***
Утро понедельника началось слишком быстро. В телевизионных новостях новая тема — очередная жертва суккуба, которая на вид не отличалась от всех предыдущих. Хэнку пришлось в спешке одеваться и ехать на место преступления, но перед тем, как он выскочил за входную дверь, Коннор вдруг сказал: — Кастрюли, — получив ответ в виде хмурого недопонимания, он повторил: — Где у вас хранятся кастрюли? — Тебе зачем? Ты ешь сырое мясо, — это фраза явно не удовлетворила суккуба, поэтому пришлось ответить на его вопрос. — Поищи в том шкафу. Кивнув на шкаф, который стоял в углу кухни, Хэнк застегнул куртку и, захлопнув за собой дверь, быстрым шагом отправился к машине. Он уже понимал, что это убийство имело свои отличительные черты, ведь было совершенно не просто в каком-то переулке, а возле церкви, что находилась в центре Детройта. В силу своих убеждений, Хэнк никогда туда не заезжал, но теперь у него просто не было других вариантов. Даже по радио, что продолжало тихо вещать, вдруг начали передавать новость об убийстве. Подъехав к месту назначения, Хэнк тут же заприметил Рида, что беседовал с епископом. Труп был накрыт, а следы его крови украшали белые церковные стены. Вход в церковь не закрывали, но место преступления перегородили. Когда детектив увидел идущего к нему Хэнка, он в своей обычной манере угрюмо выдохнул, что даже епископ это заметил. — Еще позже не мог приехать? — Рид отошёл в сторону, чтобы показать Хэнку место преступления. — Здравствуйте, лейтенант Андерсон, — епископ поправил свою одежду и улыбнулся. — Позвольте представиться, я — Элайджа, святой отец этого места. — Доброе утро, — даже не посмотрев в его сторону, Хэнк принялся разглядывать окровавленную траву, которая окружила собой мертвое тело. — Что произошло? — Ничего нового, — Рид вытащил свой злосчастный блокнот и принялся читать. — Жертва — Стив Саммер двадцати трёх лет. Разорвана шея и оторвана рука. Прихожанка церкви нашла труп утром, когда пришла помолиться. Обычное дело. Коннор говорил, что суккуб имеет доступ к полицейским рейдам, но сейчас это не давало никаких подсказок. Они всё еще не знали, какую цель преследует эта особь, но явно недоброжелательную. — Это был ваш прихожанин? — Хэнк повернулся в сторону епископа, который продолжал стоять со слишком миролюбивым лицом, словно никого и не убивали, а так, слегка покусали. — Нет, ни разу его не видел. Да и судя по тому, что он не носил крестик, он явно не верующий, — сложив руки за спиной, Элайджа добавил: — Как и все предыдущие жертвы. — Откуда вы знаете? — Хэнк повернулся в сторону падре, но тот лишь пожал плечами. — Его сразу привлекли к делу, не знал? — раздражение пропало из голоса Рида, но он всё еще был не очень положительно настроен. — Начальство решило, что будет правильно, если дело о демонических тварях будет расследовать и священник местной церкви. — Все жертвы суккуба были атеистами, лейтенант. Никто из них не носил крестик и не посещал церковь, а следовательно, не имел защиты перед монстром, — за спиной Элайджи остановились какие-то девушки и он, довольно улыбнувшись, закончил мысль. — Всем, кто ходит в дом Божий, нечего бояться. Он защитит всех, кто обратился к нему за помощью. Разведя руками в стороны, епископ развернулся к прихожанам и сопроводил их внутрь церкви, получив одобрение в виде восхищенного шепота. — Странный тип, — Хэнк не раз видел таких фанатиков, но они продолжали вызывать в нём негодование. Рид только кивнул, даже не начав спорить, после чего последовал за епископом и прихожанами. — Нужно опросить всех, кто находился в церкви этой ночью. Может видели что, — откинув чёлку с глаз, Хэнк последовал за ним. Но только он сделал шаг внутрь, как правое запястье тут же загорелось сильной болью. Метка, спрятанная под бинтами, стала покалывать так, словно по ней провели ножом. Полицейский сжал запястье в левой руке, но оно продолжало