Чувство, заточённое в сталь

Она спит. На ресницах еще блестят слезы. На щеках грязные пятна. Дышит тяжело, устало. Я люблю тебя. Так хочется сказать, но не получается. Не размыкаются губы, не покидает легкие воздух. Что ж… Эвар нагреб еще пару охапок мягкого душистого сена и получше укрыл им госпожу. Прислушался. Где-то лаяла собака. Одиноко. Затем к ней присоединились другие. Напрягся. Но нет. Все стихло. Погони не слышно. Во всяком случае, пока. Снова посмотрел на Эвелин: прижала кулачки к лицу, в волосах застряли засохшие травинки… Спи. Спи, моя милая. Я всегда буду на твоей стороне. Вновь он подумал о событиях этой ночи. Вспомнил, как Эвелин бежала к склепу из редкого зеленого мрамора, величественному, огромному и пугающему. Во всяком случае, Эвару почему-то стало жутко при виде этого каменного дворца Смерти. Но задумываться об этом у него не было времени: воин едва поспевал за чародейкой, бегущей вперед мимо могильных камней и холмов, покрытых инеем и замерзшей паутиной, мимо мраморных хельмар, протягивающих к ней упокаивающие на века руки, мимо кустов, высовывающих из-под земли иссохшие тонкие скрюченные пальцы. Волосы черной гривой выпутались из аккуратной прически, подол ее платья вместе с нижними юбками покрылся грязью и изорвался, шелковые чулки пестрели дырами от лодыжек до бедер, туфли она давно потеряла. Они бежали быстро, но, казалось, прошла целая вечность, долгая, отстающая на шаг вечность, покрытая заиндевевшим мхом, прежде чем они добрались до входа в склеп. Двери были украшены проводницами в мир мертвых: холодные прекрасные женщины каменными руками держали арку над тяжелыми дубовыми дверями. Эвелин резким взмахом рук распахнула их и вбежала внутрь, Эвар бросился за ней, но тут же они замерли, словно сами обратились в каменные статуи. На высоком мраморном постаменте посреди склепа стоял открытый хрустальный гроб, в котором мирно покоился король Босх: его руки были сложены на груди, некогда сильные пальцы придерживали рукоятку меча. Красно-синяя порфира, украшенная мехом горностая, окутывала королевское тело, а седые волосы на голове удерживал серебряный обруч, украшенный угловатыми узорами. Серебро венца и сталь меча зловеще пересмеивались ухмылками огненных всполохов от факела в руке Анастаса Морта. Он опустил факел. Тело короля вспыхнуло, словно высушенный жарким солнцем валежник. Склеп наполнился черным горьким дымом и издевательским лающим смехом Анастаса. Эвар вывалился из каменной усыпальницы, вытаскивая на воздух кашляющую госпожу. Она упала ему на руки, захлебываясь криком. Но продолжалось это не долго. — Яр! — встрепенулась она, втыкая ключ в замочную скважину дверей склепа. И вот они на другом кладбище, у другой усыпальницы. Двери ее распахнуты настежь, внутри пылает синее пламя, освещая две высокие стройные фигуры в черных плащах. Велемир и Резур стоят неподвижно, с печальными лицами снизошедших богов глядя на маленькую некромантку, без сил упавшую на холодную замерзшую землю и повторяющую лишь одно слово сквозь текущие по губам слезы: «Зачем?» Эвар стоял рядом, не зная, что делать. Уволочь ее от заклинаний этих двоих он не успеет. Отразить заклятия мечом не получится. Оставалось лишь закрыть ее собой, но надолго это госпожу не спасет. Сама же она сражаться не собиралась, вцепившись в землю скрюченными пальцами, дрожа от холода и напряжения, рыдая о своей потере, Эвелин переводила взгляд, злобный, проклинающий, полный синих отблесков, с Велемира на Резура и обратно с Резура на Вела. Эвар опустился рядом с ней на одно колено, приобнял за плечи. Враги не шевелились. «Зачем?» — Эвелин, так было нужно… — голос Вела. «Зачем?» — Эвелин, вернись домой… — голос Резура. «Зачем?» — Не упрямься, сестренка, — приблизился появившийся Анастас. — Мы горы свернем вместе… «Зачем?»  — Ты нам нужна… — Аетернис вышел из тени. «Зачем?» — Лина, послушай! — Велемир вышел вперед, присел напротив. Остальные не шевелились. Эвелин замерла, глядя на Велемира снизу вверх. Даже плакать перестала. Последняя одинокая слезинка замерла в уголке над губой, поблескивая синенькими искорками. — Лина, я люблю тебя, — хрипло прошептал Велемир. — Нам было не победить в этой битве, я поступил так, чтобы спасти тебя, потому что люблю… — он взял ее лицо в ладони, приблизил губы к ее губам. — Ведь я тебе не безразличен, правда? Ведь мы так давно вместе и в горе, и в радости, Лина… — она не моргая смотрела на некроманта. — … я люблю тебя больше всего на свете, будь со мной, стань моей и мы горы свернем вместе, мы построим то великое государство, о котором