В отражении

Тьма была плотной и обволакивающей как густой кисель. И хотя она не пыталась задержать попавшее в неё существо, каждое движение внутри этой темноты давалось с болезненным трудом. Сэй брела наощупь, при этом не понимая, где верх, а где низ; земля ли под ногами, или всё та же тьма; дышит ли она воздухом или этим чёрным киселем; жива ли она или это остатки её угасающего сознания? Но стоять неподвижно было ещё труднее, чем идти, и поэтому Сения двигалась, не разбирая дороги и не ожидая света впереди. Всё закончилось так, как только и могло закончиться. Она не герой. Не маг. Не Слуга. Она сделала всё возможное и проиграла, потому что у неё не было шанса на победу. «Но разве это важно?» Да, это важно. Почему ты помогла тем, кто не помог тебе? «Потому что они спасли меня». Потому что они не убили тебя. Он мог стереть твои воспоминания. «Были риски стереть больше нужного». Ерунда. Зачем ты терпела эту боль? «Я не знаю». Потому что ты снова захотела… «НЕТ». Сэй остановилась, несмотря на покалывания, всполохи серебристо-красного огня в своём сознании. Даже если так… Даже если так… Разве это важно? Она протянула руку в густой тьме и вдруг поняла одну простую истину. Надо просто открыть глаза. Всё ещё темно. Но эта темнота — другая. Она лёгкая и прозрачная. В ней видны контуры мебели и слышен шум ветра за окном. Боли не ощущалось, даже самой слабой, только тяжесть в уставшем теле. Осторожно Сения шевельнула пальцами правой руки и едва слышно выдохнула: пальцы были целы. Словно ничего и не произошло. Сэй приподнялась на локтях, осматривая гостевую комнату, чтобы убедиться: она дома. И даже жива. — О, ты очнулась. Всё тот же голос, в котором слышалась толика облегчения. Невольно на лице Сэй расползлась глупая улыбка. — Да… а ты?.. Её глаза наконец нашли силуэт Лансера. Он сидел на полу, прислонившись спиной к кровати, и смотрел впереди себя, словно стена напротив была в разы интереснее. — А ты… ты давно здесь? — Хм… Мастер сказал, что нужно следить за твоим состоянием на случай, если проклятье не удалось вывести сразу. Сения посмотрела в окно. Судя по всему, на улице глубокая ночь, и скорее всего, это уже не ночь схватки Сэйбера и Лансера. Значит, минимум сутки… — И вы не искали оставшихся Мастеров? — Нет, — ответ был короток. Лансер встал на ноги, бросив на девушку короткий взгляд. Словно за этот миг убедившись в чём-то, он кивнул — то ли ей, то ли самому себе — и взмахнул рукой. — Что же… Мастер уже спит, а ты в полном порядке. Можно заняться другими делами. В растерянности Сэй наблюдала, как воздух вокруг Лансера окутался сиянием, поглощая его в духовную форму. — Стой! Крик вырвался так неожиданно, что Сэй даже не сразу поняла, что это был её собственный крик. Остановившись, Лансер слегка повернулся в её сторону. — А? Что такое? Она уставилась на него, мучительно краснея и пытаясь придумать оправдание. Если он хотел уйти — зачем нужно было его останавливать? — Я… это… ну… Выгнув бровь, Лансер с удивлением следил, как она отчаянно пытается что-то сказать. Внезапно он ехидно ухмыльнулся: — Тебе что, страшно оставаться одной в темноте? — Да! Именно! Мне страшно! — Э? Теперь на его лице было недоумение, и Лансер пробормотал: — Это же шутка. — И вовсе нет! — Сэй подскочила на кровати. Если уже начала вести себя глупо, смысл останавливаться? — Ты что, думаешь, так легко прийти в себя после того, что там было? Взгляд Лансера посерьёзнел. — Сэйбер и его Мастер мертвы. Он произнёс это как очевидный факт, который Сэй и сама должна была понимать. То, о чём ей не следовало больше волноваться. — Да, я знаю, — она отвернулась, опустив голову. — Но это… это… не совсем то. Лансер ответил ей молчанием. Ей снова стало страшно, пусть и страх был совсем другим. Тогда она боялась смерти, боялась провала, боялась пролить чью-то кровь. Сейчас же она боялась такой глупой вещи… Даже