Чувство, заточённое в сталь

Эвар грустно улыбался, сидя на полу в коридоре и слушая привычное ворчание, доносящееся из-за двери в комнату Эвелин. «Надо было слушать Эвара! Чтобы я хоть раз еще взяла в руки это дурацкое пирожное!» Она собирается на свидание с Яром. Опять. Стоит подумать об этом и все тело начинает пожирать ревущая удушающая злоба. Будь его воля, Яр уже лежал бы в могиле, на этот раз по-настоящему. Почему Эвар так ненавидит этого белобрысого некроманта? Только из-за Эвы, из-за того, что он может признаваться ей в этой…как ее там?.. лю… — ах, как болит голова! — любви что ли? А он, Эвар, не может и слова сказать о том, что хочет прикасаться к ее бледной нежной коже, что хочет гладить и перебирать ее упругие кудряшки, вдыхать их аромат, дышать им… он не может сказать, что мечтает касаться ее губ, ключиц… что хочет носить ее на руках просто так… что хочет ее. Ни словом, ни действием не может он передать, как важна она, как он привязан к ней, как он жаждет ее общества, ее прикосновений, ее ласки и нежности. Эвелин вышла из комнаты, одетая в нежно-зеленое легкое платье, струящееся мягкими складками вдоль ее ног. Волосы двумя толстыми косами лежали на обнаженных плечах. — Что скажешь? — она улыбнулась Эвару, глядя на воина сверху вниз. Он поднялся на ноги и склонил голову. — Ты прекрасна, — и все. Сказать бы еще хоть что-то, хоть одно слово или взять за руку… — Ты всегда так говоришь, — мягко ответила она, двигаясь в сторону выхода. Эвар последовал за ней. Перед взором его всплыла улыбающаяся физиономия Ярослава. Злость жгла жилы, разрывала виски… Головная боль становилась невыносимой… В измученном мозгу замелькали образы: пылающий лес… крики… серые глаза… белые волосы… восстающие трупы… — Эвар! — крик Эвелин заставил его встрепенуться, вернул в реальность. — Мой хороший, тебе срочно нужно выпить лекарство! Чародейка схватила его за руку и потащила в лабораторию. Покопавшись среди склянок, она выудила ярко-алый стеклянный пузырек и протянула Эвару. — Ровно один глоток, не больше, — строго сказала она. Он послушно отхлебнул горькую жидкость. — Я опять сижу дома? — хмуро спросил госпожу. — Не думаю, что тебе стоит идти со мной в таком состоянии, — замявшись на мгновение, проговорила Эвелин. Прежде чем отворить дверь в сад, где ее уже ждал Ярослав, чародейка остановилась и грустно посмотрела на Эвара. — Если снова заболит голова, выпей лекарство. Но не больше одного глотка за раз. Ты меня понял? — Я понял, госпожа, — безэмоционально. — Перестань дуться, ты же не маленький, — она стояла почти вплотную, глядя на него снизу вверх, взяла в ладони его лицо и наклонила, чтобы посмотреть прямо в голубые с желтыми ободками глаза. Эвар стоял неподвижно, физически ощущая, что теряет ее. — Все будет хорошо, — поговорила она с грустной улыбкой. Эвар лишь усмехнулся. Эвелин скрылась за дверью, а он снова прислонился к ближайшей стене и сполз на пол. Уронил голову на колени. Вцепился себе в волосы. Мысли привычно побежали по протоптанной тропе. Уже несколько месяцев прошло с того проклятого дня, когда они столкнулись с Ярославом у Дворца Некромантии. Закончилась легкая весенняя прохлада, улетучилось приятное тепло начала лета. Настала пора бездушной, бессердечной жары. Жары разъедающей его тело и мозг. Иногда Эвар часами лежал на полу пытаясь остыть и понять, что порождает эту невыносимую муку: беспощадное солнце, распространяющее свои терзающие лучи во все, даже самые сокровенные углы, или же его собственное стальное сердце, разносящее по жилам в каждый потаенный отсек тела кипящую медную кровь. Лекарство