В отражении

— У меня есть план. Так прозвучал её первые слова ранним утром. Вряд ли она сможет вспомнить, как именно они прозвучали, но, видимо, как-то необычно, потому что оба — Мастер и его Слуга — посмотрели на неё с удивлением. Действительно, откуда у неё был план. Она даже сама не могла сказать наверняка. Он просто возник в её голове и сразу показался логичным и очевидным. Именно так и надо поступить, и только так она сможет помочь им победить. Слабое утешение того, что в эту довольно прохладную ночь Сения сидела в кустарнике, осторожно всматриваясь сквозь ветви на открытую поляну, в противоположной стороне которой, небрежно прислонившись к дереву, стоял Тайлер. Они ждали. И ожидание было томительным. «Что, если это был глупый план?», — в очередной раз задала себе вопрос Сения, потирая руки. — «Вдруг меня заметят сразу же?». Её план был предельно прост. Она не Слуга и не Маг. Она самый обычный человек, коих в этом городе множество тысяч. В ней нет этих самых магических цепей, нет магической энергии, ничего нет. Мастера и Слуги же сосредоточены на себе подобных. Соответственно, в первую очередь они будут отслеживать своих противников или же колебания магического фона. Но вряд ли кто-то из них будет отслеживать стук сердца, звуки дыхания и шум бегущей по венам крови — единственный способ заметить притаившегося человека, если, конечно, только не готовиться заранее. А уж если противник прямо перед тобой, ты точно не будешь вслушиваться и опасаться того, что кто-то может внезапно выскочить из ближайшего куста. Это слишком нелепо. А раз нелепо, то почему бы этому и не сработать. Вдох-выдох. Сения посмотрела на лежащий пистолет на земле. Сначала она держала его в руках, но, словно от тяжести ответственности, ладони постоянно взмокали даже несмотря на холод, и от греха подальше она отпустила оружие на траву. Ей не нужно убивать этого Саваду. Ей нужно только его ранить. Безопасность Мастера превыше всего для лояльного Слуги. Сэйбер не сможет так просто проигнорировать нападение, и даже если он не сможет уйти с поля битвы, даже если и не задумается уйти с поля битвы, кратковременная опасность над его Мастером сможет ненадолго снизить накал внимания и осторожности. А отвлёкшийся Мастер сможет стать лёгкой добычей для другого Мастера. Или даже человека. Но лучше не обольщаться. Сения ещё не до конца поняла этот мир, всю эту магию и эту странную бессмысленную Войну. Однако она уже знала, что даже самый хилый маг сможет запросто вывести её из игры, может, даже летально. А со слов Тайлера Рио Савада был очень сильным магом. Настолько сильным, что, в случае открытой битвы между ним и Тайлером, победа последнего зависела бы от очень многих благоприятных условий. Тайлер тоже не обольщался на этот счёт. Возможно, только поэтому, несмотря на весь скепсис, он принял её предложение с небольшими корректировками. «Скорее всего, потому что даже если ничего не выйдет, у него всё равно будут шансы спастись и попробовать другой вариант», — подумала Сэй. Это была страшная и пугающая мысль. Только сейчас, за несколько минут до решающего боя, Сэй поняла, что если её план провалится — она будет первой, кто умрёт. Ни Тайлер, и даже Лансер — они не смогут и не захотят ей помочь. Её смерть поможет им отступить и придумать что-то другое. Так что… в любом случае, попытка не приведёт к полному провалу. Для них. Это осознание так испугало её, что на мгновение Сэй испытала жгучее желание выскочить и убежать прочь, без оглядки. Бежать изо всех сил. Но что-то продолжало удерживать на месте. Наверно, тот же страх, что если она побежит, в этот раз Лансер завершит начатое тогда, и Тайлер не станет его останавливать. Почему ей вообще пришёл в голову этот план? Никто не требовал с неё никаких планов! Видимо… Видимо… Сэй беззвучно усмехнулась, угрюмо смотря в землю. Видимо, как она