Во мраке тьмы, под лунным светом, дом стоит и ждёт рассвета...
Крыша с тёмно-красной рабицей, а бетон перекрашен в молочный цвет. Окна большие, почти они одни и составляют весь дом. В углах участка, ограждённого высоким бордовым забором, растут кусты сирени белого и сиреневого цвета. По середине участка, примерно который составляет десять соток, расположена сама "хижина". На заднем дворе расположились качели, вполне вместившие трёх человек. Раньше там каждый день сидели Осаму с мамой и отцом. Ему было примерно десять лет, когда они надолго (на полтора месяца) уехали в командировку, и маленький Дазай остался один в огромном, на тот момент для себя, доме. Сейчас же, когда он вырос, большие комнаты перестали быть большими, и родное убежище стало напоминать о старых днях, когда его мама учила готовить крошку Зюку, и учила ухаживать как за собой, так и за порядком в доме. Это явно пошло ему на пользу. Лунный свет пробивался только через кухонные окна. Но как не странно, сама кухня пустовала: одинокий овальный стол, сделанный из настоящего дерева, так же как и четыре стула , принадлежащие ему уже 15 лет. Полупустой холодильник. Шкафчики с крупами, приправами, тарелками и разной всячиной. Столешница с электрической плитой. Холодильник цвета металлик. Всё это пустовало, но если немного пройтись вдоль кухонной двери и, входя в коридор, в котором горел свет, так же как и в комнате на верхнем этаже, можно увидеть небольшую деревянную дверь. Она, та самая дверь, ведёт в ванную комнату. Послышался тихий рингтон. Звонок был сделан на телефон рыжего, уже как известно, мафиози. Сколько бы раз Чуя не посылал эту ядкую мелодию в лохматые ебеня, она не переставала гудеть уже как пять минут, повторяясь за это время несколько раз заново. Снова и снова, мешая Накахаре закончить начатое. С одной стороны, надо ответить, вдруг это босс или заказчик? С другой – так не хочется тянуться да брать трубку, и оставлять Осаму совсем одного наедине со своей небольшой проблемой... Ну и что? Если Чуя не возьмёт трубку, то на другой стороне связи подумают, что он сейчас сильно занят (хотя так оно и было) и бросят попытки подавить на мозги. Чуя, вынужденно отрываясь от поцелуя, отстраняется от Осаму и наклоняется в сторону стиральной машинки. Благо, что от этой машинки до ванны не далеко, ибо с Чуеным ростом, действительно, никуда не уедешь. Наконец-таки телефон выключен. Можно спокойно продолжать. Чуя ещё тогда заметил, что бинты на руках Дазая были отложены на крышку ящика, видимо, для грязного белья. Они были сложены аккуратно поверх одежды, в которой сегодня ходил шатен. По этому, запястья рук портнёра теперь не были такими шершавыми. Его кожа гладкая, такая, как поверхность морского камня, выглаженного волнами, она белее, чем у Чуи, а сами руки такие невинные...ещё не запачканые в крови, и не надо, не надо пачкать эту прелесть прогнившей на сквозь крови преступников, руки и кожа его ученика, ученика под именем Осаму. Но вот своей же кровью эти руки запачканы полностью – от запястей до локтей, и от локтей до плеч. Глубокие раны, уже почти превратившиеся в царапины, вероятно останутся напоминанием в виде шрамов, и увы, на всю жизнь. Осаму Дазай – эта огромная туша кожи, сильно вытянутых вниз рук, длинной шеи, через которую виднеется колыхающийся кадык, он напрягается и дёргается при глотании слюны. Это всё нервы. После того, как Чуя окончательно выключил телефон, переключил внимание на свою цель. Вода стекала по телу жаркими струйками, а пар обжигал лицо. Это ужасно привлекало обоих. Ужасно... пошло? Пока Осаму наблюдал за действиями Накахары, то всё же в его голову прогрызлись, как черви в дряхлую почву, небольшие сомнения на счёт всего этого. На счёт неправильности их действий. Некоторые люди призирали бы такое поведения, увидев бы их сейчас. Хотя почему некоторые? Абсолютно каждый человек имеет своё мнение, значит и высказываться могут долго. Всех кого знал Дазай, включая от знакомых и друзей, заканчивая прохожими, которых он не знал, но перекидывался парой слов по делу, все они практически ярые фанаты "правильности". Чуя потянул руки вниз и положил их на бёдра шатена. – Может не стоит? – с опаской проговорил Дазай. – мне не удобно...