Джеспер ударился головой об корпус и поднял взгляд к небесам. — Ладно. Но если Пекка Роллинс нас убьет, я заставлю призрака Уайлена научить моего призрака играть на флейте, просто чтобы довести твоего призрака до белого каления. — Губы Бреккера изогнулись. — Тогда я просто найму призрака Матиаса, чтобы он надрал зад твоему призраку. — Мой призрак не станет иметь дела с твоим, — чопорно ответил Матиас, а затем задумался, не прогнил ли его мозг от морского воздуха.
Марк хмуро глядит на экран ноутбука, стараясь осмыслить происходящее. Быть в паре с Драгоцием явно не входило в его планы. Не входило — это еще так, слова, брошенные на ветер. Еще раз чертыхнувшись, Ляхтич откладывает компьютер и встает с кровати. Не застилает постель — а зачем? Все равно вечером он здесь ляжет, так что смысла нет. Этим он и руководствовался в течение месяца, просто не желая надрываться ради такой очевидной мелочи. Как и смысла жизни. Каждый день пепельноволосый умывается и вглядывается в свое отражение в зеркале. Лицо немного бледноватое, под глазами едва заметные темные круги. Во всяком случае, каждое утро в зеркале появляется именно такая картина. На самом деле у Марка жесткая бессонница. Он долго не может заснуть, то ворочаясь на кровати, то поправляя одеяло, то переворачиваясь с одного бока на другой. В целом, глаз сомкнуть так и не удается. Ляхтич может лежать в таком положении часами, глядя в потолок, не шевелясь. Обдумывать все, что уже произошло, или что могло произойти. Несмотря на полное отсутствие желания выходить из дома в таком состоянии, Ляхтич все же вылезает из-под теплого одеяла и босыми ногами шлепает по холодному паркету в ванную. Там Марк набирает воды в ладони и умывается, немного взбодрившись. Новый день — новые страдания. Как обычно. Почувствовав едва заметную щетину, Ляхтич тянет руку к бритве, лежащей на белоснежной раковине. Растительность на лице ему сейчас вовсе ни к чему. Закончив бриться, парень хотел было отложить инструмент, но рука неожиданно вздрагивает. Щеку мгновенно пронзает боль и Марк замечает оставленный, набухающий кровью порез. Утро начинается не с кофе, — думает парень, прижав ладонь к щеке, однако тут же пожалев об этом. Ляхтич шипит от ответной реакции. Как же больно, мать твою! Еще не хватало занести туда инфекцию, конечно. Отняв руку от пореза, пепельноволосый замечает на руке что-то красное — кровь. Хорошо, что от этой жидкости его не воротит и пережить ее вполне легко. С горем пополам остановив кровь, Марк осторожно чистит зубы и моет после себя раковину. Ибо кровь потом останется и ему будет совершенно некогда убираться. Готовить приличный и полезный завтрак совершенно не хочется, и потому он решает обойтись всего парой бутербродов и стаканом сока. После еды парень быстрым шагом направляется в спальню, чтобы одеться. Обычные джинсы, футболка и кроссовки. Марк смотрит на себя в зеркало — как всегда идеально. Надень он хоть мешок из-под картошки, все равно будет выглядеть как бог. Марк вглядывается в то же, давно появляющееся в зеркальной поверхности отражение самого себя и все также проводит рукой по лицу, словно снимая несуществующую паутину. Паутину, которую не снимешь. Прихватив косуху, Ляхтич покидает квартиру, едва не забыв о рюкзаке, кинутом на диван.***
Школа встречает его привычным холодом. Впрочем, в ответ она не получала чего-то большего и от него. Между ними не было ничего общего — он не просил, она не давала. Мирное существование их обоих. Как только Марк входит в здание, слышится привычный шум — ученики торопятся на уроки, чтобы ненароком не опоздать. Недавно пришедшие учителя здороваются друг с другом и быстро заходят в свои кабинеты. Начинался рабочий день для них и учебный для их учеников. Ляхтич, сняв куртку и повесив ее в раздевалке, сразу направляется на третий этаж. Первым уроком была химия, которую Марк, естественно, не сделал. Было бы легче прогулять, но потом ему