передала Лансеру дополнительную магическую энергию, так и в неё перешла его жажда крови. Она смутилась своих мыслей и снова посмотрела вперёд на Тайлера. Он уже не прислонялся к дереву, и рядом с ним тускло сверкнули сотни синих светлячков, материализуя Лансера. Отсюда ей не было видно его лица. Она видела лишь силуэт, слабо освещённый рубиновым сиянием его копья. До этого ей ни разу не приходилось видеть его в битвах — каков он в них? Он сейчас улыбается в предвкушении или сосредоточен в ожидании?.. А если… — Приветствую вас! — громогласный бас разнёсся по поляне, едва не заставив Сэй подскочить. С широко распахнутыми от неожиданности глазами она зачем-то закрыла себе рот рукой, словно испугавшись невольного крика. — Моё приглашение не было проигнорировано! Маг, произносящий это, вышел из леса в метрах тридцати от неё, сопровождаемый тёплым жёлтым светом маленького шарика в воздухе. Рио Савада. Он оказался очень высоким и тонким. Удивительно, где в этом на вид тщедушном теле помещался то озеро магической энергии, о котором ей говорил Тайлер. От неестественного света кожа Рио отдавала болезненной желтизной, а черты лица казались удлинённым, отчего он напомнил Сэй рисунки злых волшебников из детских сказок. Глубоких бас только добавлял штрихов к этому образу. Маг вышел один, но стоило Сэй моргнуть, как рядом с ним проявился ещё силуэт в сверкающей от магического света броне. Худой Мастер буквально терялся на его фоне. Наверно, если снять с Сэйбера его доспехи, он всё равно не сильно уменьшиться. Даже Лансер казался меньше того Слуги. Говоря о Сэйбере как о настоящей проблеме Тайлер совсем не преувеличивал. Смотря на эту пару, Сения порой забывала дышать от страха быть обнаруженной. — Я стараюсь быть вежливым, — ответил Тайлер. Несмотря на приличное расстояние между ними, он не повысил голоса: в наступившей тишине каждое его слово было слышно очень чётко. А может, это было влияние магии. — Меня это радует! — воскликнул Рио и неожиданно тонко хихикнул. Этот смешок совершенно выбивался из картины и прозвучал очень настораживающе. Сэй нервно облизнула пересохшие губы и вновь застыла, даже не ощущая, как начали затекать ноги. Оба Мастера стояли друг напротив друга и больше не говорили ни слова. Их Слуги так же торопились вступать в разговор: Сэйбер не вынимал меч из ножен, Лансер продолжал лениво опираться на воткнутое в землю копьё. В этой тишине Сэй слышала, как бежит её кровь, как бьётся её сердце. А если слышала она, то… то… и они! Она в ужасе уставилась на Рио, а тот не сводил взгляда с Тайлера. «Ну сделайте же что-то!», — Сэй вдруг охватил такой ужас, что она даже боялась скосить глаза в сторону Тайлера. — «Они же услышат меня!». И словно услышав её мысленный крик, голова Сэйбера, сокрытая за шлемом, неторопливо повернулась в её сторону. Всего лишь пара сантиметров, но в её сторону! Сения прекратила дышать совсем. Это было легко. Но как заставить прекратить работать сердце? В миг, когда ей показалось, что Сэйбер сейчас вытащит меч и пронзит им её тело, Рио вдруг закричал: — Раздави их, Сэйбер! Раздави в ничто! Раздави как этого Берсеркера! РАЗДАВИ ИХ! Истерический вопль разорвал воздух и заставил Сению судорожно вздохнуть и слегка завалиться назад, удержав себя от падения в последний момент. Подстёгнутый криком Сэйбер рванул с места вперёд, и если он и заметил что-то в кустарнике неподалёку, теперь это его не волновало. Ещё миг, и под тяжелый лязг оружия поляну озарила серебристо-алая вспышка.