перед тобой... – мелкая дрожь прокралась в тело, хотя в ванной было достаточно жарко и никакого намёка на холод не было даже поставлено. Боязнь–это нормально. Каждый человек чего-то боится. И в данном случае, Осаму боится чужого мнения. – Не лишай меня удовольствия, – Чуя заметил беспокойство в лице парня, но решил не предавать этому огромное значение, поэтому он приподнялся на носочки и прошептал продолжение своего предложения прямо Дазаю в губы. – поцелуи ещё никто не запрещал. Если кареглазый не хочет слишком сильной близости – то и не надо. Пусть пока привыкает к другому рыжему человеку, на это ведь надо время. Не так ли? Все мы люди. Все мы с чем-то или кем-то расстаёмся, и все мы к чему-то или кому-то привыкаем. На это надо время. «Так что пока обойдёмся только близостью и поцелуями», – подумав об этом, пришлось смириться Чуе. Накахара плавными движениями кистей провёл по шеи шатена. Они никуда не спешат, значит можно насладиться моментом. Он целует ключицы и слегка тянет за шею вниз, намекая на то, что надо кое-кому наклонится, ибо, сука, шея пиздец как затекла смотреть вверх в одну точку. Дазай сначало не понял и от недоумения поднял вопросительно одну левую бровь, хотя этого и не было заметно для другого. Дазай всё же наклонился. Не зная куда примастить свои руки, он положил их на бёдра Чуи. Нежный поцелуй перекрыл доступ всем мыслям, что были у обоих в данный момент. Теперь важно лишь одно, и цикл действий возобновился. Чуя взял инициативу в свои руки, буквально, он крепко сжал шею Дазая и сильнее стал тянуть того на себя. Дабы углубить поцелуй, нежный язык с нотками вкуса перегара решил проникнуть, сначала огладив ровные белые зубы хозяина рта, а следом найти нужного себе партнёра. Ну а всё же если вспомнить Ацуши и Акутагаву? Они ведь точно такие же. Хотя Осаму не совсем уверен, что они настолько извращенцы, но кто их там знает? Дазай что-то промычал себе под нос. Но Чуя этого не заметил. И зря. Осаму ещё раз подал звук (коровы) и, не дождавшись ответа слегка прикусил кое-чьё звякало. Накахара резко отстранился, вопросительно расширя глаза, спросил: – И как это понимать? – Прости, но я был вынужден так сделать... – Что прости? Может объяснишься? –Рыжий слегка толкнул своей ладонью Осаму в грудь. – Мне не нравится вкус сигарет у тебя на языке... – Дазай от смущения даже покосил глаза в сторону дырочки для слива воды в ванной. Накахара, не выдержав, громко рассмеялся. Он ещё никогда не испытывал столь различных чувств и ощущений: разочарование проявилось в том, что ему не дали, счастье за то, что всё таки ответили на небольшую взаимность, смешило его то, что Осаму действительно чувствителен в плане как тела, так и вкуса. Ничего, он ещё и не к такому привыкать будет, переживёт эта шпала двухметровая. – И что ты мне предлагаешь? – задал вопрос рыжий. Он хмыкнул и лишь покосился снизу вверх, задрав свой носик так откровенно...жёстко? – Не знаю, сам решай. Мне не приятно. Не знаю, возьми жвачки. Хоть листья мяты съешь, мне всё равно. Но я ненавижу привкус сигарет... Уж прости, каков есть, – ну, а может и не привыкнет... Осаму так мило нахмурил свои тонкие светлые бровки, что каждый бы, увидя такую сцену, начал тискать бы за щёки, да и вообще возможно задушил в объятиях. – Ладно. Жвачка со вкусом мяты – так уж и быть. У меня как раз где-то в сумке завалялась. Но она, к сожаления, в твоей комнате, а это второй этаж, – теперь Накахара начал перечислять все минусы Дазаевского желания. Отлично. – Ну что поделать. Иди, – Осаму скрестил руки на груди и прикрыл глаза, чтобы показать, что он будет ждать. И дождётся, как пёс. Рыжий мафиозник занятно хмыкнул, видимо ему эта идея не очень понравилась. Чего это Дазай будет ждать его тут под струями тёплого душа, а он побежит по холодному кафелю в поисках жвачки для этого гадёныша? – Ну уж нет. Ты посмотри на этого избалованного ребёнка! –Чуя схватил Осаму за руку, разрушив тем самым цепь из скрещенных шпалой тентаклями.