Песня Дракона и Волка

Ветра никогда не были теплыми в этих землях, где было мало солнца, много леса, холода и снега. В месте, где она и братья родились, называвшемся Красным озером от крови великанов, которых когда-то убил их отец, было больше тепла и света, там жило больше людей, пировавших в простых чертогах короля Гарта, их деда, смеявшихся и радовавшихся жизни после того, как был подписан Пакт. В том же месте осталась и их мать, а отец забрал их сюда, на окраину огромной чащобы, которую едва-едва прорезала тонкая река и где из-под земли вырывались небольшие озерца горячей воды. Отец назвал это место их будущим домом, где когда-нибудь будут возведены большие каменные чертоги, как те, что они оставили позади, Дети, эти создания не выше ее и братьев, называли это место какими-то скрипучими звуками, которые на ее языке означали что-то вроде "Окраина Зимы", но ее мать, когда они прощались, назвала все эти обширные земли за Перешейком, образовавшимся из-за магии Детей, Севером. Эйра часто думала, что вряд ли могло было быть более подходящее название. Она сама родилась в ту редкую ночь, когда дома шел снег, и имя получила на древнем наречии, означавшем этот самый холодный, неприятный, яркий и чистый снег, который теперь был везде. Дети говорили, что это знак, и, наверное, поэтому отец взял ее с собой, несмотря на протесты матери. Старшего из братьев звали Брандон, как и отца, а ее младшего брата - Ульв, что на языке Детей означало "Волк", и им обоим здесь на Севере нравилось гораздо больше, чем ей. Бран почти все время пытался шипеть с Детьми на их языке, крутился под ногами у великанов, рискуя быть затоптанным, бегал среди мамонтов и лошадей, играл с воронами, когда не учился у отца держать в руках оружие. Ульв же, тоскуя по их матери, вертелся рядом с отправившимися с ними женщинами, слушая сказки о войне между Людьми и Детьми, и грезил однажды отправиться с Детьми еще дальше. Его серо-голубые глаза горели огнем, когда кто-нибудь из этого маленького народца на ломанном языке начинал говорить о том, что было еще дальше на Севере. Отец руководил всеми людьми, общался с Детьми и великанами, которых когда-то убивал, и слишком уставал, чтобы обращать на них с братьями много внимания. Эйре не хватало их матери и ее теплых рук и ласкового взгляда. Ей не хватало тепла и солнца, Красного озера и фруктов, что росли на деревьях. И драконов, что пронзали бы небеса, освещая их яркими языками пламени. Драконы не подчинялись почти никому, кроме некоторых Детей и людей, которых называли скинчейнджерами, варгами. Эти колдуны были способны делить свой разум с животными, управляя ими. Были и те, кто обладал большим даром, - зеленовидцы и древовидцы, первые из которых видели вещие зеленые сны, а вторые могли смотреть глазами чардрев глубоко в прошлое, в настоящее и иногда даже в будущее. Белые деревья с красными листьями и старыми ликами, которых здесь осталось больше, чем на Юге, были единственным, что Эйре нравилось на Севере. Дети поклонялись им, своим Богам, теперь и её Богам, и почитали тех, кто был одарён. Её мать была скинчейнджером: рождённая от одной из Детей Леса одна из дочерей короля Гарта, она унаследовала способности своей матери и делила свои мысли с жившими у Красного озера журавлями, а люди шептались, что она могла даже в них превращаться. Отец был больше великим воином, нежели колдуном, но король Гарт не раз говорил им, что каждому - своё. Брандон, её старший брат, проявлял больше интереса к строительству: на берегу одного из заливов далекого Юга он с гораздо большим интересом изучал старые постройки и магического чёрного камня - наследие времён, о которых мало кто помнил, - чем учился у отца, вызвавшегося прогнать пиратов, людей Серого Короля, что правил на островах. Ему и Дети, и великаны, и их сложные языки были интереснее, чем меч, но он занимался с отцом также прилежно, как заучивал певучее наречие Детей и глухой рокот великанов. Ульв пока был совсем мальчишкой, но он больше пребывал в мечтах о своём будущем, чтобы думать о том, как тяжело им всем приходилось. Эйра же знала, что она скучала по драконам, чья тёплая чешуя согревала бы ее по ночам. А ещё она страшилась грядущих холодов Зимы и того, что до взрослого возраста ей оставалось лишь несколько лет: мальчишки, что отправились с ними, уже обсуждали, чьей женой она станет, когда расцветет, потому что любой из них хотел взять в жены внучку короля Гарта и дочь Брандона Кровавого Клинка. Их поселение не было