***

Одно Сения понимает точно: для Лансера это — не просто Берсеркер. Даже если оставить в сторону, что их встречает Слуга, который точно не Слуга Савады, это не просто внезапный противник. Она ощущает это. Эта вспышка растерянности, короткая, мгновенная, от которой уже не осталось ни следа, но она была — говорит громче любых слов. Обращать внимание на реакцию Берсеркера нет смысла, но вот реакция её Лансера, даже такая едва уловимая — главный признак. И когда Лансер громко озвучивает имя, — Лоагейре — Сения всё понимает. И это ужасно. Всё это ужасно. Она поднимает взгляд на своего Слугу, всматривается в его лицо, но в нём нет ничего, кроме уже озвученного раздражения и… и нетерпения. «Это же твой друг», — растерянно думает она. Только что она на самом деле понимает? Она вспоминает историю о Фер Диаде, названном брате Кухулина, одним из лучших друзей его юности. Когда ирландские войска напали на уладов, один лишь Кухулин смог устоять против всех воинов, что посылались против его дома. И тогда, стремясь одолеть его, королева Медб обманом, проклятьем и лестью уговорила Фер Диада выступить против своего друга, ибо равны они были по силе и умению и обучались у одних мастеров. Легенда гласила, что они сражались несколько дней, каждый раз по очереди выбирая оружие. Их сражения длились с полудня и до вечера, они наносили себе страшные раны, но так ни в чём друг другу и не уступали. А на четвёртый день Кухулин взял в руки копьё своё, Гэй Болг, и пронзил им сердце Фер Диада. Он любил его и оплакивал его смерть. Но всё же… Но всё же он сразился с ним и убил его. Лоагейре был его товарищем. Вместе с ним он отправился в тёмные земли, где жила Скатах, хоть Лоагейре с Конхобаром и Коналом пришлось вернуться в Эмайн из-за видения или проклятья. Они прошли многое вместе, однако он не называл его братом, а Фер Диада — называл. Честь сражения, честь воина. Он не предал её даже ради того, кого действительно любил, хотя пытался остановить его и образумить. Почему же он должен предать свою честь сейчас? Единственное, что сможет остановить Лансера от битвы — это её командное заклинание. Но Сэй не собирается его останавливать. Битвы — это вотчина Слуг, это то, что она обещала ему, и это то, чего нельзя избегать. — Ты победишь, — негромко и уверенно произносит она, отступая назад. Её Слуга лишь одобрительно хмыкает в ответ. В этот момент, взметнув бетонную крошку, Берсеркер срывается с места, и Лансер прыгает прямо на него, вскидывая копьё. Они встречаются — ярость и безумие. — Ты победишь, — шёпотом повторяет она. Иначе быть просто не может. В той далёкой реальности, которая уже походила не то на воспоминание, не то на сон, Кухулин и Лоагейре не стали бы сражаться на копьях, во всяком случае, они либо открыли ими бой, либо закончили. Но здесь, в осязаемой реальности, выбора нет. Вряд ли их обоих это огорчает. Берсеркер поднимает копьё над собой, защищаясь от рубящего удара Лансера. Красная вспышка встречается с тёмно-зелёным древком, и высокий насыщенный звук удара разлетается по всему складу. Лансер немного отпрыгивает назад и вбрасывает копьё, целясь в сердце. Берсеркер успевает отбить его в сторону и отступить на пару шагов. Гэй Болг длиннее безымянного копья Берсеркера, но требует больше баланса. Просто не нужно становиться на его пути. Это застарелые знания, почти как рефлексы, потому что окутанный запахом битвы Берсеркер уже не может рассуждать и просчитывать. Его ведёт только жажда, и всё, что на самом деле он понимает: это существо перед ним, этот Слуга, должен быть мёртв от его руки. Всё остальное — это магия, Грааль, и, конечно же, они — рефлексы. Берсеркер отпрыгивает в сторону, в другую, делая это молниеносно, почти неуловимо для человеческого взгляда. Он запутывает противника, не давая ему времени, чтобы успеть переменить стойку, и последним прыжком оказывается прямо за спиной. Лансер не успевает обернуться, но он чувствует опасность позади и срывается вперёд, в пустоту. Тёмно-зелёное копьё пронзает воздух. Изо рта Берсеркера вырывается сердитый хрип. Увёртливый. Остатки его сознания складывают этот образ: Кухулин из его снов был увёртливым. Но ничего. Рядом с Лансером он замечает