***
Продолжалась переправа в Брайтон. Даня практически перестал видеться с Юликом, ведь тот перестал выходить из комнаты. Говорит что ему плохо, и он выйдет чуть позже. И так происходит каждый день. — Юлик странный какой-то… — заметила Лиза. — Может ему не хорошо, его одолел это морской запах, хотя он и море это одно целое. Как никак этот парень был настоящим «морским волком», — рассказывал Даниэль. Они бы и дальше спирали состояние Юлика на какую-то болячку, ведь они не знали настоящей причины… Да, у Юлика началась конкретная депрессия. Он наверно и забыл что такое солнце. Всё время сидит в каюте, не ест, а только вливает алкоголь в безмерных количествах. Всё бы ничего, но его одолевали угрызения совести за ту горничную. Хрупкую и невинную француженку Миру. «Какое интересное имя… Мира. Нежное и какое-то тёплое» — думал молодой человек во время пьяного угара. Ему хотелось выйти из комнаты и увидеть свет, людей, Даню с Элизе, точнее с Лизой. Он уже знал что эта мадам оказалась славянских кровей. Только не понятно какого племени и роду. Говорила что мать за океаном, а отец в Союзе, но не уточняла кто. Это и не было столь важным ни для кого из них. Юлиусу было тяжко. Он чувствовал себя монстром, способным разрушать и ломать жизни. Как он сделал это с ней… «Интересно, где она сейчас? Может в каюте прислуги, или гуляет по палубе. Время позднее и она наверняка сейчас хочет побыть одна… А я чувствую себя таким животным». В голове щелчок и Юлика выносит. Он снова в приступе паники и психоза. Он снова рыдает и хочет уйти из этого мира. Он в безысходности. Парень не думал сейчас ни о чём, кроме смерти. «А что есть смерть? Или жизнь? А любовь? Как говорится: " Любовь — стоит того, чтобы ждать»? А если я не достоин этого? А если моя жизнь не принесёт счастья? И я обречён быть одиноким? Нет-нет! Не быть вообще! Может моя судьба — умереть в море? Или от передоза? Или от алкоголя? Или… От никчёмности своего бытия?» Такие философские вопросы невольно лезли в голову при каждом нервном срыве. Юлик считал себя несчастным и жалким, немного смешным, ведь его поведение и мысли казались ему самому до боли в животе смешными. Но именно сейчас его внутренние демоны довели его до края пропасти. И он не думая, вышел в не приемлемом виде из каюты: босой и взъерошенный, в одной рубахе и грязных брюках, направляясь на верхнюю палубу, где и должна была оборваться его жизнь.***
Мира снова и снова вспоминала о том дне, когда она зашла в злосчастную каюту Онесиса. Да, она знала кто он и зачем он здесь. Куда направляется, с кем он и какой образ жизни ведёт. — Избалованный мужчинка! — говорила белокурая горничная сама себе. Её душевные раны были такими глубокими, что не хватит и жизни, дабы они затянулись хоть на миллиметр. Её тело казалось ей грязным и порочным, противным при одном только взгляде. Она так бережно хранила себя для одного единственного, а сейчас ей нагло воспользовались, как одноразовой подстилкой, об которую можно в конце вытереть ноги. «Я ведь живая… И всё казалось таким добрым и светлым, пока я не встретила этого дьявола!» — думала каждую ночь Мира и утыкалась в подушку, дабы никто не слышал её рыданий. Ей хотелось мстить и пожалеть этого человека одновременно. Он пусть и был полным идиотом, но таким грустным и убитым жизнью. Да, за злостью и похотью эта маленькая француженка смогла разглядеть боль и отчаяние. Она видела эту душу, спрятанную под панцырем жестокости… Она хотела спасти его. Почему? Мира и сама не понимала… Но надев плащ, вышла из каюты на верхнюю палубу, дабы прогуляться. Её сердечко чуяло беду. Что вот-вот случится непоправимое… Юлий стоял у поручней и смотрел вниз. Там, из-под корабля, выбивалась морская пена и чёрные воды ночного моря. Оно так манило к себе. Казалось, что сказки про русалок, которые похищали моряков стали явью и сейчас, он как никто другой попал в их сети. Онешко обернулся и убедившись что никого нет, перемахнул через поручни на ту сторону ограждения. «Один шаг, и это закончится» — думал шатен. Какие мысли только не перемешивались в голове: Даня с Лизой, дом, Америка, детство, мама и братья с сестрой, рассказы отца про концлагеря, война, любовь, ненависть, Мира… — Прости меня, Мира, я дьявол. Прости, если можешь… Прости меня, всевышний, я согрешил… И как по знамению, тёмную вуаль неба пронзил яркий свет молнии и гром зазвенел в ушах Юлика. Начался настоящий ливень. Море стало бурлить и неистовствовать, готовясь принять в свою пучину очередную душу. Парень зажмурился и хотел было отпустить поручень, но услышал сквозь ветер и гром отчетливый крик. — Юлиус! Обернувшись, он увидел тёмный, женский силуэт, а от вспышки света, он увидел заплаканное лицо с потёкшей тушью, слипшиеся белые волосы и надутые губы. Это была Мира. — Юлис, стой! — кричала Мира, протягивая парню руку, — Не делай этого! Вернись обратно, сейчас же! Парень смотрел на неё и ему стало печально в сердце. Скребли кошки на душе. Он не придумал ничего лучше чем просто повернуться к ней и посмотреть в последний раз, в эти милые глазки. — Мира, прости меня, — крикнул Юлий, и пошатнувшись, стал падать. Он не успел договорить. Руки соскользнули, и он уже был готов к слиянию со стихией, но резкий толчок и открыв один глаз, он понимает что не умер. Он жив и понимает что его кто-то держит. Хрупкая рука Миры, схватила его за ремень и каким-то образом умудрялась тянуть его вверх. Девушка со слезами и дикими, животными вскриками, тянула за собой тело такого глупого, но любимого человека вверх. Когда Юлий вытянулся, лёжа на полу, Мира упала на колени перед ним и схватив парня за голову, зарывалась пальцами в мокрые волосы, целовала лицо, хватала парня за руки и плакала. Юлик вернувшись из прострации и шокового состояния увидел её — эту светлую девочку, которая страдала из-за него и сейчас спасла от неминуемой гибели. Он поднялся перед ней на колени. Обнимая, гладя её волосы и целуя в щёку и шею шептал только одно: «Прости, прости, прости…» каждое слово говорилось сквозь слёзы и всхлипы обоих. — Тише, тише, дорогой. Всё закончилось, — утешала его девушка, — Я прощаю тебя, Юлис, — они крепко обнимали друг друга, сидя под проливным дождём. Целовали друг друга и повторяли одно и то же: — Прости… — Прощаю!***
Они смогли дойти до номера Юлика и освободиться от таких неуютных и мокрых вещей. Мира выпорхнула из ванной в мягком халате, а Юлик одел свитер и с головой завернулся в одеяло. Он не понимал где он и что с ним, но с ним была Мира. Та, ради которой он готов на всё. Та, перед которой хочется стоять на коленях и просить, нет, вымаливать прощения. Смотреть на неё, как свернувшись калачиком, светловолосая девушка, сопит как котёнок, забившийся к тебе под бок. Юлик накрывает её одеялом и аккуратно приобнимает. — Если это сон, или рай, или бэд трипп, пусть он не кончается вечно, — шёпотом говорит Юлик и засыпает. «Ты исправил ошибку, Онешко» А ночью к нему пришёл Бог. Да, именно Бог. Он ходил по райским садам, с Юликом наравне и говорил о раскаянии. — Каждый достоин прощения, сын мой, ты заслужил его… И Юлий понимал, что теперь его жизнь станет совершенно другой…