Эй, соседи, откройте двери!

      Коннор завершил и успешно сдал проект, над которым корпел несколько месяцев. Задача стояла сложная, заказчик — тот ещё мудак, сам не знающий, чего хочет, но полученные по итогу деньги с лихвой окупали все мучения. Коннор был доволен, счастлив избавлению и горд собой, поэтому предложил отметить это дело очередной попойкой.        Словно они студенты, а не взрослые люди. Но как бы сам Ричард к этому ни относился, он хотел поддержать брата, поэтому не стал возражать, тем более что Коннор пообещал, что в этот раз будут только «самые близкие».       — Только ты, Хэнк и Гэвин.       — Каким боком тут Гэвин?       — Тем самым, которым ты к нему прикипел. Ещё скажи, что ты не рад возможности пообщаться с ним, да ещё и в неформальной обстановке?       Ричард, конечно же, был рад. От расправы после той истории с девушкой его спасло только то, что Гэвин поверил, будто это в самом деле была его футболка. А Ричард всего лишь выбрал не самый удачный момент, чтобы её вручить, леди же додумала всё сама. Здесь Гэвин был уже на стороне друга, что не могло не радовать и не согревать надеждой изнутри. Вот только спустя несколько дней, когда Ричард возвращался с тренировки, а Хэнк и Гэвин пересеклись на кухне, Хэнк, будь проклят его длинный язык, обратился к Гэвину с «невинным» вопросом:       — Это за каким хером на тебе футболка Коннора?       Ричард думал, что провалиться сквозь пол от стыда не такое уж плохое решение проблемы и поспешил ретироваться в комнату, но всё равно услышал полный изумления ответ Гэвина:       — Э? Я думал это моя футболка или Ричарда!       Чем закончилась история, Ричард не знал, но Гэвин не стал ломиться в его дверь, чтобы выяснить отношения, да и вернуть вещь не пытался, а значит, оставался шанс, что Гэвин списал всё на недоразумение. Но Ричард всё равно пока опасался оставаться с ним наедине, давая ему возможность остыть, и втайне надеялся, что Гэвин не согласится собраться в кругу «самых близких».       Но Гэвин согласился и даже пришёл днём, чтобы помочь организовать стол. Коннор поставил его нарезать закуски, которые Ричард раскладывал по тарелкам. Хэнк же вызвался сходить в магазин за выпивкой и ещё какой-нибудь едой.       — Ричард, тебе чего взять?       — Я не пью, спасибо.       — Уверен?       — Более чем.       Пока они разговаривали, Хэнк держал на поводке Сумо, который, поскуливая, рвался к Гэвину, пытаясь облизать его руки. Гэвин же морщился и отступал от него подальше, чуть ли не прячась за спиной Ричарда. Хэнк ушёл, прихватив пса с собой, и Гэвин с Ричардом остались вдвоём, пока Коннор готовил что-то более сытное на кухне. Ричард готов был поклясться, что это было не совпадение.       — А чего это ты не пьёшь? — как ни в чём не бывало спросил его Гэвин.       Ричард даже вздрогнул, всё ещё ожидая, что буря может разразиться в любой момент.       — Просто не пью, я ведь уже говорил тебе.       — Говорил. Но почему, а? Что, нимб голову жжёт, когда выпьешь?       Ричард поморщился, наблюдая, как веселится Гэвин, насмехаясь над ним.       — Нет. Мне и окружающим не нравится, как алкоголь на меня влияет. Тебе бы тоже не понравилось.       — Заинтриговал, — усмехнулся Гэвин. — Я не из робкого десятка, знаешь ли.       — В этом я уже убедился. — Теперь настала очередь Ричарда усмехаться. Гэвин в ответ сжал губы в нить, и Ричард улыбнулся ему куда более миролюбиво. — Но пить я всё равно не буду.       — Да понял я, понял. Спорить с терминатором себе дороже.       — Что, прости?       — Ты ж как андроид. Минимум эмоций, максимум результата. А как коротнёт чего, так хуй поймёшь, что и почему! Пойду принесу ещё сыра…       Гэвин ушёл на кухню, оставив обескураженного Ричарда переваривать услышанное.       День за готовкой и болтовнёй плавно перетёк в вечер, когда уже пора было собираться за столом. Несмотря на разношёрстность их компании, колючий характер Гэвина, их натянутые отношения с Хэнком и замкнутость и молчаливость Ричарда, оптимизм и жизнелюбие Коннора сглаживали все углы и склеивали их, как патока. Брат болтал без умолку, рассказывая о чём-то, задавая вопросы, Хэнк и Гэвин то и дело начинали спорить и пытаться ужалить друг друга побольнее, но неизменно начинали ржать под конец, заряжаясь хорошим настроением Коннора. Ричарду же было просто хорошо и комфортно в их компании. Он улыбался уголками губ, попивая виноградный сок, слушая их разговоры и наслаждаясь дружескими шутками. Лишь ближе к двенадцати, когда Гэвин напился окончательно, приятная атмосфера пошатнулась, ведь детектив с чего-то вбил себе в голову, что обязан напоить Ричарда во что бы то ни стало.       — Ну же, давай! Тебе что, слабо со мной выпить?       — Нет, не слабо, но результат тебе не понравится.       — А это уже я решу!       Ричард хмурился всё сильнее, но Гэвин пихал его в бок локтем, подсовывая бокал с текилой.       — Ричард, блядь! — Гэвин терял терпение. Ричард тоже. — Харе быть такой святошей. Ты ж не в церковной школе. Хочу видеть тебя настоящего!       — Эм… Гэвин, лучше не надо, — робко попытался вмешаться Коннор, но Гэвин только махнул на него рукой.       — Давай, Рич! Всю ответственность беру на себя! Конни и дедушка Хэнк свидетели.       — Я тебе не дедушка, а Коннор не собака, чтобы звать его Конни, — пробасил Хэнк, явно начиная злиться. Гэвин заткнул его поднятой вверх ладонью.       Ричард прожёг его холодным взглядом. Отобрал бокал и выпил текилу залпом. Гэвин победно хлопнул в ладони и потёр их друг о друга.       — Во, другое дело! Давай ещё…       Когда Ричард опрокинул в себя третий бокал (глядя прямо в глаза Гэвину, словно бросая ему вызов), Коннор подал голос:       — Мы, пожалуй, с Хэнком переночуем у него. Или вы можете пойти к Гэвину, уже поздно…       — Что?! — искренне возмутился Хэнк, что наблюдал за представлением с нескрываемым любопытством. — Это ещё почему?       Коннор ударил его локтем под рёбра и настойчиво прошептал:       — Поверь мне, лучше быть подальше, когда он напьётся.       — Но мне интересно…       Хэнк искренне не понимал масштабов трагедии, и всё, что оставалось Коннору, это бесшумно застонать, пряча лицо в ладонях.       Ричарду не потребовалось много времени, чтобы напиться. Уже на шестом бокале, выпитом под радостные улюлюканья Гэвина, он вдруг пошатнулся, прикрыл глаза рукой и пьяно хихикнул.       — Тебе не понравится то, чего ты добился, Гэвин.       — Это ещё почему? — усмехался тот в ответ. — Что ты мне сделаешь, изнасилуешь меня?       — Почему бы и нет? — абсолютно серьёзно выдохнул Ричард, убирая руку от лица, чтобы дотянуться до оливок на зубочистках.       Гэвин усмехнулся, явно не веря, но его улыбка нервно подрагивала.        — Скажешь тоже…       — Хэнк, сколько тебе лет? — совершенно внезапно спросил Ричард, позабыв про Гэвина.       — Пятьдесят три, а что?       Хэнк подвоха не заметил, и только Коннор прошептал: «Рич, не надо».       — Да так, давно было интересно, годишься ли ты Коннору в отцы. Спасибо, что успокоил: наш отец куда младше тебя.       Гэвин заржал так громко, что заглушил скрип проехавшихся по полу ножек стула. Хэнк вскочил и, судя по его сжатым кулакам, намеревался врезать Ричарду, но Коннор удержал его за руку.       — Хэнк, не слушай его. Гэвин, — обратился он к нему с укором, — Ричард же говорил, что ему нельзя пить. Напившись, он говорит всё, что думает. И то, что не думает, тоже… — Коннор стыдливо потупил глазки.       Гэвин же вновь рассмеялся.       — Будь это так, он бы мне уже в любви признавался.       — Я не люблю тебя, я тебя хочу. Это не одно и то же, — тяжело, но совершенно спокойно выдохнул Ричард, словно говорил о приготовлении завтрака.       Гэвин поперхнулся виски, который успел налить себе. Теперь настал черёд Хэнка ржать над ним, чем он не повременил воспользоваться.       — Надеюсь, ты застраховал свою задницу, Рид, — с усмешкой сказал он, поднимаясь.       Они с Коннором и в самом деле ретировались, несмотря на возмущённые вопли Гэвина, что их нельзя оставлять наедине. Ричард за его спиной опрокинул в себя ещё одну порцию текилы. Когда Гэвин попытался встать и промямлить что-то о том, что ему тоже не мешало бы пойти спать, Ричард схватил его за руку и усадил на место рядом с собой.       — Нет уж, ты меня споил, тебе же меня и терпеть.       — Я не спаивал тебя! — искренне возмутился Гэвин. — Я уговаривал тебя выпить. Кто ж виноват, что ты нажрался с пары бокалов.       — Я не… не напился.       Ричард налил себе ещё текилы и поднёс было бокал к губам, но Гэвин остановил его руку, отнимая выпивку. Ухмыляясь, он выпил её вместо Ричарда и закусил кусочком лимона.       — Пить надо уметь.       — Хочешь показать мне мастер-класс?       — А то! Почему бы и нет?       И Гэвин в самом деле начал брать одну выпивку за другой (а выбор алкоголя благодаря Андерсону у них был немалый) и объяснял и показывал, как и с чем её пить. Что лучше закусывать, где надо пить по глоточку, смакуя вкус, а что можно опрокинуть в себя, словно водку. Даже смешал для Ричарда виски с колой, но тот поморщился, едва попробовав.       В какой именно момент Ричард начал ловить на себе взгляды Гэвина, которые блуждали отнюдь не по лицу, он и сам не понял. Просто вдруг заметил, что Гэвин, облизывая пересохшие губы, разговаривает не с ним, а с его ключицами, выглядывающими из-за ворота рубашки. Это и стало последней каплей. Сорвавшись и не позволяя себе думать, Ричард потянулся к этим губам, накрывая поцелуем.       Он ясно ощутил, как Гэвин замер, словно дышать боялся. Пользуясь его замешательством, он медленно оттянул его нижнюю губу, посасывая её, оглаживая самым кончиком языка. Глаза Ричард прикрыл, боясь увидеть чужую реакцию, но ясно услышал тихий, довольный стон. Сердце словно рухнуло вниз на американских горках. Гэвин не сопротивлялся, Гэвину нравилось, пусть он ничего и не делал в ответ, и Ричард повалил его на кровать, мягко, но настойчиво пытаясь раздвинуть его губы языком.       Вот теперь ему ответили. Пропустив его, позволив углубить поцелуй, Гэвин робко приобнял его за плечи, целуя в ответ. Неуверенно и неумело, будто целовался в первый раз, но Ричард чувствовал себя окрылённым. С затаённой нежностью проведя пальцами по его шее, он опустился ниже, оглаживая ладонями грудь и талию Гэвина. Ричард дрожал от нетерпения и восторга, ощущая под руками крепкое, подтянутое тело — и это несмотря на не самый здоровый образ жизни Гэвина. Не прерывая поцелуй, Ричард открыл глаза, чтобы увидеть, что и Гэвин тоже прикрыл свои, явно ловя кайф от происходящего. Он прикусил его нижнюю губу, и детектив недовольно зашипел, но Ричард тут же сгладил свой поступок тем, что повёл руки ниже, к животу. Гэвин вновь расслабился и тихо застонал, крепче цепляясь за рубашку Ричарда. Его футболка задралась, обнажая тёмную дорожку волос, уходящую под пояс джинсовых брюк. Ричард провёл по ней пальцами, рассчитывая пройти весь путь, но Гэвин взбрыкнул, отстраняя его.       — Блядь, Рич, стой! Я не гей!       Ричард так и завис. Несколько секунд он прожигал его взглядом, пытаясь осознать услышанное.       — Ты пялишься на меня, только что целовался со мной, несколько раз спал со мной в одной постели — причём добровольно, — и сейчас у тебя стоит, как у малолетки. Большей чуши не мог придумать?       Гэвин так и вспыхнул алым до кончиков ушей. А ведь Ричард не врал: у него и в самом деле стояло. Либо же Гэвин выбрал себе крайне неудачные джинсы, в которых ширинка приподнималась столь двусмысленно, если лечь в них на кровать.       — Да, но, — хорошо хоть отпираться не стал, — с мужчинами я никогда не спал!       Ричард нашёл в себе силы только на то, чтобы шумно выдохнуть. Гэвин всё ещё лежал под ним, да, красный от стыда, но разгорячённый и желанный. Он был уверен, что, если постарается, Гэвин не сможет отказать ему. Несколько глубоких поцелуев, ласки в правильных местах, минет — и Гэвин будет согласен на всё. Вот только… Ричард не был уверен, что наутро, протрезвев, Гэвин не захочет залезть в петлю или пристрелить его за случившееся.       Ричард боролся с собой долго. То, что Гэвин продолжал лежать под ним, тяжело дыша и не пытаясь вырваться, нисколько не помогало в принятии решения. Но в конце концов Ричард поднялся, снова усаживаясь за стол и доставая телефон.       — Кому пишешь? — как ни в чём не бывало поинтересовался Гэвин, поправляя одежду. Голос его был хриплым и уши всё ещё горели, но он изо всех сил делал вид, что ничего не случилось.       — Коннору, что может не бояться, вернувшись поутру в комнату, увидеть голого тебя.       Гэвин фыркнул.       — Что, боишься, что он соблазнится и решит наконец-то бросить старика Андерсона?       — Было бы чем соблазняться, — холодно ответил Ричард.       — Но ты же соблазнился! Нет, я, конечно, ахуенен… Но ты-то ещё лучше. Что ты вообще нашёл во мне?       — Хотел бы я знать… — честно ответил Ричард, отправляя смс брату:       «Он меня отшил. Можете возвращаться».