кое-что, совсем-совсем рядом, буквально в двух шагах, и вспоминает слова Мастера, о которых уже успел забыть. В его голове не появляется ровно никакого плана, кроме того, что уже был: «Убить!». Просто теперь его выполнение кажется немного проще. Вихрем он несётся прямо на Лансера, мусор и крошки разлетаются в отдельных завитках воздуха, их копья вновь встречаются в шуме и вспышках. Одно копьё пытается поднырнуть, зацепить, другое отталкивает и рвётся вперёд, чтобы ужалить. Потом наоборот. Из-за разницы длины своего оружия воины словно танцуют: вперёд-назад, сокращая и увеличивая расстояние друг с другом. Лезвия пронзают воздух с такой скоростью, что он отзывается жалобным свистом. Встречающиеся древки отбивают ритм их движений. Они кружат, но Берсеркер вдруг меняет танец и, вместо того чтобы уколоть, рубит. Теперь уже Лансер вскидывает копьё, защищаясь от удара сверху. Берсеркер вкладывает в этот удар столько мощи, что под ногами Лансера на бетоне расходятся новые трещинки. Будь он обычным человеком — уже бы умер. Но будучи Слугой он, стискивая зубы, выдерживает и даже находит силы, чтобы оттолкнуть Берсеркера от себя. Они оба отступают друг от друга, и в какой-то момент Лансер чувствует странное покалывание в спине. Он не успевает удивиться или обдумать его значение: Берсеркер, не теряя времени, вновь схлестывается с ним. Удивительно, но Лансер успевает увернуться лишь чудом, буквально в последний момент развернув корпус от проходящего лезвия. Его реакция заторможена, и он понимает это сразу. Бросает взгляд под ноги и, замечая тёмные линии, кривит губы. Лансер отскакивает в сторону с печати, однако ощущения покалывания не проходит. По улыбке Берсеркера можно догадаться, что он этого и ждал. Что же, ловушка была неизбежна. Второй этаж склада — надстройка, в своё время сделанная под офисные и рабочие помещения. Они пустовали, разве что в одном хранилось несколько поломанных офисных кресел. Одно из них Тэкео приспособил для мальчика, убедившись, что хоть спинка кривая, а уровень сидения не регулируется, кресло достаточно устойчиво и не свалится от веса. Сейчас Коноллан сидит на нём, крепко привязанный. По его взгляду видно, что ему это не нравится, но знак, к счастью, сдерживает его мыслительные процессы, поэтому он не возражает и не сопротивляется, только время от времени дёргает привязанными руками, смотрит на них удивлённо и хмурится. Тэкео наблюдает за этим и думает, правильно ли он сейчас поступает. Да, это поможет ему расправиться с этой Сенией, но разве это правильно, что вот её ребёнок сидит здесь, привязанный к стулу, ничего не соображающий, словно обдолбанный наркотиками? Он всего лишь ребёнок! Юноша покачивается на пятках, время от времени кидая взгляд в окно. Это окно не выходит на улицу, оно обращено внутрь склада, чтобы тот, кто находится здесь, видел всё происходящее. Сейчас он видит лишь одинокую фигуру Берсеркера посреди этого ангара. Его Мастера, Сандрин, поблизости нет. Тэкео вновь смотрит на Коноллана. Тот поднимает на него удивлённо-вопросительный взгляд. И они оба молчат. «Мастер», — умоляюще в его голове звучит голос Кастер. — «Ещё не поздно». Она сопротивлялась с самого начала, как поняла весь план. Она просила его не соглашаться, потому что это не кончится ничем хорошим. «Я вижу плохие вещи», — чуть ли не плача говорила она. — «Плохие вещи, Мастер». Но объяснить толком не могла, снова разозлив его. «Ты всё время говоришь мне что-то, что не имеет смысла или выставляет меня идиотом!», — воскликнул он. Это была неправда. Он цеплялся за этот провал с Уэда, но ведь, в конце концов, Кастер верно предупредила его о Берсеркере. Хотя если бы не предупредила, может, не думая об этом, он бы не побежал и смог бы разминуться с Аддерли. Однако, разозлившись, он смог припомнить только свой позор с Уэда. Никогда ещё ему не было так стыдно и