Всесокрушающий Водоворот

      «И тем не менее, опираясь на сохранившиеся до наших дней письменные источники и сопоставляя их между собой, можно с полной уверенностью заявить — древнее учение ниншуу берёт своё начало из практик легендарного Рикудо сеннина. Ввиду полного отсутствия в ту эпоху такого понятия как хронология, нельзя точно сказать когда именно он жил. Предположительно — период так называемых «бесконечных войн», ещё до образования пяти великих стран. Интересный факт — некоторые летописцы вскользь упоминают про некое могущественное государство на западе, с «женщиной-демоном» во главе, которое предприняло попытку поработить весь континент, но с появлением мудреца оно пришло в упадок, а вскоре и вовсе прекратило своё существование.       По преданиям некоторых древних кланов, Хагоромо, а именно так и звали Рикудо сеннина, основал учение, в корне изменил ход истории, положив начало такому явлению, как чакра — суть смешение энергии духа и тела, выводящее возможности человека на совершенно иной уровень. То есть ранее упомянутое мной ниншуу, оказавшееся не просто медитативной практикой. Тем не менее, главный вопрос остаётся без ответа. Точные доказательства существования Мудреца Шести Путей так и не были найдены, а его реликвии считаются творениями рук неизвестных шиноби-гениев. Возникновение же людей, способных к манипуляции с собственной энергией, объясняется как постепенно возникшая особенность человеческого организма. Вполне возможно раскопки древних городов помогут пролить свет на тёмные пятна истории, но пока что мы вынуждены оперировать столь жалким понятием, как теория…»       — Ну, а как же! Тьфу, блять! Идиоты-теоретики! Хатаке внимательно посмотрел на взбешенного товарища, проследил взглядом за ожесточённо скрученным и брошенным в рюкзак свитком. — Вот уж не думал, что от какой-то исторической писанины ты будешь психовать. Перепил что ль? — Ай! — махнул рукой Дзёбан. — Покупай уже свинорез свой и пошли дальше!       Вытащив из-под прилавка и положив на стол нечто замотанное в промасленную тряпку, кузнец размотал ткань. Прямой, обоюдоострый клинок тускло заблестел под лучами солнца. — Неприхотливая вещь. Часто затачивать не нужно. Если не страдать хернёй и не принимать удары на лезвие, то и вовсе можно только камнем изредка править, — палец с обгрызенным почти под корень ногтем указал на яблоко в виде четырёхгранного затупленного конуса. — Вот этим очень удобно проламывать тяжёлые латы и стальные шлемы. Лезвие отлично рассекает кожаные доспехи, а остриё не пощадит даже самое прочное плетение кольчуги. Берите, это не отполированное, как у кота яйца, дерьмо, которое годится разве что на стенке висеть. — Если скажешь, что это твоё чудо ещё и чакру проводит, то я даже торговаться не буду. — Что вы, господин шиноби! — изумился мужчина. — Сырьё для таких изделий стоит целое состояние! Разве что в столице найти можно… Попробуйте как в руке лежит! Да даже чакра не нужна! Хатаке хмыкнул. Сжал рукоять, сделал пару взмахов, описал в воздухе восьмёрку, вытянул перед собой и прищурился. — Перекуёшь за двое суток? Мне нужно чтобы клинок был на сун* меньше. Плачу полную цену, но при условии, что смастеришь лёгкие и удобные ножны. — По рукам! — обрадовался кузнец. Вытащив из-за пазухи кошель, Мэдока выложил на стол небольшую стопку монет: — Задаток. Приду послезавтра вечером. Не успеешь или сделаешь хрень какую — выбью зубы за обман господина шиноби.       Оставив позади себя отбивающего поклоны кузнеца, Хатаке лёгкой трусцой догнал бессовестного Дзёбана, утопавшего уже на добрые пятьдесят шагов. Поравнявшись с ним, он поправил одежду и недовольно оскалился. — Подождать не мог, говнюк? — и в ответ молчание и сосредоточенное сопение. — Ты вообще точно уверен, что стоило переть по тракту?       