Случайность

За дверью дважды щёлкнул замок и воцарилась тишина. Инна с трудом перевела дыхание и снова вслушалась в тишину за дверью, стараясь уловить бесшумные передвижения отца. Скорее всего он, как и всегда после прихода с работы, направится сначала в свою комнату. Потом пойдёт на кухню. И к этому моменту им с Олегом уже стоит выйти и поздороваться. Отец, конечно, вряд ли что-то заподозрит, всё-таки он явно не успел ничего заметить. Но всё же… Совсем рядом кто-то тяжело вздохнул, и Инна в испуге отпрянула. Взгляд метнулся в сторону звука, наткнулся на стоящую у двери фигуру и лишь через секунду опознал в ней Олега. Брат стоял рядом, опершись о стену согнутой в локте рукой и положив на неё голову, прикрыв глаза. Инна судорожно-облегчённо выдохнула, прислонилась затылком к двери и на секунду закрыла глаза. Брат, оказывается, спрятался в комнате вместе с ней. В суматохе она этого даже не заметила. Когда бешено колотящееся от испуга сердце чуть успокоилось, картинка случившегося окончательно сложилась у Инны в голове. Минуту назад она целовалась в коридоре с родным братом, а сейчас находилась в своей комнате — с ним же. Наедине. Инна подняла взгляд на брата. Словно почувствовав это, Олег открыл глаза и посмотрел на сестру. Инна сразу же отвернулась, подтянула колени к груди и обхватила их руками. Когда в последний раз они с братом оставались наедине в этой комнате, они впервые поцеловались. Но тогда же брат предложил забыть о случившемся. Что он скажет сейчас? После того, что было, кто она для него? Что он собирается делать? Тихо вздохнув, Олег плавным движением опустился на пол и сел, вытянув ноги и опершись спиной о стену. Инна чувствовала на себе его взгляд и изо всех сил делала вид, что рассматривает обклеенные стикерами дверцы собственного шкафа. Тишина в комнате звенела напряжением. Олег смотрел на Инну, она — на шкаф. Она его не игнорировала, нет. Просто избегала потенциально ранящего разговора. — Ты ведь хочешь что-то спросить, — наконец сказал брат, чуть склонив голову на бок, словно одновременно и утверждая, и уточняя. Его голос был мягким, каким-то знакомо-домашним; он мягко вклинился в тишину комнаты, будто всегда здесь и был. Инна почувствовала бегущие по коже мурашки. Это было знакомо и незнакомо одновременно, будто воспоминания из прошлой жизни настигли тебя в этой. Брат общался с ней так, будто не было ни того поцелуя, не было непонимания, ссоры, тех поцелуев… Совсем как раньше… Инна не сразу решилась заговорить. Интуитивно она догадывалась, какой ответ получит, и не горела желанием спрашивать. Но после минутного размышления она предпочла быстро отсечь всё лишнее, чтобы в дальнейшем не мучиться ложной надеждой. — Ты же не скажешь теперь, — спросила она негромко, всё ещё смотря на дверцы шкафа и не решаясь посмотреть брату в глаза. — что всё произошедшее только случайность? Она замерла, затаив дыхание, почти обречённо ожидая ответа. А брат молчал, смотря на свою младшую сестру, что сидела под дверью и руками обнимала колени. Наконец с его губ сорвалось всего два тихих слова: — Не скажу. Инна поражённо застыла, неверяще смотря на всё те же пресловутые дверцы шкафа. Тихо, словно боясь спугнуть момент, выдохнула, а затем прислонилась затылком к двери и закрыла глаза. Она усмехнулась на выдохе, чувствуя, как на глаза наворачиваются слёзы. Плакать сейчас было совершенно не вовремя и не к месту, однако она ничего не могла с собой поделать, поэтому позволила паре слезинок упасть с ресниц на лицо. Наконец-то. Она наконец-то услышала это. — Инна… — услышала она рядом хриплый голос брата, в котором без труда смогла уловить нотки тревоги. Сказать бы, что всё в порядке, что она сейчас перестанет… Вот только нет. Слёзы всё не останавливались. Послышалось шуршание одежды, и Инна почувствовала, как брат придвинулся к ней, а затем мягко обхватил её лицо своими широкими ладонями и осторожно повернул к себе. Инна подняла на Олега заплаканные глаза. Её руки словно по собственной воле обхватили его запястья, не позволяя, запрещая ему отпускать её. — Прости меня. За всё, что я сделал, — с сожалением произнёс Олег, большими пальцами вытирая с инниных щёк дорожки слёз. Кожа на его руках была грубая, словно наждачная бумага, однако действия были нежными. — Правда, прости. Инна не ответила, да и вряд ли бы смогла это сделать после того, как плакала — голос осип буквально за минуту. Она просто потянулась навстречу брату и крепко обняла, положив голову ему на плечо. Почувствовала, как Олег обнял её в ответ, и слабо улыбнулась. Постепенно тишина снова начала обволакивать комнату. Но это была другая тишина. Она состояла из мерного дыхания Олега; периодических всхлипов уже не плачущей, почти