зло за свою ошибку. Да и отказать Сандрин Аддерли… Его отказ означал бы мгновенный перевод из союзника во врага, и она убила бы его не задумываясь. Тэкео не хочет умирать. — Уже поздно, — вслух отвечает он. — Они скоро будут здесь. И я убью её! Фраза звучит решительно. Лансер не сможет ей помочь, ему придётся сражаться с Берсеркером, иначе тот попытается убить его Мастера. Сения останется одна. А у Тэкео будет Кастер. Смерть Мастера предрешает бой. Когда она умрёт, Лансер будет побеждён, с каким бы раскладом не шла его битва. «Мастер, я прошу вас, я всего лишь хочу вас защитить», — продолжает уговаривать Кастер. — Заткнись! — рявкает на неё Тэкео, и та послушно замолкает. Ему вдруг становится стыдно. Ему и до этого было стыдно, отчего Тэкео лишний раз старается не смотреть в сторону Коноллана, а теперь всё ещё хуже. Он совсем не понимает, почему так. Ещё вчера он так хотел, чтобы все они сдохли мучительной смертью. Он так хотел отомстить. Его брат не заслужил того, что они сделали! Он совсем не заслужил смерти! Тэкео сжимает правой рукой левую ладонь, изо всех сил, до боли в пальцах и отпускает. Рио был его семьёй, единственной, последней. Он был лучшим Мастером прошлой Войны. Он был сильным и смелым! Они подло с ним поступили. Она подло с ним поступила! Как она вообще могла вмешаться?! Савада снова злится, и когда, наконец, видит две новые фигуры на поле грядущей битвы — высокую статную фигуру воина в синих доспехах и хрупкую маленькую женщины в простых джинсах и кофте — то ухмыляется болезненной улыбкой. — Ну привет, — бормочет он, не сводя с неё глаз. — Мама? — раздаётся позади него сонный голос мальчишки. — Там мама пришла? Тэкео едва ли не подпрыгивает от неожиданности и разворачивается. Коноллан ёрзает на кресле, пытаясь приподняться и посмотреть в окно, но ему мешают верёвки. Он этого словно и не понимает, пытаясь снова и снова, подпрыгивая нетерпеливо. Кресло угрожающе трещит. — Не дёргайся, — Тэкео пытается его угомонить, опасаясь, что мебель развалится. — Нет там её. Он сам не понимает, зачем соврал, и наверно, это вышло совсем неубедительно, потому что мальчик смотрит на него неожиданно укоризненным взглядом и говорит: — Неправда. Голос его звучит совсем нормально, не заплетаясь, и Тэкео даже кидает взгляд на руку, проверяя знак. Как и Командные Заклинания он на месте и всё ещё сияет, доказывая свою работоспособность. Однако по нутру пролетает прохладный ветерок. Он не спорит. Кивает. Коноллан внезапно успокаивается и замирает, вперив взгляд в дверь. Ждёт маму. Его вдруг осеняет этот факт, как будто ранее это была какая-то загадка, и вот он нашёл ответ. Коноллан ждёт свою мать, которую Тэкео хочет убить. Это правильно? Он сжимает кулаки, стискивает зубы и думает: «Конечно, правильно. Конечно! Правильно!». — Потому что надо думать о последствиях! Надо думать! — произносит он злобно. Поздно отступать. Поздно. Он жил эти десять лет только одной мыслью — местью. Его не волновал Коноллан. Не волновал он сам. Он поклялся, что отомстит за Рио, и он это сделает. Сдержит клятву. Подарит брату покой. Грохот внизу возвещает о начале битвы. Тэкео снова смотрит в окно, и с его импровизированной обзорной площадки, этакой VIP-ложи, просматривается всё поле боя. Но углядеть на нём что-то очень сложно. Движения Слуг быстры, неуловимы, и только грохот встречающегося оружия, звуки сменяющих позиций воинов и едва различимые вспышки говорят о том, что бой ведётся серьёзный. Даже неопытному Тэкео Савада понятно, что внизу сошлись друг с другом два очень сильных противника. Он заворожённо следит за их перемещениями и думает: вот это каждый раз видел Рио? И в тот раз? Только вместо Берсеркера был его Сэйбер? В какой же момент всё пошло не так? В какой момент, как именно, почему уступил Сэйбер? Юноша переводит взгляд на фигуру Сении в стороне. Она тоже