– ты пойдёшь со мной, – Чуя выключил душ, надавив на что-то похожее в виде выключателя. – Я забыл полотенце... По этому, даже одного нет... – Дазай тихо произнёс эти слова, боясь что тот его услышит. Повисло молчание. Отлично. Ещё лучше. Теперь придётся бежать, дабы уж совсем не замёрзнуть. Хоть и была весна, но вечер и ночь гораздо холоднее, чем день. Чуя поволок Осаму за собой. Рыжик открыл дверь из ванной в коридор и тут же сутулился. Подул лёгкий прохладный ветерок. Бррр, холодрыга. – Побежали, а то ещё бубенчики не хватало простудить. На эти слова Дазай смог выдать только недоумённое: "Э?". После этого Накахара дёрнул его за руку и они быстро побежали по коридору до лестницы. Чуя одной рукой прикрыл своё хозяйство, а второй тянул тяжёлую тушу партнёра по бегу. Холодно. Горячие капли ветер мигом превратил в морозные чуть ли не льдышки. Они стекали по телу: лицу, ногам, животе и спине. После пробежки с коридора по лестнице на второй этаж, парни мигом забежали в одну из комнат, комнату Дазая, и плюхнулись на кровать. Чуя сжался в клубочек. Замёрз. Его нос и уши покраснели, а губы, и так обветренные, стали синеть. Не вытерпев этой картины, Осаму обнял Чую. «Вот ведь дьявол. Этот сукин сын не только выиграл в росте, так ещё и в температуре тела.»–подумалось Накахаре. А ведь и правда. Теперь стало намного теплее.***
Так эти двое и уснули в обнимку. Хоть Дазаю и пришлось снимать свой стояк ночью, уже наконец дойдя до ванной комнаты с полотенцем, пока его возбудитель спал. Но, всё же не зря. Пока он грелся под струйками воды, думая о уже спящем под одеялом Накахаре и храпящем на подушке возле псе, Осаму вспомнил, что когда уходил к Огаю, то оставил открытым настежь окно в спальне родителей на втором этаже. По этому в доме и стоял такой калатун. После, так скажем, мытья, Дазай пошёл в комнату родителей и закрыл это грёбаное окно, чтоб ему пусто было. В спальне стояла большая мягкая кровать, с голубой, не видной для глаз, простынёй, пушистым, от перьев или чего там (Дазай до сих пор не врубался) одеялом под синим с большими цветочками пододеяльником и синим, с переливом в некоторых голубым цветом, подушки. Шатен часто любил лежать на ней и вспоминать отрывки воспоминаний из детства. В общем, как было понятно по кровати, комната была в синих тонах, только одна тумбочка выделялась своим шоколадным оттенком. Когда они были с семьёй на ярмарке, шестилетнему Зюке очень понравилась эта тумбочка, он очень сильно хотел её купить, что в итоге мама и сделала. Маленький Дазай сказал, что это маме с папой в комнату на их юбилей совместной жизни. Это было так трогательно, что мама, по воспоминаниям Дазая, даже разрыдалась. Осаму уснул уже с Накахарой. Вдруг его учитель снова замёрзнет? Ну уж нет. Довольно. Чуя младший, желая оказаться рядом с хозяином, привстал и сонно прошёлся до лица Дазая, лёг возле его щеки, потирая своей же гладкой и короткой шерстью кожу парня, прижался и заснул. Как спокойно и хорошо. Вот бы этот миг длился вечно.***
– Так быстро? Я думал через неделю как минимум. Надо заполнить отчёты и проверить нужные документы. Дазай проснулся от подавленного голоса шляпника. Он ещё не отошёл от сна, но ясно слышал, что это связано с работой. Дверь в комнату скрипнула и отворилась. – Я не хотел тебя будить, – Накахара перед тем как войти, глянул в дверную щельку, а потом медленно вошёл. – мне звонили на счёт нового задания... – И что там? – Осаму приподнялся на локти и неохотно стал потирать глаза одной правой рукой, при этом широко зевая. – Оказывается, что первый самолёт вылетает через пять дней. На месте мне нужно быть минимум за два, – Чуя присел на край кровати, виновато смотря в глаза шатену. – прости. – Ты не виноват, – кареглазый слегка улыбнулся. – если первый самолёт через пять дней, то остальные тоже в разное время будут? – Да. – Ясно... И сколько это займёт по времени? – Дазай так надеялся, что командировка Чуи не займёт много недель, и они скоро смогут так же вместе поспать. – Примерно недели три–три с половиной, – Чуя посмотрел на виляющего хвостом и, видимо проголодавшегося за ночь, щенка. Дазай очень расстроился. Они с Чуей не увидятся примерно месяц. А что если что-нибудь случится? Может, это действительно была плохая идея... – Долго... – шатен опустил вниз голову. Он очень сильно переживал. В животе уже начался вальс всех органов, что в нём есть. Не приятно. Парень сел и облокотился о спинку дивана. Они так долго не увидятся, что само по себе удивительно. Дазай всегда был один. Он оставался один на долгое время, пока родители уезжали по делам в командировку, а тут привязался в какому-то учителю химии, вдобавок мафиознику. – я буду скучать... Дазай очень будет скучать и ждать, ждать как верный и преданный пёс.