Песня Дракона и Волка

Дни в Винтерфелле пролетали в странном тумане и в предсвадебной суматохе, чему Дианна не могла не радоваться — у неё больше не было сил горевать по дяде и смотреть на печальные лица сестры и тёти. Отсутствие её леди-матери было заметно, но она не позволяла себе думать о том, что хотела бы, чтобы леди Эшара была здесь и поддерживала её — Эдрику помощь была нужнее. От Арры было мало толку: старшая сестра терпеть не могла подобные занятия, пусть и пыталась помочь, но Дианна нашла большую поддержку в лице Сансы, взявшейся помогать с небывалым энтузиазмом, и тёти Аллирии, спорившей с леди Старк по поводу всех организационных моментов. Они в конце концов сошлись на том, что церемония пройдёт сначала перед ликами Семерых, а позже, вечером, в Богороще. Джон, за что Дианна была ему бесконечно благодарна, сумел настоять на том, чтобы церемонии провожания не было. — Если ты хочешь такую церемонию — дожидайся своей свадьбы с Маргери Тирелл, — сказал он Роббу, когда тот заметил, что провожание было традицией. — Посмотрим, что ты скажешь тогда, Старк. Робб в ответ на эту реплику промолчал, но Дианна видела, что он задумался. Она, может, и не знала леди Маргери хорошо, но догадывалась, что и юная Роза Хайгардена предпочла бы не участвовать в подобном. Младшая дочь леди Дейн даже думать о том, что могло её ждать, не хотела — септа да и служанки в Старфолле рассказывали много чего о первой брачной ночи и о долге, но Дорн оставался Дорном, и Дианна слышала и другие разговоры, которым верила больше, особенно после знакомства с Джоном. Она даже не могла представить, что он способен сделать ей больно, но в день свадьбы все же проснулась, чувствуя странный страх, который сковывал её тело подобно стальным цепям, которые она видела в подземельях родного замка. Легкое шёлковое нижнее платье, тяжёлое верхнее, сшитое из плотной ткани белого цвета и украшенное вышивкой звёзд, и девичий плащ цвета слоновой кости (они с Джоном сошлись на том, что, несмотря на то, что им предложили надеть плащи Дейнов и Старков, в церемонии будут использованы простые плащи без символики) — все это проскользнуло мимо её взгляда, и она, запахнувшись в простой плащ, выскользнула из своих гостевых покоев, решив, что прогулка по предрассветному Винтерфеллу поможет ей успокоиться. Тёплые каменные коридоры освещались лишь несколькими факелами, и слуг заметно не было, поэтому младшая дочь леди Эшары думала, что гуляла по твердыне в абсолютном одиночестве, пока не услышала тихие голоса за закрытыми дверями. Страх быть пойманной мгновенно парализовал её, когда она поняла, что находится рядом с солярием лорда Старка, но любопытство перевесило, и она осторожно подошла к двери, прислушивавшись и с удивлением узнав в говорящих лорда Винтерфелла, сира Эриха и Бенджена Старка. — Он женится сегодня, Старк, — раздался раздражённый голос рыцаря, и Дианна нахмурилась: они явно говорили о Джоне. — Пора рассказать им правду. Они больше не дети, и должны понимать, что произойдёт в скором времени. — Мейстер Лювин сказал, что Визерис Таргариен не будет начинать войну ещё минимум два года, — устало ответил Нед Старк. — У нас есть время. — Ты всегда говоришь об этом времени. Признайся сам себе: ты опять откладываешь этот разговор. Ты боишься и придумываешь отговорки. И через два года будет тоже самое. Твоя сестра была бы в ярости, — Дианна прожгла дверь взглядом, не понимая, как мог быть связан Джон с Визерисом Таргариеном и Лианной Старк. Что все это значило? — Когда ты наконец расскажешь Джону и Линаре правду? — Не говори о моей сестре так, будто ты знаешь её лучше, чем я, Эртур, — услышала младшая дочь Эшары Дейн, замирая на месте. Эртур?! Сир Эртур Дейн, её дядя, знаменитый Меч Зари?! Холодок пробежал по спине Дианны, пока