следит за боем, но, словно что-то почувствовав, вдруг поднимает глаза. Она смотрит прямо на него. С этого расстояния он не может прочесть её эмоции, но она мать, у которой украли сына. И она видит того, кто ей уже угрожал. И кто на самом деле увёл её ребёнка. Она снова смотрит в сторону сражающихся Слуг, а потом вдруг бежит к лестнице на второй этаж. Вдруг? Это же и планировалось. «Тебе помочь?», — спросила Сандрин в последний раз, когда он её видел. Он, проверяя крепость узлов на верёвках Коноллана, не понял, о чём она и посмотрел на неё вопросительно. Она же улыбнулась, и намёк тут же стал очевиден. Тэкео отказался. Это было тем, что он должен сделать сам. Лично. Иначе это не будет считаться. Всё-таки в отличие от Сении он — маг. И у него кое-что есть, этого хватит. Сэй и Лансер попадают в ловушку почти одновременно. Лансер — у дальней стены склада, Сэй — у лестницы на второй этаж. Как и Лансер, она ощущает покалывание в спине, но, в отличие от него, последствий не чувствует. В обуявшей её ярости и страха она даже и не обращает на это покалывание внимания, взлетая вверх по лестнице. Она даже не обращает внимания на Лансера, чья сила и скорость заметно снижаются. Теперь, чтобы уклоняться от атак Берсеркера и контратаковать ему нужно прилагать серьёзные усилия, иначе все его выпады не стоят ничего. Пока ещё никто не может заметить, с каким трудом ему это даётся. Во много благодаря своей собственной накопленной магической энергии Лансеру удаётся сражаться с Берсеркером на равных. О том, что будет, когда запас закончится, Лансер не думает. Он рассчитывает успеть прикончить Берсеркера до этого момента. — Мама! Дверь каморки распахивается. Тэкео напрягает каждую клетку своего тела, каждое звено своей дрожащей Цепи. У него один шанс, и другого не будет! Женщина появляется на пороге, бледная, испуганная и злая. Коноллан сидит прямо напротив двери, и она его замечает первым. Её глаза расширяются, с губ срывается полу-вздох полу-вскрик. Это звучит для Тэкео Савада сигналом. Когда он остался один, то стал главой этой вымирающей семьи. Но по своей сути это была лишь формальность, так как он был единственным Савада на этом свете, и у него оставались эти рудименты Магической Цепи в теле. Больше у Тэкео не было ничего. Рио Савада не передавал ему ни знания, ни Знак семьи. Он мог сделать это только в периоды просветления, но когда они наступали, магия отходила на последнее место: куда важнее было запастись продуктами, оплатить счета, подзаработать денег, обновить одежду. Для магии просто не оставалось места. И, наверно, Рио считал, что у него ещё много времени. Он ведь не думал о смерти. Он хотел выиграть эту Войну и пожелать только одно: исцеление своего разума. Он верил, что это возможно. Тэкео тоже в это верил. Поэтому это было так несправедливо — лишить Рио шанса на хорошую жизнь! Все они хотели власти и богатства — так говорил Рио — и только его желание было простым и честным. Он хотел исцелиться, чтобы Тэкео смог расти нормальным. Все эти годы Тэкео Савада учился и тренировался, пытаясь стать чуточку сильнее. Он старался изо всех сил, но не достиг и четверти того, что хотел. Однако кое-чего он всё же достиг. Это ерунда, мелочь, это мусор в глазах любого уважающего себя мага. Но Сения — человек. Человек, который посмел встрять в войну Магов, посмел поднять руку на его брата, посмел лишить его шанса на спасение! Тэкео буквально чувствует, как разгораются звенья его Магической Цепи, он дрожащим от гнева голосом шепчет несколько бессмысленных для любого слушателя слов и хлопает в ладоши. Коноллан и Сения поворачиваются на этот звук. Савада разводит ладони в сторону, и между ними наливается неровный ослепительно-белый сгусток. Тэкео отталкивает его от себя, прямо в сторону той, что убила его брата. Он очень долго тренировался, чтобы всё получалось. Он не