Каждому своё

      Ям не хотела идти к Рамиро сегодня. Она даже думала о том, чтобы отложить своё репетиторство ненадолго, но в конце концов решила, что не надо откладывать что-то, даже если тебе этого не хочется. Она не спеша шла по улице, грея руки в карманах и выдыхая пар изо рта. За спиной у неё болтался рюкзак, в ушах наушники. Если подойти совсем близко, можно было услышать, какую музыку она слушает, но никто к ней не подходил. Ям впервые в своей жизни опаздывала, но скорость не прибавляла, продолжая идти по улице прогулочным шагом. Опоздание на несколько минут ничего не решит, Рамиро всё равно её не ждёт.       Больше всего на свете Ям не любила неизвестность, Рамиро и фантастические фильмы. Довольно странный набор, если не вдумываться, но на самом деле всё это связано. Ям любила обдумывать всё наперёд, она с самого детства знала, что с ней будет в будущем, и вся её жизнь была расписана, несмотря на то, что ей только семнадцать. От неизвестности ты теряешь себя в своих мыслях, не знаешь, что тебе надо делать, а что нет, путаешься в собственных решениях, и в итоге делаешь всё неправильно. Именно поэтому-то Ям и не любила неизвестность. Ей нравилось, когда всё было расставлено по полочкам, она аккуратно обращалась с фактами и никогда не жалела о своих решениях. «Порядок в голове — порядок в делах» — таков её девиз, и она никогда от него не отступала. Лишних мыслей в её голове не возникало, только самое важное, то, что необходимо обдумать.       В фильмах о всяких межгалактических полётах, космических кораблях, роботах и прочем только одна неизвестность и была, поэтому она их не любила. Стоит сказать, она вообще редко смотрела какие-либо фильмы, потому что во всех фильмах была неизвестность, и это её раздражало. Книги она, напротив, любила, больше всего — классику. Большинство книг, которые она читала, она читала уже не один раз. Это как раз-таки уберегало её от неизвестности. Она не любила художественную литературу, хоть и были некоторые исключения.       А Рамиро в этом списке оказался совсем недавно. Потому что он внезапно поселил неизвестность в ней самой. Ям не знала, чем это обосновывается, но лишних мыслей в её голове стало гораздо больше. Не все они были о Рамиро, но большая их часть всё-таки о нём. Думать о Рамиро ей не нравилось, она всячески выгоняла мысли о нём и вообще каким-то образом с ним связанные, из своей головы, но они возвращались, и возвращались, а заодно приносили с собой другие. Со временем их стало слишком много. Ям даже не успевала обдумывать их, что самое ужасное, потому что старые тут же сменялись новыми, они появлялись и появлялись, а она даже не знала, как от них отвлечься. Ям не привыкла от чего-то бежать, но то, что собственный разум решил устроить революцию, сильно действовало на нервы. А она очень редко нервничала.       За своими размышлениями Ям даже не заметила, что уже дошла до нужного дома, и ей пришлось возвращаться, потому что она ушла на несколько домов вперёд. Чем ближе к двери она приближалась, тем сильнее становилось напряжение внутри неё. Чего она так боится, Ям не знала, и это напрягало ещё больше. Как можно бояться того, чего ты даже не знаешь?       Она позвонила в дверной звонок и стала ждать, пока ей откроют. Прошло около полминуты, когда послышались торопливые шаги, дверь открылась, и на пороге перед ней встал Рамиро. Он выглядел запыхавшимся, как будто кросс пробежал.       — Привет, — обычно первой всегда здороволась Ям, поэтому Рамиро помолчал некоторое время, а уже потом, слегка настороженно, поприветствовал её.       — Привет, — голос получился слишком высоким, и Ям прокашлялась. Ей слишком не нравилось то, что происходило, но в том-то всё и дело, что она ничего сделать с этим не могла. — А где.?       — Родители уехали, их до вечера не будет. В смысле, сейчас тоже вечер, но они приедут ещё позже.       Ну да, как же она могла не заметить, что их машины нет около гаража, где она стояла обычно? Ям всегда обращала внимание, на месте ли машина, но сегодня это вылетело у неё из головы. Отчего-то этот факт очень странно подействовал на неё, и она нахмурилась, задумчиво смотря на место машины, где сейчас было пусто.       — Ям? Ты будешь заходить? — спросил Рамиро, приподняв брови. Если бы она могла ответить «нет», её давно бы здесь не было, но, к сожалению (а, может, и к счастью), она кивнула, и Рамиро впустил её в дом. *** Нико быстро поднялся по ступенькам и открыл входную дверь. В прихожей на вешалке висела красная куртка Джим, и в груди потеплело. Всё-таки здорово, что именно она устроилась к ним на подработку. Они не часто общались раньше, точнее сказать, не общались вообще, но за эти несколько недель, что она почти полностью проводит у них дома, она ему даже понравилась. Джим была немного стеснительной, но, в целом, вполне милой девушкой, и Нико хотелось с ней разговаривать. Он тоже повесил свою куртку на вешалку и прошёл в гостиную. Здесь ни Хорхе, ни Джим не было, и он поднялся на второй этаж, где услышал приглушённые голоса из комнаты брата. Положив вещи в своей комнате, Нико зашёл в комнату Хорхе. — Говорю же, не может быть такого, чтобы ты никогда не слушала джаз. Ты просто не знала, что это джаз! — ожесточённо доказывал Хорхе. Джим закатила глаза и всплеснула руками. — Я знаю, как звучит джаз, и уверена, что никогда его не слушала, — раздражённо ответила она. — Как ты можешь знать, как звучит джаз, если никогда его не слушала? — сложил руки на груди Хорхе. Джим возвела глаза к небу и вздохнула. — Я считаю, что это бессмысленный спор, Хорхе, и не собираюсь отвечать на этот вопрос. — О, Нико! — Хорхе наконец заметил Нико, стоящего на пороге. — Ну хоть ты скажи ей, что это невозможно. Каждый человек хоть раз должен был слышать джаз, а если нет, значит, он просто не понял, что это был джаз. — Извините, я не хочу вступать в ваши конфликты, — оборонительно поднял руки Нико. — Мне больше интересно, как вы пришли к этой теме. Хорхе с Джим переглянулись и потупили глаза, и Нико понял, что они уже сами не помнят. Он фыркнул. — Но на самом деле, джаз действительно слушали все, я уверен, Джим, что и ты тоже. Уж Луи Армстронга ты не могла не слышать. — Вот видишь! Даже Нико говорит, что я прав! — победоносно воскликнул Хорхе. — Ну да, возможно, Луи Армстронг — это что-то знакомое, — уклончиво ответила Джим. — Говорил же, — Хорхе пожал плечами. — Нико, ты не можешь сыграть нам ничего из джаза? — Нет, я никогда не пробовал. На виолончели чаще играют что-то классическое. — А вообще можешь что-то сыграть? — поинтересовалась Джим, подперев голову рукой. — Я никогда не слышала, как звучит виолончель. — И снова, Джим! — всплеснул руками Хорхе. — Ты не могла никогда не слышать, как звучит виолончель. Хоть раз в жизни каждый человек это слышал. — Неправда, я никогда не слышала. Я вообще-то очень редко бываю на музыкальных концертах и не слушаю живую музыку. И не слышала звучания многих инструментов и даже не знаю, как они выглядят. Чем пианино отличается от рояля? Я не знаю! — Рояль в форме крыла, — участливо подсказал Нико. — И струны в нём расположены по-другому. — Оу. Это довольно интересно, — Джим отвернулась от Хорхе к Нико. — А ты умеешь играть на пианино или рояле? — Немного. Мой приятель Симон очень хорошо играет. — Кстати, он поехал на конкурс? Или выбрали кого-то другого? — спросил Хорхе. — Нет, как раз сегодня выберут между ним и ещё одной девушкой. Симон очень хотел бы выиграть, — в голосе Нико проскочила грусть. Конечно, и ему бы тоже хотелось быть выбранным для конкурса международного уровня. — Так ты что-нибудь нам сыграешь? — Джим, возможно, почувствовала, что Нико расстроился, или просто всё ещё хотела услышать игру на виолончели, но и в том, и в том случае Нико был ей благодарен. — Нет, извини, сейчас не могу. Нужно сначала настроить её, а у меня нет желания. Может, в другой раз. — А. Ну ладно, — слегка расстроенно сказала Джим. Она посмотрела на Хорхе и встала со стула, на котором сидела всё это время. — Мне уже пора. Сестра наверняка заждалась. — Нет, останься, — внезапно для себя попросил Нико. — Ненадолго. Скоро должен прийти Симон, он может поиграть на пианино, оно у нас есть. Как раз и ты узнаешь, выиграл ли он у той девушки. Джим поколебалась немного, но потом неуверенно кивнула. Но всё оставшееся время она уже ни о чём не спрашивала и выглядела какой-то потерянной. Нико захотелось всё-таки настроить виолончель и что-нибудь сыграть, чтобы Джим снова улыбнулась, но он быстро отогнал от себя эти мысли. Что-то странное было на душе, но он не понимал, что. Что-то произошло, что-то явно было не так, но что? Джим ненадолго отошла в таулет, а Нико задумался над тем, что с ним произошло за эти несколько минут. Он услышал вздох со стороны Хорхе и повернулся к нему. Ему показалось, что взгляд у его брата был осуждающий. — Ты чего? — удивился он. — Что ты смотришь на меня, как на врага народа? — Нет-нет, ничего, — однако взгляд у Хорхе стал ещё более осуждающим. — Тебе показалось.