болеть, не давая возможности опустить руку. — Может, ты сам справишься? — это звучало подозрительно, что и Хэнк понимал, как рискует, но он не мог терпеть, ведь режущая боль начинала доставать до костей. — Будет лучше, если я осмотрю труп. Может найду что-то новое. Негодующе глянув на Хэнка и на запястье, которое он сжимал, Рид всё-таки кивнул и пошёл дальше, а Андерсон развернулся и быстрым шагом вышел из церкви. Боль тут же утихла, как будто ее и не было, но за бинтами отчётливо виднелось кровавое пятно. — Что б, тебя. Мог ведь догадаться, — сердито прошипев, Хэнк запихнул руку в карман и попытался выдохнуть. Такие паранормальные вещи вызывали в нём панику, но ее стоило удерживать внутри, чтобы она не представала перед окружающими. Он уже было взял себя в руки, как услышал знакомый голос, который не слышал последние пять лет. — Хэнк? — это слово укололо в сердце и развернувшись, мужчина увидел перед собой женщину, которую и не узнал бы, не позови она его. — Элизабет?***
Коннор лежал на диване, копаясь в телефоне, который украл. Он тряс коленками, не переставая думать о том, как ненавидит ситуацию, в которой оказался. Его сожитель, являющийся взрослым мужчиной, вёл себя, как малое дитя. Пусть Коннору было трижды насрать на его здоровье, но страх того, что смерть Хэнка Андерсона приведёт и к собственной кончине, не переставал щекотать нервы. Не работай тот в полиции, то суккуб точно бы силой запер его дома и кормил всеми таблетками, которые смог бы достать. Даже во время их последней ссоры на кухне, он сам не заметил, как готов был наброситься на полицейского, но быстро подавил это желание. Демоническую злость нельзя выражать подобным образом. Рану на левом запястье вдруг запекло. Не сильно, но было неприятно. Это можно было терпеть, однако, боль начинала со временем надоедать. Прижав язык к слову «Debitum», Коннор провёл им вниз, чтобы хоть немного снизить покалывание, но это не помогло. — Да что у вас там происходит? — не произойди последнее убийство в церкви, то Коннор точно бы сбегал, чтобы узнать, не нужна ли его помощь, но рисковать не хотел. Списав боль на то, что просто лейтенант Андерсон сейчас находится в святом месте, суккуб откинул телефон в сторону и поднявшись на ноги, направился к шкафу. Он всё же нашёл лекарства, служащие для снижения холестерина в крови, но те даже не были открыты, словно их просто купили и поставили пылиться в тумбочке. Было решено, что если нельзя заставить их выпить с угрозами, то нужно использовать хитрость. Как скармливают собакам, подмешивая лекарства в еду. Вот только минус был в том, что Андерсон ел всё, что покупал в магазине и незаметно спрятать там таблетки, было огромной проблемой. Поэтому был придуман более надежный, но более тяжелый способ. Открыв шкаф, на который утром кивнул Хэнк, Коннор принялся искать глазами кастрюлю. Те находились на самой верхней полке, словно их не доставали добрые пару лет. Привстав на носочки, он уже было потянулся, чтобы снять их оттуда, но колено прошлось по чему-то мягкому и глаза привлекла коробка, стоящая в углу. Она была настолько старой и запылившейся, что хранилась под покрывалом. Достав кастрюлю, Коннор решил заглянуть и в нее. Перенеся коробку на свет, суккуб протянул руку внутрь и вытащил оттуда что-то мягкое. Футболка. Размер маленький, а вся она в дырках и грязи. Поднеся ее к носу, Коннор сделал вдох. Незнакомый запах, который ни о чём не говорил. Он вновь засунул руку внутрь пыльной коробки и вытащил оттуда уже фотографию в рамке, которая, по-видимому, раньше висела на стене. На ней был изображён Хэнк, выглядящий на шесть лет моложе и еще не отрастивший волосы. Рядом стояла высокая женщина, держащая за руку мальчика, который был в той же футболке, какую Коннор достал минуту назад. Ребенок, улыбающийся в объектив и держащий Сумо за поводок, похожий на Хэнка, как две капли воды. — Это ваш