Долг платежом красен

      Коннор смаковал воцарившуюся в комнате тишину. Он с каким-то внутренним удовольствием разглядывал то, как на возмущённом лице незнакомца сменился целый спектр эмоций, который не давал ему выдать нормальную реакцию. Сперва он было открыл рот, явно пытаясь что-то спросить, но тут же закрыл его обратно. Его смущал Коннор, который вовсе не торопился прикрыть полотенцем свой пах, как будто не видел в своей наготе чего-то незаконного. Плотно сжав губы, мужчина зарделся пуще прежнего и, постыдно повернув голову в сторону стены, громко крикнул:  — Андерсон, какого хрена?! — человек инстинктивно сделал шаг назад и врезался спиной о дверь, за которой находился испачканный кровавыми пятнами угол, ставший таким из-за грязной одежды, валявшейся там. Коннор даже вновь начал чуять ее сладкий запах, из-за чего сглотнул подступившую к горлу слюну. Это действие вызвало на лице незнакомца какое-то нервное замешательство, отразившееся в его зеленых глазах.       Услышав возмущённый вопрос, Хэнк явно тоже почуял угрозу, и Коннор услышал, как стал приближаться звук чужих шагов. И тут, неожиданно для самого себя, суккуб резко сдёрнул полотенце с головы и обмотал его вокруг бедер. Коннор никогда не чувствовал дискомфорт в присутствии обычного человека, ведь не раз представал полностью обнажённым перед лицами мужчин, решивших призвать его из Геенны. Да и не просто представал, он мог принять любое положение, какое только попросит их ненасытная душа. Вот только Коннор всегда принимал женское обличье, ведь оно было тем, что ждали от него возбуждённые дурачки. Любые формы, любое лицо, любой голос. А теперь он был совершенно обнажён, и эта мысль нисколько не смущала, пока Хэнк не поспешил к нему. Коннор сам понимал, насколько тупо себя ведет, ведь прожил уже две тысячи лет, но первый раз так смутился.  — Это кто? — пробормотал гость, который продолжал смотреть из одной стороны в другую, пытаясь как-то оценить ситуацию. Коннор уловил момент и вопросительно посмотрел на Хэнка, а его глаза на секунду сменили цвет на жёлтый. Этим жестом он спросил, может ли напасть, но получил немой отказ и быстро поубивал разгоревшийся пыл.  — Рид, это… Коннор, — Хэнк, который сам не ожидал столь внезапной встречи посреди коридора, попытался взять себя в руки и убрал с лица недоумение. Следуя легенде, заданной Коннором еще в начале этого разговора, Андерсон решил поддержать тему, хотя его язык заметно заплетался. — Мой… пар… любовник.       Эта сцена больше напоминала хреновый ситком, где главные герои специально заметно тупят и делают банальные ошибки, чтобы вызвать смех у телезрителей. Вот только сейчас было вовсе не до шуток, если и Хэнк решил подыграть в этой постановке. Коннора еще больше напрягал человек, продолжающий недоверчиво сверлить его своим взглядом. Размытый ответ Андерсона только добавил крупицу удивления.  — Это какая-то шутка? Сегодня не чёртово первое апреля, — Рид уже заметно успокоился после своего удивления, но всё равно продолжал смущённо кидать короткие взгляды в сторону Коннора, которого больше волновала реакция Хэнка, нежели его. И Хэнк решил перерезать эту нить недоразумения, что могла продолжать тянуться не один час, еле заметно сжав кулак, словно хотел кому-то (Коннор прекрасно понимал кому) врезать, за его длинный язык. Сделав пару шагов по направлению к суккубу, Хэнк неспешно приобнял его за талию. Коннор вздрогнул, но попытался не показывать своего удивления перед глазами чужака. Коннор не дурак. Если Хэнк так старательно отыгрывает парочку перед этим человеком, то стоило отнестись к этому куда серьезнее.  — Кончай, Андерсон. Это не смешно, — мужчина засуетился, но в его глазах всё еще блестели крупицы недопонимания. Он не верил. Или во всяком случае не хотел верить в тайну, что постепенно раскрывалась перед ним.  — Не хотел трепаться о своей личной жизни на работе, поэтому не говорил никому, — Хэнк выдавил нервную улыбку и наклонился прямо к уху Коннора, прошептав ему — «Подыграй, иначе нам конец», а после Хэнк прижался губами к его виску, изображая заботливого любовника и заставляя Коннора смущённо прикрыть один глаз. Эти касания напоминали тот день, когда он превратился в Элизабет и позволял Андерсону целовать свою шею. Вот только теперь никаких превращений не было, и Коннор чувствовал себя несколько смущённым, словно был совершенно раздет. Верно, он ощущал на себе взгляд Рида, который с лицом, полным недопонимания, смотрел на это зрелище. И вроде всё — он покрутил головой, словно смирившись с мыслью, что его коллега несколько нестандартных взглядов на сексуальную жизнь, но Хэнк, видимо, всё еще считал это недостаточным и, спешно развернув голову Коннора лицом к себе, прижался губами к его губам. Сделал это до ужаса карикатурно, даже не пытаясь особо изобразить поцелуй, а лишь прижавшись ртом плотнее к чужому. Вот только у Коннора из-за этого сердце в пятки ушло.       Суккубы — сладкие соблазнители. Могут принять форму любой в мире девушки, какую только человек пожелает перед собой увидеть. Никаких отказов в сексуальных извращениях, если призыватель преподносит за них надлежащую плату. Но было одно табу, которое никто не мог обойти, а именно — поцелуи. Поцелуи суккубов смертельны для любого человека. При поцелуях люди не просто прижимаются друг к другу губами. Они также соприкасаются и душами, хотя всего лишь на одну секунду. Вот только у суккубов их нету. Этот «маленький» дефект приводит к тому, что демоны не способны взаимно ответить на поцелуй сексуального партнёра обычным образом: вместо этого суккубы разрушают мозг партнёра, вызывая многочисленные кровоизлияния, что приводит к смерти. Реакция приходит незамедлительно. У всех жертв, что пытались обойти данный запрет, тут же начиналась кровавая тошнота. Выживших просто не должно быть. «Поцелуй суккуба убьёт человека, если только он в него не влюблён.» «Демоны не могут любить».  — Ладно, я понял. Не то, чтобы я был против. Просто не ожидал такого. Явно не от тебя, Андерсон, — потерев переносицу и опустив глаза куда-то вниз, мужчина пробубнил: — Приятно познакомиться.       Он протянул Коннору ладонь, но сделал это скорее формальности ради и явно не горел желанием ее пожимать. Коннор был как громом поражённый. Он неуверенно поднял свои глаза и посмотрел на протянутую ладонь, словно не понял, к нему ли обращаются. Его больше беспокоило, почему Хэнк до сих пор стоит, а не валяется на полу и не кричит от боли. Правила никогда не подводят в таких вещах. Хэнк обязан был упасть замертво. А Коннор вслед за ним, из-за демонической связи, ведь сейчас произошёл не просто поцелуй. Это явный акт суицида.  — Приятно, — выдохнул суккуб, продолжая смотреть куда-то сквозь Рида, что явно не оставил такую вялую реакцию без внимания. Он пожал грубую ладонь.  — Я не шутил, Рид. Не вздумай проболтаться кому-то, — грубо сказал Хэнк, но Гэвин от него отмахнулся, словно не он вскрикнул от удивления пару минут назад.  — Америка и так потонула в дерьме, Андерсон. Есть вещи куда похуже, чем… это, — он сделал пируэт кистями в воздухе, словно таким образом пытаясь показать, какое слово он имел в виду. — Делай с ним что хочешь, но не на моих глазах. Удачи.       Рид рывком развернулся и попытался спокойно уйти, но его торопливая походка выдавала всю неловкость. Коннор обязательно бы посмеялся над столь предсказуемой реакцией, но вся его логика полетела к чёрту, а взгляд не переставал бегать по лицу Хэнка в ожидании, что тот сейчас свалится на пол. Андерсон нацепил на лицо выражение, а-ля «никаких тупых вопросов», пока входная дверь не хлопнула, а на улице не раздался звук мотора.  — Чую на работе всё же пойдут дурные слухи. Мать твою, Коннор, какого?..        Фраза застряла где-то во рту Хэнка, который шокировано распахнул глаза, когда Коннор решительно схватил его руками за щёки и вновь прижал к себе, целуя в губы. Вот только не так показушно, как при Риде, который и был главным свидетелем всего спектакля, устроенным исключительно для него. Коннор нарочито проводил языком по чужим губам, слизывая остатки слюнок. От Хэнка всё еще разило алкоголем, но сейчас это был слишком маловажный фактор. Слово «Debitum» вспыхнуло жгучей болью, но быстро потухло, пока Коннор продолжал небрежно целовать мужчину. Даже Андерсон на пару секунд опешил, но достаточно быстро сориентировался и грубо отпихнул от себя суккуба, впечатав его спиной в стену.  — Что ты делаешь, придурок?! — возмутился Хэнк, вытирая губы рукой, словно его облизала грязная дворовая собака.  — Почему? — Коннор выдохнул это таким безнадёжным голосом, словно все его жизненные устои сломались за один день. — Хэнк, почему вы еще живы? Почему не умираете?        Хэнк среагировал на эту кучу вопросов удивлённым выражением лица. Разве не он спрашивал у Коннора об этом? Разве не он, как никто другой, знает, к чему приводят такие поцелуи? Хэнк уже как две минуты должен был лежать на полу, захлебнувшись в собственной крови, но он продолжал напряжённо стоять, меряя взглядом суккуба и вытирая свои губы.  — А должен? — Хэнк вскинул брови, но в его глазах все еще остались капли отвращения, которые не переставали давить на Коннора. Паника внутри продолжала устраивать торнадо из эмоций, и секундная радость быстро потухла, заставляя Коннора понять, что не стоило ему так неожиданно впиваться в чужие губы и целовать их, позволяя себе ощутить все прелести настоящего поцелуя, о котором он и мечтать не мог.  — Андерсон, бегом на улицу! — Хэнк и Коннор подпрыгнули, стоило входной двери шлёпнуться о стену, что даже Сумо поднял голову. Рид, который, казалось, уже должен был поехать по своим маловажным делам, сейчас выглядел слегка нервным и яростно сжимал в ладони дверную ручку. Он кивнул куда-то наружу, жестом говоря «быстро туда!» Андерсон бегом последовал за ним, успев только схватить с вешалки куртку и надев обувь буквально на ходу, громко захлопнул за собой дверь. Вот только Коннор даже не почувствовал и толики любопытства, а лишь неуклюже, подпирая спиной стену, опустился на пол. Он медленно поднёс пальцы к своему рту и смущённо провёл ими к подбородку, понимая, что на губах все еще хранились частички Хэнка, заставляющие восхищённо сглатывать слюну. Коннор слабо протянул руку вперед и ущипнул себя за кожу, проверяя, не умер ли он уже. Но слабая боль, отдавшаяся вверх по нервным окончаниям, опровергла эту теорию, и Коннор клацнул зубами, так и не поняв, зачем он это сделал.  — Что со мной не так? — прохрипел Коннор, прижимая ладонь ко рту. Он чувствовал, как его сердце собиралось выскочить из груди, а каждый его удар отдавался в ушах, запястьях и шее. Метка на руке легонько жгла, но не делала больно, будто пыталась просто привести в чувство. Коннор никогда никого не любил и не мог любить. Эта байка про любовные поцелуи была придумана людьми для того, чтобы приписать суккубам красивую легенду, которую можно занести в какую-нибудь книгу сказок и рассказывать детям перед сном. В такие бредни только они и верили, но тогда почему Коннор продолжал чувствовать, как его дыхание становится тяжелее, словно после долгой пробежки, а уголки губ раздвигаются в слабой улыбке? Демоны не нуждаются в любви и не могут дать ее в ответ.        