смешно, насколько глупой. — Я… — выдохнула она и снова замолчала. — Мне нужно… Объясняя ей суть Войны, Тайлер сказал, что Слуги — не более чем инструмент в руках опытных магов. Они служат только одной цели: даровать своему Мастеру победу, — и они сгинут из этого мира вне зависимости от её достижения. Поэтому не стоит воспринимать их иначе, чем орудие. «Они принимают свою человеческую форму, потому что их сила в ней и заключается. Но они — лишь усовершенствованные фамильяры Грааля, временно отданные под наше управление». В тот момент он продемонстрировал узор на своей правой руке, как будто это могло поставить точку в бесконечных малопонятных объяснениях. Словно зная исход, Тайлер несколько раз повторял: Слуги — не люди. Они призраки Героических Душ, всего лишь копии, созданные с единственным назначением. Но она всё равно не могла воспринимать их таким образом. Человек перед ней был реален. Может, он не нуждался в сне и еде так, как нуждалась в этом она, но это не делало его менее реальным. Менее человечным. Он был живым. Она убедилась в этом в ту ночь, когда их тела соединились в странном извращённом магическом ритуале. И поэтому… поэтому… что было странного в том, что человек перед ней заставляет её сёрдце сжиматься от волнения? Ведь для неё он не инструмент. Сэй, наконец, подняла взгляд. Лансер всё ещё наблюдал за ней, и серьёзность на его лице сменилась лёгким удивлением. «Если я не права… то… просто забуду. Буду считать это частью бредового сна». Она неуклюже переползла к краю кровати и, прежде всего не давая передумать самой себе, схватила его за руку. Тёплая грубоватая ладонь. Удивления в глазах Лансера стало ещё больше. — Останься со мной, — наконец, выговорила Сэй, смотря ему в глаза. К её собственному изумлению, её голос не только не дрогнул, но и прозвучал так, словно она отдавала приказ. Выражение лица Лансера вновь изменилось, и теперь прочесть его было сложно. На миг ей показалось, что сейчас он усмехнётся, скажет снова что-то про боязнь темноты и уйдёт окончательно. Правильным был бы такой исход? Но… Его пальцы сжались, обхватывая её ладонь в успокаивающем жесте. На лице заиграла лениво-очаровательная ухмылка, как будто он знал, что она скажет. И, когда он склонился над ней, алые глаза блеснули смехом. — Как скажешь, юная леди.

***

И всё-таки девушка перед ним мертва. Её тело распластано на полу, голова запрокинута, остекленевшие глаза смотрят в пустоту, а рот приоткрыт словно в удивлении. Возможно, в последние секунды она действительно удивилась… тому, что смерть всё-таки услышала её мольбы. Райдер отворачивается, едва увидев заметив её, но всё же взгляд успевает зацепить этот измученный образ. Кровь на ней и под нею давно запеклась, и скорее всего сама она уже давно как начала коченеть. Мастер не поторопился избавиться от трупа. Зачем, если есть Слуга? Райдер хмурится, но, тем не менее, ничего не высказывает. — Вот как. — Мастер выпускает изо рта табачный дым, наблюдая, как он слабо клубится и почти мгновенно распадается на невидимые глазу частицы. — Значит, Кастер уже нет. Это облегчает задачу. Но вот Берсеркер… Он задумывается, смотрит на наполовину выкуренную сигарету и отшвыривает её в сторону. Описав слабую дугу, сигарета падает прямо на бело-красное тело. — Я кажется знаю его Мастера. И это плохо. Сложно. Унеси её. Он говорит размеренным потоком без пауз, и Райдер даже не сразу понимает, что последние слова — приказ для него. Ему не хочется прикасаться к этой несчастной, не хочется чувствовать её последнюю боль. Мастер склоняет голову и хмуро хмыкает. Он словно бы понимает, даже одобряет, это отвращение своего Слуги. — Это необходимо. — Он снисходит до объяснений. — Когда придёт время, у меня не будет права на ошибку. Всё должно быть сделано чётко. Кровь можно выжечь только кровью. Мой опыт и прошлые попытки говорят, что иначе нельзя. Райдер