Песня Дракона и Волка

Столица пахла также отвратительно, как и пятнадцать лет назад. Все те же улицы, дома, ютящиеся друг к другу, бегающие дети, бедняки и купцы, наемники и воры, словно страна все ещё живет под гнетом Эйриса Таргариена, а не под управлением Роберта Баратеона. За те пятнадцать лет, что он здесь не был, столица не изменилась, и невольно он задавался вопросом, стоило ли Восстание чего-нибудь. Джейме чувствовал отвращение, поднимавшееся в нем при виде Красного Замка. Он оставил его сразу после взятия города, когда Роберт Баратеон, послушавшись все-таки своего друга, Эддарда Старка, освободил его от клятвы Королевского гвардейца. Отец, конечно, сыграл в этом тоже большую роль — добился наконец, что старший сын останется его наследником. Серсея рвала и метала, по словам Тириона, когда узнала, что брата-близнеца в столице не будет. За все эти годы они встретились лишь однажды — пять лет назад, когда она посетила Кастерли Рок со своими детьми, но встреча была довольно неловкой и долго не продлилась. Он чуть подогнал лошадь, чтобы поравняться с Мирцеллой. Его дочь, единственный ребёнок, что у него был, с восхищением смотрела на приближающийся город, и Джейме нахмурился. Мирцелла была невероятно счастлива, когда его отец объявил о поездке в Королевскую Гавань на турнир. Она видела своих кузенов лишь один раз в жизни, а со смертью матери замкнулась в себе, общаясь в основном с ним, Тирионом и дочерью-бастардом пропавшего дяди Гериона, Джой Хилл. Болезнь, а позже и смерть Серенны сильно повлияли на прежде жизнерадостную девятилетнюю дочь, и Джейме не смог ей отказать, когда она попросила отправиться на турнир с ним и Тирионом. — Красиво, — восхищённо заметила дочь, тряхнув золотистыми локонами, заплетенными в простую косу. Она отказывалась ездить в паланкине, потому что ей нравилась верховая езда, но во многом другом она была настоящей леди, наследницей Кастерли Рок после него. Джейме долго спорил на эту тему со своим отцом, но после угрозы отказаться от прав на замок все же своего добился. — А такие большие турниры когда-нибудь уже были? — полюбопытствовала Мирцелла, взглянув на него своими зелёными глазами. Джейме не знал, что ей ответить. Говорить про турнир в Харренхолле не хотелось, потому что тогда бы пришлось рассказывать и про Королевскую гвардию, и про Восстание, и про Безумного Короля. Он поощрял интерес дочери к новым знаниям, но не готов был рассказать ей эту историю и своё участие в ней. Мирцелла, разумеется, знала, что её отец когда-то был одним из семи Королевских гвардейцев, но ей никто не говорил, почему его освободили от клятв. Джейме лишь надеялся, что никто в столице не утрудится поведать ей историю о смерти Эйриса Таргариена до него. Мало кто знал, что на самом деле произошло в ту ночь, но все они были на этом турнире. Возможно, все-таки зря он взял Мирцеллу в столицу. Она возненавидит его, если узнает, что её отец — Цареубийца и что именно он не успел остановить той ночью. — На моей памяти всего однажды, — произнёс он все же, не углубляясь в детали. — Это было шестнадцать лет назад, в Харренхолле. Последний турнир, который был в правление Таргариенов. Мирцелла, судя по всему, хотела спросить ещё что-то, но не успела, потому что они подъехали к Львиным воротам в столицу. Стражники пропустили их, и вся процессия отправилась по улицам города к Красному Замку. Джейме уже хотел было облегченно вздохнуть, потому что дочь стала внимательно смотреть по сторонам, как его нагнал Тирион. — Столица во всем своём великолепии, — произнёс младший братец, искоса взглянув на Джейме, — ослепляет даже. Скучал по городу, брат? Джейме усмехнулся. Тирион насмехался, конечно, но брат искренне беспокоился за него. В отличие от многих других членов семьи. — Несомненно, — ответил он, сжимая поводья чуть сильнее, чем прежде. Джейме никогда не хотел оказаться в этом городе вновь, и все же он здесь. Спустя пятнадцать лет, а его до сих пор мучили кошмары, в которых звучали крики боли королевы, чувствовался запах горевшей плоти, и слышались произносимые безумцем, словно мантра, слова. Сжечь их всех. Он качнул головой, прогоняя эти воспоминания на какое-то время. Лучше бы он действительно настоял на своём и остался в Кастерли Рок, пойдя против отца. Джейме пятнадцать лет прятался в фамильном замке, отказываясь покидать его пределы, ссылаясь на различные дела. Первые четыре года прошли словно в тумане, а потом лорд Тайвин все же озаботился тем фактом, что у старшего сына не было жены и детей, и настоял на браке Джейме с его кузиной по матери, Серенной. Она была младше на четыре года, но через какое-то время Джейме с удивлением обнаружил, что жена умна, пусть она и не показывала этого постоянно. Спокойная, понимающая и добрая, но при этом она превосходно справлялась с обязанностями леди замка и была достаточно проницательна, чтобы понять, что он не любил её. Она и не настаивала, впрочем, но при этом раз за разом приходила ему на помощь, выводила его на откровенные разговоры и слушала. Мирцелла родилась двумя годами позже, и дочь стала для него всем. Она заставляла его оставлять своё прошлое, свои поражения и обиды, заставляла стремиться стать лучше, чем он был, и те благословенные четыре года после рождения Мирцеллы были, наверное, самыми счастливыми в жизни Джейме. Все пошло в Седьмое Пекло, когда Кастерли Рок посетила Серсея. За луну до этого Серенна поделилась с ним новостью, что он вновь станет отцом, и весь замок к моменту приезда сестры был проинформирован о скором рождении ещё одного Ланнистера. Серсея и её дети, Джоффри и Лелия, долго в Кастерли Рок не пробыли, но застали тот момент, когда Джейме, глубоко потрясённый всем увиденным, нашёл Серенну в их покоях, истекающей кровью из-за выкидыша. Он никогда не простил сестру за её последние слова, небрежно сказанные ему перед тем, как она села в паланкин. «Кажется, твоя драгоценная леди-жена не способна подарить тебе сына, который наследовал бы тебе, — проворковала Серсея, сверкая дьявольскими зелёными глазами. — Бедняжка, как бы следующие роды её и вовсе не убили, иначе у тебя останется лишь дочь. Милое дитя, конечно, но ей не удержать Кастерли Рок. Видимо, эта слабость у неё от обоих родителей». Если бы Джейме не был бы так потрясён произошедшим, то ударил бы сестру за её пропитанные ядом слова. Он не знал, годы ли в столице изменили Серсею, или она всегда была такой, но это больше не была женщина, ради которой он готов был накинуть на плечи белый плащ. Он с трудом вспоминал, что когда-то любил её, ведь их пути разошлись ещё до того злосчастного турнира в Харренхолле, а все эти годы в Кастерли Рок, особенно последние четыре из них, Джейме посвятил своим обязанностям и своей семье. Но Серсея, казалось, никогда не забывала о том, что когда-то было, и держала на него обиду, однако самое ужасное было в том, что её злые слова оказались пророческими. Серенна умерла третьими родами, подарив ему сына, который пережил свою мать всего на несколько часов, и ни он, ни Мирцелла до сих пор не оправились от этого, постоянно оглядываясь в поисках звучавшего в ушах мучительно лёгкого смеха Серенны, призраком гулявшего по коридорам замка. «Эртуру было бы сейчас девять лун, — думал Джейме, когда они подъехали к Красному Замку, — чуть меньше, чем было принцу Эйгону, когда мой отец приказал убить его самого, его сестру и мать во время осады». Джейме все чаще ловил себя на мысли, не является ли потеря жены и двоих детей наказанием за то, что он не выполнил последнюю просьбу принца Рейгара и не спас принцессу Элию и её детей. «Защищайте мою семью, сир Джейме, — попросил его Рейгар в то утро, когда отправился в ту битву, из которой не вернулся. Джейме спустился вниз, умоляя принца взять его с собой на Трезубец, но Рейгар был непреклонен, печален и хмур тогда. — Защитите Элию и детей, мою мать и моего брата. Прежде всего их. Не моего отца. Когда все это закончится, страна вздохнёт спокойнее, если…». Принц тогда замолчал, словно страшась собственных непроизнесенных слов, но Джейме запомнил. И выполнил ту часть, которая осталась неозвученной. Страна вздохнула свободнее, когда на троне больше не было Эйриса Таргариена. Но не намного. Джейме спешился с лошади, когда они въехали во двор, отдавая поводья подошедшему мальчишке-конюху, оглянулся на окружившие его красные, будто бы напитавшиеся кровью сотен, если не тысяч, людей стены, и замер. На одном из переходов, холодно улыбаясь, стояла его сестра-королева, смотря на них сверху вниз торжествующим взглядом дьявольских зелёных глаз. Не отрывая взгляда от Серсеи, он подошёл к Мирцелле и положил руку дочери на плечо. Улыбка королевы исчезла, и она, презрительно качнув головой, отвернулась от них, наградив каждого напоследок уничижающим взглядом. У Джейме появилось предчувствие, что ничего хорошего в столице никого из них не ждёт.

***

За последние пятнадцать лет она отвыкла встречать рассветы на балконе, наблюдая, как солнце пылающим ярким шаром поднимается словно из пучины моря. Отвыкла от удушливой вони столицы и красных стен, теперь, впрочем, больше казавшихся ненастоящими из-за буйства красок гобеленов, закрывавших высеченные в камнях гербы дома Таргариенов — трёхглавых драконов. Роберт Баратеон настолько ненавидел детей Валирии, что превратил величественный и ужасный Красный Замок в подобие борделя. Ещё больше сходство усиливалось, когда от короля или к королю стайками шли шлюхи, одетые в цветистые шёлка. Коронованный Олень, несомненно, сделал бы правильный выбор, когда назначал мастером над монетой Петира Бейлиша, владевшего собственным борделем, если бы жизнь Семи Королевств зависела от того, сколько шлюх за день посетит Роберт Баратеон. Эшара выбросила из головы мысли о Роберте Баратеоне и его развлечениях. Её мало бы это заботило, если бы на Железный Трон после Роберта сел его сын, и династия продолжилась бы. Но реставрация близилась с каждым днём, а Корона должна была больше, чем за всю историю существования Семи Королевств. Она горько усмехнулась: даже Эйрис Таргариен, будучи безумцем, не растрачивал всю казну и не был должен пять миллионов золотых драконов. Король-узурпатор не заботился о том, откуда берётся его золото, по-видимому считая, что деньги берутся из ниоткуда или что лорд Тайвин, бывший ему тестем, действительно испражняется золотом. Но лорд Варис, едва Эшара переступила порог Красного Замка, не промедлил ей сообщить, что шахты Ланнистеров начали иссякать. Неудивительно, что Старый Лев отправил своего старшего сына с его дочерью в столицу. Пусть Эшара была почти незнакома с Джейме Ланнистером, но в юности он подавал большие надежды, и, возможно, до сих пор может победить на турнире, а даже если нет — на овдовевшего наследника Ланнистеров, у которого была лишь дочь, многие польстятся. — Матушка? — спросил тихий девичий голосок, и Эшара повернула голову, замечая замершую на пороге Дианну. Девочка смотрела в пол, и лёгкий ветерок колыхал её чёрные пряди волос, путая их. Эшара улыбнулась. Дианна была скромной и тихой девочкой, редко показывавшей свой ум и свою внутреннюю силу. Она делала то, что от неё ожидали, покорно склоняя голову и пряча свои фиолетовые глаза. Это жгло Эшаре душу. В отличие от Арры, никогда не стеснявшейся своего статуса бастарда и всегда высказывавшей своё мнение, Дианна словно чувствовала себя пятном позора на имени дома Дейнов. Но сейчас все было ещё хуже. Как же Эшара злилась на своего лорда-брата, когда он поднял вопрос о помолвке Дианны и отказался отступать. Её девочке было лишь четырнадцать, она была совсем ребёнком, к тому же, ребёнком, который чувствовал себя виноватым за свое существование, и возможность помолвки лишь испугала Дианну, пусть она старалась этого не показывать. — Да, милая? — ответила Эшара, подходя к дочери и приподнимая её подбородок, чтобы та посмотрела ей в глаза. — А… лорд Старк ещё не приехал? — испуганно спросила Дианна, и Эшара печально улыбнулась. Она в свои четырнадцать рвалась в Кингс Лэндинг с неимоверным упорством, чтобы стать фрейлиной у Элии, и ничего не боялась. — Нет, но, судя по словам лорда Вариса, он должен прибыть сегодня, — произнесла она и, глядя на дочь, вздохнула. — Тебе не стоит его боятся, — проговорила она через некоторое время, и Дианна вздрогнула, подарив Эшаре вопросительный взгляд. — Я про племянника лорда Старка. Позволь мне рассказать тебе кое-что о Волках из Винтерфелла. Я познакомилась с детьми лорда Рикарда на турнире в Харренхолле. Лорда Эддарда северяне называли Тихим Волком, и он был вторым сыном своего отца, но воспитывался в Орлином Гнезде. Он взял лучшее и от Старков, и от Арренов: верность семье, благородство и честь. Но где Нед Старк был спокоен и терпелив, его братья и сестра были своевольными и нетерпеливыми. Бенджен Старк, младший из них, был пятнадцатилетним мальчиком тогда, и старшие братья и сестра ласково называли его Волчонком, впрочем, он им и был тогда. Весёлый, озорной и бойкий мальчик, но не взрослый мужчина, несмотря на возраст, я помню его именно таким. Брандон же… Он был наследником Винтерфелла, и в нем текла настоящая волчья кровь, как и в его сестре. Вспыльчивый, но верный семье, горделивый, но искренний и добрый. Ему нельзя было приказать и его нельзя было заставить. Дикий Волк, так называли его все, и он был таким. Диким, неприручённый хищником, который придёт к тебе лишь тогда, когда сам захочет. Лианна была похожа на него в этом, не зря её называли Винтерфелльской Волчицей, но она была спокойнее и стремилась всегда добиться справедливости любым способом. Прекрасная, своевольная и погибшая до того, как пришло время. И именно потому что я знала их всех, я скажу тебе, Дианна, что юноша, выросший под опекой лорда Старка, никогда тебе не навредит. А если бы он захотел тебе навредить, то я бы никогда ему не позволила. Маленькие руки Дианны обняли её так крепко, что Эшаре показалось, что воздух в её лёгких закончился от того, насколько крепко обнимали её руки дочери. Она провела рукой по темным волосам Дианны, и та разорвала объятия, отступая назад и улыбаясь. Эшара тоже хотела бы улыбнуться, но им помешали. Аллирия выглядела обеспокоенной. Эшара взглянула на младшую сестру, и сердце её сжалось от тревоги, что отражалась на лице сестры. — Аллирия? — спросила она, нахмурившись. Ей совершенно не нравилось это беспокойство. — Лорд Старк здесь, — объявила сестра, изучая её своими пурпурными глазами. Эшаре сделалось не по себе от этого взгляда, — но не только он желает с тобой поговорить. Оберин тоже здесь, я столкнулась с ним во дворе. Он буквально потребовал сопроводить его к тебе, и я с трудом смогла ему отказать. Что происходит, Эшара? Она не ответила, глубоко погружённая в свои мысли. Оберин был другом детства, и в скверном настроении она видела его часто, но почему он решил приехать в столицу? Разве только… Эшара прикрыла глаза и глубоко вздохнула. Разве только что-то нарушило тщательно лелеемые планы принца Дорана по отмщению его сестры. Элия на мгновение промелькнула перед её глазами, улыбнувшись ей своей мягкой и ободряющей улыбкой, и пропала также быстро, как и появилась. Но что именно могло произойти? Ей нужно было узнать, что теперь в планах у Дорана и Оберина, чтобы они не сделали роковую ошибку сейчас. Слишком рано для войны. Но это могло подождать, разумеется. Сперва ей действительно нужно поговорить со старым другом. С Оберином она пересечется чуть позже, когда переговорит с Недом. — Ничего, — легко солгала Эшара своей младшей сестре, положив руку на плечо Дианне. — Проводи Дианну в комнаты, пожалуйста. Я поговорю с лордом Старком и с принцем Оберином. Аллирия хотела что-то спросить или, возможно, возмутиться, но Эшара уже развернулась и отправилась в Девичий Склеп, где, по приказу Роберта Баратеона, приготовили покои для Старков. «Скоро придётся рассказать ей, что именно происходит, — вздохнула про себя она, думая о младшей сестре, пока мимо проносились слуги, спешившие по делам многочисленных гостей столицы, — но не раньше того момента, когда придёт весточка из-за Узкого моря».

***

В Королевской Гавани Бенджен до этого дня никогда не был, и его лорд-брат рассказывал о столице, отпечатавшейся в его памяти только что взятым городом и городом, праздновавшим коронацию нового короля, мало, но все короткие упоминания оказались верными. Королевская Гавань была логовом змей. У каждого были свои секреты, свои тайны и мысли, цели и убеждения, и все вели свою игру, пытаясь чего-либо добиться. Бенджен даже начал жалеть, что отправился в это путешествие, но отпускать Неда одного не хотел. У старшего брата, пусть тот об этом и не говорил, столица ассоциировалась лишь с войной, болью, тоской и жёгшим душу обещанием, а для Бенджена это был город, в котором погибли их брат и отец, что даже меркло в сравнении с тем, что здесь видел Нед. Солнце озаряло весь город, выступая из-за моря, когда они отправились в путь с последней стоянки до столицы, и в Кингс Лэндинг они прибыли до полудня, уже задыхавшиеся от жары. Насколько Бенджен знал планы брата, тот хотел первоначально встретиться с Робертом Баратеоном и Джоном Арреном, но как сообщил им сладким голосом лорд Варис, служивший мастером на шептунами, король до сих пор не вернулся из борделя, а сын Десницы с утра мучился припадками, и лорд Аррен сегодня сложил с себя обязанности. Ланнистеров его лорд-брат не хотел даже видеть, и Бенджен думал, что этот день уже пройдёт впустую, когда они встретились в коридоре Девичьего Склепа с молодой черноволосой леди, на первый взгляд едва ли отпраздновавшей свои двадцатые именины. Леди Аллирия Дейн, как он узнал мгновением позже, когда на лице Неда промелькнуло нечто вроде улыбки, — сестра Эшары Дейн, по которой оба старших брата Бенджена едва ли не с ума сходили на турнире в Харренхолле. Он плохо помнил сестру Меча Зари, хотя она довольно много времени провела в их компании, но если Аллирия Дейн действительно была похожа на свою старшую сестру, то теперь Бенджен понимал своих братьев. От её красоты перехватывало дыхание: бледная, совершенно не дорнийская кожа, большие пурпурные глаза с весёлыми искрами в них, чёрные пряди волос, падавшие ей на спину, аккуратные черты лица, хрупкая женственная фигура, изгибы которой подчеркивало фиолетовое шёлковое платье, гармонировавшее с глазами. Он с трудом оторвал от неё взгляд, вслушиваясь в разговор. — Лорд Старк, — она поклонилась, и улыбка промелькнула на её лице, — приятно видеть вас столько лет спустя. — Леди Дейн, — в серых глазах своего лорда-брата Бенджен видел несвойственную тому мягкость и едва подавил желание покачать головой. Он прекрасно знал, что спустя столько лет пурпурные глаза Эшары Дейн преследуют Неда в кошмарах, как бы искренне брат ни полюбил свою жену, — когда мы виделись в последний раз, вы были ещё маленькой девочкой. Вы стали ещё больше похожи на свою сестру. — Благодарю, — кивнула Аллирия Дейн, и скользнула взглядом по самому Бенджену. — Мой младший брат — Бенджен Старк, — представил его Нед, и Бенджен ощутил себя неуютно под пристальным взглядом больших пурпурных глаз. — Приятно с вами познакомиться, лорд Бенджен, — промолвила она, и Бенджен поцеловал её протянутую руку. — Леди Аллирия, — он слегка склонил голову, уловив в её глазах легкое удивление, но она быстро переключила своё внимание обратно на Неда. Бенджен почувствовал лёгкий укол разочарования. — Говоря о братьях и сёстрах, — начала леди Дейн, смотря прямо в глаза его брата, — мой лорд-брат, Аллин, хотел бы с вами кое-что обсудить, но ворону он, по необъясненным мне причинам, не доверяет, а сам предпочитает не покидать Старфолл, поэтому моя сестра желала бы поговорить с вами как можно быстрее. От призрака улыбки, сверкнувшего ещё ярче при упоминании Эшары Дейн, на лице Неда не осталось ни следа. Бенджен чувствовал, как тревога забилась внутри, и он лишь колоссальным усилием воли смог её успокоить. Вороны скорее бы принесли вести из Эссоса в Дорн, чем на Север, но что это ещё может быть, если не брать в расчёт уже известных новостей о Визерисе Таргариене? Он с трудом заставил себя не предполагать худшего. В течение пятнадцати лет все было спокойно, но у него было нехорошее предчувствие внутри, что спокойствие перед бурей закончилось. — Передайте леди Эшаре, что я буду ждать её в кабинете в моих покоях в Девичьем Склепе, — произнёс его лорд-брат, на лице которого вновь появилась усталость и печаль, что преследовали его последние пятнадцать лет. Нед предпочитал оставаться со своими демонами в одиночестве, а Бенджен предпочитал от них убегать, но, кажется, теперь они их настигли. Если Аллирия Дейн и была удивлена такой переменой тона и настроения, то и виду не подала. Она лишь ещё раз поклонилась, обменявшись парой слов с его лордом-братом, и повернулась к Бенджену. — Было приятно познакомиться, лорд Бенджен, — сказала она с улыбкой, и он кивнул ей. — Взаимно, леди Аллирия. Она качнула головой и, резко развернувшись, отправилась в другую часть замка. Фиолетовая юбка её платья колыхнулась, когда она исчезла за поворотом, и Бенджен оторвал свой взгляд от коридора, в котором только что исчезла Аллирия Дейн. Его брат был хмур и, казалось, был погружён глубоко в свои мысли. — Нед? — тихо окликнул его Бенджен, и тот лишь покачал головой. — Я не хочу предполагать что-либо до того, как мы узнаем, что именно их тревожит, — ответил его лорд-брат, после чего тяжело вздохнул. — Он прислал бы весточку, если бы что-то пошло не так. Эрих ничего не говорил. — Птица могла затеряться, — заметил Бенджен, когда они отправились к покоям Неда. — Или её просто не было, и они просто хотят обсудить какое-либо дело, — Нед прищурился, когда мимо него по коридору пробежала Арья, за которой быстро шла недовольная Санса. — Арья! — прикрикнула на младшую сестру старшая дочь Неда, и Бенджен хмыкнул. Ох, он помнил, как Брандон иногда злился на Лианну, когда та устраивала очередной кавардак в его покоях, пока он был в Барроутоне. Воспоминания о старших брате и сестре болью отозвалось в его памяти. Последний раз он видел их обоих, когда они отправлялись в Риверран. Сестру в ту ночь, когда она исчезла со своей лошадью и некоторыми вещами, а брата — двумя днями спустя, когда тот отправил его обратно в Винтерфелл. — Эй-эй, — Нед поймал обеих дочерей за руки, останавливая их, — что за сцену вы устраиваете здесь? — Арья опять это сделала, отец! — пожаловалась Санса, с обидой глядя на хихикавшую сестру. — Она опять зашила овечье… — тут племянница густо покраснела, отводя взгляд, и Бенджен заметил, что и сам Нед с трудом сдерживает смех, — овечье… дерьмо в мои вещи! На этот раз в мое платье! Как я теперь покажусь перед королем, королевой, принцессой, принцами и всем двором? Бенджен старался из всех сил, чтобы сдержать рвущийся наружу смех. Лианна часто так веселилась в детстве, особенно над Брандоном. Только вот его старший брат никогда не обижался на подобные шутки. Его лорд-брат глубоко вздохнул и взглянул на дочерей. — Это твоё единственное платье, Санса? — спросил он, и та покачала головой. — Надень другое. Арья же не испортила тебе все платья? — Нет, — поджала губы Санса и кинула злой взгляд на младшую сестру, — но… — Арья, — прервал жалобы старшей дочери Нед, посмотрев на младшую уже серьёзным взглядом, — шутки есть шутки, но не нужно переходить границы дозволенного. Мы сейчас не в Винтерфелле, мы в Королевской Гавани, поэтому постарайся вести себя приличнее. Мы — стая, мы должны защищать друг друга. Особенно здесь, на Юге. — Я сделала это, потому что Санса надоела с этим принцем Джоффри, — скривилась Арья, внимательно слушавшая отца. — Джоффри то, Джоффри это. Она его даже не видела никогда, но уверена, что он прекраснее всех на свете! — Арья! — воскликнула Санса, прижимая руку ко рту. Бенджен переглянулся с нахмурившимся братом. Даже на Север дошли слухи о принце Джоффри и его «деяниях», и он был уверен, что последнее, чего хотел бы его лорд-брат, — увлечение старшей дочери наследным принцем, который даже не был принцем. — Санса, — серьёзно заговорил Нед, и та обернулась к отцу, вопрос читался в её голубых глазах Талли, — держись подальше от принца Джоффри. Жизнь — не песня, и принцы не обязаны быть такими же, как говорится во всех этих историях. Ты — волчица из Винтерфелла, как и твоя сестра, и Зима близко. Когда придёт время, я найду для тебя достойного жениха, но забудь о внуке Тайвина Ланнистера. Ты не знаешь, что он сделал, в том числе и со своими сыновьями. Санса выглядела обиженной, тогда как в светло-серых глазах Арьи зажглись огоньки любопытства. Бенджен обеспокоенно поглядел на брата — тот сказал больше, чем планировал. Нед вздохнул и покачал головой. — Идите обратно к септе, — сказал он, отпуская обеих дочерей, явно не желавших уходить, пусть и по разным причинам, — встретимся на обеде. Бенджен прикусил язык, видя, что его лорд-брат не в настроении, чтобы слушать увещевания на тему лишних слов. Нед и сам знал, что сказал лишнего. И Сансе, и Арье пока не следует знать, что произошло здесь, в Королевской Гавани, пятнадцать лет назад. О том, что Тайвин Ланнистер приказал убить принцессу Элию и её детей. О том, что Джейме Ланнистер, убивший Безумного Короля, не успел спасти от Амори Лорха двухлетнюю принцессу Рейнис и видел, как постепенно вытекает жизнь от каждого удара кинжалом из маленького ребёнка, молившего о помощи, пока его самого, по приказу того же Тайвина Ланнистера, держал Гора. О том, что лишь чудо спасло Тириона Ланнистера от падения, подстроенного его отцом, с самой высокой башни Кастерли Рок. Когда они, все ещё молчавшие, дошли до солярия в покоях Неда, хотя бы часть их общих тревог развеялась от разговора с Эшарой Дейн, но позже вечером Бенджен в очередной раз утвердился, что это было спокойствие перед бурей.