начинало действовать, головная боль уменьшилась, жар уже не так сильно мучил его. Эвар снял рубашку, распластался на гладком и прохладном каменном полу, закрыл глаза и попытался вспомнить, когда его начали одолевать эти треклятые головные боли. Да уже через несколько дней после встречи с Яром. Эвелин жутко перепугалась и потащила его на прием к мудрому Эхто. Седовласый, сгорбленный, трясущийся старик с неизменно хмурым выражением лица повздыхал, поохал, повосхищался творением некромантки, но выводы сделал неутешительные: Эвар слишком долго остается ходячим трупом, его мозг не выдерживает такого напряжения. Тем не менее, мудрец помог Эвелин разработать лекарство, снимающее боли. Как они это сделали, для Эвара оставалось загадкой. Но тот факт, что быть вместе с Эвой ему оставалось уже не долго, он осознавал ясно и четко. Эхто на пару с Ярославом без устали твердили ей, что воскресить человека невозможно, что Эвар — лишь ходячая кукла, лишенная воли и собственного мнения. Не человек. А значит, хватит уже мучить себя иллюзиями о дружбе с ним, хватит тратить на него свою магию. Пора избавится от этого груза прошлых дней и прошлых заблуждений. Нужно открывать новую страницу жизни. Без Эвара. Но с Яром. С Яром, который вновь предложил ей замужество. Замужество, которое Эвар предложить не мог. Потому что он безвольное создание. Злость с новой силой захлестнула воина. Жар растекался по жилам вязким расплавленным металлом. Мозг, сжимаясь внутри черепной коробки в бесплодной попытке спрятаться от надвигающейся боли, начал выплевывать картины из прошлого: лес, зеленый, пушистый, веселый и древний, как мир. Высокие суровые, сияющие нестерпимым блеском горы. Череда деревянных избушек в горном лесу. Дым из труб. Ребятня играет в снежки. Цветет черемуха. Жужжат шмели. Кружится в воздухе золотая листва. Голубоглазое мужское лицо улыбается широко и открыто… «Молодец сын!» Этот момент был Эвару незнаком, зато он хорошо помнил другой с участием этого лица. Изумленное «Сын?», а потом «Я тебя породил, я тебя и убью!» Сколько раз за прошедшие годы он задавался вопросом: неужели это был его отец? Настоящий и… живой? И сколько боли причинил ему Эвар тем, что восстал из мертвых? Но он ведь не просил Эвелин о воскрешении, она сама так решила… Его не спросила. Зачем? Зачем он был ей нужен? Безвольная кукла, идущая следом. В памяти всплыла усмешка булочницы: он следовал за госпожой, а дочка пекаря шла на встречу под руку с другим воином. Может быть, теперь он прочищает их печи от чертей? Она усмехалась, глядя на Эвара, мол, упустил свой шанс. А Эвару было плевать. Зато Эвелин решила, что он расстроен и стала покупать пирожные в другой пекарне. Дурочка. А потом Ярослав сделал ей предложение, и Эвелин начала таскать Эвара по портным и цветочникам, заказывая платье и букет. Недавно она примеряла белоснежный наряд с серебряной вышивкой и тоненьким кружевом. Он любовался тем, как чародейка вертится перед зеркалом, как высказывает пожелания портному, как обращается к своему верному безвольному слуге… Как же его бесило это безволие! Новая волна жара захлестнула его тело. Он корчился на полу в бессильных попытках разорвать оковы приказа. «Никогда, больше никогда не говори мне этого!» «Забудь, что значит это слово!» Она вложила в эти слова так много, что он не только говорить, он и сделать ничего не мог. Яростно хлопнула дверь. Разъяренная Эвелин влетела в дом и чуть не споткнулась об Эвара. Гнев моментально улетучился с ее лица, сменяясь ужасом. — Эвар! Она села на пол рядом с ним. Прикоснулась к его лбу, прощупала грудь