Чувство, заточённое в сталь

Покусывая губу в предвкушении, Эвелин открыла маленькую круглую корзиночку, перевязанную розовой ленточкой, и с наслаждением вдохнула аромат свежей выпечки. Дальше она долго не думала и быстренько принялась за маленькое пирожное, покрытое розовым кремом. Меч Эвара со свистом пронесся мимо ее лица и, смахнув корзинку с маленького содового столика, принялся кромсать подношение белогородских пекарей, превращая его в розовое месиво. Заглотив остаток пирожного, которое держала в руке, Эвелин недоуменно воскликнула: — Ты что творишь?! — Защищаю вас от злейшего врага, моя госпожа! — весело отозвался Эвар, размазывая крем по нестриженной траве их маленького садика. — Что?! — Потом ведь опять будешь жаловаться, что не влезаешь в платья! Эвелин недовольно раздула ноздри, медленно поднимаясь из-за стола. — Хочешь сказать, что я толстая? — прошипела она, грозно поднимая руки. — Нет, — картинно замотал головой Эвар, пятясь назад. — Тебя это вообще не касается! — отрезала Эвелин, надвигаясь на него. — Больше не вздумай так делать, понял? Чтобы твоя рука не смела подниматься на мои чудесные, любимые и обожаемые пироженки! — А если они отравлены? — Тогда можешь их выбросить, — совершенно спокойно проговорила она, опуская руки. — Но ни при каких других обстоятельствах, тебе ясно? — она подошла вплотную к Эвару и погрозила ему пальцем. — Слушаюсь и повинуюсь, моя госпожа, — отвесил Эвар ей церемонный поклон. Эвелин, недовольно фыркнув, скрылась в дверях двухэтажного каменного дома, который они сняли в Белом граде. Уже второй месяц они жили здесь, пытаясь попасть на прием к великому некроманту по имени Эхто. Из-за бесконечных путешествий и переездов с места на место Эвелин никак не могла продолжить свои исследования. Эвар не понимал, зачем ей их вообще продолжать, ведь и Ярослав, и король Босх обратились в пепел стараниями семейства Мортов. А из пепла воскресить никого не удастся. Но когда он спрашивал Эву об этом, она только грустно на него смотрела и таинственно улыбалась. Нужно отдать ей должное, попыток продолжить свое дело она не бросала. Вот только обстоятельства вновь и вновь вставали между некроманткой и ее наукой. С самого начала их не переставали преследовать Морты. Моро с Утером во главе продолжало вести жестокие войны, несмотря на все заверения об объявлении мира. Сколько времени они с Эвелин скитались по горам и лесам, стремясь покинуть враждебное государство? Уходили на север, в края вечного снега и льда, возвращались тайными скалистыми тропами, едва не угодили на обеденный стол к дракону, подрабатывали наемниками в деревнях и маленьких городах, сражаясь с различной нечистью. Особенно часто крестьяне сталкивались с бродящими без присмотра мертвецами: в ходе войны некроманты поднимали полчища трупов, но не могли уследить за каждым поднятым. В результате множество неупокоенных тел бродило по городам и весям, пугая народ и распространяя болезни. Как следствие, появились специальные воины, устранявшие проблему. В деревнях устанавливали патрули из мужиков с вилами в руках, в городах подключали охрану и наемников, специализирующихся на уничтожении восставших мертвецов. А наемников этой категории развелось теперь великое множество. К ним примкнули и Эвар с Эвелин. Неоднократно пытались они найти пристанище, но нигде не задерживались больше трех лет: то местные поймут, что Эвелин — некромант, а их нынче не жаловали, то Морты выйдут на их след, то война погонит мирных жителей прочь из насиженных мест, то знатный вельможа положит похотливый глаз на Эвелин, то священнослужители поймут, что Эвар воскрешенный и велят сжечь его на погребальном костре. Пришлось им и по морям поплавать с пиратами, и работать на чайной плантации, притворяясь рабами, и прятаться в лесах, прося защиты у Хозяев леса, и жить в высоких горах с отшельником, и бродить по пустыне в поисках воды, и добывать камень в глубоких пещерах вместе с гномами, и танцевать в тенистых рощах с эльфами… Сколько лет прошло с их последней попытки остепениться? А сколько лет прошло с момента, когда Эвар стал слугой Эвелин? Сто двадцать два? Нет три? Или все же… — Сто двадцать четыре! — резко выкрикнула Эвелин, выглядывая из окна кухни и тряся в воздухе каким-то