Коннор уже видел пару раз те картины, когда недоверчивые призыватели плевали на порядки и небрежно впивались в его женские губы, пытаясь грубо поцеловать, но тут же измученно отлипали, сплёвывая на пол кровь, которая начинала течь у них не только изо рта, но и из носа. Никто и никогда не выживал после такого поцелуя. Никто не видел разочарованное выражение, застывающее на лице Коннора, которое перемешивалось с гримасой отвращения. Он просто не понимал тех придурков, что готовы были поставить на кон свою жизнь, лишь бы поцеловать прекрасную девушку-суккуба. И только сегодня, когда Коннор сам смог прижаться с поцелуем к кому-то, и не ощутить кислой крови на своих губах, а лишь сладкие капельки слюны, перемешанные с алкогольным дыханием, то он почувствовал себя человеком, который встал с инвалидной коляски и сделал первый шаг в открытый мир.       Коннор не хотел верить в глупые байки про суккубов. Он был выше этого и прекрасно знал демонические порядки, которые у каждой особи были своими. Но сейчас он просто не понимал, почему к его щёкам всё пуще приливала кровь, а сердце продолжало неистово колотиться, но уже не от страха. Коннор никогда сам никого не целовал и попробовал эту запретную сладость лишь первый раз. И какова она на вкус? Вкусная. Настолько вкусная, что поверить в ее существование было просто нереально. «— Слушай, ты же не собираешься меня сожрать?» «— Настоящее имя назови.» «— На работе прошёл слух, что поцелуй суккуба убьёт человека, если только он в него не влюблён. Это правда?» «— Коннор, ты что, готовишь?» «— Можешь жить у меня. Можешь носить мои вещи. Но не лезь туда, куда не просят.» «— Работаем вместе лишь потому, что нам приходится. Как закончим, то я знать не хочу ни его, ни кого-либо из вас.» «— Коннор, ты боишься смерти?» «— Не думаешь ли ты, что пожалеешь о своём решении? Что будет уже поздно и ты не увидишь света в конце туннеля? Сплошная пустота?» «— Знаешь, Элизабет была красивой. Она постоянно тратилась на косметику, парикмахера и кремы для лица. А ты не такой. Теперь я понимаю, почему парни ведутся на суккубов. Встретились бы мы при других обстоятельствах, я бы тоже повёлся».       Коннор уверял себя, что он точно так же использует Хэнка, как и тот его. Они просто попали в неприятную ситуацию и не имеют другого выхода. Однако, Хэнк был первым человеком в жизни Коннора, кто спас его. Тем, кто буквально вытащил из тёмного омута безнадёжности. Тем, кто тепло обнял и прижал к себе. Коннор не хотел быть привязанным и зависимым. Всё что он хотел — продолжать утолять жгущее чувство голода, разъедающие изнутри уже как две тысячи лет и попросту не мог позволить одному противному факту занять лидирующее место и перевернуть с ног на голову привычный демонический быт. Тому факту, что Коннор влюбился.

***

      На улице стоял страшный мороз, который сразу начал щипать Хэнка за ноги, несмотря на то, что он только вышел на улицу. Сощурившись от яркого утреннего света, который более не рассчитывал сегодня увидеть, Хэнк раздражённо подошёл к Риду, распахнувшему водительскую дверь. И всё же, Андерсон был благодарен своему коллеге за его своевременное резкое появление, ибо стоять рядом с Коннором, на которого нашла какая-то херня, было как-то неловко.  — Слушай! — жестом попросив удержать тишину, Гэвин поднял указательный палец вверх и покрутил свободной рукой полицейский радиоприёмник, поставленный на место магнитолы. Он добавил громкости и Хэнк услышал женский, чёткий голос, перемешанный с кучей помех. «-… семь, четыре, четыре. Повторяю, всем постам. Это Ред Краун. Неизвестная группировка проникла в Центральный Банк и скрывается на чёрном грузовике марки Hyundai. Похищенное количество денег устанавливается, но порядком около ста миллионов долларов. Весь персонал и гражданские убиты из огнестрельного оружия. У двух человек надкушено лицо.»  — Просто охеренно, — выругался Хэнк. Следующая неделька обещала быть чертовски веселой.