lost in you

Он уже не в силах, останавливается отдышаться, как только они добегают до заправки и местного круглосуточного, и чувствует пронзающую боль в легких. «Рецидив» — мимолетная мысль проносится в голове с диким страхом и болезненным разочарованием, паника не успевает утянуть сознание, потому что на плечо Чонгука ложится крепкая ладонь, слегка сжав. — Эй? — тихо спрашивает голос. Чонгук поднимает глаза. Все так же, как было в тот день — несколько лет назад. Чонгука накрывает волной опустошающего бессилия, потому что осознание каким-то шквалом обрушивается на его несчастную голову. Глаза напротив c таким волнением небезразлично смотрят, но Чонгук тут же отворачивается, сгибаясь в приступе кашля. Стараясь изо всех сил контролировать дыхание и уговаривая себя успокоиться. Уговаривая истощенный бегом организм хотя бы из последних сил держаться. Чонгук словно готов просто всеми ресурсами и запасами сил своих пожертвовать, но выдержать атаку злосчастной болезни, прогнав каким-то образом приступ прочь. Ночью. Завтра. когда угодно — не сейчас, пожалуйста. Перед глазами все еще то лицо, и не поймешь — реальный это человек, или же витраж воспоминаний, по осколкам разбитого сердца воссозданный. Так обеспокоенность глядящий. Такой родной. — У тебя астма? — наконец, вникает в вопрос Чонгук, когда дыхание практически восстанавливается. Он собирается с силами и разворачивается, запуская пальцы во взмокшую челку. — Просто быстро бежали, — мотает головой младший. — Сокджин, — парень напротив улыбается краешком губ и тянет ладонь. Выглядит максимально дружелюбно и даже приветливо, спокойно, все, как должно быть при знакомстве. Если бы не один факт. Такого быть не может. Он ведь не может не помнить Чона? Сокджин не может не помнить, что он Чонгука наградил чувством неразделенной любви, который год уже преследует младшего в форме тяжело переносимой болезни. Сокджин не может не помнить. — Чонгук. Мы знакомы, — робко уточняет Чон, коротко отвечая на рукопожатие и стараясь не глазеть. Не так сильно глазеть. — Разве? — искренне удивляется новоиспеченный знакомый, — кажется, я вспоминаю тебя. Прежде, чем сердце Чонгука пропустит ритм, Сокджин прибавляет: — Ты из студсовета моего университета? Чонгук пялится. В открытую, не смущаясь. Сокджин. Волосы на ветру взлохмачены, они приоткрывают лоб, непослушно взвившись вверх и вновь спадают на глаза. Сокджину все равно, он просто смотрит с толикой вежливого недопонимания, иногда смаргивает и продолжает как будто в глаза заглядывать. Чонгук никак не может понять — это на него одного взгляд Сокджина так действует — пробирает словно, словно сразу куда-то внутрь, или это просто его фирменное, что ли. — Ты, наверное, в теме того, что произошло? — спрашивает Джин, плавно опускаясь на корточки и принимаясь копаться в кармане накинутой на одно плечо кожанки. — Нет, — признается Чонгук, опираясь спиной о каменную кладку стенки круглосуточного. Плевать, что грязная. — Тэхен просто позвал с собой, попросил вызвать копов, если дела пойдут не по плану. Сокджин хмурится, с каким-то просто читаемым усилием отводит взгляд от точки, в которую залип, делая затяжку, и переводит его на Чонгука. — Тэхен сказал, что не надо копов. Сам разберется. По факту, конечно, виноват. Дурак. Давно вы знакомы? — Мы просто живем вместе, — мнется Чонгук, даже и не представляя, как объяснить то, что Тэхен его посвятил во что-то секретное. — Просто сожителя позвал разбираться с наркотиками, я так понимаю? Сокджин не отводит насмешливого хмурого взгляда от лица слегка ошарашенного Чонгука, затем коротко хмыкает. — Тэхен проницательный, он знает, кому можно доверять. Сердце