Чувство, заточённое в сталь

Эвелин стояла, прижавшись спиной к груди Эвара, вцепившись ему в руку и не шевелясь. Кажется, она даже дышать перестала, но все смотрела… смотрела… смотрела… и не могла отвести взгляд от белокурого некроманта, без движения стоявшего напротив и точно так же, не отрываясь, глядящего на Эвелин. Мимо проходили, толкаясь и матерясь, люди, эльфы и гномы, но для этих троих время замерло и молча не двигалось с места. — Лина… — Яр шагнул в ее сторону, протянув руки. Время дернулось. Эвелин сильнее прижалась к Эвару, испугано всхлипнув. Воскрешенный воин вытащил меч. Почувствовав это, Эва отпустила его руку, обернулась и, мягко прикоснувшись ладонью к его груди, тихим, нежным дрожащим голосом попросила: — Не надо. Эвар злобно убрал меч обратно. Все его тело напряглось, желая уничтожить соперника. Жилы разрывались от бурлящей в них ревности. Как он выжил? Он тоже воскрешен? Или он специально бросил Эву? Может быть, он заодно с Велемиром и Мортами? И почему Эвар так сильно его ненавидит? Это лицо… он уже видел его, только где? Когда? Может быть, во сне? Но Эвар не спит вот уже сто двадцать четыре года. Может быть, в прошлой жизни этот Ярослав перешел Эвару дорогу? — Ярик… — тоненький голосок Эвелин разлил на клокочущую ярость Эвара остужающий бальзам. Неужели она неравнодушна к этому… человеку до сих пор? Спустя сто пятьдесят лет с его мнимой смерти? — Ярик, как же такое возможно? — казалось, она вот-вот заплачет. Схватить бы ее в охапку и утащить подальше! Но он стоит, не зная, как поступить. Злость с новой силой вспыхнула в Эваре, но на этот раз на себя самого. — Лина, я думал… думал… я так ошибся… Стена рухнула. Время понеслось вперед, словно лихач на быстроногом коне. Бывшие жених и невеста бросились друг к другу, Ярослав схватил Эвелин за руки, порывисто прижал маленькие ручки в шелковых перчатках к губам. Чародейка смутилась, вся сжалась и покраснела. Ярослав подчеркнуто вежливо отпустил ее и сделал маленький шаг назад, в то время как Эвар, наоборот, придвинулся ближе, нависая над ними, словно мрачный и резко обрывающийся утес. — Прошу прощения за свой порыв, госпожа Эвелин. Я забылся, — церемонно склонил голову Белогородов. Голос его, тем не менее, дрожал. — Полагаю, за столь долгий срок все переменилось, — тут он неодобрительно глянул на Эвара. — Ну что ты говоришь! — воскликнула Эвелин, беря Яра за руки. — За это извиняться не стоит. Но мне очень интересно послушать, почему ты стоишь здесь, живой, здоровый и полный сил, хотя я считала, что тебя давно нет на этом свете! — тут в ее голосе прозвучали недовольные нотки. Эвару тоже было интересно послушать. — Полагаю, для этой беседы нам лучше пройти в более подходящее место. Думаю, мои покои во Дворце Некромантии вполне для этого подойдут? — он вопросительно посмотрел на Эвелин. — Опасно доверять человеку, с которым ты не общалась больше ста лет, — пророкотал Эвар, грозно помахивая корзиной с пирожными. — Но мы все равно хотели попасть во Дворец на прием к Эхто… — Я могу это устроить, — тут же проговорил Яр. — Я его помощник уже очень давно… — Это может быть ловушкой твоих братьев и Велемира, — все так же грозно и мрачно произнес Эвар. — Чтобы нас в нее заманить, этот… — он кивнул в сторону некроманта, — может что угодно пообещать.  — Это так, но я ему верю, — мягко сказала Эвелин, беря Эвара под руку с корзинкой. — Веди, Ярик. Тот тут же направился ко Дворцу, следя, чтобы его спутники не отстали и не затерялись в толпе. — Мне это не нравится, — хмуро высказался Эвар, внимательно оглядываясь по сторонам в поисках противников. — Я понимаю, но… это же Ярик… — Да хоть Фонарик! Мне все равно. Когда он заведет нас в лапы к Аетернису, головы всем поотрубаю. — Все будет хорошо, вот увидишь! Прохлада и какая-то кладбищенская умиротворенность царили во Дворце Некромантии. Эвелин с любопытством осматривала лепнину на стенах, фрески на шатрах высоких потолков, картины в стрельчатых нишах. Все они, так или иначе, касались жизни и смерти, изображая сцены перехода души в мир Хелии или возвращение к Всеобщей Матери. Скульптуры хельмар, уводящих души прочь из мира живых напоминали Эвару украшения холодных каменных склепов. Собственно, сам Дворец и был очень похож на огромный пустой склеп. Почему здесь нет никого? Эвар напрягся. Вдруг из-за угла появился мальчишка в одежде слуги, развеяв мрачную атмосферу. Ярослав попросил его принести обед на три персоны в покои помощника Эхто. — Сейчас Эхто ведет прием, поэтому сегодня его лучше не беспокоить… — начал Яр. — А почему его помощник не присутствует на приеме? — с угрозой в голосе спросил Эвар. — Потому что выполняет поручение своего мастера, — спокойно ответил Яр, снисходительно покосившись в сторону воина. — Какое? — Я не могу ответить на этот вопрос. Эвар потянулся за мечом. — Эвар, перестань! — легонько шлепнула его по запястью, на которое опиралась, Эва. Воин с силой вдохнул и выдохнул. Ярослав остановился, как вкопанный, у одной из дверей длинного коридора, освещенного тусклыми магическими свечами, а потом повернулся на каблуках, возмущенно уставившись на Эвара. — Твой супруг — воскрешенный! — воскликнул Белогородов. — Начнем с того, что Эвар мне не супруг. Он мой друг. Но да, ты прав, я его воскресила. — Друг? — Яр пытался скрыть, как ему понравилось услышанное, но у него это плохо получилось. Эвар фыркнул. — А я подумал… Опять ошибся! С тобой всегда так, Лина! — рассмеялся Белогородов, открывая дверь, перед которой стоял. — Прошу! Располагайтесь, как дома. Особо подозрительные могут убедиться, что никаких ловушек и прочих неприятностей здесь нет, — последние слова он произнес с усмешкой. Эвар, однако, последовал его совету, и тщательно осмотрел комнату. С удовлетворением он отметил, что Эвелин, пусть и сделала вид, что просто любопытствует, поступила также. Значит, встреча с давним поклонником не совсем лишила ее разума. Она с заинтересованным выражением на лице обходила покои Ярослава, разглядывая картины на стенах, легонько прикоснулась к записям на столе, в то время как Эвар порывисто заглядывал в массивные шкафы, ожидая увидеть в них засаду, перетряхивал бархатные подушки на коричневом диване, в поисках магических рун захвата. Эвелин сделала вид, что осматривает витраж на окне, выглядывая на улицу, а Эвар бесцеремонно поднял ковер, надеясь найти дверь в подпол. Но ничего там не обнаружил. — Наверное, вы многое пережили, раз стали настолько подозрительными, — проговорил Ярослав, впуская двух мальчишек с подносами, наполненными угощением. Ребята принялись расставлять блюда на столике у дивана, переворошенного Эваром. Воин подошел к ним, внимательно наблюдая за каждым их движением. Эвелин тоже приблизилась и, когда слуги ушли по приказу Яра, осторожно присела на краешек дивана, предварительно внимательно осмотрев его. «Ищет магию», — довольно подумал Эвар. — Мы купили пирожные, они замечательно подойдут к чаю, — с улыбкой проговорила Эвелин, отбирая у Эвара корзину и протягивая ее Ярославу. — С удовольствием попробую, — с поклоном принял дар некромант. Эвелин заставила Эвара сесть на диван рядом