она пыталась осознать, что только что услышала. Но любопытство жгло сильнее. — Возможно, что так и есть, — зло заметил тот, кого назвали Эртуром. — Она много что рассказывала, после того, как мы спасли её от убийц Эйриса. Например, что ты отказывался слушать её, когда она умоляла тебя поговорить с вашим покойным лордом-отцом об отмене помолвки. — Он прав, Нед, — послышался голос Бенджена Старка, спокойный, в отличие от двух других. — Она умоляла тебя. Тебя и Брандона, но нашему старшему брату всегда эти её просьбы казались глупостями, да и он бесился из-за того, что не может отменить собственную помолвку, когда узнал о характере Кейтилин Талли. Ты же знал Брана — ему всегда нравились смелые и яркие женщины. Лиа думала, что может на тебя положиться, но ты не слушал, не желая видеть Роберта таким, какой он есть. Я пытался поговорить с отцом, но тщетно. Твоё слово весило бы больше. А потом, после турнира, ты отправился в Долину и, поверь мне, наша сестра едва ли не с ума сходила. Отец был в ярости, но ничего не мог сделать: воронов Рейгара нельзя было перехватить, а Лианна продолжала говорить, что сбежит в Вольные города, если Роберт ещё раз пересечёт Перешеек. В конце концов, к тому моменту, как они уехали, Лиа даже показала письмо, где Рейгар сообщил, что его отец узнал о том, что она была Рыцарем Смеющегося Древа, и послал за ней убийц, все ещё видя в ней угрозу. Ни наш лорд-отец, ни Брандон не поверили ей. В последнюю ночь перед отъездом Лианна сказала мне, что сбежит. Я в точности помню её слова: «Старые Боги мне свидетели, Бен, я больше не могу. Никто, кроме тебя, не верит мне. И отец, и Бран думают, что я все это придумала, чтобы не выходить за Роберта. Я не хочу замуж за эту рогатую свинью, но я поверить не могу, что близкие мне люди думают обо мне, как об испорченной легкомысленной девице. Я помогла Хоуленду, и ты это знаешь, и я не думала, что король настолько безумен, что увидит во мне врага и попытается меня убить. Я сбегу, братец, потому что так я больше не могу. Никто не знает, что будет, Бенджен, но я чувствую, что будет война. Рейгар написал мне, где он и его друзья будут меня ждать. И написал, что буря вот-вот грянет. Если отец захочет меня выслушать, если он будет меня искать, то он должен будет обратиться к лорду Уэнту. Обещай мне, Бенджен. Обещай, что не выдашь мой секрет, пока не останется иного выхода». Она была в отчаянии, Нед. Тишина заполнила солярий лорда Старка, и Дианна только сейчас заметила, что даже не дышала. Она была потрясена тем, что услышала. Её леди-мать, конечно, всегда говорила, что историю пишут победители, а проигравшие рассказали бы совсем другое, но все эти слова Бенджена Старка… Она догадывалась, что Лианну Старк никто не похищал, но слышать это было странно и страшно, потому что в её голове мгновенно возник вопрос: «Почему Рейгар Таргариен и Лианна Старк были уверены, что начнётся война?» — Я не знал, — наконец раздался голос Неда Старка, и Дианна была поражена, насколько горестным он был. — До того, как Роберт не наказал Тайвина Ланнистера за убийство старших детей Рейгара. До того, как я увидел, как он радуется, что королева Рейлла умерла и, как он считает, её дочь тоже. До того, как он решил готовиться к войне с Визерисом Таргариеном на опережение, я думал, что он может измениться. Я слышал его планы. Да, Визерис может стать угрозой, но бить из-за спины… Убить невинную женщину, которая, возможно, уже беременна… В молодости он был лучше. — Вряд ли он когда-нибудь был лучше, — сказал мрачный голос рыцаря. — Я помню Узурпатора ещё мальчишкой. Его леди-мать, Кассана Эстермонт, была близкой подругой королевы Рейллы и, в отличие от Джоанны Ланнистер, не была любовницей Безумного Короля. Они хотели, чтобы их сыновья дружили, но