секир башка от классной, когда та прознает, что его нет. Однако Дейла, если что, преданно даст списать домашку, если таковая вообще была. С ней он садился специально — Марк давно ловил на себе ее влюбленные взгляды и решил использовать ее в своих интересах. Из головы никак не выходит та самая игра: как влюбить в себя Драгоция? Признаться, сам пепельноволосый не ожидал, что ему попадется именно такой партнер. Быть в паре с какой-нибудь девчонкой-восьмиклассницей, по уши влюбленной в него, и то стало бы наилучшим вариантом. Но тут парень чуть не рассмеялся. Организаторы там что, за гея его считают? Очень смешно и интеллектуально, спасибо! Витая в облаках, Ляхтич и не замечает, как врезается в кого-то. Кого-то теплого и явно не обрадовавшегося такому стечению обстоятельств. Вглядевшись в лицо, Марк понимает, кем был этот кто-то. Это был Фэш. Фэш Драгоций, которого предстоит охмурить, следуя тому самому конкурсу. Однако недовольный взгляд синих глаз выдает его с потрохами. Он, видимо, думает о том же. — Смотри, куда идешь, — хмуро говорит Ляхтич и быстрым шагом направляется прочь, провожаемый прожигающим в нем дыру взглядом.***
Химичка быстро пробегалась по параграфам, объясняя то одну тему, то другую. Понимала все это, видимо, только Фрезер, каждую секунду что-то оживленно записывающая в тетрадь, склонив голову. Сидящая рядом с Марком Дейла явно скучает, а он сам надвигает на себя задумчивый вид и пытается придумать, как влюбить в себя Драгоция и покончить со всем этим. Только если Фэш влюбится, то только тогда Ляхтичу удастся осуществить свою идею. Идею, что крутится в его голове с ночи, когда парень не сомкнул глаз, вслушиваясь в случайные звуки, проносившиеся по пустынной квартире. Записав в тетрадь нечто похожее на то, что было на доске, лишь бы Тамара не придиралась к нему, Марк как будто невзначай бросает взгляд на Фэша. А тот просто лежит на парте, не слушая и ничего не записывая, всем своим видом показывая: «завидуйте молча». Как только звенит звонок с урока и домашнее задание дано, парень кладет вещи в рюкзак и выходит из кабинета. Наконец-то этот кошмарный урок закончился и теперь Марк уже чуть ближе к концу учебного дня. Хоть что-то приятное на данный момент. Сегодня перемены по пять минут — суббота. Кинув рюкзак на подоконник, Марк садится на него и расслабляется, коснувшись спиной стекла, чувствуя сквозь тонкую ткань футболки холодное стекло. Такое же ледяное, как и он. — Тамара совсем обнаглела, будто все запомнят, что было сегодня. А вот нифига, — слышит Ляхтич недовольный голос Маришки, пробивающийся среди бушующих в его голове мыслей. Она сама, как и всегда, выглядит сногсшибательно — распущенные блондинистые волосы, топ и джинсы от известных фирм. Ее мать зарабатывает неплохо и может позволить своей дочери покупать дорогие вещи и подарки. Домашку за нее делает какой-то мелкий отличник Саня (или как его там звали?), тайно в нее влюбленный. Да и это было неудивительно — треть парней школы бегали за ней (пха, а в основном ими слыли пацаны младше ее самой). Хотя Марк все-таки опережал ее по числу своих поклонниц. Их было намного больше. — Я вообще ничего и никогда не запоминаю, даже не пытаюсь. У Дейлы спишу, если будет надо, — хмыкает Марк, потягиваясь и надвигая на лицо привычное насмешливое выражение лица. — Повезло, что у тебя умненькая Дейлочка есть, — соглашается Резникова, встав рядом с ним. — Сейчас алгебра? — Вроде как да-а, — неуверенно отвечает Марк, наблюдая за людьми в коридоре. Они все всегда куда-то торопились. В этой суматохе они скорее напоминали тараканов, нежели людей. Однако он ищет среди толпы только одно знакомое до боли лицо. Не заметив его интереса, Маришка кривится: — Кошмар-р.. как обычно, нач... Маришка не успевает закончить, как звенит громкий, оглушающий звонок на урок и Ляхтич наконец слезает с подоконника. Войдя в класс первым, он кидает рюкзак на одну из последних