Эвара, погладила его руки. — Голова? — обеспокоенно спросила она, глядя прямо ему в глаза. Воин кивнул. Смотреть на нее ему было больно, но он смотрел. Она поднялась на ноги и мягко взмахнула руками. Эвар повис в воздухе параллельно полу. Эвелин осторожно переместила его в гостиную и уложила на диван. Присела рядом. — Чего-нибудь хочешь? Пить? Давай я заварю чаю? Эвар кивнул. Она тут же умчалась, но вскоре вернулась с подносом, на котором уместила полный чайный набор. Пили молча. Она все смотрела на Эвара, а потом просто обняла его, прижавшись лицом к бездыханной груди. Воин не сразу понял, что Эвелин плачет. — Не бросай меня, — шепотом попросила она. Губы ее касались оголенной кожи на его груди как раз там, где чернели воскрешающие руны. Витаграммы. По всему его телу разбежались приятные мурашки. Эвар так хотел обнять Эву, ласково прижать к себе. Тело судорожно дернулось, но и только. Этот приказ его сознания оно выполнить не могло. — Не брошу, я никогда не покину тебя, — как же глупо это прозвучало. Ведь совсем скоро, он знал это, она сама откажется от своего верного слуги. Ярослав не потерпит его мрачной фигуры рядом с возлюбленной супругой. — Я буду рядом, пока нужен тебе, — да так лучше. — Спасибо, — прошептала Эва. По телу пролетела еще одна стая мурашек. Затем она отстранилась. — Я слышала, что в окрестных лесах завелся какой-то страшный зверь. Не хочешь проверить, когда почувствуешь себя лучше? — О, я с радостью! — встрепенулся Эвар.

***

Три дня они шастали по лесу в поисках того самого монстра, но так ничего и не нашли. Эвар всерьез подозревал, что Эвелин сама придумала эту историю, чтобы растормошить своего слугу. Но он все равно был ей за это благодарен, тем более что парочка ходячих мертвецов разнообразила их путешествие. А потом еще и взбесившаяся русалка напала. Эвар действительно немного развеялся и, возможно, ему даже стало бы лучше, однако по возвращении из леса их ждал Ярослав. Он, конечно же, окружил Эвелин заботой и вниманием, однако выражал крайнее недовольство тем фактом, что его на эту вылазку не взяли. Аргументы Эвара о том, что он прекрасно может защитить Эвелин, Ярослав проигнорировал. Он вообще старательно игнорировал любое проявление присутствия Эвара. Эвелин пришлось пообещать, что без своего жениха она больше не станет выходить из города. Когда он, наконец, ушел, Эвелин отправилась спать, а Эвар привычно уселся рядом с дверью в ее комнату. От разглагольствований Ярослава, а может быть, от счастья лицезреть его физиономию, у Эвара опять разболелась голова. Снова пылающий лес, крики и ходячие мертвецы заселили его разум. Жар распространился по телу с новой силой. Эвар попытался подумать об Эвелин, но разум подкинул воспоминания о том, как она уходила с Ярославом и не возвращалась до утра. Ревность вспыхнула в нем, словно погребальный костер. Она делила постель с Ярославом, а он, Эвар, в это время валялся на каменном полу в одиночестве. Безвольная кукла. Безвольная кукла? Ну, уж нет! У него есть собственная воля! И собственный разум! И собственные чувства, черт возьми! Он преодолеет эту преграду, встанет с проклятого пола и скажет ей, что испытывает! Эвар поднялся на ноги. Жар в теле становился нестерпимым. Мышцы задрожали в судорогах. В голове колокольным звоном разносились крики. Кричали женщины и мужчины, дети и старики. И лес? Хозяева леса? А перед глазами снова возник Ярослав. В полный рост. Развеваются на ветру полы длинного серого камзола, наброшенного поверх белых одежд… Развеваются платиновые волосы. А в руке сердце древа. И крик отца за спиной «Лесьяр! Держись, сынок!» Собственные руки закованы в камень, плавящийся от невыносимого жара пламени, пожирающего лес. Его лес. Лес, который его народ поклялся защищать много веков назад. А Ярослав убил Хозяина леса. Убил Линьюм, вытащив сердце из главного древа. Хотел добыть… «Само сердце — это мощнейший живительный янтарь. Чистый, наполненный силой», — вспомнились ему слова Эвелин.