с ней, а Ярослав расположился напротив, усевшись на старый, но ухоженный стул, и тут же предложил гостям приступить к трапезе. Эвар лишь злобно глянул на некроманта, а Эвелин вежливо согласилась, но к еде не прикоснулась. — Ты прав, — после непродолжительного молчания тихо и нежно проговорила Эвелин. — Последние сто двадцать лет мы постоянно в пути, постоянно в бегах, прячемся и скрываемся, ищем везде подвох… — Почему? — Сначала ты ответь на мои вопросы. Я их первая задала. — Ты права, конечно, — Ярослав задумался. — С чего бы мне начать? — Начни с того, как в лаборатории оказался твой труп! — Эвелин не могла сдерживать эмоции, в голосе ее звучал надрыв, а руки дрожали. Она сложила их в замок на коленях, чтобы не показывать волнения. Эвару не нравилась такая реакция. В то же время он продолжал настороженно следить за Ярославом, дверью и окнами. — Пожалуй, начну с событий немного более ранних… — медленно протянул некромант. — Однажды я услышал разговор, который для моих ушей совсем не был предназначен. Разговор Велемира с твоим отцом, Аетернисом… — Мы прекрасно помним, как зовут ее отца, — глядя на Ярослава исподлобья, проворчал Эвар. Эвелин шикнула на него и принялась слушать дальше. — Они говорили о тебе, Лина. Я не слышал всего, но понял, что Аетернис и Велемир обсуждают союз, а залогом этого союза выступала ты. Они оговаривали некоторые детали свадьбы, твоей с Велемиром, а также упоминали план переустройства государства, который нас ранее не устраивал. Ты помнишь? — Отец хотел устроить переворот. Не знаю, в курсе ли ты, но он попытался это сделать несколько лет назад, теперь в бегах. Оказалось, что король Утер не такой глупец, как мой отец о нем думал… — Я в курсе. И Велемир разделил участь Аетерниса и Резура, а вот Анастас… — Стал ручной собачкой короля, — ввернул Эвар. Эва вздохнула. — Я бы выразился иначе, — вежливо проговорил Яр, — но суть такова. Переворот изначально был глупой затеей, поскольку у Утера слишком сильная поддержка среди высшей аристократии и, как ни странно, среди народа. Эта королевская династия, кажется, владеет какими-то чарами, заставляющими их любить… — А за что ненавидеть Утера? За бесконечные воины? Так внутри страны они уже давно почти не ощущаются за счет того, что основная боевая единица — восставшие трупы и боевые маги Ассоли. — Да уж… что бы кто ни говорил, а эта военная кампания доказала правомерность слов, что ассолийский маг взорвет город, а рухнет держава… — К Хелии политику! — не выдержала Эвелин. — Почему ты ушел? — Потому что решил, что ты полюбила Велемира, и вы вместе с ним решили присоединиться к Аетернису. — Что за чушь! — В частных беседах со мною Велемир неоднократно высказывал мысль о том, что наша великая идея о воскрешении Босха оказалась несостоятельной. — Мне он такого ни разу не сказал! Мы, черт возьми, двадцать лет после твоей смерти над этим работали! — Не призывай чертей, умоляю тебя, Эвелин! Они нынче очень чувствительны, являются, даже когда на это не рассчитываешь… — Не отвлекайся от темы, — холодно проговорила Эвелин, придвигая приборы и снимая перчатки. Стол словно обратился в барьер между нею и некромантом, хотя Ярослав тут же предложил ей принесенные слугой блюда и налил вина. Эвар чуть не взорвался от возмущения ее глупостью, однако она не скрывала, что рассматривает и обнюхивает еду и вино на предмет отравы. Чтобы убедить ее в безопасности пищи, Ярослав принялся есть первым. Эвару он еды не предлагал. — Значит, — продолжила ледяным тоном Эва, — ты хочешь сказать, что Вел обманывал меня двадцать