тряпьем. Эвар вздрогнул: она что научилась его мысли читать? — Сто двадцать четыре! Сто двадцать четыре гребаных года мы с тобой болтаемся по гребаному миру, а ты так и не научился складывать свои гребаные грязные портки в корзину для гребаной стирки! — Прости… Мы же не так часто живем в местах, где есть корзины для гребаной стирки, — попытался Эвар снизить накал страстей. Эвелин вздохнула и исчезла в доме. Что-то она сегодня не в духе… Ругается с самого раннего утра, обвиняет его по поводу и без… Вчера грустная ходила, сегодня злая… Завтра-то что будет? Странно это все, обычно Эвелин спокойна, словно статуя Всеобщей Матери. Что не так-то? Нет, понятное дело, что шутка с пирожными дурная получилась, но… — Эвар! — она снова появилась в оконном проеме и уже спокойнее добавила: — Собирайся, пойдем на рынок. — А в этом есть необходимость? — Ну, прогуляемся, — она улыбнулась. — Заглянем в пекарню, — многозначительный взгляд в его сторону. Многозначительный и недовольный, но в то же время лукавый. Что она задумала с этой пекарней? — Заодно проверим, как продвигается наша очередь на прием к мудрому Эхто. Эвар только покачал головой. Перед тем как отправится в Белый град, они жили в деревне на границе Моро и Белогородской республики. Возможно, жили бы и дальше, но местные заметили, что Эвелин по ночам бегает на кладбище, проследили за ней и, поняв, что она некромант, погнали ее вилами. Она после этого долго хохотала. Эвару же было не до смеха: он переживал, что однажды эти вилы могут-таки достигнуть цели, если Эвелин будет ходить на кладбище без него. О том, что она вообще перестанет ворошить свежие могилы, он уже даже не мечтал. Тем не менее, пребывание в этой деревушке оказалось полезным: до них дошли слухи, что в Белый град вернулся мудрый Эхто, величайший некромант из ныне живущих. Кроме того, Эхто был учителем Ярослава и Велемира Белогородовых. Не удивительно, что Эвелин тут же решила попасть к нему на аудиенцию. Вот только это оказалось не так просто. За то долгое время, пока они шли до Белого града пешком (использовать порталы Эвелин боялась, дабы по магическому следу на нее не вышли братья), к некроманту выстроилась огромная очередь посетителей. Учитывая, что принимал он только два часа, с пяти до семи вечера, исключительно по средам, очередь практически не двигалась с места. Оставалась надежда встретить некроманта в городе, но уже два месяца им это не удавалось. Что ж, нужно пойти одеться подобающим образом, не то Эва опять, чего доброго, ругаться начнет.

***

Они вышли из пекарни, купив хлеба и новую порцию пирожных, которые теперь болтались в корзине у Эвара на предплечье. Продавала их дочь пекаря, молодая, яркая, стройная, но пышногрудая. Передавая Эвару покупки, она как бы невзначай коснулась своей рукой его пальцев, незащищенных перчатками и так на него посмотрела… уже не в первый раз она вела себя подобным образом. Ему это было приятно, конечно, но… — Ой, я совсем забыла! — раздался из дверей пекарни звонкий голос дочери пекаря. Эвар и Эвелин тут же обернулись. Девушка стремительно приближалась к ним, обегая прохожих и сжимая в левой руке небольшой сверток. Правой рукой она придерживала юбку, отчего та приподнялась, оголяя лодыжки красотки. Кажется, Эвару будет о чем помечтать грядущей темной ночью. — Вот! — она протянула Эвару сверток. — Отец просил передать, если вы придете. В награду за помощь… — Да, что вы! Не стоило! — смутился Эвар. Три дня назад он прогнал озлобленного чертенка, поселившегося в печи, а потом помог с ее починкой. — Стоило, стоило! — девушка вложила подарок в ладонь воина, после чего обхватила его руку своими тонкими пальчиками. — Вы нам очень помогли! — она посмотрела своими огромными серыми глазами прямо Эвару в лицо, губы ее дрожали, словно хотели что-то сказать, но сомневались, стоит ли. А может, желали ответить на вопрос, который должен был задать Эвар? — Мы спешим, — мягкий голос Эвелин нарушил искрящееся между мужчиной и девицей молчание. — Да? — удивился Эвар, неохотно отворачиваясь от дочки пекаря. — Да, — уже холодно и более строго произнесла Эвелин, недовольно складывая руки на груди. Дочка пекаря отцепилась от Эвара и, пожелав ему и его госпоже доброго дня, убежала обратно в