В отражении

— Ч… Ч-что? Девушка ошарашенно посмотрела на мага напротив, а потом перевела взгляд на его Слугу. Слуга, в отличие от неё, сохранял невозмутимый вид, и взгляд его был серьёзен. — Ты же обещала помочь, — напомнил маг. — Я… Но… Не так… Она не могла подобрать слов. Просьба мага прозвучала так буднично, словно в ней не было ничего особенного. Возможно, для него и не было. Ведь… в конце концов, он маг. Он Мастер. У него есть Слуга. Откуда ей знать, что принято в мире магов? — Это старый способ, — начал он ей объяснять, с трудом скрывая нетерпение от этой необходимости. — Сила рождения и возникновения новой жизни, и всё, что с ней связано, в том числе само соитие — это соединение тел, нервов и душ. Естественно, только добровольное. Даже у простых людей это почти ритуал. Для магов — это мощный катализатор при передаче энергии. — Но… я же не маг! Девушка затравленно посмотрела на Слугу, ожидая от него поддержки. Почему-то ей казалось, что он выступит против, но тот хранил молчание. — Ты не маг, — с ней согласились. — Но ты можешь стать отличным проводником. — А… я… Она окончательно потерялась. Маг смотрел на неё выжидающе. Что-то в его взгляде её пугало. Он как будто намекал, что лучше — в первую очередь для неё самой — не отказывать. Это было странное ощущение. Вроде он помог ей. Почему вроде? Он же помог. И вполне естественно ей оплатить ему за это чем-то большим, чем приготовлением еды. Но почему ей нужно помогать так? — Это настолько необходимо, Мастер? — наконец, подал голос Слуга. В нём не слышалось никакой заинтересованности в происходящем, скорее даже недовольство. Но не предложением девушке — сомнениям в его силах. — Ты можешь лезть в любую битву, — осёк его маг, — но я заинтересован в победе. А для этого чем больше — тем лучше. Слуга пожал плечами. Его вовлечённость в происходящий разговор на этом закончилась. Развалившись в кресле, он без особого внимания ожидал результата разговора. — Ну так что? — маг вновь посмотрел на девушку. Испуганная, она встретила его взгляд нерешительностью и страхом. Никто бы не удивился, если бы она тотчас подорвалась с кресла и убежала. — Мне казалось, ты не будешь возражать, — внезапно проговорил маг. Слова прозвучали вскользь этаким разочарованием в своих же мыслях, но заставили девушку подпрыгнуть на кресле и резко покраснеть. — Вовсе нет! Она выкрикнула отрицание почти отчаянно, старательно игнорируя ухмыльнувшегося Слугу, даже не смотрящего в её сторону. — Тогда рассчитывать на согласие не приходится? — тем же тоном заключил маг. Ему не хотелось растягивать уговоры до бесконечности — в Войне Святого Грааля дорого каждое мгновение. Она испуганно посмотрела на него, почти умоляюще. — Я...

***

Вечер. Тьма наползает на город, стирая остатки оживления. На улицах ещё много людей, и затеряться в толпе не сложно, но приближающаяся мистерия ночи накладывает свой заметный отпечаток. Стоя возле пешеходного перехода в углу улицы, Тэкео Савада провожает взглядом женщину и ребёнка, идущих в сторону автобусной остановки. Проследить за ними можно было бы без риска, он уже знает, что с ней нет Слуги-Лансера, — какая ирония, Лансера, почему этим ублюдкам так нравятся Лансеры? — но делать это бессмысленно: он и так знает, куда они отправятся. Гораздо важнее, что он выследил её до этого места, подтверждая то, что слышал краем уха. У этих двоих действительно есть ребёнок. Ха! И они даже не потрудились отвезти его в безопасное место на время войны, как это сделал когда-то Рио… Ха-ха! Самоуверенные ублюдки! Рио могли называть сумасшедшим, безумным, чокнутым, — а он и был таким, зачем умалчивать — да вот о семье, о своём младшем брате, он думал поболе. Сколько Тэкео тогда было? Савада морщит нос, вспоминая и просчитывая. Двенадцать лет. Не ребёнок, но ещё и не взрослый. Рио буквально пинками, такими, что синяки сходили полторы недели, загнал его в поезд, угрожая свернуть ему шею, если Тэкео вздумает сунуться обратно. Так что пришлось действовать очень осторожно. Рио любил брата, но если впадал в неистовство, мог натворить дел. Иногда настолько серьёзных, что Тэкео приходилось включать все свои таланты, чтобы отмазать его от последствий. Жизнь с ним была как на