большим: лишь несколько деревянных хижин и едва заложенное основание больших каменных чертогов, которые Бран гордо называл Первой Твердыней. Они отдельно огородили самую древнюю часть леса, где в центре росло чардрево, а из земли вырывались горячие воды, заставлявшие кровь бежать по жилам. Охотились они все в лесу, что был севернее того места, где расположилось поселение, но иногда Эйра чувствовала, что там что-то было не так: Дети часто были встревожены, когда уходили севернее и возвращались обратно. В день, обещавший быть таким же холодным, мрачным и жутким, как и все остальные дни здесь, Эйра вызвалась отправиться на охоту: лук и стрелы подчинялись ей лучше, чем некоторым мужчинам, а на лошадях она оказалась, едва она вышла из младенчества. Отец хмурился и не хотел ее отпускать, но у него завязался спор с одним из мужчин, претендовавших на лидерство - Эйра не была удивлена, потому что Болтон, носивший на плечах плащ из свежих шкур, никогда не мог смириться с тем, что их ведёт её отец, - и он отпустил её и Брандона, но оставил Ульва при себе. Младший брат долго и обиженно смотрел им вслед серо-голубыми глазами, сверкавшими, точно льдинки. Лес встретил их вековым молчанием, которое глушило все звуки, и странное предчувствие охватило Эйру, сжимая ее в тисках ужаса, заставившего её замереть верхом на лошади. Снег часто шёл здесь, и морозец постоянно пробирал до костей, но никогда ещё он не доходил ей до самого сердца. Ей казалось, что внезапный порыв ветра заморозил её на мгновение, пригвоздив её к месту, а в темноте чащобы ей в тот момент виделось нечто темное, страшное, внимательно наблюдавшее за ней. Она хотела позвать на помощь или просто закричать, приструнить лошадь и умчаться за остальными, но не могла сдвинуться ни на шаг, не могла отвести взгляд от черноты, следившей за ней, пока на её руку не легла маленькая ладошка. Эйра вздрогнула и отвела взгляд, чтобы встретиться глазами с одной из Детей, которая ростом была не выше её, но значительно старше. Она попыталась вспомнить как зовут эту женщину из маленького странного народца, но не смогла. - Опасно в одиночку, - строго произнесла она, смотря на Эйру желтыми глазами с кошачьими зрачками. Её говор на языке людей был забавным, но вполне понятным, потому что сама дочь Брандона Кровавого Клинка на языке Детей могла произнести лишь пару слов, больше напоминавших шипение змей, что жили в далеких пустынях, через которые перебрались её предки, чтобы начать новую жизнь в этих землях. - Почему? - спросила она у женщины. Та лишь покачала головой, не отрывая от неё пугающего желтого взгляда. - Холод, - просто ответила Дитя и повела её вслед за остальной группой, больше не отвечая ни на один вопрос. Брата Эйра увидела в центре группы, которая напала на след пары оленей, ушедших дальше в чащобу. Страх ушёл в глубины её сознания, уступив место азарту погони, но в тот день все животные словно попрятались глубоко в норах, скрываясь от них, и лишь двух слабых и полузамерзших оленей они нашли на опушках спустя долгие часы беспрестанной охоты. К тому времени, как они погрузили туши, солнце уже клонилось к закату, и Эйра чувствовала усталость и разочарование в охоте, оказавшейся настолько бедной на мясо. Сопровождавшие их Дети беспокойно переглядывались и перешептывались, глядя на закатывающееся солнце, и она чувствовала беспокойство и замирала от ужаса, вспоминая те мгновения рано утром в лесу. Темнота начала наступать на чащу, когда вся их группа перебралась через ручей, который означал, что скоро они достигнут деревни, как её брат остановился внезапно, вызвав протесты у всех. - Вы не слышите? - лишь спросил он и, не обращая внимание на ворчание мужчин и женщин, спешился с кобылы и спустился вниз по ручью к раскидистому чардреву, на котором был вырезан кровавый лик Богов. Снедаемая любопытством, Эйра последовала за старшим братом, как и пара взрослых, и несколько Детей, с беспокойством переглядывающихся между собой, но не пытавшихся их остановить. Брандон остановился у древа и наклонился, что-то рассматривая, и внучка короля Гарта охнула, услышав скулеж. Там, среди корней, лежали два щенка, скуливших от голода. Один из них был темно-серым с яркими желтыми очами, а второй - светло-серым с белыми ушами и желтыми глазами, и они оба дрожали от холода. Эйра даже не думала, прежде чем подбежать ко второму щенку и взять его сотрясающее маленькое тельце себе на руки, гладя его по серо-белой шерсти. Её брат взял на руки первого щенка, когда