Эй, соседи, откройте двери!

      Гэвин уже минут двадцать стоял в очереди в душ. Они жили в квартире вчетвером, но впервые с заезда парней он проводил утро в коридоре, под дверью душевой, слушая шум воды и нервно стуча пальцами по запястью. А всё оттого, что именно сегодня Андерсон решил пойти на работу вовремя!       Гэвин пфекнул себе под нос и заглянул на кухню, где висели часы. Он успевает, пока успевает, если обойдётся чисткой зубов и всего лишь ополоснётся. Как-то не привык он вставать заранее, чтобы занять очередь. Обычно по утрам компанию в сборах ему составлял в лучшем случае Ричард, да и то не всегда. Словно назло, стоило помянуть его в мыслях, как злой близнец вышел из комнаты. В одних спортивных брюках, из верха — только полотенце на шее. Гэвин оценил поджарое тело и отвернулся.       С их «ссоры» прошло уже несколько дней, и минимум четыре из них они не разговаривали вовсе. Гэвин избегал его, а Ричард… Ричард вроде как даже смирился. Гэвин не хотел признаваться даже себе, но то, что сосед не пытался с ним примириться, задевало его самолюбие. Сначала, значит, он за ним ухаживал, знаки внимания оказывал, потом так легко сдался, после первого «нет»? Не то чтобы Гэвин жаждал, что свалившийся на его голову поклонник проявит настойчивость (как раз нет!), но он видел в этом лицемерие. А ещё, как ему казалось, Ричард был не из тех, кто легко сдаётся, и он не хотел в нём разочаровываться.       В целом их ссора не то чтобы отравляла Гэвину жизнь, но оставила после себя неприятный, мерзко пахнущий осадок. До этого он особо не привязывался к людям, но Ричард располагал к себе, и было по-своему обидно, что они не сдружились. Настолько, что, когда на днях Хэнк подсел к нему во время ужина, чтобы поговорить, Гэвин не послал его нахуй сразу, а решил выслушать.       — Я слышал, вы с Ричардом поссорились, — начал он издалека.       — Тебе-то что?       — Мне вообще без разницы! Но Коннор переживает, а когда переживает Коннор, переживать начинаю я. Так что вы не поделили?       — Ничего. Просто кое-кто решил, что я из ваших и ко мне можно подкатить, — зачем-то честно решил ответить Гэвин. Просто настроение было паршивым и сил спорить или отмахиваться от Андерсена не было — этот аргумент собственная гордость приняла. — Причём так, как я даже к тёлкам не подкатываю.       — И что?       Гэвин аж кусок проглотил от возмущения, забыв прожевать его.       — Что значит «и что»?! По-твоему, это нормально?       — Он пытался тебя трахнуть?       — Нет, но…       — Поцеловать?       — Пусть только попробует!       — Так в чём проблема? Сказал «нет» и всё.       — Я и сказал… Ай, да что я тут распинаюсь?! Не твоё дело.       Гэвин поднялся, собираясь было уйти в комнату, но уходить в действительности не хотелось. Пришлось возиться с посудой, убирать её за собой и мыть, давая Хэнку возможность разглагольствовать дальше.       — Так в чём дело? — снова спросил Хэнк. — Что-то я ни разу не слышал от тебя претензии к тому, что он гей. Подумаешь, пытался заигрывать. Представь, что к тебе пытается подкатить девушка, которая тебе не нравится. Как бы ты себя чувствовал?       — Паршиво.       — Вот и Ричард сейчас себя чувствует так же. Помирись с ним.       — С какой это стати?!       — Хотя бы потому, что он неплохой парень. Не понимаю, как вообще можно отказать такому, как Ричард. Наверняка девушки за ним толпами бегают.       — Так какого ты тогда встречаешься с Коннором, а не с ним?       Гэвин ощетинился так, что тарелка в его руках угрожающе звякнула, предупреждая, что, если с ней так обращаться, она разобьётся о раковину. Но что именно его так разозлило, Гэвин и сам сказать не мог.       — Ну… Коннор не так пугает, — честно ответил Хэнк.       — Вот именно. Ричард меня пугает.       Гэвин произнёс это совсем тихо, надеясь, что Хэнк и не услышит его. Но тот не только услышал, но и заржал в голос так, что Гэвин в ярости швырнул в него мыльную губку. Андерсон не увернулся — губка шлёпнулась ему на грудь, оставляя мокрый след, и он поднялся на ноги, смачно ругаясь матом.       — Ричард — единственный, кто готов тебя, мудака, терпеть. Это ли не повод, а? — спросил его Хэнк, зло стряхивая с рубашки пену.       Это действительно был сильный аргумент. Пока Гэвин придавался воспоминаниям, Ричард встал позади него, тоже занимая «очередь».       — Там Хэнк? — спросил он без приветствия.       — Ага. Похоже, он там надолго. В комнате подожду.       Он попытался уйти, но Ричард схватил его за руку — и не дал этого сделать.       — Ты так и будешь избегать меня? — спросил он прямо, заглядывая в глаза.       Гэвин прятал от него взгляд. Он попытался вырваться из его рук, но Ричард сжал ладонь только крепче.       — А ты чего ждал? — зло выпалил он, глядя куда угодно, но только не на Ричарда.       — Может быть, извинений?       Гэвин ощетинился. Дёрнув руку изо всех сил, он вырвал её из захвата и грубо толкнул соседа в грудь, впечатывая лопатками в стену. Теперь он уже не боялся его — ярость придавала решимости, — и на миг ему показалось, что он заметил растерянность в прозрачных глазах Ричарда.       — Я не стану извиняться за то, что я натурал, усёк?! — ткнув его пальцем в грудь, с угрозой произнёс Гэвин.       Какое-то время они стояли, испытывая друг друга взглядами. Гэвин был чертовски зол, и только какие-то высшие силы не давали ему врезать Ричарду. Впрочем, почему нет? Зато будет знать в следующий раз, что лучше к нему не лезть! Вот только, как напомнил голосок совести, справедливости ради, Ричард и не пытался сделать с ним что-то гейское.       «Всего лишь приревновал, будто ты уже его любовник и что-то ему там пообещал. Да кто ему вообще право давал?!» — Пока Гэвин спорил сам с собой, в душе и мыслях Ричарда велась своя борьба. Но именно он разрядил напряжение, тихо вздохнув, и его взгляд отразил усталость и тоску.       — Прости, видимо, я неправильно понял. Вышло недоразумение. Предлагаю забыть обо всём и сделать вид, что этого инцидента не было. Мы ведь можем остаться друзьями?       Ричард протянул ему ладонь. Гэвин колебался, взвешивая все «за» и «против», прежде чем крепко пожать её.       — Мы не друзья, — с улыбкой сказал он, всё ещё удерживая руку Ричарда. — Но ты неплохой парень, и я не против с тобой подружиться.       Ричард улыбнулся — впервые на памяти Гэвина добродушно и искренне — так, как всегда улыбался Коннор, словно маленький мальчик, готовящийся к Рождеству. Гэвин и представить не мог, что Ричард может быть таким милым.