Чонгука пропускает удар от одного слова «наркотики» и как-то невыносимо становится жутко. Страшно от того, во что Чонгук ввязался. Сокджин приглашающее кивает рядом с собой, и когда Чонгук опускается рядом и коротко мотает головой на короткое приглашение присоединиться к процессу курения, Сокджин снова устремляет взгляд куда-то в ворох проезжающих по трассе автомобилей. — Тэхен продал психотропные вещества, если ты понимаешь. Непредусмотрительно так продать решил, в совершенно левом месте, там больше сумму пообещали. На деле должен был быть ацеторфин, опиат, мощнее морфия. Сами голову ломаем, где он достает, но он справляется и поднимает деньги. Продать он решил через меня, типа, прихожу, отдаю, и дело с концом. Тэхену двадцати одного нет, а Юнги бы в жизни не согласился. Ну и когда поняли, что я им толкаю ерунду какую-то, типа обычного препарата, просто на опиуме, угрозы прилетели нехилые. Только вот в мою сторону, — невесело усмехается Соджин, стряхивая пепел, — Тэхен как узнал — сразу приехал. Всех на уши ставить смысла просто не было, этого всего никто не должен знать. Даже если узнают — не докажут. А Тэ пусть разбирается с этими ребятами, они, вроде как, нормальные. Просто разозлились. — То есть, Тэхен знал, что мне не придется вызывать полицию? — спустя несколько секунд молчания, выдает Чонгук, все еще стараясь обработать поступившую информацию. — Конечно. Тэхен просто предупредил, чтобы я сваливал и увел тебя. — Почему ты не остался помочь? — недоуменно хмурится Чонгук, наконец, осознавая ситуацию. — Вдруг с ним- Сокджин усмехается, роняет голову в сгиб локтя и поворачивается к Чонгуку, выглядывая из-под рукава куртки. — Нет, не переживай. Ему всегда удавалось, думаешь, он первый раз? Ему все говорили по началу, типа, куда лезешь, подобное. Но ты же его знаешь, Чонгук. Если ему надо — он сделает. — И сколько у него выходит? Ну, одна такая… покупка. — Много, — Сокджин откидывает голову, уже практически докуривая вторую. — На что он тратит, если живет в общаге, — хмурится Чонгук. — На лечение, — просто пожимает плечами Сокджин. — Он от чего-то лечится? — Ну да. Таблетки, инъекции. Жизнеобеспечение, знаешь, дорогая вещь. Есть у Тэхена в жизни такая… проблематичная штука. Чонгук ждет, потому что Сокджин заканчивает с такой интонацией, будто собирается продолжить. Но сокджин не продолжает. Стряхивает пепел, поворачивает голову к Чонгуку и смотрит так, будто пытается по Чонгуку вычитать — насколько тот заинтересовался, опасаясь этого. Так бывает, когда случайно говоришь чуть больше, чем следует. Но сил на самоконтроль как-то не осталось, уж простите. — Что с ним? — Что, — в один голос с младшим произносит Сокджин, поднимаясь и со стоном разгибая затекшие ноги. — Так и будем тут сидеть, или, все-таки, прогуляемся? Если ты не против. Чонгук не понимает. Как угодно что чувство можно назвать — но это явно не радость. Это какой-то дикий волнами наплывающий страх, призыв развернуться и бежать. Осознание того, будто все, что происходит — неправильно. Вот насколько Чонгуку просто не верится, что перед ним Сокджин. При таких обстоятельствах. Что происходит — непонятно от слова совсем, смахивает на бредовый сон. И Чонгук не против, чтобы так это и оказалось, но… Сокджин живой. Смотрит с этой неизменной искоркой хитрости в глазах, а на губах что-то типа полуулыбки, и какого черта он спокоен, когда его другу, вроде как, угрожает опасность?! — Да, - неожиданно для себя выпаливает Чонгук, тут же приводя мысли в порядок. На деле — просто отвлекаясь от всего, кроме того, что перед ним — его мечта. Когда-то мечта. Хотя, это «когда-то» — такое растяжимое понятие.