лет? Но он добился положительных результатов в нашем методе воскрешения… — Я не сомневаюсь, что он не бросил работу над методом серебряных сердец. В конце концов, это изначально была его идея. Полное воскрешение человека. Человека. Жаль, что этой мечте никогда не стать явью, никогда… — Почему?.. — голос Эвелин сорвался. Эвар беспокойно глянул на нее. Все-таки отравилась? — Неужели ты так и не поняла, Малинка? — Эвелин вздрогнула от такого обращения. — Это невозможно. Сама природа не допустит такого надругательства над собственными законами. — Откуда ты знаешь, — тихо-тихо пробормотала Эвелин. — Я тщательно изучил этот вопрос, а присоединившись к Эхто, показал ему свои исследования. Оказалось, что он пришел к точно таким же выводам. Ни одна из попыток воскресить полноценного человека не увенчалась успехом. Всегда чего-то не хватало, встречались как физические дефекты, так и умственные… — Но и у живых могут быть дефекты… — Малинка, ты же понимаешь, что я имею в виду. Эвелин молча смотрела на него. — Когда-нибудь и ты поймешь это. Ведь даже твой слуга не дышит, в его жилах течет медная эссенция, а вовсе не кровь. Он сохранил репродуктивную функцию, но едва ли в нем осталось желание ее применить. И никто, ни один из подопытных не был способен любить. Нет, своего некроманта они боготворили, конечно! Ведь и твой «друг», наверняка, готов жизнь отдать за тебя, Эвелин. Не так ли? Эвелин не смотрела на воскрешенного. Эвар молчал. Разумеется, он отдаст за нее жизнь. — Посмотри, он зависит от тебя, весь его маленький мирок — это твои приказы и твои желания. Все, что ты повелишь, он беспрекословно исполнит, желая того же. Он не способен существовать отдельно от тебя как в физическом, так и в эмоциональном плане, ведь так? Стоит тебе отдалиться, и он превращается в бесчувственный овощ. — Перестань, пожалуйста, — тихо попросила Эва. Эвар же задумался: неужели все это действительно так? Неужели? Все сто двадцать четыре года он был никем? Не представлял из себя ничего как личность? Не представлял из себя ничего как друг? Он был просто куклой? Игрушкой, выполняющей отведенную ей роль? Марионеткой? — Прости меня, понимаю, что ты привязалась к Эвару… ты же так его называешь? «Так меня называет. Так меня сама назвала», — думал Эвар. Ярослав же продолжал: — Людям свойственно одушевлять предметы, к которым они привыкли. Ты была одна, потому неудивительно, что в какой-то момент начала считать его живым, но… Твое отношение не превратит куклу в человека. Мертвец не может стать живым по-настоящему. Он не может свободно мыслить. Он не может искренне чувствовать. Как бы Вел ни пытался доказать обратное, воскрешенный мертвец — лишь отображение мыслей воскресившего, не более того. — Мы говорили не об этом, — прервала словесный поток Ярослава Эвелин. — Мы говорили о том, почему ты ушел. — И я уже ответил. Вел сомневался в нашей цели, ты… была такой закрытой, что я не понимал, любишь или же нет. В то же время, я видел, как ты бываешь весела с Велом. Я знал, что он влюблен в тебя почти так же сильно, как и я. Поверить в то, что ты решила изменить выбор и выйти замуж за моего брата мне было не трудно, тем более, что это возвращало тебя под отцовское крыло. Не перебивай, Лина! Я прекрасно знаю, что как бы ни храбрилась и ни отрекалась от семьи, ты все равно любила своих братьев и отца. И хотела вернуться домой. Не спорь, я это точно знаю. «И я это знаю», — подумал Эвар. — А ведь отчасти из-за меня тебе пришлось оставить их. Из-за моих идей и принципов. Что если ты перестала их разделять и