мечтали. Мы создадим свою семью. Мы будем вместе вечно… Лина…- шепнул он в самые ее губы. Хотел поцеловать… хотел… Иней плесенью растекся по лицу и рукам Велемира. Снежный вихрь поднялся с земли, отбрасывая некроманта прочь. Братья Моро бросились в стороны, но не успели сделать и двух шагов, как леденящее дуновение настигло и их. Старший Моро мужественно принял удар, но на лице его ясно читалось: долго против бушующей дочери ему не устоять. Эвелин поднялась с земли. Ураган нарастал. Холод ледяными плетьми разрезал землю, крошил камни, стремясь добраться до обидчиков. — Ты говорил, она ослабела! — услышал Эвар полный паники голос Аетерниса. — С вами справлюсь, — холодная, мертвенно холодная реплика Эвелин перекрыла шум ледяной бури, терзающей кладбище. Эвар стоял и смотрел, как снег заметает могилы, покрывает осколки камней, прячет под собою склеп. Вскоре не осталось ничего, кроме белого покрывала, мирно сияющего под светом луны и звезд. Эвелин тихо вздохнула. Слабый мягкий ветерок скользнул мимо ее юбки по умиротворенным сугробам. Редкие снежинки медленно опускались с небес. Чародейка взяла Эвара за руку и в тот же миг они оказались в лесу. Она не использовала ключи, не произносила заклинания, даже бровью не повела. Эвару стало жутко. Впервые с момента воскрешения он испытал настоящий страх, и внушила его та, которую он любил. Та, которой он был обязан жизнью. Она стояла, не шевелясь, посреди лесной темноты. Эвар не шевелился тоже. Как долго они так стояли? Может быть тысячу лет? А потом потекли слезы, сначала тихо, потом со всхлипами, затем начались рыдания. Она завывала в голос, кричала, упала бы на колени, но Эвар мягко подхватил ее, бережно помог опуститься на землю, обнял за плечи, притянул к себе, поцеловал макушку. Она словно не замечала. Была в беспамятстве. Дрожала, то захлебывалась рыданиями, то завывала. А потом начала бормотать: — Я все потеряла… все потеряла… все потеряла… ничего… ничего больше нет… никого больше нет… все потеряла… все… потеряла… — Я рядом, — тихо шепнул Эвар ей на ухо. Она замерла и посмотрела на него, прямо в глаза. Эвар же начал дрожать, говоря: «Я рядом. Я с тобой. Я люблю тебя…» — Замолчи! — злобно закричала некромантка, вскакивая на ноги. Ее лицо перекосило от гнева, она с ненавистью смотрела на Эвара. — Никогда, больше никогда не говори мне этого. Я приказываю тебе, ты меня понял? Никогда, никогда не говори мне о любви! Забудь, что значит это слово! Ты понял меня! — орала она на него сверху вниз. — Ты понял меня? — Да, моя госпожа, — склонил он голову. Это было больно, непонятно и страшно. Она стояла над ним, почти не дыша. — Нужно уходить. Понеси меня, — наконец, холодно проговорила Эвелин. Эвар беспрекословно выполнил ее повеление. — Туда, указала она рукой. *** Какое-то время они просто скитались по лесам, питаясь дичью и отваром, который готовила Эвелин из собранных кореньев и коры. Чтобы она не замерзла, Эвар изготовил шубу из лисьих и волчьих шкур, из них же сделал обувь на ее ножки. Правда, сама Чародейка мало ходила, почти все время он носил ее на руках или оставлял у костра. Возвращаться в Мириум они боялись, поскольку опасались кары за неподчинение короне. Время от времени им на пятки наступала погоня, они слышали лай собак, крики следопытов. Эвар задавался вопросом, неужели на всех беглецов из Мириума объявлена охота? Какими же ресурсами в таком случае обладает корона? Что думала по этому поводу Эвелин, он не знал, поскольку она почти все время молчала. Поворотным моментом стала встреча с преследователями: они столкнулись практически лоб в лоб. Эвелин прижалась спиной к Эвару, тот быстро загородил ее собой, поднимая меч. Прямо на них смотрел Анастас с оравой следопытов, едва удерживающих рычащих собак. Церемониться он не стал и без лишних слов дал сигнал к атаке. Псы сорвались с поводков и бросились на путников. Эвар убил их всех, умудряясь при этом защищать госпожу от магических атак собственным телом. Вот дурак! Давным-давно нужно было отдать ей доспех! Теперь она беззащитна, и если его оттеснят, то Эвелин погибнет. Следопыты атаковали Эвара вслед за собаками, заставив-таки его переместиться. Они заслонили от воина Эвелин лишь на несколько секунд, но этого хватило Анастасу, чтобы направить все свое умение проклинать на младшую сестру. Густой черный туман тугими влажными пальцами устремился к ней. Эвар бросился наперерез, словно таран, прорываясь сквозь кольцо атакующих. Кто-то из них стащил с его головы капюшон. — Беги! — крикнул он госпоже, вставая на пути тумана. Она не двинулась с