– «Но если его извлечь, то лес вымрет вместе со всеми обитателями». Эвара затрясло от ненависти. Он посмотрел на свои руки, на символы, которыми они были покрыты. Горы Планинитэ, поселение Шумата, пылающий Линьюм и сотни мужчин, пишущих на своих левых руках «Не поддавайся смерти, пока не достигнешь цели». Отомстить за сожженный дом. Уничтожить всех некромантов. Чтобы ни один из них не сотворил подобного. И в первую очередь убить беловолосого чародея, опустошившего их дивный край. Вот почему отец хотел убить его в ту ночь на балу. Эвар, нет Лесьяр поддался смерти, встал на защиту некромантов. Предал свой народ. Дрожь в теле Эвара прошла. Спокойствие разлилось по его жилам, словно снег. Теперь он знал, что нужно делать. Эвелин его не простит. Никогда. Но он должен убить этого белобрысого подонка. Эвелин забормотала во сне. На миг Эвару показалось, что произнесла его имя. «Не бросай меня!», «Ты — вся моя жизнь!» — это ее слова. Внезапный порыв перевернул его сознание, Эвар отворил дверь и вошел в ее спальню. Чародейка лежала в постели, на нежных белоснежных простынях, терзаемая беспокойным сном. Руки раскинуты в стороны, волосы разбросаны по подушкам. Одеяло скомканным сугробом лежало на полу. Тонкая белая полупрозрачная сорочка инеем оплетала тело Эвелин. Эвар не мог отвести от нее взгляда: такая красивая, такая манящая, такая нежная, такая беззащитная… Он уселся на пол рядом с постелью, скрестив ноги и положив голову напротив лица Эвы так близко, что ее дыхание щекотало ему щеки. Эвар не мог сдержать улыбки, проводя взглядом по ее черным дрожащим ресницам, сопящему носику, приоткрытым губам. Он смотрел и смотрел на ее лицо, не отрываясь ни на миг, не позволяя себе даже моргнуть. Он заметил, что ее дыхание выровнялось. Ресницы перестали дрожать. На губах появилось подобие улыбки. Так хотелось поцеловать ее, но он не стал бы, даже если бы мог, чтобы не потревожить столь долгожданное ею спокойствие. Эвар прикрыл глаза и вдохнул полной грудью, стараясь надышаться ее запахом, дурманящим запахом, чудесным запахом. Пусть она некромант, Эвар никогда не причинит ей вреда. Нет. Но если он убьет Ярослава, она сможет это пережить? Нужно все хорошенько обдумать. Что для него важнее сейчас? Месть за то, чего уже не вернуть или же сохранение счастья единственного лучика света, осветившего ему жизнь? Ведь он почувствовал себя счастливым, когда Эвелин появилась в его жизни, вырвав его из тьмы дней, окрашенных лишь желанием отмщения. Вот ведь ирония: ощутить себя по-настоящему живым только после смерти. Эвелин снова забормотала что-то во сне. «Спи. Спи… любимая… — прошептал Эвар. — Я всегда буду на твоей стороне». Эвар осторожно встал и направился к выходу, чтобы не потревожить ненароком ее сон. При этом он продолжал думать о своей жизни и о своей смерти. Вспомнил, как сражался за армию Арона. Вспомнил, как почувствовал боль в груди. Вспомнил всадника, проскакавшего мимо, сжимающего лук в тоненькой руке… Эвар замер в дверях. Обернулся и снова посмотрел на спящую чародейку. Ведь это была она… она выпустила стрелу ему в спину, ту самую стрелу, что пронзила его сердце. Эвар беззвучно рассмеялся и вышел из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь.