В отражении

Всегда и после она говорила, просила и умоляла, но её не слушали. Ей не верили. Её считали сумасшедшей и жалели её отца. Дар отвергнутого бога был проклятьем, которого она не заслужила. И это проклятье было вовсе не в неверии людей, нет. Это проклятье было гораздо изощрённее и сильнее. Она была обречена видеть будущее, то, которое она никогда не сможет предотвратить. Она видела смерти, предательства, боль и страдания, и знала: неважно, что она скажет, неважно, что она сделает — вся эта чернота событий наступит в тот день и в тот час, который уготован. Она — всего лишь наблюдатель. И несмотря на это она верила и надеялась, что однажды её голос будет услышан, и люди внемлют её словам. И тогда проклятье разрушится. Рано или поздно проклятья всё равно разрушаются. Иногда, правда, смертью проклятого. Очутившись в этом мире она подумала, что судьба даёт ей ещё один шанс, и в этот раз она будет услышана. И даже это неразумное дитя, её Мастер, не уменьшило надежды. Быть может, она призвана была специально, чтобы изменить его серую судьбу? Ей так хотелось этого, потому что ничего в его будущем её не радовало. Но… Проклятье ушло с её смертью и вернулось с её возрождением. Юный Мастер не слышал её. А если слышал — не верил ей. Он тянулся к ней, как потерянное дитя, но одновременно отталкивал её в порывах шатких эмоций, что пленяли его сердце. Ей опять пришлось стать наблюдателем и надеяться, что однажды она сможет отобрать нить жизни у Клото и прясть её по своему усмотрению. И в тот миг, когда энергия юного мага, столь похожая на ту, что наполнила её саму перед возрождением, разорвала сущность Кастер на миллиарды угасающих огней, она успела подумать, и мысль эта была полна радости и надежды: «Этого не было в моих видениях… Этого не было… Но я смогла что-то сделать». Ей так хотелось сказать своему Мастеру на прощание хотя бы что-то, ободрить его, пообещать, что его будущее может окраситься яркими тёплыми красками, но она не успела. Её духовная плоть распалась быстрее, чем она успела сделать последний вдох. Это могло опечалить её, но надежда стала заслоном печали. Её наблюдение окончилось. Её Мастер остался жив. А она… А она — всего лишь его Слуга. «Чёрт возьми». Сплёвывая кровь и пыль, Сандрин Аддерли переворачивается и осторожно поднимается на ноги. Тело дрожит. Сознание то и дело покрывается дымкой. «Чёрт возьми». Это большее, о чём она может думать. Ей даже не сразу удаётся понять, что произошло, и почему она здесь и ей так больно. Она хватается за перила ограждений, и они угрожающе скрипят, отходя в сторону, но прежде чем затуманенный мозг догадывается разжать пальцы, железные прутья останавливаются. Сандрин несколько раз моргает, заставляя зрение сфокусироваться. — Ч-чёрт возьми, — произносит она вслух и снова сплёвывает слюну, перемешанную с кровью и пылью. Нет ничего целого. Ничего. Картонные стены сметены. Железные каркасы вырваны. Мебель разбросана и смята, как бумажная. Ограждения скрючены и частично свисают вниз. Лестница разорвана и, вместо того, чтобы присоединяться к этажу, резко уходит вниз замысловатой перекрученной спиралью. Женщина, которую держала Сандрин, сметена в сторону и лежит на полу в двух метрах от неё. Тэкео бессознательным мешком сидит у смятой внешней стены склада. И только мальчик с печатью на всю спину остаётся ровно на том же месте, где и был: в паре шагов от уже несуществующего офисного окна, привязанный к старому креслу. Его голова опущена, мышцы расслаблены, а значит, его тоже отключило, как и всех их. — Чёрт возьми. Аддерли всё ещё не может выговорить ничего сложнее этих двух слов. Она опускает взгляд вниз, где пару минут назад сражались Слуги, но