поддерживать? Вероятно, ты вернулась бы в поместье Мортов под руку с Велом. Так я подумал. А потом решил разыграть собственную смерть. Я это умею, подделывать трупы — мой особый талант. Я им воспользовался. Конечно, вы могли что-то заподозрить из-за того, что мой дух не явился бы на вызов, приди вам в голову идея, поболтать со мною после смерти, но… учитывая статистику призыва из загробного мира, могли списать неудачу на эффект Эхто… — Что за эффект? — спросил Эвар. — Души умерших не всегда являются на вызов. Это, как правило, связывают с тем, чем люди занимались при жизни, — тихо принялась объяснять Эвелин. — Например, некроманты почти никогда не откликаются на вызов, просто очень сильные волшебники также редко приходят. А еще почти никогда не приходят младенцы и сумасшедшие. — Вот только не пойму, — обратилась она к Яру, — зачем было разыгрывать смерть? Неужели нельзя было просто поговорить, выяснить, как на самом деле обстоят дела? Я не предавала ни тебя, ни твои идеи, в которые, кстати говоря, ты сам, кажется, перестал верить! — Я… я ошибся, прости меня… — Ярослав закрыл лицо руками. — Один подслушанный разговор, в котором я даже не участвовала, а ты уже готов меня бросить на растерзание? — холодные, но дрожащие, слова. Ярослав снова посмотрел на Эвелин, и в лице его отражалась вся боль, тоска и разочарование собственным выбором. Мириады невыраженных желаний, невысказанных слов, разлетевшихся гнилой листвой надежд смотрели на чародейку этими серыми, словно дождливое небо глазами. Некромантка не выдержала. Из-под смежившихся ресниц потекли молчаливые одинокие, но острые слезы. Некромант вскочил и тут же упал рядом с ней на колени. Ни маленький столик, ни диванный подлокотник больше не служили преградой. Последние барьеры разрушились. Эвар понимал, что он теперь здесь лишний. — Лина… Малинка моя, — надрывно шептал Ярослав, схватив ее руки и целуя каждый шрам, каждый изгиб ее пальцев, каждую линию на ладонях. — Прости меня! Я клянусь тебе, если бы у меня были сомнения… если бы я мог хоть на миг предположить, что ошибся, что ты верна мне, то никогда бы не поступил так! Никогда бы не бросил тебя! Я любил, любил так сильно, так боялся, что мое чувство не взаимно… Велемир и Аетернис сделали все, чтобы я в это поверил… Вел говорил со мной, убедил в том, что ты влюблена в него на самом деле и поэтому так холодна со мной. Что ты просто боишься признаться мне в том, что ошиблась. Мы с ним подрались тогда, обратили лабораторию в картину первозданного хаоса. Он ушел, а я остался и… Я не хотел тебя видеть, понимаешь? Ты совсем юная кокетка, а я умудренный столетним опытом некромант… Я боялся, что не выдержу и поведу себя… недостойным образом, понимаешь? Боялся, что покажу свою слабость, свою уязвимость, дам тебе повод смотреть на меня свысока… Глупая гордость моя не могла этого выдержать! О, я ненавидел себя, ненавидел тебя, ненавидел весь свет за то, что случилось. А вспоминая разговор Вела и Аетерниса, я понимал, что мне не безопасно оставаться рядом с вами. И я ушел. Ушел так, чтобы ты не терзалась муками выбора, чтобы Вел и Аетрнис не гонялись за мной, угрожая расправой, чтобы у меня самого не было пути назад. Теперь, когда смотрю на свой путь, то понимаю, что кругом ошибся. Когда я узнал о том, что случилось в Мириуме, когда ты бежала, оказалась совсем одна против целого королевства Моро… Я искал тебя, искал повсюду до тех самых пор пока до меня не дошла информация, что Анастас добрался до тебя, что ты не выжила… Тогда я бросил все и вернулся под крыло к мудрому