вперёд вышла одна из Детей, та, что заговаривала с ней утром, и произнесла, не сводя с них обоих внимательного взгляда жёлтых глаз: - Лютоволки. - Кто? - спросила одна из женщин, хмуря темные брови. - Лютоволки, - объяснила та из Детей, что была моложе и лучше знала язык людей. - Звери с дальних холодных земель. Больше обычных волков намного. Свирепее. Разумнее. Верные спутники для тех варгов, кто достоин этого зверя, короля земель вечного снега и льда, - её зеленые глаза остановились на корнях. - Мать этих мертва. Давно. Она не оставила бы их. Третьему не повезло. Лишь тогда Эйра заметила маленькое тельце третьего щенка, белого с серым пятном на морде. Его голубоватые глаза напомнили ей об Ульве, и она вздрогнула, прижав к себе щенка. - Тогда лучше убить их, все равно подохнут, - ответил один из мужчин, Элдр, и потянулся за кинжалом. - Нельзя! - громко сказала Дитя Леса, заставив его остановиться. - Священные для Богов. Убьешь - навлечёшь их гнев. Это их посланники, - её взгляд вновь нашёл брата и сестру, - для детей Кровавого Клинка. Боги называют их так же, как этих зверей, - Старками. - Почему для детей? - раздраженно спросила Арса, рыжеволосая женщина, что некогда пыталась залезть в дом из отца, чтобы заменить их мать. Эйра ненавидела её всей душой. - Почему не для одного из нас? - Юный Брандон почувствовал зов щенка, - с трудом ответила старшая из Детей. - Только сильный варг способен. Его сестра делила разум во снах с драконами, как их мать - с журавлями, - она посмотрела на мертвого щенка. - Его нужно похоронить. Мы сделаем. Вам нужно в деревню. Странно было слышать это от Детей, но все они подчинились, пусть некоторые и ворчали, но Эйра и Бран были детьми вождя и внуками короля Гарта, и решение странного народца никто не решился оспорить. Дочь Кровавого Клинка бросала внимательные взгляды на оставшихся у чардрева Детей, один из которых достал маленький черным камень с острым концом и занёс его над тельцем. «Зачем пронзать кинжалом уже мертвого щенка?» - спрашивала себя Эйра всю дорогу назад, но ответа не находила, пусть ей и казалось, что ответ как-то связан с тем, что с ней произошло утром в лесу. Щенок крутился у неё в руках всю дорогу, скуля от голода, и она слишком волновалась о том, чтобы успеть покормить его и согреть прежде, чем эта маленькая лютоволчица повторит судьбу другого щенка. Отец встретил их у дома, уставший и не обрадовавшийся двум щенкам, но он разрешил оставить их, потому что слишком уважал мнение Детей и волю Богов. Ульв уже спал, когда они прибыли. Бран же мгновенно нашёл молоко для щенков и согрел своего, укутав того шубами и уложив у своей постели. Ее же лютовочица, напившись молока, свернулась в клубок около нее самой, и Эйра, на секунду задумавшись, накинула шкуры и на своего щенка и медленно заснула под тихое сопение. Во сне ей виделись драконы, что остались на далеком Юге и выдыхали согревающее пламя, которого так не хватало здесь, на Севере. Утро встретило ее криками младшего из братьев: Ульв требовал у Брандона объяснить, откуда у них щенки и где тот, что должен принадлежать ему. Отца в доме не было, чтобы тот своим громким, раскатистым голосом и повелительным тоном прекратил ссору, и Эйра в который раз пожалела, что матери здесь нет: та всегда прекращала склоки между братьями одним мягким словом и серьезным взглядом. Однако теперь матери здесь не было, зато была она сама. Встав и быстро надев на себя одежду и закутавшись в теплый плащ, дочь Кровавого Клинка выбежала к братьям, взяв на руки свою маленькую лютоволчицу, чтобы потом ее покормить. - Хватит ссориться! - крикнула она своим братьям, чувствуя, как ее согревает маленькое тельце, что прижималось к ее груди. Бран тоже держал на руках щенка, а вот Ульв, который был ниже его на голову, волком смотрел на брата, но они оба обернулись на ее крик. - У тебя тоже? - потребовал младший брат, подбегая к ней и протягивая руки к щенку. Эйра слегка повернулась, чтобы закрыть крохотное создание. - Дай его мне! Ты же девчонка - тебе не нужно и не положено! Внучка короля Гарта вспыхнула, точно полено в костре. - Не дам, - отчеканила она, стараясь говорить также твердо, как их отец. - Это она, а не он, и их нашли мы с Браном, а не ты, Ульв. Не надо кричать, что тебе не досталось. И пусть я девочка, но я старше, чем ты, и эта лютоволчица моя по праву старшинства. - Отдай, - настойчиво сказал младший брат, не обращая внимания на то, что она сказала. Его глаза полыхнули ярко-голубым, но