Случайность

Напряжение Олега, казалось, можно было почувствовать даже не касаясь. Он весь подобрался, отчаянно борясь с чувствами внутри себя. Долгие секунды ничего не происходило. Но в тот момент, когда Инне уже показалось, что всё бессмысленно, Олег вдруг притянул её к себе, положив одну руку ей на талию, а другой зарывшись в мягкие белые волосы, и накрыл её губы в ответном поцелуе. Инна ахнула и вцепилась руками в его рубашку, всем телом прижимаясь к брату. Этот поцелуй был не такой, как их первый. Но и не такой, какими целовала брата Инна пару минут назад. В этом поцелуе причудливым образом смешались вся нежность и страсть, любовь и недопонимание, надежда и страх — все чувства, что они испытывали друг к другу в своей неправильной, случайной любви. Губы Олега были обветренные и потрескавшиеся — такие же, как и при их первом поцелуе. Постепенно Инне стало не хватать воздуха, но она отчаянно не желала прерываться и лишь теснее прижималась к брату. Это была их маленькая, ничем не измеримая вечность, ведь в коридоре не было часов. Но вот Олег прервал поцелуй. Они отстранились друг от друга, тяжело дыша. Ёщё не до конца веря в происходящее, Инна подняла на брата глаза — и на этот раз увидела в выражении лица два щемящих сердце чувства — нежность и взаимность. То, что так долго искала сначала в его глазах, а затем в глазах Антона… Олег склонился к ней и нежно погладил по щеке, осторожно очертил большим пальцем контур её выжидающе приоткрытых губ. Снова посмотрел ей в лицо — Инна с жадностью поймала взгляд серо-зелёных омутов, с радостью начала тонуть в них. Секунда — и Олег снова накрыл её губы своими. Инна сразу же ответила на поцелуй, подаваясь вперёд и обвивая руками брата за шею. С каждой секундой поцелуи брата становились всё более страстными. В какой-то момент Инна оказалась прижата к стене. Где-то там, на этой стене, висела фотография, где они с Олегом стояли на фоне моря, и брат целовал Инну в щёку, положив руку ей на талию — просто, шутливо, по-братски. И вот сейчас брат прижимал Инну к стене с этой самой фотографией и целовал её, скользя руками по талии — страстно, несдержанно, всерьёз. Инна на той фотографии жмурилась от слепящего глаза солнца и улыбалась хитро-хитро. Сейчас она обнимала брата за шею, зарывалась пальцами в волосы на затылке и выгибалась, стараясь оказаться к Олегу как можно ближе. Олег на мгновение прервал поцелуй и затуманенным глазами посмотрел на сестру. А после уткнулся носом в её сгиб шеи. Инна ахнула, а в следующую секунду коротко вскрикнула: брат целовал её шею, проводил языком, чуть прикусывал и оставлял засосы. Совсем как в том сне, что видела Инна так давно… Девушка прикрыла подёрнутые пеленой желания глаза, наслаждясь такими желанными прикосновениями. Дважды щёлкнул дверной замок. Олег с Инной вздрогнули и одновременно отпрянули друг от друга. Волна адреналина моментально смыла накатившее было возбуждение. В следующую секунду человек за дверью повернул ручку в попытке открыть дверь. Но потерпел неудачу — дверь была закрыта на три поворота. Олег среагировал раньше Инны и, прежде, чем отец (а это был именно он) открыл дверь окончательно, он схватил девушку за руку, потянул её в сторону спален и буквально впихнул в её собственную комнату. Снова повернулась дверная ручка, и на этот раз дверь открылась, пропуская внутрь бесшумно вошедшего отца. Вслушиваясь в обманчивую тишину коридора, Инна осторожно прислонилась к двери и медленно сползла по ней вниз. Волна возбуждения спала, но она всё ещё чувствовала приятный жар на губах и на шее — в тех местах, где Олег целовал её. Однако это не могло заглушить осознание факта, который вызывал у Инны приступ стыда одновременно со страхом: они совершенно забыли о родителях.