смог освоить то, что наметил для себя, но вот это у него получилось. Это очень простая магия, Рио сотворял такое одним щелчком пальцев, чаще всего для того, чтобы осветить тёмную комнату в дни, когда в очередной раз отключали электричество за неуплату. Тэкео просто собрал свою магическую энергию и «выпустил» её через ладони. Если не следить за ней, то она рассеется, как рассыпанная мука, но его слова придали ей форму. У Рио получалась идеальная сфера, а когда он был в настроении, это могли быть различные простые фигурки животных или предметов. Однажды он «слепил» котёнка, «закольцевал», как он умывает мордочку лапкой, а потом заставил Тэкео вытянуть ладони и «усадил» котёнка на них. Без поддержки Рио котёнок продержался всего лишь секунд десять, и для Тэкео это были самые невероятные десять секунд. У младшего брата Рио за десять лет не получилось добиться даже идеальной сферы — только грубые мятые комки. Однако важнее было то, что они у него вообще получались. И это было его единственным оружием. И это единственной оружие, которая стоявшая в стороне Сандрин Аддерли оценивает как умеренно мощное, хотя и печально нестабильное, несётся в сторону матери связанного на кресле мальчишки. Благодаря хлопку Тэкео Сения вовремя замечает опасность, но сгусток движется слишком быстро, чтобы она успела что-то предпринять. Однако там впереди, весь опутанный верёвками, со странным взглядом, сидит её сын, а ещё все эти десять лет она не только следила за порядком в доме мага. Поэтому Сения делает единственное, что возможно — пытается уклониться от этого «выстрела». С немыслимой для самой себя скоростью она успевает развернуться, словно освобождая белому пульсирующему шару проход, и отклониться корпусом назад настолько, насколько ей позволяет собственное тело. Она чувствует жар, накрывающей верхнюю половину туловища, когда шар пролетает над ним. Кофта на груди воспламеняется мгновенно, и Сэй машинально пытается сбить пламя ладонями. Шар вылетает в дверной проём и летит дальше, пока не пропадает с оглушающим хлопком где-то посреди склада, над сражающимися Слугами. Взгляд Тэкео полон изумления. Ему и в голову не могло прийти, что она сможет избежать его заряда. Она же всего лишь человек! Он трясёт головой, вскипает и снова пытается создать магический шар. У него получается, но во второй раз энергетический сгусток гораздо тусклее. Он слишком перестарался в первый раз. Он просто не задумался. Выпустил всю обойму разом даже не целясь, уверенный, что не сможет промахнуться. Но промахнулся! — Мама! Сэй, которой удалось загасить огонь, поднимает взгляд на сына. Кожа под сожжённой материей горит, но, как и на покалывание в спине, Сения не обращает на это внимания. Савада рядом с её сыном. Связанным украденным сыном. Сэй обуревает такая злость, что она даже не сразу замечает очередное, на этот раз оранжевое, свечение меж ладоней юноши. — Ты, — рычит она, — ублюдок!.. Савада поднимает на неё горящие ненавистью и отчаянием глаза и снова кидает в неё это свечение как мяч в игре. — Не надо! — запоздало вскрикивает Коноллан. Он всё ещё дёргает руками и всё ещё не понимает, что они связаны. Но теперь ему ясно, что вокруг него всё очень плохо. И эта магия, которая исходит от его друга, не несёт в себе ничего хорошего. — Не надо! — снова выкрикивает мальчик, смотря как оранжевый ужасный комок отлетает в сторону мамы. — Прекрати! У неё странное выражение лица, страх вперемешку со злостью. Она отпрыгивает в сторону, делая это так резко и неловко, что едва не падает на пол. Комок снова пролетает мимо, разрывает стену и летит куда-то дальше, пока форма не рассыпается на миллионы мелких безвредных частиц. Тэкео издаёт раздражённый вопль. — Почему? Почему ты это делаешь?! — он смотрит на Сению, сжимая дрожащие от ярости ладони в кулаки. — Сдохни ты уже! Она молча смотрит на