хмурится. — И разве для этого нужна только кровь молодых девушек? — За кровь старушек или мужчин ты бы так не переживал? Молодая кровь крепче. Кровь девушек красивее. Фразы звучат странно, искусственно. Пугающе. Райдер делает несколько шагов, но останавливается, смотря на Мастера. — Ты мог бы разрешить мне сражаться. Сегодня был хороший шанс с этой Ассасином. Она слишком увлеклась погоней и поздно меня заметила, если бы я атаковал её — победа была бы за мной. Ещё одним противником меньше. Мастер прислоняется к стене и бросает на Райдера ответный взгляд, холодный и абсолютно незаинтересованный. — Мне не нужны лишние риски. Ты мог бы выиграть, а мог и проиграть. Она не замечала тебя как наблюдателя, но могла заметить тебя как атакующего. Ты ещё нужен мне, Райдер. Свои безумства ты получишь вместе со свободой. Мастер склоняет голову, кивая в сторону мёртвой девушки. — А это — ещё один шаг к ней. Намёк прозрачнее чем зимний воздух. Райдер не желает спорить. Он молча склоняется и поднимает исполосованное тело. Оно тоньше, чем тело той малышки, и для него не более чем пушинка, однако в этот раз он ощущает его тяжесть. Райдер оглядывается в поисках одежды или покрывала — прикрыть наготу и раны, — но в комнате нет ничего подходящего. — Ей уже всё равно. Унеси. Это так. Душу этой девочки вряд ли уже волнует её тело, но Райдер чувствует себя виноватым. Может, это действительно необходимо, но легче не становится. Проще не думать об этом. И он уходит, забирая её с собой. Бензет провожает Райдера взглядом, кривя губы. Слуга пытается быть исполнительным и послушным, но у него это плохо получается. Всё время он пытается высказать своё мнение, усомниться в планах своего Мастера. Бензет и не думал, что Слуги могут быть настолько непокорны. Ему даже стало интересно, может ли наступить стадия, когда Слуга поднимет руку на Мастера. Их, конечно, связывает Контракт, но в этом и проблема: Контракт несложно разорвать или нарушить. В каком-то смысле это создаёт проблемы. Что если однажды Райдер решит, что его Мастер перешёл черту? Только знал бы он сколько черт перешли те, кто закрутили всю эту Граальную шарманку. Почти все они поплатились — ему ли не знать? Только чем поплатилась, например, Эстель? Это был мерзкий ритуал. Хуже чем любая война. Бензет перечитывал старые пожелтевшие страницы раз за разом, он читал их так часто, что выучил не только слово в слово, но даже в завитушку и помарку. А сухой текст красочно дополняли рассказы матери, которые та в своё время слышала от бабушки Мари. Та же Эстель так плотно засела в его памяти, что стала кошмаром его снов, призраком будней и маяком его желания — белокурая девочка с заплаканными глазами и перерезанным горлом, сжавшая увитую красным узором руку. Он никогда не видел её, даже на фотографиях, он не знал, какой она была — да и откуда? Даже мать не видела её, на тот момент ей самой не исполнилось и года. Всё, что у него есть — лишь образ, построенный на рассказах. Но в его голове всё равно не укладывалась та жестокость, царившая короткие две недели года, в котором впервые началась Война Святого Грааля. Так что виденное Райдером — это малость по сравнению с тем, что происходит на самом деле. Эта Война лишь повод безнаказанно убивать — живых и мёртвых — и как приз за свою жестокость получить желание. Что пожелают те, кто пошёл на такое? Они возжелают безнаказанность. Зло. Ещё больше крови. Бензет был рождён, чтобы остановить это. И те девушки, искалеченные и умершие, тоже. Ему жаль их, но он не может найти другой выход. Когда он попадёт к Истоку Грааля, у него также не будет времени на попытки, всё должно будет получиться с первого раза. Остановить это всё раз и навсегда. Вот его желание. И для его исполнения Грааль совсем не нужен. Он выходит из комнаты, старательно избегая взглядом кровавых пятен на полу. В соседнем помещении, более светлом и