Шаркая по утоптанной до состояния камня земле и на бандитский манер разбрасывая ноги в разные стороны, Хатаке состроил предельно свирепую и злобную рожу. Отыгрывать мерзавца он умел профессионально. Вместо удобного, практичного комбинезона и сапог из мягкой кожи, он надел аляповатое утеплённое кимоно с вырвиглазным геометрическим рисунком, напялил соломенные лапти с деревянной подошвой, вымазал волосы в саже и отрастил густую недельную щетину. Всё снаряжение уместилось в вещевом свитке за пазухой, а к поясу он приладил кольцо с болтавшейся в нём верной дубинкой. Обутый в гэта* и обряженный в похожий наряд, Дзёбан ежеминутно дёргался в сторону прохожих, создавая впечатление напрочь отбитого бандита. — Мне осточертело скакать как обезьяна по веткам. И в лесу некому распускать слухи. Э, сюда иди, слышь ты, придурок в шляпе! Шедший впереди путник вздрогнул и ускорил шаг, ежеминутно оглядываясь назад. Хатаке придирчиво изучил содержимое носа и ловким движением пальцев запулил катышек в покрытые слежавшейся снежной шапкой кусты. — Однажды ты нарвёшься и я тебе даже помогать не буду. Стража вмиг скрутит и даже твои выкрутасы не помогут. — Уж кто бы сомневался. В прошлый раз ты меня точно так же кинул. — Никто не просил тебя разбивать кувшин об башку стражника, — пожал плечами наёмник — и тем более отбивать у него подружку. Сам кашу заварил, сам и расхлёбывай. — Пф. — Как содержательно. — Ты скучный. Вкалываешь, режешь глотки, приносишь головы людей и совсем не развлекаешься. Боишься подмочить репутацию Хатаке? Мэдока нахмурился. — Мой клан тут не причём. Глаза Дзёбана торжествующе загорелись. — Слушай! У вас ведь наверняка есть какие-то хроники! Ничего там про возникновение шиноби нет? Хатаке усмехнулся и покачал головой. Воцарилось тягостное и красноречивое молчание, но прохиндей Дзёбан уже вцепился мёртвой хваткой и не думал сдаваться, пока не добьётся своего. — Ты слишком любознательный для головореза, — вздохнул Хатаке. — Нет ничего такого. Клан наш ведёт начало от легендарного следопыта Хатаке Ро. А про твоего Рикудо знать он не знал, в семье работника на рисовых полях родился. — Эх, жаль… И где этот Наруто биджев? Я не хочу вместо него нарваться на Узумаки, которые спросят с нас за потраченные впустую подъёмные! — Сезон метелей и мороза закончился. Если он и был где-то, то точно как мы отсиживался в тёплом углу, а сейчас обязательно вылезет. Такие люди не сидят на месте, разве что нужда прижмёт. А за красноволосых зря переживаешь, они нашу маскировку ни за что не раскроют. Хм, как насчёт пройтись по кабакам, пока мой меч делают, да поспрашивать местных? — Вот за что я тебя люблю и уважаю, Хатаке-сан, — счастливо улыбнулся Дзёбан. ***       С ветки на ветку, от одного края по просеке, покрытой мешаниной из грязи, камешков и тающего снега, до другого. Затем импульс энергии в ноги и небольшой разгон потока, заставляя взмывать собственное тело в воздух как пёрышко. Чакра охотно впитывалась в мокрую кору вековых деревьев, но зато позволяла не свалиться с высоты в добрые два десятка метров, прямо на толстые дубовые корни. У Наруто даже складывалось впечатление, а точнее стойкая уверенность, что эти гиганты дело рук Хаширамы, небезызвестного среди всего мира шиноби как единственного пользователя стихии Дерева. Аккуратно, как по линеечке, ряд за рядом росли деревья, образуя ровные квадраты примерно в три-три с половиной тан*. Но то ли великому Сенджу ещё не хватало опыта, то ли он решил внести некоторый хаос — тут и там на пути возникала непролазная чаща из всевозможных стройных берёзок, коренастых дубков и кустарников всех размеров и мастей. Это невероятное разнообразие на нескольких десятках квадратных метрах уживалось никак иначе, как благодаря больной фантазии, читай страшному сну садовника, и животворящей природной чакре, сдобренной стихийным преобразованием. То самое редкое исключение, когда ниндзюцу приносило миру настоящую пользу.       — Наруто-сан, можно задать тебе вопрос? Старательно грызший каменной твёрдости сухарь, Узумаки согласно замотал головой и повернулся к своей спутнице. — Не то чтобы меня это волновало и беспокоило… просто любопытно. Чем ты занимался раньше? Нууу… я имею в виду кем был. Ты же великий шиноби, я это это сразу поняла, но никогда нигде не слышала про Узумаки Наруто. Из того самого клана, правда? Красноволосые люди с невероятной чакрой и талантом создавать печати… — Постой, постой, — замахал руками джинчуурики и спрятал скорее реликт эпохи каменного века, чем недоеденный кусок обычного сухого хлеба, обратно в карман. — Я в самом деле имею отношение к Узумаки. Моя мать была чистокровным членом клана, а вот отец оказался обычным шиноби, хоть и талантливым, вот и всё. А чем занимался? Меньше знаешь — лучше спишь!       Легонько щёлкнув по носу Суми, он встал с подложенного под зад вдвое сложенного куска рогожи и отряхнул штаны от крошек. Раскатал свою неизменную карту на планшетке и сделал пометку карандашом. Скатал обратно и присел на корточки перед Ооцуцуки, крепко схватив её за плечи. — Слушай, скоро мы выберемся на территорию постоянных патрулей Сенджу и потому ответь предельно откровенно и честно — ты никого из их людей в жертву не приносила? — Разве что их предков. — Зная про ваше легендарное долголетие, я склонен скорее верить в это. Хорошо, значит проблем быть не должно. Главное отыгрывай роль тихой и послушной служанки. Девушка отвернулась и принялась с интересом разглядывать трещины на коре дерева. — Можно подумать на самом деле это не так. Наруто напротив — до побеления стиснул и недовольно прищурился. — Мы оба знаем, что об твои клыки можно ножи точить и ты подчиняешься только по моему праву сильнейшего. Умеешь сражаться и разбираться во всех тонкостях искусства шиноби лучше меня — валяй. Но это не так. И я не нанимал тебя, не принуждал быть моей обслугой, чёрт возьми! Ты сама добровольно ввязалась во всё это, хотя могла со спокойной совестью идти куда хочешь, понимаешь?! Тогда какого биджу из раза в раз так случается, объясни мне! Суми хотелось. Хотелось проорать, что противный биджу держит её на коротком поводке и она существует на правах собственности этого юнца, который ей даже в правнуки не годится. Но она не могла. Потому лишь согнулась в привычном унизительном жесте и прошептала: — Извините, пожалуйста, Наруто-сама.       Странные создания женщины. Большую часть сознательной жизни Наруто жил в обществе, где сильный и слабый пол имели практически равный социальный статус и потому контактировать со вторыми приходилось довольно часто. И никогда он не мог понять как правильно вести себя с ними. Всегда существовало две полярности по имени Хината и Сакура. Первая была тихоней и до беспамятства любила его, спуская любые идиотские выходки, вторая же регулярно лупила по поводу и без повода, предпочитая выяснять проблему не с помощью такого удобного и универсального инструмента как язык, а применяя куда более действенный и ультимативный метод. В целом же большая часть разговоров случалась либо про быт шиноби, либо так или иначе крутилась вокруг него. А что же теперь? Целая представительница внеземного, едва ли не самого древнейшего клана, стала его прислугой и помощником. С которым каждый день волей-неволей нужно общаться и находить общие точки соприкосновения. Случались хорошие дни и ему казалось, что они смогут стать верными друзьями и товарищами. Но что-то постоянно давило на неё, заставляя напрягаться и неосознанно выпускать тревожащие её чувства наружу. Попытки разобраться и решить проблему неизбежно заканчивались ничем. А иметь рядом с собой покорного, но несчастного раба Наруто не хотел. Пусть даже тот уже и забыл вовсе про такую вещь, как свобода.       — Суми… прошу, скажи в чём дело. Я не сдвинусь с места до тех пор, пока не выясню! — Ни в чём, всё в порядке, Наруто-сама. «Курама, мне нужно немного чакры.» Лис не отреагировал. «Я вроде к тебе обратился? Дай мне чакру!» Ощутив недовольство друга и вслед за этим лёгкое покалывание в подушечках пальцев, Узумаки превратился в одну большую чувствительную мембрану. Ооцуцуки всегда идеально контролировала свои эмоции, но сейчас что-то изменилось и он сразу ощутил это. Тонкие, едва заметные эманации… Наруто уцепился за ускользающее ощущение и погрузился в пучину отчаяния, безысходности и страха. И это ему не понравилось. Такое могло быть только у человека, окончательно загнанного в угол. Но кроме того он испытал чувство чего-то родного. Повинуясь ощущениям, он сконцентрировался и сразу всё понял. — Что Лис наговорил тебе? Он угрожал? Девушка дёрнулась как удара, вжимаясь в ствол дерева. От лица отхлынула вся кровь и оно превратилось в предсмертную маску. Суми ощутила как шершавая рука коснулась щеки и тёплый огонёк перекочевал из её головы в тело Наруто. Ооцуцуки тут же обмякла в его руках, не в силах больше сопротивляться моральному напряжению. «Всё что ты делаешь, Курама, направлено на мою защиту. Я знаю это и считаю тебя самым близким и дорогим мне другом, но я никогда не прощу, если ты и дальше будешь решать подобное у меня за спиной.» Девятихвостый ничего не ответил, но молчание было красноречивее слов.       Остаток привала они провели в абсолютной тишине. Наруто дожевал свой нехитрый походный паёк и, закинув рюкзак за спину, бросил взгляд на Суми. Слова были приготовлены уже давным давно. — Ты имеешь полное право уйти. Я не буду тебя останавливать и принуждать следовать за мной. Теперь вольна сама решать как жить дальше и куда идти. Суми застыла, не донеся до рта кусок. Едва пробившись наружу, неверие, облегчение и ликование вновь сменились привычной каменной маской. — Ты врёшь.       Она ушла. Ничего больше не сказав и даже не обернувшись, через километр очередного марш-броска Суми свернула в сторону и затерялась меж деревьев, оставив Наруто наедине с самим собой. Расставание случилось столь быстро, что он даже не мог до конца осознать это. Как когда-то ушёл Саске после их драки в Долине Завершения, бросив потерявшего сознание друга. Золотистое марево возникло в воздухе и превратилось в привычный облик лиса. Наруто остановился. Выдохнул облачко пара, прикрыл глаза и, наконец, заговорил: — Пока личность осознаёт себя как раба, она ни за что не избавится от оков. А по-настоящему свободная ни за что не лишит этого других и даже в цепях сохранит честь и достоинство. — Ты слишком умный, — грозно загудел голос Курамы. — Я задел тебя за живое. И это сложно признать, особенно тебе. Но придётся. Мне не нужны рабы за спиной. И ты не раб. — Не путай рабство с коротким поводком, щенок. Он нужен всем, кроме его держащих. Остальные это бешеные собаки. И участь им одна уготована. — Уел, — досадливо сплюнул. — Но это был не поводок. Ты держал её прямо за глотку, у самого кадыка. — Иногда цель оправдывает средства. Так хоть ты жив, а она бы всё равно ушла. Ооцуцуки слишком стара для того, чтобы с кем-то ужиться… Наруто! Я чую чакру родственников Моку-куна*, Сенджу близко! Много, Рикудо их подери! И с ними… ты не поверишь…