сын? — с каждой новой вещью, которая была в коробке, картина становилась всё чётче. Обручальное кольцо, что было завёрнуто в пакетик, старые фотографии и огромное количество писем, в которых было выражено соболезнование об утрате. Не желая больше лезть в чужие вещи, суккуб запихнул всё обратно и вернул коробку на место, после чего взял кастрюлю и перетащил ее на стол. Придётся готовить, что уж никак не входило в его обязанности, но выживать нужно было любой ценой. Таблетки можно было подмешать в суп, но была крохотная проблема, которая не могла остаться незамеченной. У Хэнка не было продуктов для готовки, ведь он явно давно не питался домашней едой. Денег для похода в магазин не было, но была идея. — Сумо, — Коннор присел на корточки рядом с собакой, которая лежала на своём месте. — Голос! Повторять дважды не пришлось. Сумо сперва повернул голову, словно переспрашивая, а можно ли, но получив утвердительный взгляд, тут же начал лаять на весь дом. Когда он затихал, то суккуб повторял команду и тогда собака заходилась в новом лае, пока не послышался протяжный звонок в дверь. Стащив с себя штаны, которые начали висеть на бёдрах, Коннор откинул волосы с глаз и открыл дверь. На улице стояла злая соседка с коляской. — Опять ты! — она грозно сверкнула глазами, оглядывая Коннора в женском обличии, — Заткни собаку. У меня ребенок маленький спит. — Вот, — Коннор протянул ей список продуктов, составленный парой минут ранее, которые ему требовались, но женщина лишь непонимающе вскинула брови. — У вас же есть это? — С чего ты решила, что я обязана делиться с тобой едой? Пускай Андерсон сам тебя кормит, если ты живёшь у него, — соседка уже хотела смять в руке список, но Коннор вытащил из кармана кофты маленькую коробочку с лекарством и показал ей. — Диазепам. Вы гуляете с ребёнком днём, потому что он плачет по ночам, верно? Не может уснуть и постоянно капризничает, поэтому у него тёмные круги под глазами. Это лёгкое снотворное, которое можно давать маленьким детям, чтобы те смогли установить режим, полезный для их здоровья, — Коннор улыбнулся, глядя как удивлённо соседка открыла рот, и повертел коробочку перед ее лицом. — Договоримся так. Я даю вам его, а взамен вы даёте мне продукты из списка. Иначе, вам никто не продаст его без рецепта, а стоять в очереди у врача у вас явно нет возможности. Довольствуясь удивлением на ее лице, Коннор уже хотел развернуться и закрыть дверь, но она его остановила со словами «Сейчас принесу», — после чего пошла домой. Через пару минут женщина вынесла ему пакет с продуктами и получила долгожданное лекарство. Коннор никогда раньше не готовил еду, ведь сырое мясо было единственной пищей, которую он мог принимать. Чистить картошку было тяжело, а нарезать ее еще труднее, особенно, когда запястье не переставало покалывать уже полчаса. Можно было догадаться, что это из-за эмоциональной нестабильности Хэнка, но угадать ее причину было не так уж просто. Коннор даже успел пару раз порезаться ножом, но раны быстро затянулись. Он старательно высунул язык, пока нарезал курицу, прикладывая все усилия, чтобы Андерсон не заметил подвоха, а голос в голове продолжал повторять, что всё это лишь ради себя любимого, чтобы не отъехать вместе с полицейским.***
Элизабет сильно изменилась. Она была на десять лет моложе Хэнка и всегда, когда жила с ним, завязывала волосы в пучок, чтобы не сильно выделяться на фоне мужа. Хэнк не слышал о ней ничего пять лет, но сейчас видел, что ей гораздо лучше, чем когда они были женаты. Волосы пострижены под каре, а на теле чёрное платье. Теперь разница в их возрасте сильно видна. — Всё еще бегаешь за преступниками? — Элизабет окинула его каким-то оценивающим взглядом, словно сама не верила, что перед ней стоит бывший муж, который словно прибавил пятнадцать лет вместо шести. — Я не удивлена. — Что ты здесь забыла? — Хэнк не хотел отвечать холодом