лавку. Эвар готов был поклясться, что при этом она усмехнулась. Эвелин вздохнула. — Она тебе нравится? — мягко спросила она, начиная двигаться в сторону Дворца Некромантии. — Что? Кто? Мне? — Ами, ее зовут Ами, — все тот же мягкий спокойный голос. — Э? — Дочка пекаря, Ами! Ты уставился на нее, как на сахарный крендель! — Ну… главное, что не как на розовое пирожное, — усмехнулся Эвар. — Так она тебе нравится? — Ну, скажем так… я мужчина, несмотря на то, что воскрешенный… Так что у меня есть некоторые потребности… Почему ты спрашиваешь? — ему было неловко. За столько лет они редко касались подобных вопросов. — Просто я подумала, что ты, возможно, хочешь завести семью, — она вопросительно глянула на защитника. — Разве в моей ситуации это возможно? — удивился Эвар. — А почему нет? Способ, которым ты воскрешен, сохраняет репродуктивную функцию, так что ты сможешь иметь детей со своей… возможной супругой. — Да, но я не могу находиться вдали от тебя более трех дней, сразу же начинается отторжение стали в сердце… — Если бы ты женился, скажем, на Ами, то я могла бы взять ее в служанки. Честно говоря, я все чаще задумываюсь, что помощница мне не помешала бы… — Шнуровку на платьях затягивать? — ляпнул Эвар. — Опять намекаешь на то, что я толстая? — рассмеялась Эвелин. — Нет, я не думал даже… Точнее думал, да не о том. Все эти разговоры заставляли его размышлять. Вот только не о тех семейных радостях, которые обсуждала Эва. Они заставляли его размышлять об обнаженном теле. Обнаженном теле Эвелин, которое она всегда скрывала за длинными платьями с высокими воротниками и тугой шнуровкой. Хватит думать о шнуровках, черт возьми! — Может быть, и для этого, может быть, для другого… Что ты скажешь? — Я думаю… — «о том, что хотел бы создать семью с тобой». — Как бы выразиться… — «чтобы обойти твой запрет и сказать, что ты с ума меня сводишь?» — Подумай об этом как следует. Я не требую ответа прямо сейчас. Договорились? Эвар скупо кивнул, поиграв желваками. Все его тело разрывалось на части, мышцы дрожали, борясь с приказом Эвелин. «Никогда не говори мне этого!» Ее перекошенное гневом лицо всплыло в памяти, словно она кричала эти слова лишь вчера. «Забудь, что значит это слово!» Какое слово? Что значит? Приказала забыть, и он забыл, но душа выворачивалась наизнанку, в бесплодных попытках выплеснуть всю ту нежность и страсть, восхищение и уважение, которые он испытывал к Эвелин. Как бы хотелось обнять ее, одним легким прикосновением погладить лицо, потом шею… вдохнуть аромат волос, коснуться губами лба, носа, губ, ключицы… или, быть может, просто схватить ее маленькие ручки и расцеловать их: запястья, ладони, каждый гибкий, покрытый ссадинами и пятнами, кривоватый от магических техник пальчик. Ее руки… Она стеснялась своих рук, прятала под перчатками побочные действия собственных магических экспериментов. Но он их все равно боготворил, эти ладони, подарившие ему вторую жизнь, хорошую жизнь, в каком-то смысле даже счастливую. Жаль только, что они не могут долго задерживаться на одном месте из соображений безопасности. С другой стороны, Эвар начинает тосковать и становится каким-то сонным, инертным от долгого бездействия и отсутствия приключений. Кроме того, ему нравится путешествовать, узнавать новые места, сражаться с чудовищами и защищать Эвелин от всех невзгод. Они продвигались, сквозь многочисленный люд, выстроившийся у Дворца Некромантии, Эвелин сетовала, что такими темпами им и в следующем веке не попасть на прием к Эхто, а Эвар не мог перестать думать о ее предложении. Создать семью? С этой булочницей? Или с другой? Нет, этого он не хотел. Слишком сильно ему нужна была Эвелин. Даже если он и пересилит себя, станет чьим-то мужем, женщина будет несчастлива, не получая достаточной нежности от супруга. Да, нужно отказаться от этой идеи, сказать ей об этом прямо сейчас… Высокая фигура в черном плаще с капюшоном, пробираясь сквозь народ толкнула Эвелин, да так, что та упала бы, если бы Эвар не помог ей удержаться на ногах. Фигура резко обернулась, капюшон сполз на плечи, открывая взору сероглазое лицо с копной белоснежных волос. «Велемир?!» — на миг пронеслось в голове Эвара. — Лина?! — почти прокричал блондин. — Яр?! — изумленно выдохнула Эвелин.