Роберт вечно вёл себя, словно кусок дерьма. Ныл, что ему не дают турнирный меч, а когда проигрывал Рейгару, который шёл на встречу его просьбам об обучении, орал, что это нечестно и что Рейгар украл у него победу. Мы все вздохнули спокойно, когда его лорд-отец, Стеффон, отправил его в Долину, — тот, кого назвали Эртуром, помолчал, а потом устало вздохнул. — Я должен, наконец, поговорить с сестрой. Аллирия должна знать правду. По крайней мере, обо мне. Но затягивать разговор с Джоном и Линарой дальше нельзя, ты должен это понимать, Эддард. Иначе я расскажу им сам. — Я поговорю с ними, когда мы получим весточку о Визерисе Таргариене, не раньше. И ты не стал бы им рассказывать. Ты слишком ценишь свои клятвы, а ты дал им обещание молчать, когда мы были в Старфолле, Эртур. Следующие часы прошли для Дианны довольно странно: она почти не думала о церемонии, когда тихо вернулась в свои покои, и все её мысли были о том разговоре, который она услышала. Её дядя, Эртур Дейн, был жив, и она не могла в это поверить. Рейгар Таргариен не похищал Лианну Старк, но помог ей сбежать, но младшая дочь Эшары Дейн не могла понять, как это все могло быть связано с Джоном и Линарой. Отгадка была где-то близко, но что-то мешало ей соединить все кусочки паззла воедино. В конце концов, когда её пришли будить служанки, она выбросила это все из головы, решив, что должна подумать об этом позже, но не в день своей свадьбы. Её сердце билось все быстрее с каждой минутой, и она была уверена, что оно готово было выскочить из груди в тот момент, когда перед ней показались двери маленькой септы, построенной для леди Кейтилин, которая поклонялась Семерым, а не Старым Богам. У порога её уже ждал бывший наставник Джона, который как она сегодня случайно узнала, на самом деле был Мечом Зари, Королевским гвардейцем, Эртуром Дейном, её дядей. Джон говорил ей, что сир «Эрих» всегда был ему словно отец, возможно даже больше, чем Нед Старк. «Я люблю и уважаю своего дядю, но у него есть свои дети. Он заботится обо мне и о Линаре, но это не тоже самое. Эрих же был рядом со мной, сколько я вообще себя помню. Не лорд Старк, а он. Он поощрял меня делать, что мне нравится. Читать многочисленные книги, изучать те науки, что мейстер Лювин нам не преподавал, петь, даже пытался научить меня валирийскому, хотя я понятию не имею, откуда он его вообще знает», — сказал он ей, когда Дианна решила, что попросит рыцаря исполнить роль посаженного отца. По собственному печальному признанию Джона, он вряд ли бы посмел делать что-то из того, в чем его поощрял наставник, если бы того не было рядом: на Севере многие, в том числе мастер над оружием в Винтерфелле, и, кажется, даже лорд Старк считали, что мужчина в первую очередь должен быть воином, а все остальное — второстепенно или вообще неважно. — Готова, девочка? — участливо спросил он её, и она кивнула, теперь точно зная, что сделала правильный выбор, когда попросила его исполнить эту роль. Маленькая септа действительно была маленькой, и туда едва помещались те немногочисленные гости, которые решили посетить свадьбу. Септон Винтерфелла, Шейли, стоял у ликов Семерых, а рядом с ним стоял Джон, не сводивший с неё восторженного взгляда, который заставил Дианну покраснеть. Лорд и леди Старк вместе с детьми стояли в первом ряду, как и Линара, одобрительно улыбнувшаяся ей, и её сестра, Арра, и тётя, Аллирия, которые тоже послали ей ободряющие улыбки. Несколько шагов, за которые она и «Эрих» преодолели расстояние от дверей до ликов Богов, показались младшей дочери Эшары Дейн самыми долгими в её жизни. Она не запомнила, что говорил септон, смотря лишь на своего жениха, пока не пришло время им поменяться плащами. Новый плащ, чёрный, словно сама ночь, скользнул на её плечи, словно всегда и должен был ей принадлежать, и Шейли обернул их с Джоном сцепленные ладони куском белого шёлка. — Отец, Кузнец, Воин, Матерь, Дева, Старица, Неведомый, — сказали они вместе, глядя друг друга в глаза. — Я — его, а он — мой, — твёрдо произнесла Дианна, слыша, как Джон в тот же самый момент произносит: «Я — её, а она — моя». — С этого дня и до конца моих дней, — вместе произнесли они завершающую фразу. Фиолетовый и темно-серый взгляды не отрывались друг от друга. — Одна плоть, одно сердце, одна душа отныне и навеки, и да будет проклят тот, кто станет между ними, — завершил церемонию септон, и они скрепили клятвы поцелуем. Церемония в Богороще была намного проще, и её вёл лорд Старк, и Дианна была благодарна, что на этот раз не было никаких песнопений и долгих молитв. Первые звёзды высыпали на небо, когда они преклонили колена перед сердце-древом Винтерфелла, вырезанный лик которого пролил алые слезы, когда она взглянула на него, а красные листья зашелестели, будто стараясь что-то сказать — Джон говорил ей, что это все считается хорошими знамениями, но она поймала его напряженный взгляд, когда подул ветер, и младшая дочь Эшары Дейн знала, что и её уже муж услышал тихий шёпот чьего-то глубокого голоса, повторявшего незнакомую ей фразу. Пир пролетел почти что мимо неё, наполненный смехом, тостами, музыкой и танцами, и Дианна была не уверена, что её ноги принадлежат ей, когда встретилась взглядами с Джоном, который безмолвно сказал ей, что им пора. Покои, которые выделил им теперь лорд Старк, встретили их треском дров, обогревавших и без того тёплые помещения в Винтерфелле. «Пламя, — лишь одно пришло ей в голову, пока одежды скользили с их тел, а губы и руки вырисовывали узоры на обнаженной коже, заставляя их обоих дрожать. Холод простыней заставил её выгнуться, словно кошку, а то, что творили его губы и язык, проложившие дорогу вслед за его руками от её шеи до её бёдер и того, что между ними, заставило её застонать, сдаться наслаждению, которое растекалась по всему телу. — И кровь», — мелькнула мысль, когда кратковременная острая боль пронзила её, принося вслед за собой новое странное чувство целостности и удовольствие, которое вскоре поглотило их обоих, сжигая в своём жаре. Именно это прошептал голос в Богороще, когда они склонились перед чардревом. За мгновение до того, как сон поглотил её, паззл собрался в ее голове. Пламя и кровь.

***

— Это абсолютно неприемлемо! — заявил её отец, но её мать строго посмотрела на него, заставляя замолчать. — Вряд ли ты хочешь разбудить Дракона, дорогой муж, — холодно заметила она, и Джейнара, не смотря на то, что была взрослой женщиной, едва не вздрогнула. Её собственный муж сказал так однажды слуге, который вывел его из себя. Она все больше замечала, что её мать, Калла, и её супруг, Визерис Таргариен, были похожи больше, чем она хотела признавать. — Матушка, — попыталась вмешаться в разговор Джейнара, но та лишь бесстрастно взглянула на неё. — Глупое дитя, — заметила Калла, ненавидевшая фамилию мужа, которую теперь носила. — Не говори ничего мне. Своему идиоту-мужу ты можешь вещать что угодно, но со мной это не пройдёт. Ты и так уже совершила несколько ошибок, которые могли погубить все, к чему мы стремимся. «Все, к чему стремишься ты», — мысленно заметила Джейнара, прикусив губу, чтобы не ответить матери. Беременность странно влияла на неё: она с детства привыкла подчиняться указам леди Лохар, желавшей вернуть то, что никогда им не принадлежало, а теперь замечала, что не соглашается с матерью. Калла, казалось, тоже изменилась: вместо расчётливой и холодной женщины, которой она была много лет подряд, внезапно появилась до странности высокомерная и слегка истеричная. Её пугало это изменение, но сейчас её гораздо больше волновало, куда именно отправился