него. Тэкео больше нечем ответить. Он может создать ещё одну форму энергии, но та, даже если попадёт, вряд ли сможет причинить хоть какой-то серьёзный вред. Он опять поторопился, опять дал волю своему гневу и не подумал. Теперь, похоже, они меняются местами. Сэй считает точно так же, она уже готова броситься на Тэкео и бить его до тех пор, пока он не потеряет сознание, но вдруг что-то дёргает её назад — она протестующе вскрикивает. В этот же момент словно из ниоткуда появляется Сандрин Аддерли, крепко держа Сэй и приставив к её горлу короткий миниатюрный ножик. — Может, ты уже всё сделаешь по старинке, мальчик? — говорит она Тэкео, и в её голосе проскальзывает недовольство. У Коноллана словно спадает с глаз пелена. Хотя нет, неверно. Не спадает. Просто становится чуть более прозрачной. Он наконец-то понимает, почему не может поднять руки, несмотря на все попытки — он не устал после школьной тренировки, потому что школьной тренировки не было, он не может поднять руки, потому что они зачем-то привязаны к ручкам кресла. И то, что происходит вокруг него — это действительно плохо. И теперь Коноллан начинает соображать, почему. Так странно, всё происходило с ним, он всё видел собственными глазами, но мозг с большим трудом обрабатывал картинку, а когда пытался прийти к какому-то выводу, то спотыкался и почему-то шёл в совсем другом очевидно неправильном направлении. Однако ключевое слово — спотыкался. Он спотыкался, потому что всё время пытался свернуть на верную дорожку, но потом что-то с силой тянуло его не туда. И вот в тот момент, когда мозг спотыкался, у Коноллана по-настоящему получалось что-то думать. Но мгновения эти были такими мгновенными, что закончить свои мысли Коноллан просто не успевал. Он и сейчас не до конца понимает, что происходит, где он, и почему мама так зла и испуганна. Он не совсем понимает, почему его друг вдруг стал швырять магическую энергию без разбора. Но картина перед его глазами сейчас — очевидна. Его искажатель мыслей не успевает сформировать объяснение, почему та странная женщина угрожает маме ножом. Мысли Коноллана замедлены, но тем менее, они работают, и за время спотыканий кое-что настоящее в разуме всё же остаётся. Поэтому самый очевидный ответ — кто-то угрожает маме, кто-то пытается причинить ей боль. Дядя часто говорил, что Коноллан — его будущий наследник и глава семьи. А глава семьи должен защищать своих. И если кто-то чужой пытается причинить боль, его нужно остановить. Остановить. Всё это зашло слишком далеко, всё это нужно остановить. Коноллон с такой силой трясёт головой, что ему становится даже больно. Остановить. Почему он это думает? Он поднимает глаза и видит маму, вцепившуюся пальцами в руку женщины за её спиной. Но она ничего больше не может сделать, потому что у её горла отражает блики света лезвие ножа. А его друг, которого на самом деле Коноллан совершенно не знает, пошатываясь, делает пару шагов вперёд. Потому что… В ушах словно пропадают некие затычки, и наконец Коноллан слышит всё, что происходит вокруг. Где-то вдалеке на фоне звуки ударов, звуки сражения, и мальчик вспоминает копейщика, который называет себя Лансером. А перед ним чётко звучит голос этой странной тёмноволосой женщины: — Ну же, мальчик, — она улыбается, продолжая крепко держать маму, — это ведь будет абсолютно в её духе, правда? Она скашивает взгляд на нож, намекая на что-то, ведомое лишь ей и его незнакомому другу. Надо их остановить. Остановить. Остановитьостановитьостановить. — ОСТАНОВИСЬ! — вопит Коноллан изо всех сил. — Мастер! — вскрикивает кто-то буквально за мгновение до его вопля. Стены сотрясаются, и исходящая от Коноллана невидимая волна как цунами крушит всё на своём пути: сбивает людей, стены, выворачивает несущие балки, расшвыривает остатки мебели, даже сгибает часть железной лестницы. А через мгновение всё затихает.