сейчас там затишье. Она их видит. Они стоят друг напротив друга, с копьями наизготовку, и не отводят глаз. Их Мастера пострадали, но Берсеркер не спешит на помощь своему, может, ему это не свойственно, как Берсеркеру, может, он чувствует, что с ней всё в порядке. Но Лансер почему-то тоже не торопится. Судя по количеству сработавших печатей, Лансер просто понимает, что это будет стоить ему жизни. Он-то тоже ощущает, что его Мастер жива. Однако битву, видимо, остановленную взрывом энергии наверху, они не продолжают. Сандрин вновь оглядывается на Мастера Лансера. Она жива, и, похоже, силится прийти в себя. Интересно… Магический взрыв такой силы почти наверняка должен был убить всех вокруг. Но тем не менее все они живы. Возможно, Сандрин повезло, ведь она прикрывалась матерью этого мага, и энергия ослабла рядом с ней, почуяв родственную кровь или, что скорее всего, связующую нить. Но Тэкео?.. Сандрин морщится и делает глубокий вздох. Дышать больно, но не настолько, как ей показалось вначале. Похоже, она отделалась лишь ушибами, царапинами и мерзким ощущением пыли в горле. Она снова делает вдох и вспоминает крик перед самым взрывом. Этот голос… голос Кастер. Ах вот оно что… Невольно Мастер Берсеркера улыбается. Кастер вновь встала между своим Мастером и опасностью. Жаль, больше она так сделать не сможет. Этот очаровательный поступок самопожертвования. Сандрин не уверена, что её Берсеркер способен на такое кроме как после её прямого приказа, подкреплённого частью красноватого узора. Так что в каком-то смысле она завидует. Да, именно так. Со стороны доносится едва слышимый стон, и Сандрин вновь возвращает свои мысли и внимание на Мастера Лансера. Бой под её ногами всё ещё не возобновляется, пауза затягивается. Хотя, вполне вероятно, ей так кажется, потому что затуманенное сознание плохо следит за бегущим временем. Она не видит поблизости своего ножа, но на самом деле ей он и не нужен. — Добивай его, Берсеркер, — хрипит она и отталкивается от куска ограждения. Он с опасным скрежетом уходит ещё дальше от пола второго этажа. Берсеркер ворчит, а Сандрин тем временем вытягивает правую руку, ощущая покалывания от белоснежных всполохов на коже. Кастер говорила, что для победы убивать Мастера не нужно. Война Грааля — это война Слуг. Хорошее правило. Только сейчас совсем другая ситуация. Мальчишка просто не способен это совершить, а она уже пообещала успокоить его душу. Но знакомый предупреждающий перезвон заставляет её опустить руку. Взрыв прогремел настолько оглушающе и неожиданно, что Лансер и Берсеркер замерли на месте, словно кто-то нажал на паузу. Их тут же окатило волной воздуха вперемешку с рассеивающей магической энергией. Берсеркер пережил этот поток на месте, лишь уперев копьё в пол и этим создав себе дополнительную опору. Ослабевшего же Лансера проволокло на пару метров назад прежде, чем он сгруппировался и снизил давление на своё тело. Как назло, словно этого было мало, поток вогнал его в очередную печать, и она разорвалась, пожирая остатки его энергии. Но в этот момент потеря энергии взволновала его меньше всего, так как в эпицентре этого взрыва была его Мастер и её ребёнок. Лансер почти был готов сорваться туда, наверх, но остановил себя огромным усилием воли. Если бы он так поступил, Берсеркер воспользовался бы шансом. Допустить этого было нельзя. Тем более, что Лансер всё ещё ощущал связь со своим Мастером, чего не было бы, будь она мертва. Однако она могла серьёзно пострадать. И при таком раскладе вне зависимости от его решения они оба обречены. Поэтому Лансер остался на месте, и теперь он только следит за Берсеркером, сохраняя жалкие остатки своей энергии. Но Берсеркер не спешит продолжить прерванное. Словно понимая, что Лансер уже не способен на серьёзные атаки, Берсеркер, повернувшись к своему противнику спиной, взирает на остатки второго этажа. «Прощупывает» жизненные и магические показатели своего Мастера. И только когда в поле зрения появляется пошатывающаяся фигура в тёмном Берсеркер переключается обратно на Лансера. Но почему-то не нападает, словно взрывная волна сбила ему установку. Он просто смотрит на Лансера горящими жёлтыми глазами Лоагейре. В тишине слышен скрип и скрежет со второго этажа — Мастер Берсеркера окончательно приходит в себя. Замкнутая ситуация. Лансер понимает, что его Мастер в опасности, как понимает и то, что в его текущем состоянии шансов выбраться из этой ситуации немного. Если сейчас он попытается прорваться к Мастеру, Берсеркер набросится на него, и выйти победителем в этой схватке будет очень сложно, почти нереально. Может, если только сосредоточиться на бегстве... Если вложить всю энергию на то, чтобы прорваться к Мастеру, схватить её и добраться до выхода… Нет. Он забывает про мальчика. С ним и с Мастером это будет сделать очень сложно. А бросить ребёнка здесь не позволяет честь и гордость. Лансер клянёт себя за то, что не стал использовать фантазм до взрыва. Да, это было отняло драгоценную энергию, но её всё равно бы осталось достаточно для защиты Мастера и мальчика. А вот сейчас с этой проклятой последней печатью… — Добивай его, Берсеркер, — доносится до него едва слышимое эхо слов. Только что неподвижный Берсеркер словно сбрасывает налёт оцепенения, мышцы его напрягаются. Лансер не сомневается, что удар будет сильным, и перехватывает своё копьё, готовясь. Хоть он и не боится смерти, но и принимать её без хорошей встречи он не намерен. Берсеркер одобрительно ухмыляется, пригибается и… Огромная львица, словно сотканная из пламени, появляется между двумя Слугами, спиной к Лансеру и мордой к Берсеркеру. Она рычит, почти ревёт, и с разбегу бросается на него, одним мощным ударом лапы отшвыривая Берсеркера на несколько метров в сторону. Он умудряется не упасть, а остаться на ногах, и отточенным движением умелого охотника метает в животное копьё. И если бы это было обычное животное, копьё пронзило бы его тушу, не оставив и шанса на выживание. Но Берсеркер, как и Лансер, уже понимают, что львица — это ещё одна Слуга. Она со звериной элегантностью взмывает вперёд, и копьё проносится под её животом, утыкаясь в бетон. Расставив лапы, она вновь рычит, не сводя пышущих красным огнём глаз с Берсеркера, и атакует его со всей звериной яростью. Берсеркер уворачивается, но всё же когти задевают его, разрывая ткань на плече и выпуская ему немного крови. Берсеркера лишают преимущества нападения, практически не дают шанса на контратаку, и теперь он лишь обороняется словно загнанный кабан. На Лансера львица не обращает внимания. И теперь, когда Лансер видит двух мужчин, он понимает, почему, и сразу же, не дожидаясь вопросов, приказов, вообще каких-либо слов, уходит в духовную форму, в которой в одной мгновение оказывается рядом со своим Мастером. Мастер Берсеркера смотрит на него во все глаза. Она в опасной близости, но сейчас опасаться за свою жизнь следует именно ей. Каким бы сильным магом она не была, она не сможет противостоять Слуге даже с минимумом магической энергии, если тот всерьёз вознамерится её убить. У Лансера это намерение есть, потому что он знает, что она собиралась сделать только что. Но женщина опережает его планы. Она бросает взгляд куда-то позади него, печально улыбается и делает два шага назад. Прямо в неогороженную после взрыва пустоту. Лансер бросается ей вслед и успевает увидеть, как она торопливо поднимается с пола и бежит куда-то в угол склада. Он хочет броситься за ней, но слышит позади себя слабый срывающийся голос своего Мастера: — Лансер? Тайлер и Уэда не доезжают до нужного склада примерно метров пятьсот, когда слышат доносящийся оттуда звук взрыва. Они переглядываются, и Тайлер жмёт на тормоз: путь разогнавшейся машины длится почти до самого здания. — Ты знаешь, что там произошло? — спрашивает Тайлер. Он намекает на Слугу, который явно находится где-то здесь, успешно скрывая своё присутствие. Уэда качает головой: — Ассасин говорит, взрыв — это выброс магической энергии, но она не видела, чей. Этот короткий переброс фразами они совершают уже на бегу, вламываясь в узкую дверь склада. Картина перед их глазами выглядит опасно и впечатляюще: разгромленный, частично развороченный склад, груда обломков на площадке второго этажа, где обычно располагаются офисные помещения, и двое Слуг внизу друг напротив друга. Даже отсюда видно, что Лансер находится в незавидном положении. Но то, что он ещё жив, вызывает облегчение: значит, Сения и Коноллан целы. — Добивай его, Берсеркер! — Хрип раздаётся почти над их головами. Дело плохо. Тайлер засовывает руку за пазуху, но Хиро опережает его. — Ассасин, вперёд, — едва слышно произносит он. И теперь Тайлер видит Слугу своего старого приятеля: крупную огненную львицу, что возникает между двумя Слугами, рыча на Берсеркера, и сразу же бросается в бой, не давая времени на осознание. Львица-Ассасин? Невольно Тайлер смотрит на Хиро с вопросом в глазах, но тот теперь поглощён боем своей Слуги. Лансер исчезает. Немудрено догадаться, куда, и, отступая, Тайлер бежит в сторону искорёженной лестницы, но останавливается на полпути. Расстояние между остатками лестницы и самой платформой слишком велико, чтобы преодолеть его в прыжке. На краткий миг второй этаж кажется недосягаемой областью. Удивительно, что, несмотря на все эти повреждения, платформа осталась на месте, а не рухнула вниз. Какое-то движение сбоку привлекает внимание мага, и он оборачивается, успевая разглядеть женскую фигуру в тёмных одеждах, которая пропадает прежде, чем он успевает зафиксировать на ней взгляд. В другое время он бы решил, что ему показалось, но сейчас Тайлер уверен в обратном: кто-то умело «отводит взгляд», и этот кто-то — та самая Мастер Берсеркера. У него нет стёкол или зеркал, чтобы «отразить» её заклинание, но это всё равно сейчас было бы тратой времени, а у него есть кое-что получше. Он извлекает небольшой портсигар — носить его стало привычкой ещё со времён Второй Войны Грааля, несмотря на то, что на за последние десять лет он пригодился лишь дважды. Однако Тайлер всё равно как минимум раз в неделю дотошно проверял его содержимое и обновлял по мере надобности. Лёгкие и простые, совершенно естественные и от этого гораздо более эффективные фамильяры. Он обещал Коноллану, что уже очень скоро поможет ему создать своего такого же. Внутри плоского футляра два птичьих пера и один сплетённый комочек собачьей шерсти. С собаками всегда проще, они лучше реагируют на людей, и ещё лучше — на магическую энергию. Тайлер извлекает шерстяной комок, сдавливает его в ладони и кидает оземь. — Ветер — твоё дыхание, солнце — твоё сердце, земля — твоё тело. Явись, дух зверя, и помоги мне! Он обволакивает магическую энергию скороговоркой слов, направляя её ровно туда, куда ему необходимо, и комок шерсти растворяется в золотистом сиянии, превращаясь в пса, в котором Коноллан без труда бы узнал соседского лабрадора. — Вперёд, найди её! Фамильяру не нужно объяснять долго, так как он соткан из энергии Тайлера, связан ею и чувствует мысли своего создателя. Пёс берёт след Мастера Берсеркера, и его уж не обманешь отводом