на холод, ведь они были семьей, но сейчас от всего этого осталось лишь эхо. — Я прихожу в церковь в начале каждого месяца. Ставлю свечку за своего сына, — она очень грубо подметила слово «своего», словно Хэнк был для него кем-то чужим. — Так проходи дальше. У меня нет времени на тебя, — было больно вот так разговаривать с ней, словно они даже не были близки, но и унижаться не хотелось. — Ты всё такой же черствый сухарь, каким был шесть лет назад. Я не удивлена, что теперь ты выглядишь, как заросший бурьянами сад. Видимо, ты и правда больше никому не нужен, — она развернулась, не собираясь вновь слушать очередную грубость, после чего направилась в церковь, оставив бывшего мужа совершенно разбитым. Они не должны были так общаться. Не должны были стать друг другу врагами, если бы шесть лет назад Хэнк не потерял их сына по своей вине. Агрессия Элизабет была оправдана, но даже так, она пробивала слабые места Хэнка, который уже не мог выдавить из себя и пары слов. Элизабет и правда сильно изменилась. Она перестала краситься яркой помадой и тёмными тенями, чтобы не делать себя взрослее. В отличие от Хэнка, она словно стала моложе. Даже и не скажешь, что они были когда-то мужем и женой. Уже не скажешь. Рид вышел довольно быстро. Он опросил всех, кто находился в церкви в момент нападения суккуба, но те ничего полезного не сказали, а только развели руками, ведь кроме криков ничего не слышали. Подавленность от разговора никуда не делась. Она камнем осела на сердце и давила на него, вызывая сильную боль, словно воспалились старые раны. Когда, вернувшись в офис, Хэнк заполнял бумаги на работе, то рука дрожала, делая почерк нечитабельным. Даже коллеги удивились, что смогло так сильно подкосить лейтенанта, заставить его выглядеть таким отстранённым. Несмотря на ужасную боль в груди, Хэнк всё же доработал до конца рабочего дня и отправился домой. В памяти аукнулось, что у них еще и с Коннором ссора, а значит, что тот только сильнее осядет на и так поникшие плечи и нервы в конец сдадут. Остановив машину на крыльце, Хэнк просунул руку в карман и принялся рыться в поисках ключей, но Сумо, который услышал звук подъезжающей машины, уже дышал в дверную щель. Как только ключ в замочной скважине повернулся, раздался громкий удар, что мужчина и собака резко вздрогнули. — Простите, я виноват, — откуда-то с кухни прокричал Коннор. Спросить у него, что случилось, так и не вышло. Ноздрей коснулся запах еды. Не той, которую Хэнк обычно покупал в супермаркетах и разогревал в микроволновке, а домашней еды, сделанной на плите. — Коннор, ты что, готовишь? — Хэнк не поверил своим глазам, когда увидел, как суккуб поднимает с пола упавший половник. — Пытаюсь. Думал, что вам стоит наладить питание, — Коннор выглядел каким-то взъерошенным. Он нервно прятал что-то в кармане кофты, которая была испачкана в какой-то жидкости. — Куриный суп? — Хэнк приподнял брови и посмотрел в кастрюлю, где бурлила смесь из курицы, что была слишком крупно нарезана и картошки, которую просто разрезали на две части. Благо, она сама по себе была маленькая. — Я нашёл рецепт в интернете. Вот попробуйте, — Коннор чуть ли не в лицо пихнул ложку с супом, что ее содержимое даже немножко расплескалось. — Отказываться нельзя. Смерив суккуба подозрительным взглядом, Хэнк опустил глаза вниз, рассматривая что-то, что торчало у того в кармане. Подведя итоги всего, что случилось на выходных, он приподнял брови. — Дай угадаю, ты насыпал туда лекарство. Я прав? — в ответ Коннор покрутил головой, но его выдавал слегка нервный взгляд. — Да и фиг с ним. Перехватив рукой ложку, Хэнк резко запихнул ее конец себе в рот. Суп недосолили, а мяса кинули слишком много, но было вкусно. Очень даже вкусно. Смущенный суккуб заламывал пальцы на руке, пытаясь не выдать свою аферу, а его метка воспалилась точно так же, как и метка полицейского, который и стал причиной.