парт и садится сам. Рядом плюхается Маришка. Народ постепенно рассаживается по своим местам и вскоре заходит Ирина Анатольевна — учитель математики. В отличие от других своих коллег, она сразу получила уважение к себе — объясняла неплохо и относилась ко всем ученикам достаточно лояльно. Но вот едва кто-нибудь отвлечется от урока, то можно паковать вещички и просто валить. Здесь, в этом кабинете, не особо-то развернешься и «тупенькие» здесь не задерживаются. Не зря их класс математический, и алгебру с геометрией каждый обязан знать назубок, как и английский, ведь их школа, в конце концов, с углубленным изучением английского. А Марк с детства любил математику и всегда ее понимал, была это геометрия или алгебра — неважно. Только по этим двум предметам он мог сделать все сам за короткое время, если оно находилось. Если же нет, то рядом всегда была малышка Дейла, согласная дать ему списать за один только его взгляд. Не одобрил бы ее отец такое, не одобрил бы. Но он же не знает, верно? Верно. Начался урок. Новой темы не наблюдалось, и парень почти так лег на парту, не заметив, как он погрузился в сон. Проснулся Ляхтич от того, что Маришка начала трепать его по плечу: — Да проснись уже, — шипела она ему в ухо. Кое-как раскрыв глаза и постаравшись принять более менее не сонный вид, что у него явно не получилось, Марк садится прямо и понимает, почему его разбудила Резникова. Ирина Анатольевна, вся красная, стоит около парты Драгоция и его соседа Лазарева. Да, ничего удивительного, что они сидели вместе. Эта парочка везде была вдвоем. Ну-ну, что на этот раз? Таблица умножения? Итак, женщина стояла рядом с ними. Фэш хмуро глядит ей в глаза, принимая все претензии к нему и своему другу. — Да как вы смете болтать на таком важном уроке, как алгебра? Этот предмет будет в ЕГЭ, а вы уже десятый класс, заметьте! Здесь все должны молча решать и думать, а не обсуждать что-то постороннее, не касающееся предмета, Драгоций. Если ты хочешь рассказать что-то, то милости прошу, рассказывай всему классу! — негодует женщина. Как же любят эти учителя ставить свои предметы выше всех остальных. Живет одной математикой и хочет, чтобы и остальные тоже, белого света не видя, решали примерчики до потери пульса. Да и не только примеры. А вот Драгоций подавленно молчит. У него нет никакого желания что-то доказывать учительнице или уж тем более оправдываться перед ней. Обойдется. Маришка рядом заинтересованно прищуривается, ожидая продолжения. Но и не одна она — Марк тоже ждет его ответа. Однако Фэш таки ничего не ответил. — Если не хотите ничего рассказать нам, Драгоций, вам придется пересесть. Возможно, тогда вы не будете болтать обо всем неважном на моем уроке, — хмыкает женщина. Она довольна тем, что ученик не посмел перечить ей. Обведя взглядом класс, учительница негромко говорит, но все отлично ее слышат: — Пересядете к Ляхтичу, и Резникова сядет на ваше место. Надеюсь, Лазарев тоже извлечет урок. Если бы можно было подавиться воздухом, то это произошло бы с Маришкой. Ее вполне устраивало соседство с главным красавчиком школы. А вот сидеть с «простолюдином» (хотя его отец зарабатывал достаточно неплохие суммы) Лазаревым в ее планы никак не входило. — Но-о Ирина Анатольевна, я не хочу сидеть с Лазаревым, — сразу же протягивает она, состроив жалостливый взгляд. С большей частью учительского состава (а в основном со стороны сильного пола) это прокатывало. Однако здесь ее старания, скорее всего, останутся бессильны. — Нет, — холодно отрезает учительница, никак не отреагировав на старания Госпожи Кошмар-р. Обреченно вздохнув, Маришка все же берет сумку в руку и плетется к парте Ника. Драгоций, заметивший ее, тоже встает и спустя минуту оказывается сидящим рядом с Марком. Ляхтич хмыкает и достает тетрадь по алгебре. Ну что ж, пора написать приветственную записку. Незаметно вырвав лист, Марк быстро чиркает на бумаге: Быстро ты оказался рядом со мной