успокоившейся Инны; из рук Олега, мерно гладящих Инну по голове; из пальцев Инны, смявших рубашку Олега на спине. Эта тишина состояла из чувств, из эмоций двух нашедших друг друга людей. Эта тишина была долгой. Так говорили ощущения и часы на стене. — Нужно показаться отцу, — наконец сказал Олег, и от его хриплого голоса, прозвучавшего совсем рядом с ухом, у Инны по спине пробежали мурашки. Смысл сказанного она поняла не сразу, а когда поняла, то испытала острый приступ стыда: она забыла об отце. Его присутствие в квартире не имело для неё значения. Вообще никакого. А ведь это именно он стал причиной того, что они оказались в этой комнате. — Да, ты прав, — ответила она после некоторой паузы, мягко отстранилась от Олега, вытерла слёзы рукавом рубашки и поднялась на ноги. Брат поднялся следом. — Я пойду, поздороваюсь с ним. И она уже потянулась к дверной ручке, когда брат внезапно остановил её, перехватив руку за запястье. — Подожди. Инна замерла, смотря в сосредоточенно-спокойное лицо брата и затаив дыхание. Рука, кольцом обхватившая её запястье, разжалась и потянулась к оголённому плечу, вторая — к другому. По коже, практически не касаясь её, словно соревнуясь с бегущими вверх по рукам мурашками, невесомо заскользила ткань: брат поправлял и застёгивал Инне рубашку, которая до сих пор была небрежно распахнута и открывала бирюзовый кружевной бюстгальтер. Девушка молчала; в тишине комнаты стало слышно её дыхание: тихий вдох, напряжённый растянутый выдох. Сердце билось медленно, словно настороженно. Пока. Одна за другой пуговицы проскакивали в отведённые для них петли. Руки Олега опускались всё ниже, а Инна по-прежнему, словно заворожённая, не сводила взгляда с лица брата. Наконец Олег справился с последней пуговицей и снова поднялся наверх, чтобы поправить воротник, но замер, так и не сделав этого. Инна заметила, как его взгляд замер у неё на шее. Там, скорее всего, уже проступили маленькие синячки — будущие засосы, оставленные Антоном и Олегом. Антон… Воспоминания о почти случившемся неприятно шкрябнули по сознанию, и Инна виновато опустила голову и отвела взгляд. Она была так фанатична в своём стремлении к нормальности, так яро желала забыть о своей любви к брату, что готова была пойти даже на секс, которого не хотела, с человеком, которого не любила. Как же хорошо, что Олег не допустил этого… — Прости меня… — только и смогла выдохнуть она, виновато опустив голову. Молчание было ей ответом. Осторожное прикосновение Олега к нежной коже на шее заставило Инну коротко вздрогнуть, а в следующую секунду — покрыться мурашками. Дыхание сбилось, тишину разорвал судорожный вздох, похожий отдалённо на стон, девушка вскинула глаза на брата и встретилась с ним взглядом. Сердце ускорило ритм. Неприятные воспоминания улетучились мгновенно, да и вообще в голове ничего не осталось, всё мысли Инны сосредоточились на кончиках пальцев, нежно касающихся её шеи, и серо-зелёных глазах Олега. Они смотрели друг на друга несколько мгновений, а потом одновременно подались навстречу друг другу, и их губы соприкоснулись. Это длилось буквально секунду, в следующий момент они уже отстранились друг от друга, но Инне показалось, что от этого поцелуя по венам растеклось приятное тепло. Этот поцелуй был совершенно не такой, как все остальные вместе взятые. Он нёс в себе уверенность и надёжность. Они вместе, и теперь уже ничто не имело значения. Остранившись, Олег нежно погладил сестру по щеке. — Я пойду, — сказал он тихо. — Тебе лучше… — тут он снова коснулся её шеи, вызвав толпу мурашек вдоль позвоночника. — Пока не показываться отцу. Я скажу, что ты устала после прогулки и легла спать. Большим пальцем он очертил на коже небольшой круг — видимо, очертания уже проступившего засоса. Это простое действие заставило Инну затаить дыхание, чтобы с губ не сорвался новый полувздох-полустон. — Хорошо, — ответила она, едва справляясь с собственным голосом, хриплым и срывающимся от волнения. Олег улыбнулся, последний раз погладил сестру по щеке и бесшумно вышел за дверь. Инна же, оставшись одна, подошла к кровати и обессилено упала в объятия подушек и покрывал. Рука будто сама по себе потянулась к лицу, и кончики пальцев осторожно коснулись губ, затем — кожи на шее. Собственные прикосновения не шли ни в какое сравнение с нежными, вызывающими дрожь касаниями Олега. А Олег касался её… Поверить трудно, почти невозможно. Как и в то, что они с братом теперь… Вместе. Как они теперь будут себя вести? Как будут скрывать всё от родителей? Всё-таки хорошо, что их родители не имели привычки влезать в комнаты своих детей. Кто знает, как бы всё закончилось, приди папе в голову заглянуть в комнату Инны или Олега пару минут назад…