пороховой бочке. Никто, даже сам Рио, не знал, в какой момент и от чего эта бочка бабахнет. А ведь она бабахала порой так, что впору было соскребать свои ошмётки со стены. Один такой бабах остался длинным кривым шрамом на спине у Тэкео. Это было очень больно, очень обидно и очень ненавистно. Он тогда впервые сбежал из дома, просто испугавшись за свою жизнь, и скитался по улицам и паркам до тех пор, пока не был пойман полицией и не возвращён домой. Тогда же он впервые возненавидел полицейских. Они видели и понимали, что с ним произошло, и что с ним произойдёт, но всё равно притащили его туда, где протекала крыша не только у дома, но и у его хозяина. Они оставили его наедине с улыбающимся встревоженным братом, который потом, разумеется, после того как ушли все свидетели, так впечатал Тэкео в стену за побег, что начавшаяся затягиваться рана вновь открылась, пропитывая всю спину кровью. А потом Рио плакал и просил прощения. Он не отходил от своего младшего брата, осторожно меняя бинты на ране, обрабатывая её какой-то мазью, ускоряющей заживления, готовя различные сытные блюда на ужин. Он был таким потухшим, таким виноватым, таким обречённым… Его нельзя было не простить и не полюбить снова. Ведь он тоже страдал от этой пороховой бочки, но ему, в отличие от того же Тэкео, от неё было деться некуда. Тэкео мог сбежать ещё раз и не больше вернуться, а Рио бежать было некуда. Всё, чего он хотел — спокойствия. Чтобы его братишка не присматривался с подозрением на каждую перемену настроения, не просыпался ночью от лишнего шума в опасении, что опять началось что-то сумасшедшее. Рио просто хотел быть нормальным. Как же это было несправедливо — лишить его этого шанса! Тэкео скрипит зубами от ненависти, прожигая взглядом автобусную остановку вдалеке. Она уже полна взрослых и детей, и на их фоне его женщина с ребёнком теряются, но автобус ещё не приезжал, значит, они там, и его ненависть их видит. Тэкео протягивает руку, снова рассматривая успокаивающий узор командных заклинаний чуть выше запястья. У Рио они тоже проявились в этом месте. А ещё выше была магическая метка. У Тэкео такой нет. Рио никогда не думал с ним делиться или передать ему её, потому что никогда не думал о том, что может умереть. Остаться безумным — этого он боялся больше всего в дни ясности. Умереть — он даже не вспоминал о существовании смерти. В результате он оставил своего брата слабым, но Тэкео никогда не злился на это. Просто принял как данность, что теперь он сам по себе, и у него нет помощи извне. Вся его злость и оставшаяся ненависть ушла на этих двоих, что заманили брата в ловушку и убили его со всей жестокостью. Она убила. Она! Человек! Обычный. Человек! Рио Савада был безумцем, да, это Тэкео помнил очень хорошо. Шрам на спине не давал этого забывать. Шрам на плече напоминал, если всё же это забывалось. Когда эти двое не справлялись, подключались сны, в которых растрёпанный мужчина с пустым бездушным лицом бил ножом стену, бормоча бессмысленные фразы себе под нос, и это ещё было не так страшно, как то, когда он замечал тебя. Но тем не менее, он был сильным магом. Безумие позволяло ему спокойно переступать ту грань, которую любой другой маг в здравом уме не перешагнёт, не подумав десять раз. В толпе магов Рио был своеобразным Берсеркером. Забавно, что он призвал не его. Нет, правильно, что он призвал не его. С высоты прошедшего времени Тэкео теперь понимает, что безумный не справится с безумным. Безумие слишком эгоистично и слишком индивидуально, и связь такого призыва разорвётся, не успев сплестись. Чтобы извлечь всю мощь Берсеркера, его Мастером должен стать очень хладнокровный, расчетливый и сильный маг. Поэтому когда-то он отбросил попытки подготовить себя к Берсеркеру. Призыв этого Слуги для Тэкео означал бы проигрыш. А этого нельзя допускать. Но тем не менее, незнакомый с Войной за Святой Грааль, младший брат Рио Савада не знал, как поступить правильно. Он слышал от брата, что Берсеркер один из сильнейших классов в Войне. Как и Сэйбер, которого Рио призвал. Но Берсеркер умер от рук Сэйбера, а Сэйбер — от Лансера. Мысль об этом вновь заставляет Тэкео посмотреть на автобусную остановку — она спрятана за приехавшим