уютном, похожем на жилую комнату, Бензет переодевается в свежую рубашку и брюки. Ношеные, хоть и идеально чистые, но пахнущие смертью, он убирает в пакет, чтобы позже, когда выдастся свободная минута, отнести в прачечную. У него не так уж много денег, чтобы каждый раз покупать новую одежду, постирать гораздо дешевле. Затем он проходит к столику, одновременно письменному и обеденному. На нём лежит два блокнота: один явно современный с плотной чёрной обложкой, ежедневник бизнес-людей, который можно положить в угол рабочего стола. Второй отдаёт лёгкой стариной и женственностью, больше похожий на дневник девушки. В какой-то мере он и был дневником, кладезью разнообразных записей и заметок. Там не было описаний прошедших дней или эмоций, а числа и месяцы игнорировались. Какую-то хронологию записей могли подсказать только редкие отсылки к каким-то датам или событиям. Мать считала его главным своим сокровищем и наследием. Она отдавала его Бензету с трепетом и торжественностью. «Мари сохранила его для меня, — сказала она тогда. — Но я не смогла отомстить и восстановить наше имя». Больше она ничего не сказала, что Бензет знал, какие слова она не решилась произнести вслух: «Надеюсь, ты сделаешь это вместо меня». У его матери было много желаний, но страхов было ещё больше. Он обещал ей не бояться. И у него это, как ни странно, получалось. Мама говорила ему, что, впервые увидев Кадзицу Уэда, она впала в ступор и оцепенение. «Мари показала мне его однажды. Мы специально подкараулили его в парке, ей пришлось надеть платок и тёмные очки, чтобы не выдать себя. Я никогда не думала, что люди могут быть такими устрашающими только на вид. Я думала, если он посмотрит на меня, то я умру». Она боялась его до заикания. Однако Бензету Уэда не показался страшным. Может, дело в том, что он увидел его уже полубеспомощным стариком, которого на прогулках неизменно сопровождали сиделка или сын, но даже если бы Уэда хоть раз взглянул в его сторону, Бензет бы не умер. Даже не вздрогнул. Это был обычный старик, пусть и глава влиятельного магического рода. В нём не было ничего опасного, только противное, то, что, возможно, знал только Бензет. Кровь была не только на его его руках, она покрывала его полностью. Всё, что он делал, было построено на крови. В том числе на крови женщины, что вела эти записи, держа в тонких аристократических пальцах дорогую ручку. Крови Леа Катель, матери Эстель и Аделайны. К счастью, она, скорее всего, погибла раньше своей старшей дочери. Мужчина с осторожностью проводит пальцами по мягкой обложке старой книжки. Она всегда кажется ему тёплой, хотя на самом деле ничем не отличается от его собственного блокнота. Но это его единственная связь с прошлым, его ниточка, которая помогла размотать весь этот вонючий клубок. Бензет упирается в старую потресканную столешницу с силой, словно пытается продавить её ладонями насквозь. Он склоняет голову, отчего волосы спадают, закрывая лицо, и в очередной раз загадывает желание, сверля глазами ежедневник Леа Катель: «Хоть бы всё получилось». Это — его единственный страх. Он не желает совершать ошибок. Но чем ближе час его отмщения, тем сложнее всё кажется. Особенно теперь, когда он знает Мастера Берсеркера. Он надеется, что ошибается, но всё же понимает, что этот Мастер никто иной как Сандрин Аддерли, жестокая надменная женщина, Гончая Объединения. Одно упоминание о ней ставит всё верх дном. Одна мысль — и его руки начинают подрагивать от опасений, что вся его подготовка может провалиться. Одна мысль... — Стоп. Произнесённое вслух слово звучит звонко в полупустой комнате, разом меняя всю атмосферу его размышлений, словно отрезвляющий хлыст. Бензет выдыхает. Сандрин Аддерли следует оставить на потом. Сейчас дело не в ней и не о ней. Сейчас — он вдавливает в себя эту мысль — нужно чётко следовать своему плану. И пока в его планах — Мастер Арчера.