Эхто. Он сумел привести меня в чувство и дал новую цель в жизни. Я пытался тебя забыть, пытался полюбить кого-нибудь другого… Иногда у меня даже получалось это сделать, но никто не мог сравниться с тобой, никого я не любил, как тебя. Представь же мое изумление, когда я увидел прекрасную, живую и невредимую, повзрослевшую, но так же манящую Эвелин в толпе просителей Эхто… Если можно влюбиться с первого взгляда в человека, которого когда-то давно уже любил, то я это сделал. Эвелин всхлипнула, прижалась лицом к груди Ярослава, беспомощно пытаясь справиться со слезами. Некромант нежно обнял ее, поглаживал по спине, уткнулся носом в кудряшки, своевольно выбившиеся из прически, и с наслаждением вдыхал ее запах. Эвар смотрел на это изъявление нежности и думал, что если бы прикоснулся к еде, то его обязательно бы стошнило. Позер несчастный. Трус белобрысый! Себя спасал от Аетерниса, а о том, что ее тоже нужно спасти и не подумал. А потом говорит о какой-то там любви. Что это вообще такое? Что-то хорошее, вероятно. Любовь… Эвар вдохнул воздух и презрительно фыркнул. Да тут никакой любовью и не пахнет! Услышав резкое фырканье Эвара, Эвелин неловко отстранилась от Ярослава. Тот нехотя отпустил ее. — Я думаю, нам пора идти, — замявшись, неуверенно произнесла Эвелин, бросив вопросительный взгляд на Эвара. Тот и бровью не повел. Если он кукла, не имеющая своего мнения, то чего она от него ждет? — Мне… мне нужно обдумать твои слова. — Да, конечно! — с излишним жаром проговорил Яр. — Но ты ведь придешь завтра? На встречу с Эхто? — Ну, разумеется, приду. — Тебя проводить? — Не стоит. — Все же я провожу. Ярослав провел Эвелин и Эвара по коридорам Дворца Некромантии в полной тишине. Шел он, однако, все время рядом с возлюбленной, поглядывая на нее иногда с улыбкой, иногда с неуверенностью, иногда с желанием. Эвар шел за ними, наблюдая, как Эвелин сутулится, сжимается в комочек, представлял, как она теребит пальцы на руках. Она взволнована. Он слишком хорошо ее изучил за эти сто двадцать четыре года, потому видел, что она не хочет расставаться с Ярославом сейчас, и делает это лишь по велению разума, беспрестанно твердящего ей об опасности. Она сейчас стоит на развилке, существующей с начала времен: разум или чувство. Что ей выбрать? Что победит в ней? И какой выбор окажется верным? Вечная дилемма. И как этот выбор повлияет на Эвара? Его чувство было заперто в склепе его собственного тела, выполняющего приказ госпожи. В стальном склепе его заколдованного сердца. Что с этим делать? За сто двадцать четыре года ему не удалось обойти приказ, получится ли теперь? Но сдаваться он не намерен. Пусть эта битва за Эвелин превратится в бесконечную борьбу с самим собой, но он не опустит руки. Никогда. До скончания времен. Или до смерти. Выйдя на улицу, Эвар невольно бросил взгляд на расстилающееся над землей бескрайнее чистое голубое небо. Сегодня на нем ни одного облака. — Эвар? — окликнула его Эвелин. — Все хорошо? Эвар кивнул. Ему было приятно оттого, что она беспокоилась. В этот раз неодобрительно фыркнул Яр. Эвелин попрощалась с бывшим женихом, подхватила Эвара под локоток и направилась в сторону дома. — О чем ты думаешь? — мягко спросила чародейка. — О том, что небо — величайший символ бесконечности. И в то же время, наоборот… — Это хорошо? — обеспокоенно спросила она. — Пока еще не знаю, — со вздохом ответил он. — Для меня небо — знак бесконечного противостояния жизни и смерти, — сказала Эвелин. — Потому что оно отражено в твоих глазах. Они остановились и посмотрели друг на друга.