Почти живой

      Звонок в дверь. Я открыла дверь и передо мной появилась чья-то рука. Спустя секунду явилось и тело.       — Испугалась, да? — Освальд захохотал и пошёл меня обнимать. — А дверь выкрасили специально к нашему приезду, чтобы мы точно не потерялись, да? — он не мог не отметить ярко-синюю краску, хотя оно и не странно. Мы к ней привыкли, да ко всему синему уже, а вот для гостей — это новинка.       — А у меня есть небольшой презент для… — он уставился на девочку в серой юбочке и светлом свитере в котики. — Если честно, я думал, что это будет мальчик. Я лоханулся.       Парень попытался спрятать неупакованную коробку с грузовиком, но Хэнк, проходящий внутрь по узкому коридору и стряхивающий снег с куртки, его толкнул. Девочка радостно расширила глаза и спросила:       — Это мне?       — Ну, вообще планировалось, что да, но ты же девочка и как-то… — Оззи смутился.       — Папа меня научил одному слову, но я его забыла. — Малышка посмотрела на Макса. — А! Точно! Вспомнила! Этот грузовик не гендерно-зависимый, мне он нравится.       Я засмеялась, этот смех подхватил Макс и Генри, а Освальд только как-то непонятно или осуждающе смотрел на нас.       — Ари… Стейс, это не совсем те слова, которым нужно учить девочку в её возрасте.       — Я так не считаю. Кстати, — я присела, чтобы быть на уровне глаз Мелани, — познакомься: этот дядя с красными щеками и торчащими в разные стороны волосиками — дядя Хэнк, а вот этот, который считает вещи гендерно-зависимыми и знает много плохих слов — дядя Оззи. Ребята, — поднимаюсь, — а это Мелани. Её можно называть принцессой, особенно это тебя касается, Хэнк.       — Ну раз такие беляши пошли, — Освальд стал на одно колено и поцеловал маленькую ручку девочки. — Стану вашей личной охраной, мисс.       Когда все официальные моменты прошли, Оз и Мелани поднялись наверх, чтобы открыть грузовик и посмотреть вместе что-то, потому что Макс попросил остальные коробочки распаковывать завтра. Я хотела идти на кухню, но Хэнк меня притормозил.       — Не теряй больше этого, — суя мне в руки блокнотик с волнистой, но засохшей обложкой, — какая-то девушка несколько дней звонила на номер Энди и доставала его. Ей, походу, совсем нечего было делать. Не теряй больше.       — Спасибо, я вообще как-то не заметила его пропажу…       — Да я так и понял. Ты даже не воспользовалась кредитной картой, что здесь припрятана, — он глянул на моё удивлённое лицо. — Что ты на меня смотришь? Я же знаю, как ты любишь тратить деньги, поэтому мы дали тебе и наличку, и карту, но хотели сказать о ней, после твоего звонка. Правда, когда ты звонила впервые, мы еще не добрались до Энди, но это не так важно.       — Нужно было бы мне всё-таки сказать… — понимая, что начинаю его отчитывать за мелочь, заткнулась и предложила кое-чего другого. — Анчан? Клитория? Синий тайский?       — Знаешь, тебе походу мужика надо, а то ты совсем поехала со своей клиторией.       — Это чай, придурок, — хохоча прохожу на кухню. — У нас его годовые запасы.       — А тыквенный латте в этом доме категорически запрещён? — с приветливой улыбкой дразнится. Прекрасно знает, что я не употребляю тыкву в любом виде и не могу даже держать её в своем доме. Даже сиропы.       — А по синей входной двери ты еще не понял, да? Иди спроси у Освальда на счёт чая.       — По поводу клитории?       — Шуруй давай! — грозя полотенцем выпровожаю его к лестнице.

***

      Уже под самый вечер я опомнилась: мы не повесили рождественский венок. Он уже был у меня готовым, я делала его сама после работы ночью, да, между тем самым редактированием.       Стоя на улице в одном свитере я жуть замёрзла, но никак не могла убедиться в том, ровно ли висит украшение. Дверь дёрнулась, открылась, и венок упал, не сохранив никакого прогресса в отчаянных попытках перфекциониста сделать хороший рассчёт. Макс вышел и протянул мне куртку.       — Не мерзни. Твои волосы уже в снегу, — сказав это, он наклонился, поднял венок и стал колдовать с дверью.       Он тёрся у двери с половину того времени, что и я, затем лизнул палец и прижал им место крепления венка, что с точки зрения моих знаний в области физики было очень глупым.       — Это омела? — он повернулся ко мне, и я кивнула.       Затем он подошёл, приобнял за талию и легонько поцеловал меня. Его рука за счёт расположения внутренних запчастей была теплей, чем губы, но их касание, всё же, подарило приятные ощущения. В тот момент я почувствовала укол в сердце, но забыла о нём, увидев в окне машущую Мелани.       — Это их либе дих? — с порога спросила девочка, когда мы вошли.       — А откуда ты знаешь, как будет по-немецки «я люблю тебя»? — спросил в ответ Макс.       — Меня дядя Оззи научил. Я думала, что это «любовь».       — Просто скажите «спасибо», что я научил её на словах, не сломав психику кое-чем другим, ага, — спокойно ответил Освальд, проходя мимо с невозмутимым лицом.       Наверное, я запомню этот день надолго. Но не только как что-то прекрасное.

Продолжение следует