Визерис. Её мать интересовало другое. — Забудь о нашем зяте, который приползёт обратно, как только достаточно пошепчется с Иллирио, — махнула она рукой отцу, и Джейнара распахнула глаза: её мать знала, куда отправился Визерис? — Меня волнует другое. Этот торговец пряностями нас обманул, когда сказал, что моя младшая сестра скончалась вместе со своим сыном. — Она жива? — поинтересовался Лисандро. Калла досадливо поморщилась. — Конечно, нет. Серра никогда не отличалась хорошим здоровьем. А работа в доме «подушек» едва не убила её. Если бы Мопатис не польстился на её милое личико и не выкупил бы её себе в жены, то она бы отошла ещё тогда. Но её мальчишка… — руки матери сжались в кулаки, и Джейнара заставила себя выдохнуть. — Её мальчишка выжил. А по милости всех этих Богов, коли они существуют, у мужчины всегда больше шансов что-то унаследовать, чем у женщины. Нам нужно устранить мальчика, пока он не осложнил нам задачу. Один раз нам повезло, и он не получил армию дотракийцев, но Иллирио не упустит шанс загрести для своего сыночка Золотые Мечи. Нам нужно опередить его. Джейнара знала, о чем говорила её мать. Золотые Мечи — двадцать тысяч лучших наемников Эссоса, потомки изгнанных после первого восстания Черных Драконов — много лет верно шли за потомками их семьи. До войны Девятигрошовых королей, по крайней мере. Визерис однажды обмолвился, что пытался привлечь их на свою сторону, но те лишь над ним посмеялись. «Неудивительно, — подумала тогда она. — Они не пойдут за Красным Драконом. Но за Чёрным — да». — Джейнара, — обратилась к ней мать, и она взглянула на эту холодную женщину, которая лишь когда-то давно, в детстве, проявляла к ней подобие заботы. Несомненно, Калла хотела вырастить из неё свою копию, но её постигло разочарование, — как только твой муж вернётся, ты убедишь его отправиться к Золотым Мечам. Придумай, как это сделать, эти наемники нам нужны. А о мальчишке позабочусь я. Мой внук сядет на Железный Трон, чего бы это не стоило. «Даже, если ты хочешь обагрить свои руки кровью своего племянника, — подумала Джейнара отстранённо. Она слышала, как жила её мать вместе со своей сестрой в детстве — и врагу не пожелаешь. Но казалось ужасным, что Калла была готова пойти на убийство собственной крови, хотя Джейнара знала историю: и своего дома, и Таргариенов. Она внезапно задумалась об этом мальчике, который был ей кузеном. В детстве она всегда хотела иметь брата, но не смела об этом говорить, потому что её мать, пусть и предпочла бы иметь сына, даже думать не хотела о втором ребёнке. — Он младше меня. Кажется, ему должно быть пятнадцать. Совсем ещё мальчик». — Что ты хочешь сделать? — осторожно спросил Лисандро, и Джейнара едва подавила смешок. Её отец боялся её матери, и это всегда было ей очевидно, но сейчас становилось как-то горько от этого осознания. Ей не хотелось, чтобы её семья превратилась в такую же, что была у её родителей, но Визерис никогда не будет её слушать… Если только она не поступит умнее. Мысль была внезапной и пугающей, но в ней была какая-то своя прелесть. — Мальчишка прячется на Ройне, — жёстко улыбнулась её мать. — Не знаю, что Мопатис наплёл ему, но вряд ли он знает, кто он такой. Наверняка думает о себе, как о каком-нибудь Таргариене, например, как о том ребенке, чью голову размозжили о стену во время Восстания. Как и твой глупый муж, который мнит себя Драконом, — насмешливо сказала Калла, и Джейнара вздрогнула. Ей совершенно не нравилось то, в каком направлении шли мысли матери. Голубые глаза последней алчно блеснули. — Замечательно, если так. Мы стравим их друг с другом. Визерис не потерпит, если его попытаются отодвинуть в сторону, а мой племянник вряд ли отступит от своего. Они уничтожат друг друга, эти две змеи, а не два Дракона, а мы проложим себе дорогу к тому, что у нас отняли. «Нет», — хотела крикнуть Джейнара, но слова застряли у неё в горле, точно ком. Её мать только что заявила, что заставит бороться друг с другом её мужа и её кузена, чтобы проложить себе дорогу к Вестеросу, к Железному Трону. Осознание захлестнуло её, и в глазах потемнело. Все, кто встречался на пути, был для её матери пешкой. Своего племянника она хотела использовать для устранения ненужного ей больше последнего Таргариена, Визерис был ей необходим, чтобы объединить, наконец, два дома в один и укрепить их позиции, а она сама… Джейнара прикрыла глаза. Она была нужна, чтобы родить ребёнка, который бы вновь соединил две ветви дома Драконов, красную и чёрную. В глубине души она всегда это знала, знала, какую роль отводит ей мать в своих грандиозных планах, но до этого момента Джейнаре словно было все равно. Сейчас же, слушая детали, которыми её мать обрисовывала свою идею, в ней словно что-то захотело изменить это, недопустить, чтобы её семья, её ребёнок пострадал из-за жадности одной расчётливой женщины, которая сожгла бы весь мир, чтобы получить желаемое. Ей нужен был план. Ей нужны были свои шпионы и свои люди, которые помогли бы ей. Ей нужно было перестать быть слабой и покорной дочерью, которой управляет мать. Калла могла сколько угодно называть себя Драконом, но за столько лет она ничего так и не добилась, кроме того, что выдала свою дочь замуж за последнего из Таргариенов. Она должна быть умнее, чтобы не допустить того, что хотела устроить её мать, и начинать нужно было немедленно. С уговоров Визериса, когда тот вернётся от Иллирио, если Калла была права. Если у Мопатиса и правда есть сын, считающий себя Таргариеном, то Визерис знать не должен, пока её кузен остаётся в степях Ройны, но пентошиец может быть полезен, как и волантийцы. В ту ночь, смотря на звёзды, на голубой Глаз Ледяного Дракона, указывающего на Север, Джейнара поклялась, что не позволит матери больше управлять собой и причинить вред кому-то из близких.

***

Солнце в тот день пробилось сквозь облака, которые пуховым светло-серым одеялом укрыли Север на пару недель. Северный ветер стих, сменившись южным, и Лето словно вернулось в Винтерфелл, озаряя мрачные серые стены и древнюю дикую Богорощу своим теплом. Но вести, которые принесли крылья воронов, были, словно в противовес погожему летнему деньку, мрачными, словно надвигавшаяся Зима, вторя девизу дома Старков. Первым мейстер Лювин принёс письмо Эшары, которая кратко и чётко написала, что встретятся они лишь на свадьбе Робба. Нед не считал себя умнейшим человеком Семи Королевств, но он ясно уловил скрытый в мнимо спокойных строчках смысл: она подозревала, что смерть её брата не была естественной. Холодок пробежал по спине лорда Винтерфелла, когда он прочитал это. Если кто-то действительно убил лорда Старфолла, то война уже началась, и Хранитель Севера выругался сквозь зубы, проклиная собственную неосторожность. Визит на Юг уже повлёк за собой последствия, и он только догадывался о том, что ждало его впереди. Вторым оказалось послание с печатью в виде сокола и луны, символы, которые он знал едва ли не лучше собственного рычащего лютоволка на белом, точно снег, полотне. Джон Аррен писал, что Роберт занял ещё больше денег у Железного Банка, увеличивая долг Короны, и начал усиливать оборону Красного замка и столицы. Нед не мог не разделить опасения названного отца: долгов у Короны было предостаточно, и если Роберт или кто другой после войны не найдёт себе гору золота, то Семь Королевств плохо закончат. Укрепление Кингс Лэндинг привело его ещё в большое недоумение: город был достаточно уязвим на протяжении всего своего существования, и его, в отличие от многих других, в войнах почти всегда уступали. На что надеялся Роберт, когда отдал приказ? Третья новость пришла из-за Узкого моря на крыльях сокола Эртура Дейна. Именно она встревожила Неда больше всего: его сестра и её муж собирались отправиться дальше на Восток в поисках новых знаний. «О чем они думают, когда на пороге война?» — это была первая мысль, пришедшая ему голову, когда он прочитал письмо, но Лианна всегда поступала так, как захочет, и однажды им стоило это слишком многого. Не то чтобы Нед винил её за Восстание, но она тоже сыграла свою роль в развязывании войны, от которой они до сих пор не оправились, несмотря на самое долгое Лето в известной истории. «И оно подходит к концу», — мрачно подумал лорд Старк, вспоминая короткие строчки, присланные из Чёрного замка неделей ранее. На Севере всегда знали раньше о скором приходе Осени, чем в остальных Королевствах. Джиор Мормонт, лорд-командующий чёрных братьев, уведомил его, что за Стеной стало холоднее, чем было в последние годы. «Мейстер Эймон говорит, что Осень придёт лишь через пару лет, но он, как и я, встревожен сообщениями разведчиков. Одичалые собираются вокруг Короля-за-Стеной, Манса, дезертира, или перебираются на юг самостоятельно. Далёкие деревни опустели, словно в них никогда и не было жителей, и даже трупов нет. Ночной Дозор переживает не лучшие времена, лорд Старк, и я надеюсь на вашу помощь», — вспомнились Хранителю Севера строчки из письма, и он покачал головой: помимо Одичалых, к югу от Стены в последний год часто попадались дезертиры, в глазах которых плескался такой ужас, словно они встретили самого Неведомого во плоти. Волей-неволей, но в голову Неда теперь лезли мысли о сказках, что так любила рассказывать ему, его братьям и сестре старая Нэн. О ледяных пауках и Долгой Ночи, живых мертвецах и демонах изо льда, Иных, о Последнем Герое и Детях Леса — те самые, которые обожал Бран и в которые теперь, кажется, верила Кейтилин. При мысли о своей леди-жене лорд Винтерфелла нахмурился ещё больше: ему совсем не нравилось, какой неспокойной она казалась в последнее время. Стоило им едва ли спешиться с лошадей во внутреннем дворе родной твердыни, Кэт отозвала его на приватный разговор и попыталась убедить его в необходимости помолвок для их детей. Нед с трудом остановил её тогда, догадавшись, впрочем, о причине её беспокойства — грядущей войне с Визерисом Таргариеном. «Если бы я только мог сказать правду», — промелькнуло у него в голове тогда, но он знал, что не мог. Его клятва не позволяла ему раскрывать этот секрет даже своей леди-жене, и поэтому он, скрепя сердце, сказал, что не будет заключать помолвки для детей, пока они не станут старше, но идея отправить Брана к Хоуленду ему понравилась, пусть он пока и не написал старому другу. Арья, возможно, была бы счастлива в Дорне, где женщины делали все тоже самое, что и мужчины, но лорд Винтерфелла знал лучше, чем заставлять свою младшую дочь, такую же своенравную, как и его сестра, делать что-то, что ей не по нраву. А отдавать Сансу Мартеллам… Он вздрогнул, просто подумав об этом. Старшая из его дочерей не перенесёт дорнийских змей вроде Оберина Мартелла, и он сам предпочёл бы, чтобы Санса оставалась под его присмотром на Севере, скрепив узы между северными домами, которые ослабнут после двух следующих друг за другом союзов с другими частями Семи Королевств. Двенадцатые именины его старшей дочери уже прошли, и некоторые лорды действительно отправляли свои предложения, но лишь одно, не неожиданное и приемлимое, зацепило его внимание. Но об этом, пожалуй, пока что рано было думать. Другой причиной беспокойства его леди-жены были кошмары Брана и Рикона. Нед хотел было отмахнуться, заметив, что детям часто снятся пугающие сны, но затем Кейтилин рассказала о будто бы обожженной руке их младшего сына, который говорил, что ему снится пожар в Винтерфелле. Мейстер Лювин не смог это объяснить, и лишь Эртур Дейн, в юности посетивший Эссос, предположил, что это был пророческий сон. Лорд Старк в магию не верил, если не считать Старых Богов, но Хоуленд Рид некогда рассказывал ему о зелёных снах и о скинчейнджерах, варгах — магических дарах Первых Людей, полученных от Детей Леса. «Только один человек из тысячи рождается скинчейнджером, и только один скинчейнджер из тысячи рождается древовидцем, — сказал ему старый друг когда-то давно, когда они сидели у костра поздней дорнийской ночью, направляясь к Башне Радости. — Мы, болотники, до сих пор видим зеленые сны иногда. Лианна говорила мне, что в криптах Винтерфелла все Короли Зимы и Севера сидят с лютоволками. Может, твои предки когда-то были варгами?». Тогда Нед ответил, что лютоволков не видели к югу от Стены со времён Танца Драконов, на что лорд Грейуотер Вотч лишь таинственно улыбнулся. Сейчас Хранитель Севера не мог сглотнуть ком в горле, когда видел семерых лютоволков, бродящих по замку. Какова была вероятность, что дикие звери, пусть даже взятые у едва остывшего тела матери новорождёнными щенками, будут настолько послушны своим хозяевам? Линара, его племянница, услышав однажды, что он назвал лютоволков питомцами, заметила, что это не так. «Собака — это питомец, дядя, — серьёзно сказала она, смотря ему прямо в глаза холодным взглядом индиговых глаз и гладя белую шерсть своей волчицы, Зимы. — Волк — нет, а лютоволк — тем более. Они принадлежат нам, а мы принадлежим им, и эта связь нерушима. Никто из нас не хозяин, и не питомец, мы — части одного целого». Этот разговор убедил его ещё больше в том, что начало происходить нечто такое, что никто не мог предсказать. Цитадель отрицала магию, но других объяснений самому долгому Лету в известной истории, пустующим деревням за Стеной, бегстве Одичалых и дезертиров, странным снам и внезапному появлению лютоволков у лорда Винтерфелла не было. Возможно, Лианна не так уж и неправа в своём решении отправиться на Восток. — Лорд Старк, — позвал его слуга, и Нед обернулся, отвлекаясь от своих мрачных мыслей. — Ваш племянник просил вас спуститься в семейный солярий. — Спасибо, Пол, — поблагодарил его Хранитель Севера, вновь нахмурившись и отправившись в семейное крыло замка. В семейном солярии собралась все, включая даже Эртура, стоявшего у дверей, его сестру Аллирию, которая, узнав правду о своем брате, подозрительно смотрела на остальных окружающих, явно пытаясь понять, что ещё за секреты они скрывают, и Арру, сидевшую рядом со своей тётей и с любопытством смотревшую на все собравшуюся компанию. Бенджен, Робб и Линара что-то бурно обсуждали, Санса и Арья, как обычно, спорили, Бран и Рикон бурно пересказывали какую-то историю Кейтилин. Не хватало только самого Джона и Дианны, появившихся спустя несколько секунд после него самого. Нед посмотрел на племянника и его жену, сразу замечая то, как сверкают глаза обоих. Дианна, последние два месяца смотревшая и на него, и на Эртура, и на Бенджена с подозрением, волновавшим их всех, сейчас словно отпустила все свои тревоги и с трудом скрывала улыбку, которая так и норовила появиться на её бледном, но сияющем лице. Джон же справлялся с эмоциями лучше, но Хранителю Севера было заметно, как племянник аккуратно сжимает руку своей жены, и осознание настигло Неда ещё до того, как Джон объявил: — У нас есть замечательные новости. Дианна беременна. Тишина вокруг лорда Старка взорвалась тысячей разных слов и эмоций, но он был слишком потрясён, чтобы все это слышать. «У Лианны был бы сейчас удар, — лишь отстранённо подумал Нед, смотря на то, как Линара и Арра отталкивают друг друга, чтобы первыми обнять Дианну. — Она никогда не думала, что станет бабушкой. По крайней мере, так скоро».