куда же мог направиться Адэнион. После всего, что он узнал… Я не была уверена в его хладнокровии и спокойствии. Но я на сто процентов уверилась в том, что он искал Холдию не только ради просьбы о помощи. Адэн хотел расставить все точки, которые много лет проклятыми многоточиями висели в его жизни. Любимых не бросают. Тем более не передают. А Холдия сделала и то, и другое. Любой на месте Адэна захотел бы расставить всё по местам и получить ответ на самый главный вопрос «почему?».       Стало по-детски обидно за Адэна.       Да, он пользуется тёмной магией. Да, он использует аморальные варианты экстренной подпитки. Да, когда-то, быть может, давным-давно, его характер оставлял желать лучшего. Но сейчас тот человек, кого я видела рядом… Он не хладнокровный убийца или просто черноглазый монстр. В сердце Адэниона нашлось место доброте и теплу. Слабо верилось, что можно легко по умолчанию демонизировать Адэна, не разобравшись в том, какова его душа на самом деле. Я видела благородного, справедливого и сильного колдуна. Человека. Который отчаянно одинок.       Задумавшись, я даже не услышала шагов позади. Лишь когда на плечи опустилась плотная ткань и тяжёлые руки, невольно вздрогнула от неожиданности.       — Климат Диких Земель не подходит для ночных прогулок, — раздался голос Адэна позади, и его пальцы сильнее сжались на моих плечах. — Не стоило выбегать без плаща. Тем более, ты только недавно оправилась от магического истощения.       Я резко развернулась, оказавшись к колдуну лицом.       На бледном лице Адэна отразилась лишь искренняя усталость. Ни боли, ни разочарования, ни следов тоски или обиды на слова Холдии. Только вселенская усталость.       Ведомая болью и тревогой, грызущей изнутри, я сделал шаг вперёд и порывисто обняла колдуна. Плащ соскользнул с плеч, но сильные мужские руки успели его удержать, невольно обнимая меня в ответ.       Я замерла, вдыхая знакомый запах горьких трав. А вот Адэн, кажется, перестал дышать.       Мы стояли молча, не шевелясь. Словно две статуи с гулко стучащими сердцами.       Время медленно шло, а я никак не могла найти в себе силы начать разговор. Мысли разом покинули голову. Осталось только всепоглощающее тепло и спокойствие.       Адэн наклонился и вдохнул запах моих волос, а затем шумно выдохнул.       — Мне не нужна ничья жалость, — тихо проговорил он. — Тем более твоя, Агнес. И я в порядке, не беспокойся обо мне.       — Да, понимаю, — согласилась я. — Ты весь такой сильный и всемогущий. Куда ж тебе, великому, принимать помощь и поддержку?       — Нет, я не сильный, — тяжело вздохнул колдун. — И тем более не всемогущий. Но я привык справляться с трудностями самостоятельно, без оглядки на жалость или чьё-либо сочувствие.       Хотелось ответить что-то непременно колкое, но вместо этого я, согреваемая теплом Адэна, спросила совершенно не то, что следовало:       — То есть, ты сейчас обнимаешь меня, потому что не нуждаешься в поддержке?       Мужчина тихо усмехнулся.       — Нет, я обнимаю тебя, потому что мне это нравится, — уверенно произнёс он. — И потому что на улице действительно холодно. Я не хочу, чтобы ты заболела.       — Похоже на заботу, — пошутила, улыбаясь.       — Да, мне тоже так кажется, — неожиданно серьёзно сказал Адэн.       Удивлённая тоном мужчины, я слегка отстранилась. Но руки колдуна притиснули меня к сильному телу, не дав выпутаться из объятий. Единственное, что я смогла — удивлённо поднять голову, встретившись с тяжёлым взглядом чёрных глаз.       Адэн с непонятным выражением рассматривал моё лицо.       — Ты замёрзнешь, — ещё раз пояснил он, увидев моё недоумение. — В моих объятьях теплее.       — И это всё объясняет? — спросила я неуверенно.       — Не всё, но многое, — пожал плечами колдун.       Ветер усиливался. Показалось, вдалеке прогремел гром.       — Ты читала письмо, — колдун не спрашивал, а утверждал.       Я же предпочла отойти на некоторое расстояние, поэтому сделала шаг назад. Будто прочтя мои мысли, Адэн не стал препятствовать и разомкнул руки.       — Мне достаточно твоих воспоминаний, чтобы сделать выводы о подлости твоей подружки, — скривилась я, ловко уйдя от ответа.       — Она мне не подружка, — улыбнулся мужчина, но глаза улыбка не тронула. — Холдия была моей невестой. По крайней мере, я так долгое время думал.       Сердце вновь болезненно кольнуло.       — Твоя невеста очень некрасиво поступила, — сухо начала я. — Она видела будущее и выбирала только те варианты развития событий, которые оказывались выгодны для неё, при этом разрушая жизни других людей. Как минимум — эгоистично, как максимум — низко и подло.       — Холдия знала, как и когда умрёт, — возразил колдун. — Она выбрала для себя путь, где была счастлива хоть некоторое время. Таков её выбор.       — Она лгала тебе, — продолжила я. — Холдия знала, что не будет с тобой и всё равно использовала тебя.       — Я не отрицаю, что она поступила плохо, — кивнул колдун. — Но она просто добивалась своего любыми путями. Нельзя осуждать Холдию за это.       — Нельзя? — воскликнула я. — А добиваться своего за счёт других? Так можно? — возмущённо спросила я. — Это низко и подло, Адэн! И в этом ты меня не переубедишь.       — Я и не собирался переубеждать. Потому что бесполезно, — вздохнул собеседник, а я, насупившись, замолчала.       Раскаты грома подбирались ближе. А я вглядывалась в непроглядную ночь и думала о том, что какой-то странный разговор у нас получился. Я шла поддержать Адэна, подставив своё плечо, а в итоге оказалось, что поддержка вроде как и не нужна.       Да и Холдию он оправдывает. Осталось только понять, по какой причине он это делает. Неужели любовь к Холдии столь слепа, что он не видит очевидного?       И снова, будто прочтя мои мысли, колдун заговорил:       — Я давно простил Холдию. Да, я не понимал её. Не мог понять мотивов и поступков. Но теперь всё так, как я предполагал. И мне стало легче от осознания, что я ничего не мог сделать, даже если бы приложил все усилия. Поэтому, Агнес, — мягко позвал мужчина, а я не смогла противиться и повернулась к нему, встречаясь с взглядом чёрных глаз, — пожалуйста, не злись. Не переживай и не думай о том, что давно прошло. Теперь у нас есть проблема поважнее старых обид. Тем более, обид на людей, которые уже мертвы.       И именно в тот момент я увидела боль на дне чёрных глаз. Пусть лишь на короткий миг, но увидела.       — Ты совершенно не умеешь врать, Адэнион Морт, — притворно тяжело вздохнула я. — Но это не самая большая твоя проблема.       Колдун долго смотрел на меня, а затем тихо рассмеялся.       — Да, потому что самая моя большая проблема — это ты, Агнес, — улыбнулся он.       — А как же Глэк? — ляпнула я, не подумав.       Лицо колдуна сразу же помрачнело, а улыбка угасла.       — С Глэком нужно разобраться как можно скорее, — кивнул мужчина, задумчиво взглянув в тёмное небо. — Как и с предсказаниями Холдии. Может, в них мы найдём что-то сто́ящее, что пригодится в будущем.       — Значит, идём домой? — неуверенно спросила я.       — Да, сначала домой, — кивнул Адэнион. — Я заберу коробку, а ты пока наденешь свой плащ.       Через четверть часа мы уже шли по лесу в направлении дома магистра.       В жилище вбежали замёрзшие и мокрые до нитки. Гроза набирала обороты, приправив непогоду проливным дождём.       — А почему сразу не снег? — я стучала зубами от холода, стягивая мокрую одежду около печи.       — Потому что климат Диких Земель изначально оставлял желать лучшего, — Адэн так же зло снимал с себя мокрые вещи. — Эти места не просто так прозвали Дикими.       Когда я облачилась в просторное тёплое платье и немного отогрелась, то направилась потрошить кухню в поисках еды. И уже набив живот булочками, которые любезно дал с собой в дорогу пекарь, вернулась в комнату.       А там застала милейшую картину: лёжа на животе и подсунув руку под щёку, на кровати спал Адэн. И не просто прилёг отдохнуть, а капитально вырубился, только переодевшись в свитер, очень походивший на вещь с Земли, и плотные штаны.       — Э-э-эй, А-а-а-адэ-э-э-эн, — осторожно позвала я колдуна и чуть потрясла за плечо. — Ты запаришься в таком прикиде. В комнате очень и очень тепло.       Мужчина успел развести огонь в печи, поэтому комната отлично прогрелась. Но Адэн на мои попытки достучаться до него никак не отреагировал. Колдун спал.       Пожав плечами, я присела на кровать и сладко зевнула. Что ж, проблемами можно заняться и завтра.       Но тут взгляд зацепился за коробку с рисунками Холдии. Бросив быстрый взгляд на спящего Адэна, а затем снова на коробку, я мгновенно приняла решение и, усевшись на пол, подтянула предсказания к себе.       Открыв коробку, я рассмотрела альбомы. И, выбрав самый нижний, красного цвета, с надеждой, что в нём окажется не будущее, а прошлое Адэна, уверенно распахнула его, положив на колени.       И, увидев первый рисунок, задержала дыхание. Щёки стали под стать обложке — алого цвета. Поскольку на рисунке опять были два обнажённых тела, личности которых вновь не вызывали сомнений — слишком хорошо Холдия рисовала лица.       Я спешно перевернула лист, надеясь на иную тематику художеств, но и тут меня ждала неудача. Второй рисунок оказался не менее откровенным, нежели первый. И те же действующие лица. А когда и третий лист, и четвертый, и пятый принадлежали к одному и тому же жанру «восемнадцать плюс» с одним актёрским составом, я невольно выдохнула, рассматривая рисунки огромными от шока глазами и приоткрытым от удивления ртом:       — Черти полосатые! Да ладно?!       Весь чёртов альбом — сплошь камасутра. В главных ролях: я и Адэн.       Не в силах справиться с потрясением, я захлопнула чёртову книжку и закинула его под кровать, будто прокаженного. И никак не могла осмыслить увиденное, долго-долго смотря в одну точку.       Приговор или возможное развитие событий?       Так я просидела не один час, периодически поглядывая на адскую книжку, и до самого утра не сомкнула глаз.