места, глядя на него полными ужаса глазами. — Беги! Доспех защищал, но не долго. Липкие черные щупальца устремились ему в ноздри, в глотку, в уши. В глазах потемнело. Все тело взорвалось болью. Боль повсюду. Весь мир — истошный вопль. Истошный вопль бесконечной боли. Сердце, его стальное сердце раскололось на миллион осколков, которые стремились выбраться наружу, прорываясь сквозь кости, сквозь мышцы и кожу. Мягкая теплая ладонь прикоснулась к его груди. Теплая и нежная. Ласковая и добрая. Хрупкая, беззащитная, но спокойная и твердая. Сразу же пришло осознание, что сердце на месте, а боль начала отступать. Он долго пытался открыть глаза, пока не понял, что они распахнуты настежь. Вскоре он увидел склонившуюся над ним госпожу, над которой сиял прозрачный хрустальный купол, покрытый инеем. За куполом клубилась тьма. — Можешь встать? — обеспокоенно спросила она. Эвар кивнул и сел. Попытался подняться на ноги, но госпожа удержала его. — Подожди, я еще не готова. — К чему? — попытался сказать он, но голос отказывался подчиняться, в горле саднило. Однако Эвелин поняла его вопрос. — К прорыву, — просто и тихо ответила она. Эвар прикоснулся к куполу: точь-в-точь горный хрусталь. — Это имитация, — все так же тихо и мягко проговорила Эвелин. Эвар кивнул. — Пошли! — через какое-то время произнесла она, подняв руки и готовясь применить колдовскую технику. Однако ее прервал голос из-за черной завесы. — Ты что творишь! Отец запретил убивать ее! — Резур! — выдохнула Эвелин. — Отца здесь нет, — самодовольный голос Анастаса. — Прекращай! — А ты меня останови! Дальше Эвелин медлить не стала. Резкий взмах кистей и перед ними прямо в земле образовался портал. Чародейка и ее воин рухнули туда и оказались на небольшом расстоянии от Резура, Анастаса и их приближенных. Братья сцепились в схватке. Но, похоже, Резур отступал: с ним было лишь двое магов, поэтому помощники Анастаса давили числом. Не задумываясь о последствиях, Эвелин взмахнула рукой. Древесные корни вырвались из земли и на пару мгновений отвлекли следопытов. Этого времени Резуру хватило, чтобы взять над ними верх в схватке. А Эвелин и Эвар устремились в лесную чащу. Правда, Эвар был уверен, что на один лишь миг взгляды Эвелин и Резура пересеклись. Может быть не такие уж они и враги? Проверять эту гипотезу беглецы не стали, не останавливаясь ни на минуту, устремляясь как можно дальше от места битвы. Оба были одержимы манией преследования, поэтому всячески заметали следы. Однако бесконечно так продолжаться не могло. Они вышли к деревне и решили передохнуть. Эвелин предложила обменять оставшиеся при них ценности и пушнину на еду, а затем попытаться выбраться из страны. Возможно, придется украсть лошадей. Однако их надежды разбились о суровую реальность: крестьяне, к которым обратились беглецы, позволили им переночевать в своем сеновале. А вот с едой и лошадьми была напряженка: пищи людям едва хватало, а коней в деревне было всего два и оба вот-вот готовы были уйти в царство Хельи. Война, чтоб ее, похерила все, что только возможно было похерить. Решено было добраться до ближайшего города, а затем уйти в горы, за которыми расстилались просторы Лавра — маленького, но гордого государства, которое еще не поддалось королевству Моро. Эвелин с наслаждением растянулась на пушистом, хоть и колком сене, а Эвар поудобнее уселся рядом.  — Не делай так больше, — тихо и мягко проговорила чародейка. Как не похож был этот голос на те злобные выкрики, что он слышал несколько дней назад. — Вы о чем, госпожа? — О том, что ты хотел пожертвовать собой. — Но разве не в этом цель моей жизни? Защищать вас любой ценой, моя госпожа? — удивился Эвар. — Нет, друг мой, — это новое обращение еще больше удивило его.- Кроме тебя у меня нет ничего. Пойми это. Осознай. Все, что у меня есть — это ты. Теперь ты — вся моя жизнь и потерять тебя для меня все равно, что умереть. Ты понял? Эвар сглотнул. Она посмотрела на него так мягко, так по-доброму, так ласково. Взяла его за руку. — Твоя миссия — спасать нас двоих. Или так или никак. Понял, друг мой? — Да, госпожа… — хрипло произнес он. — Прекращай уже называть меня госпожой. Для тебя я просто Эвелин. — Хорошо, Эвелин. Эва. Она молча пронзительно смотрела на него. — Эва. Мне нравится, — прошептала, закрывая глаза. Руку его так и не отпустила. Всхлипнула. Плачет во сне? Или же не может заснуть? Он лег рядом. Нагреб охапку сена, чтобы получше укрыть ее. Обнял, объяснив это защитой. Доспех она наотрез принимать отказалась. Теперь он понимал почему. Спи. Спи, моя милая. Я всегда буду на твоей стороне.