взгляда. Тайлер бежит за чёрным псом, опасно приближаясь к сражающимся Ассасину и Берсеркеру, но вскоре лабрадор разражается лаем и кидается на пустоту. Пустота зло вскрикивает, пытаясь отбиться, и пелена заклинания спадает. Теперь Тайлер чётко видит женщину в чёрном костюме — она стоит, вытянув усыпанную белыми всполохами руку, и пёс рычит на неё. Женщина поднимает на него глаза и вдруг улыбается. — Забавная техника, — произносит она. Её голос лучится дружелюбием, но глаза холодно оценивают нового противника. Тайлер чувствует её натуру, коварную и беспощадную. Отталкиваясь только от этого, он сразу понимает, кто она такая, пусть и не знает ни имени, ни фамилии. — А ты Гончая Объединения, угадал? Её дружелюбие чуть меркнет, но улыбка не спадает: — Тогда ещё более забавно: Гончую загнал пёс. Она произносит эту фразу, но смотрит не на собаку перед собой, а далеко вперёд, туда, где, скорее всего, всё ещё находится Сения и Лансер вместе с ней. — Досадная ошибка. Кто ж знал, что Ассасин присматривает за ними? — женщина вздыхает. — И так всегда, когда пытаешься быть хорошей. Что-то не так с этим миром, если быть хорошим так сложно, правда? Удивительно, но в её голосе звучит неподдельная грусть, и взгляд словно немного теплеет. Женщина оборачивается в сторону своего сражающегося Слуги, вновь смотрит на Тайлера и его фамильяра, и внезапно срывается с места, прицельно выпуская белую энергию из своей ладони прямо в пса. Фамильяр растворяется в этой энергии точно так же, как до этого появился. Тайлер буквально слышит треск оборвавшейся магической нити, что сцепляла его и копию соседского лабрадора. — Берсеркер! — кричит она, убегая в дальний конец склада. Там нет входов и выходов, и, кажется, она загоняет себя тупик. Но если она и вправду Гончая, то это лишь обман и уловка. На самом деле она пытается сбежать. Догадка Тайлера подтверждается, как только он видит знакомое белое сияние, оплетающее, как плющ, часть дальней стены здания. Любой опытный боевой маг проработает план отступления, особенно в таких идеальных условиях — это незыблемое правило. В отступлении нет ничего позорного, потому что Гончие не сражаются до конца. Они сражаются до победного, а победа не наступит, если они умрут. — Не дай ей уйти! Хиро и его Слуга это тоже понимают, но не успевают: очередной взрыв сотрясает несчастный склад — часть стены рушится, открывая путь наружу. Женщина оглядывается, с досадой и беспокойством, но потом Берсеркер подхватывает её и исчезает в открывшемся проходе, поглощаемый опустившейся на город темнотой. — Что б их! — Хиро оказывается рядом. Львица на краткий миг замирает у прохода, смотря на своего Мастера, и, получив мысленное одобрение, кидается в погоню. Тайлер и не сомневается, что это лишь напрасная трата времени. — Посмотри, Тайлер, — привлекает его внимание Уэда. — Что? — Тут всё в высасывающих печатях. Теперь Тайлер их тоже видит. Сломанные, они напоминают обгорелые следы, что через какое-то время побледнеют и окончательно сотрутся. Они раскинуты по всему разбитому полу склада почти на равных расстояниях друг от друга. Тайлер навскидку насчитывает не меньше пятнадцати штук. — И все они вскрыты. Они действительно очень хорошо подготовились, удивительно, — озадаченно бормочет Уэда. Тайлер понимает его удивление. Столько вскрытых печатей должно означать отсутствие какой-либо магической энергии в Лансере, его полный и безоговорочный разгром ещё до того, как Тайлер и Уэда добрались до склада. Но всё же, пусть и едва-едва, Лансер держался на ногах. Это удивительно, да, но Тайлера это совсем не удивляет. Ведь здесь — Коноллан. Пытаться манипулировать кем-то из них Конолланом — огромная ошибка.