автобусом. Эта картина словно немного отрезвляет юношу, и он немного растерянно смотрит на наружнюю рекламу, а потом отворачивается. В его голове до сих пор нет никакого плана, взамен поспешного, который включал в себя Уэда. Этот просчёт его терзает. Кастер говорит, что он просто поторопился, но он не верит. Если у Уэда есть Слуга, то есть давно. Он же из семьи основателей и вряд ли бы отказался в очередной раз испытать удачу. Поэтому возможно и сейчас… Юноша поддевает ногой мелкий камешек и выбрасывает его на проезжую часть, и тот теряется на серой пыльной дороге среди колёс автомобилей. «Я не знаю, как поступить», — думает он. У него слишком мало знаний, слишком мало магических сил, и Слуга — всему этому под стать. Первые дни Тэкео очень злился. Он рассчитывал, что сила его Слуги перекроет минусы его самого, но что-то пошло не так, — или же он опять не разобрался в принципах работы призыва — и ему досталось, наверно, наислабейшее существо из всех возможных. Пожалуй, слабее только будет Слуга без Мастера. Но всё же шанс был даже в этом. Он верил в это хотя бы потому, что Слуга у него был. Верная Слуга, единственный его товарищ после смерти брата. Он чувствует её молчаливое присутствие рядом. Кастер не слишком разговорчива, и в основном предпочитает наблюдать со стороны за его действиями, не вмешиваясь лишний раз. Но тем не менее, с ней Савада чувствует себя увереннее, гораздо увереннее. Даже если она не сможет помочь ему получить Грааль и спасти Рио, она точно поможет отомстить за него. Одна эта мысль успокаивает его. Несмотря на всю злость к ней за её слабость, он хранит в памяти её тихий голос, и это наполняет его пустоты и возвращает спокойствие. — Я иду за вами, Мастер. Темнота становится гуще. Тэкео торопится назад, в место, которое раньше было его домом. Сейчас это заброшенная квартира, которую, скорее всего, следовало продать, чтобы обеспечить себе более достойную жизнь, но до Войны Грааля делать этого Савада не хотел. В квартире нет мебели, но ему она и не нужна. Он купил себе надувной матрас и походные раскладные столик и стул для еды — большего и не нужно. Он привык довольствоваться малым и не привязываться быстро к хорошему, потому что привязавшись можно потерять бдительность и забыть про осторожность. С Рио такого допускать было нельзя. А улицы тем временем постепенно пустеют, и чем гуще темнота, тем меньше жизни вокруг. Тэкео не может вспомнить, было ли так всегда, или же это эффект начавшейся Войны, но всё же кажется, раньше, в детстве, ещё когда мать была жива, а Рио не терял самообладания, людей было больше. А может, город просто потихоньку вымирает. Когда-то Рио сказал, что лей-линии, на которых держится магия этих мест, начали усыхать. Так это или нет, сейчас не понять, а Тэкео не хватает знаний и умений для этого. Но всё же… да… да, пожалуй, раньше людей на улицах было больше. Может, это и не связано… Он сворачивает за угол — до дома два квартала по прямой, считанные минуты. — Мастер, вернитесь. Голос его Кастер не шелестит, как обычно, а звучит непривычно тревожно. Её духовное присутствие начинает ощущаться сильнее обычного. — Что? — Тэкео не останавливается, но уменьшает скорость своего шага. — Что случилось? — Вернитесь. Там Мастер. Надо переждать. Савада хмурится, останавливаясь. В отличие от него, как Слуга Кастер сама по себе лучше ощущает присутствие других Слуг. Есть и ещё момент. Её главная способность, единственное, на что он может полагаться — предвидение. Она знает, что случится. Но вот с Уэда она ошиблась. — И куда я вернусь? В парк на лавочку? — Надо переждать, — продолжает гнуть своё Кастер. — Мы с ними не справимся. — И как долго ждать придётся? Тэкео начинает злиться и слышит это по своему вибрирующему голосу. Голос Кастер не меняется: — Я не вижу. Но лучше не идти туда. — Я иду домой! Он сердито отмахивается и ускоряется. Даже если она права, если поторопится, то он успеет. — Мастер, прошу… Её фраза обрывается, незамеченная. Тэкео мчится вперёд, постепенно переходя с быстрого шага на бег. Он уже начинает сомневаться в своём решении: уж очень тревожно звучал голос Кастер. Но при этом он не может остановиться и признать её правоту. Поэтому он всё ускоряется и ускоряется в надежде, что просто успеет добежать прежде, чем видение Кастер станет правдой. Ему остаётся пробежать только две трети последнего квартала, но внезапно… Он даже не заметил её появления. Ещё секунду назад впереди не было никого, а теперь там стоят двое: женщина и мужчина, Мастер и Слуга. Тэкео сначала кажется, что это Сения и её новый Лансер. Но Сения светловолоса, а эта брюнетка. Лансер поджарый, а этот смотрится мощным. И ярость. Её столько, что даже он ощущает эти пронзающие флюиды. Нет сомнений — перед ним Берсеркер и его Мастер. И это значит… — Ребёнок? — вот первое слово, которое произносит будущий победитель. Женщина хмурится, почти кривится, разглядывая худощавую фигурку юноши. — Разве дети могут участвовать во всём этом? Тэкео молчит, в ужасе глядя на Берсеркера, мускулистого высокого мужчину с таким знакомым для Савады отпечатком безумия в желтеющих глазах. Берсеркер смотрит вперёд и дышит тяжело, словно перед этим пробежал на большой скорости. Его Мастер в юбке и пиджаке, которые уместны в офисе по работе с клиентами, стоит подле, упершись одной рукой в бок, изучающе глядя на человека перед собой. — Мальчик, — говорит она со снисходительной лаской в голосе, — как тебя угораздило? Тэкео с трудом переводит взгляд с Берсеркера на Мастера и единственное, что находит в ответ, так это вялое возражение: — Я не мальчик. Невозможно понять, разыгрывает ли женщина удивление или действительно не верит. — Правда? По тебе и не скажешь. В любом случае ты слишком юн и… — она делает паузу, вновь всматриваясь в него, словно прожигая насквозь, — хм… слишком слаб. И я должна тебя убить? Она спрашивает вроде как у своей жертвы, но поворачивается и смотрит на Слугу. Берсеркер усмехается в ответ и молча кивает. — Какая жалость, — тянет Мастер Берсеркера со вздохом. Она встряхивает головой, и в белом свете фонарей её элегантно уложенные волосы отсвечивают синей волной. Этот маленький эпизод почему-то завораживает Тэкео, и он даже не замечает направленной в его сторону руки, по которой проносятся всполохи маленьких молний, готовых сформироваться в нечто смертоносное. Наверно, это потому что он сразу понял: битва окончится, не успев начаться. У него нет ни единого шанса против этой женщины, как у Кастер — против Берсеркера. И всем четырем здесь это известно. — Нет, стой! Кастер материализуется между своим Мастером и Мастером Берсеркера. Даже внешне она проигрывает своим противникам: маленькая, худенькая, кажущаяся измождённой женщина, и единственное её украшение, кроме вышитого хитона, — копна угольно-чёрных волос. Её появление рождает новый вздох женщины: похоже, она не считает Кастер опасной и для самой себя. Но у её Слуги появление своего истинного противника вызывает преувеличенный восторг. — Кастер! — восклицает Берсеркер со смехом. — Ты решилась! Воздух рядом с ним дрожит и обращается в длинное копьё с широким наконечником. Тэкео смотрит на оружие Берсеркера во все глаза и начинает дрожать. Но не от страха — его распирает негодование от несправедливости. Его брат погиб от руки Лансера, и ему самому надо погибнуть от копья, пусть и копья Берсеркера? НЕТ! Он не соглашался на это, когда заключал договор с Кастер. Он готов умереть от чего угодно, да хоть подавившись, но только не из-за копья. Савада выходит из-за спины своей Слуги, изо всех сил собирая то малое, что есть в его тонкой Магической Цепи. Искореженная временем и слабой кровью, она с трудом формирует что-то, что можно назвать магической энергией. Этого слабого притока не хватит надолго, но его будет достаточно, чтобы ошеломить противника. Победа не обязательна, но отвлечь внимание и попробовать отступить — почему бы и нет? Третий вздох вырывается из груди женщины, её подведённые красной помадой губы кривятся в новом притоке недовольства. Напряжение вокруг возрастает — это уже не обычное убийство, а противостояние. С предрешённым концом, однако могущее потребовать больших усилий. Тэкео стискивает зубы, не сводя взгляда с противника, готовый в один миг обрушить поток своей энергии, и... — Убивать Мастера не обязательно, — объявляет вдруг Кастер, разрушая тревожную атмосферу. На лице женщины появляется вопросительное выражение, и она вскидывает свободную руку, останавливая готового ринуться в бой Слугу. Берсеркер взбрыкивает, словно зверь, но послушно остаётся на месте. Древко копья с оглушительным стуком упирается в тротуарную плитку. — О чём ты? Мастер Берсеркера действительно выглядит заинтересованной. Поскольку она не считает Тэкео и его Кастер серьёзными противниками, то может позволить себе обсудить что-то перед решающим действием. — В Войне Святого Грааля сражаются Слуги, Мастерам не обязательно присоединяться к их битвам. — О? — Женщина разворачивается к Берсеркеру, в её взгляде явно читается желание услышать объяснения от своего Слуги. — Живой Мастер опасен и без Слуги. Они могут снова заключать контракты, — прерывисто выговаривает Берсеркер, яростно сверля Кастер глазами. — Надо убивать всех, Мастер. — Хм. Женщина снова смотрит на Тэкео пронизывающим взглядом, словно ледяная стрела прошедшая сквозь его грудь. — Хм, — повторяет она и улыбается. — Правильно ли я понимаю, что ты выторговываешь жизнь своего Мастера за свою… Кастер? Слова женщины ударяют Тэкео мешком по голове. Да как она… как только… как он отомстит без неё? Пусть даже не думает сбежать так просто! — Кастер! — Савада рычит. — Я не разрешал тебе, Кастер! Я приказываю тебе... Его прерывает заливистый смех. Он разносится по раскрашенной фонарным светом темноте неуместными колокольцами. Багровея от злости, юноша поворачивается к женщине, которая, кажется, разве что не сгибается от захватившего её смеха. — Боже, это так очаровательно! — восклицает она с восторгом. — Вы оба! Её искрящаяся радость давит на Тэкео словно гидравлический пресс. Она смущает даже Кастер — только Берсеркер выглядит невозмутимым. — Право слово, очаровательно! Я не ожидала такого, никто не говорил, что так бывает. Её эмоции искрят и искрят, искрят и искрят. — Прекратите это! — взбешивается Тэкео. От злости его голос как всегда едва не срывается на визг. — Это Война! Это не очаровательно! — Ох, мальчик, мальчик, — она качает головой, оставляя от своей радости только лёгкую улыбку. — Конечно, это Война, и я без колебаний убью тебя, если так будет нужно. Но вот я узнала, что это не обязательно. А я не люблю убивать детей, даже злых детей, которые знают, что такое смерть. — От последних фраз веет холодом, ещё одной ледяной стрелой в его теле. — Решение твоей Слуги необычно для меня. Но… я, впрочем, не так давно в этом деле, и куратор у меня неважный. Женщина замолкает, и в очередной раз оглядывает Тэкео. — Сколько тебе лет, мальчик? — Двадцать один, — рычит Тэкео. Она ласково улыбается. Их обволакивает тишина, разрушаемая гулом проезжающего вдалеке автомобиля. Женщина и Тэкео смотрят друг на друга, и кажется, можно почувствовать, как отсчитывается время. Она всё ещё улыбается, всё ещё не сводит с юноши взгляда и произносит: — Отдохни, Берсеркер, мы продолжим завтра. Берсеркер уходит в духовную форму с едва слышимым разочарованным ворчанием. В последнее мгновение его желтые глаза обжигают Тэкео, и тот невольно вздрагивает от прощального потока яростной энергии, которой окатывает его Слуга. Кастер выдыхает. Мастер Берсеркера вдруг начинает идти к ним навстречу, абсолютно не беспокоясь о безопасности — она знает, что её не осмелятся тронуть. Да и кому как не им знать, что Берсеркер всё ещё рядом. Её походка ровная, неторопливая, элегантная — наверно, даже лучше сказать, аристократичная. Почти завораживающая в таком тревожном антураже. — Проводи меня домой, мальчик, если хочешь выжить, — говорит женщина, приближаясь. Она вновь улыбается ему, но в этот раз как-то совершенно иначе. От этой улыбки ёкает сердце, и причина этому не страх, а… что-то… что-то… Он сам не знает что. Тэкео оторопело смотрит на неё, пытаясь сложить её слова в что-то понятное для себя. Она должна была его убить, но вдруг потеряла к этому интерес. Она просит его!.. ...А женщина тем временем проходит мимо, и он чувствует слабый сладковатый аромат её духов. Пройдя вперёд, она останавливается и слегка поворачивает голову, приподнимая бровь. Он думает, что она сейчас что-то скажет, как-то поторопит его, но она молча ждёт, не высказывая ни малейшего нетерпения. И окончательно сбитый с толку Тэкео Савада идёт за ней.