Всесокрушающий Водоворот

      «Имя: Узумаки Наруто. Возраст: предположительно 19 лет. Вес: приблизительно 73 килограмма. Рост: 181 сантиметр. Группа крови: третья положительная Боевые навыки: пользователь чакры, мастер боя с кунаем и другим колюще-режущим короткоклинковым оружием, высокий уровень тайдзюцу, предпочитает ближний бой, специалист диверсионной войны, количество и сложность ниндзюцу-техник в арсенале — неизвестно. Лояльность к другим кланам: неизвестно. Примерное местонахождение: территория страны Огня.»       Небольшая коричневая папка с единственным вложенным в ней листом с досье упала обратно на стол Узукаге. — Слишком мало информации, — серые, безжизненно-рыбьи глаза пристально вгляделись в лицо уже седеющего мужчины. — Ни уровень чакры, ни контроль над ней, даже это ваше «количество и сложность ниндзюцу-техник» — и то чушь собачья. Что если он таких как мы походя пачками кладёт? — Добывать информацию о цели это прямая обязанность нанятого человека. Найти и спеленать может любой идиот. Если бы мои люди не были заняты другими делами, то я уже давным-давно отправил их, вместо этого биджева конкурса ловчих. Наёмник презрительно хмыкнул и молча вышел из кабинета Узукаге, громко хлопнув дверью. Ашина устало потёр виски и кивнул телохранителю на входе. — Следующий! — и незаметно подал жест «этого кончить, без лишних глаз».       Очередной соискатель плавно, по-кошачьи, проплыл мимо впустившего его парня и глубоко поклонился владыке Водоворота. Ничего особенного, за исключением практически белой шевелюры, выглядевшей крайне странно на фоне молодого лица. Одет он был в бурый, полностью закрытый комбинезон с тёмно-серой нашивкой в виде морды волка. За спиной маячил такого же бурого цвета капюшон, а на шее болтался кусок замызганной плотной ткани неопределённого окраса. Опытный глаз Узумаки сразу же разглядел на маске тонкую цепочку печатей для фильтрации воздуха. — Хатаке Мэдока, Узукаге-сама. Я пришёл по вашему призыву. Ашина кивнул головой на злосчастную папку и Хатаке, взяв её в руки, погрузился в чтение. Бегло пробежав глазами по ровным столбцам иероглифов, он всмотрелся в изображённое на дорогой рисовой бумаге лицо. С каждой секундой становясь всё мрачнее. — Это будет стоить очень дорого. Узумаки сцепил руки в замок и заинтересованно посмотрел на наёмника. — На чём основывается твоя цена? — Лицо. Люди с такими отметинами либо умирают слишком быстро, либо живут слишком долго и дорога позади них усеяна телами врагов, — пожал плечами Мэдока. — Кроме того, ваши данные… их слишком мало. Но учитывая то, что его ищет сам властитель Узушио… Он крайне опасен. Я возьмусь, но только если платите золотом, плюс любая техника из вашей библиотеки, которую не жаль для простого наёмника. — Мне нравятся наглецы, вроде тебя. Но они часто догнивают в канаве, поплатившись за своё раздутое самомнение. Хммм… хорошо, будет тебе и золото, и техника. Только если принесёшь его целым и невредимым. В этом, — из выдвижной полки на стол лёг небольшой красный свиток. — Моё слово стоит очень много и я всегда его сдерживаю. Сдержишь ты и вместе с наградой заслужишь моё расположение. — И я непременно заслужу это, Узукаге-сама. Но, простите за наглость, мне нужна некая сумма на дорожные расходы. Континент за сутки не обойти, а этот Наруто может быть где угодно. Ашина чиркнул несколько символов на белом листе бумаги. — Вот. Спустишься в канцелярию и тебе выдадут всё необходимое. Я не устанавливаю строгие сроки, но чем раньше управишься, тем лучше для тебя самого.       Когда вслед за последним на сегодняшний день гостем мягко щёлкнул замок двери, Ашина расслабленно вздохнул и распустил собранные в косу волосы. — Не думаешь, что их слишком много? Ещё пересекутся, начнут друг другу глотки резать. — Хатаке… — словно не слыша голоса советника, просмаковал фамилию Узукаге. — Клан потомственных следопытов на севере Огня. У остальных нет ни единого шанса. Готовьте золото и технику, отец. Наруто, считай, уже в наших руках. ***       Перед глазами всё плыло. Тени, силуэты, истекающие воском свечи, гладкие стены комнаты — всё смазывалось в невообразимую мешанину, на миг обретало чёткость и откатывалось назад, вместе с головной болью и тошнотой. И хотя тазик у кровати был девственно чист, казалось, словно неведомая сила выворачивает кишки наизнанку.       «У него руки по локоть в крови! Безумец!» «Он псих настоящий! Как вообще можно такому доверять?!» И самое сладкое, на десерт: «Ему не место в нашем клане…»       Человек помнит, по большей части, лишь плохое, хорошее же прячется глубоко внутри, робко дожидаясь нужного момента. Но не бывает изначально плохих людей, но жизнь ломает порой самых лучших. Добродетель, сострадание, милосердие и прощение обрастают коркой безразличия и жестокости. Конченые люди, способные лишь плодить ненависть и злобу. Так называют подобных ему. А по-другому он и не умел. Родился, рос, взрослел с оружием в руках, в четыре года перерезал горло первой жертве, в десять шёл на облаву вместе со взрослыми, в тринадцать потерял друга и обрёл лучшего врага. В трудные моменты, когда никого не оставалось рядом, даже брата, юноша забивался в угол, обняв себя за колени. Душа человека непорочна и чиста, она и заставляла его плакать. Лить слёзы и ненавидеть себя за недостойное воина проявление слабости.       Размазав сочащуюся кровь по щекам, Учиха с остервенением швырнул алые, когда бывшие белыми бинты в угол и бессильно упал на кровать. Шаринган приживался крайне неохотно, обрушивая нестерпимую боль на истерзанное страданиями тело. Галлюцинации сменялись одна за другой. Но рядом неизменно стоял Изуна, смотря на своего брата с сожалением. Как фантомная боль в ампутированной конечности. Или в выдранном из души огромном куске.       «Прости, я не сумел тебя спасти… Они поплатятся за всё! Я отомщу им, будь уверен! Наш клан возвысится на всеми остальными, а от Сенджу останутся одни лишь воспоминания.» Брат довольно улыбнулся и положил руку на плечо Мадары, даря тепло родного человека. Впервые за несколько недель Учиха был счастлив. Боль утихла. А в глазах, чёрным на красном, проснулся — Вечный Мангекьё Шаринган.