она сделала шаг и покачала головой, чувствуя, как что-то в ней отказывается отдавать лютоволчицу, будто та была частью ее самой, о существовании которой она не знала до того, как нашла щенка. Ульв явно готовился вновь закричать, как вмешался Брандон. - Довольно! - холодно произнес старший брат и обратился к их младшему брату. - Прекрати требовать отдать тебе наших щенков, Ульв. Их нашли мы, и Дети сказали, что они принадлежат нам, и даже отец с этим согласился. Ты все равно слишком мал, чтобы заботиться о собственном щенке. Вряд ли Бран мог сильнее оскорбить Ульва, чем в тот момент. Эйра знала, насколько болезненно их младший брат переносит упоминания о том, что он мал. Но хлесткие и даже жестокие слова подействовали на младшего сына Кровавого Клинка лучше всех остальных: он замолчал и, явно сдерживая слезы, убежал к тому, кто успокоит его. - Это было слишком, - сказала наконец Эйра, когда их младший брат исчез из виду. - Я знаю, - пробормотал Брандон, но в его голосе она впервые услышала те же твердые нотки, что всегда звучали в голосах их деда и отца. - Но он должен был понять, что волков мы ему не отдадим. С этим Эйра была согласна, ведь, как бы не любила она младшего брата, маленькая лютоволчица уже была частью ее самой, и отдать ее Ульву было все равно что оторвать свою руку и вручить брату: ему от нее не будет никакой пользы и никакого прока. Но она заметила и кое-что еще: ни она, ни Бран не сказали их брату о том, что в корнях дерева был еще один волчонок, уже мертвый, но явно предназначенный ему. Она не знала, почему не сказал Брандон, но ее саму это предзнаменование и странное поведение детей пугало. - Бран, - окликнула она его, когда он уже собрался уходить после долгого и тяжелого молчания. Брат обернулся и вопросительно посмотрел на нее. - Как ты назвал своего? - Старк, - ответил он, и его щенок подтверждающе заворочался у него в руках. - Вчера Дети сказали, что Боги называют этих зверей так. И нас они называют также. А он уже кажется мне частью меня. А ты? Но Эйра лишь покачала головой: она не знала, как назвать маленькую лютоволчицу, прижавшую к ней. Брат ушел по своим делам, и она осталась одна. Уже ближе к вечеру, когда отец загнал их в дом, сказав, что начинается снежная буря, она сидела у маленького окошка, а рядом с ней свернулась в клубок волчица, тихо посапывающая во сне. Ульв, все еще обиженный на брата и сестру, лежал, закутавшись в свои меха, Брандон сидел рядом с пламенем вместе с отцом, который медленно и неторопливо рассказывал ему одну из тех историй, что произошли до их рождения, до того, как был подписан Пакт. Огонь горел в очаге, и его языки причудливо освещали дом и согревали их, но впервые за все время, проведенное на Севере, Эйре было не холодно: ее согревало маленькое пушистое тело, прижимающееся к ее ногам. Даже вьюга, завывающая снаружи, и странные синие отблески от того места, где жили Дети, ее не пугали в тот момент. Она смотрела на бьющиеся в дом снежинки и гладила светло-серую шерстку на спине щенка. - Близзард, - внезапно произнесла она и почувствовала, как лютоволчица заворочалась под ее рукой. Умные желтые глаза взглянули на нее, и каким-то образом Эйра поняла, что это "да". Она еще раз взглянула на снежный шторм, бушующий за окном, а затем на создание, которое словно уже успело стать или всегда было частичкой ее души, - тебя будут звать Близзард, - повторила она и обернулась к отцу, который одобрительно кивнул. - Сильное имя, - сказал он своим обычно раскатистым и величественным голосом, который сейчас звучал на удивление мягко - впервые с тех пор, как они покинули мать и их дом на берегу озера. - Под стать тебе, моя дочь. Ульв заворочался на постели и издал какой-то словно насмешливый звук, из-за чего Брандон кинул на младшего брата сердитый взгляд, но их отец его проигнорировал: он был зол на своего младшего сына, когда узнал о его истерике, и Эйра не была удивлена: отец всегда воспитывал их в строгости. Но в тот момент она впервые за все эти луны чувствовала себя счастливой, она впервые чувствовала себя дома, и, хотя ей все еще не хватало матери и горячих, согревающих чешуек под ее рукой, Север впервые показался ей не таким ужасным, как раньше, и она улыбнулась, вновь опустила руку на спину Близзард, чтобы продолжить ее гладить, и повернулась к окну, чтобы продолжить смотреть на вьюгу. В тот момент она, да и никто в этом доме еще не знал, что снежная буря означает приближение беды. Приближение смертоносного врага.