В отражении

Сандрин Аддерли едва сдерживает злость. Она кипит. Возможно, со стороны это не так и заметно, но сама женщина ощущает, как внутри неё бурлит варево ярости, которое так и хочется выплеснуть. Она морщится, словно увидев нечто неприятное, взмахивает рукой и белый всполох врывается в землю, выжигая траву, разбрасывая комья почвы и наполняя пространство неприятным запахом. Женщина выдыхает. Так-то лучше. Нет ничего хуже бушующих эмоций. Теперь можно подумать о чём-то полезном, например, что теперь им известно истинное имя Лансера. Одно то, что сейчас присутствует два Героических Духа из одного времени, из одного места, из одной истории — два товарища — уже необычно. Даже если Мастер Лансер призывала своего героя с помощью катализатора, то у Сандрин не было такового, она всё отдала воле Грааля. И вот как интересно сошлись звёзды… На самом деле Сандрин никогда особо не вникала в историю своего Слуги, Лоагейре Буадаха, но всё же посчитала нужным хотя бы немного ознакомиться со старыми легендами. Старый воин Улада, один из лучших и смелых, но… всё же не лучший, лишь один из множества, стоящих в тени первого из первых героев Улада, Кухулина. Может, от этого его безумная натура так дрожала и ликовала? Здесь, на этой Войне, они были наконец-то практически равны. Может тогда Лоагейре признавал силу Кухулина, но не всякий мужчина может смириться с тем, что он всего лишь на втором месте по силе и храбрости. Второе место — обидное место. Поэтому они всегда были в неравном соперничестве. Кухулин, наверно, и не замечал этого. Сын бога — ему многое давалось легко. Он не ведал страха и не чурался смерти. Лоагейре тоже был не из слабых духом, не избегал боя, и, быть может, не будь Кухулина, именно он стал первым среди героев Улада. Однако выше головы не прыгнешь. В каком-то смысле, как бы иронично это не звучало, при жизни Кухулин был немного безумным, тогда как Лоагейре более осторожным. Может, именно это и не дало ему превзойти Героя Улада, а вовсе не божественность последнего? Что же… сейчас у её Берсеркера есть возможность взять реванш. Поэтому он так ликовал. Сандрин даже удивлена, с какой лёгкостью он покинул поле боя. На какой-то миг ей показалось, что ни грозящая ей опасность, ни появившийся второй Героический Дух, не остановят Берсеркера — так бурлила в нём яростная жажда битвы. «Ты не злишься, что нас прервали?», — задаёт она мысленно вопрос. Берсеркер не отвечает словами, но в его энергии она чувствует небывалое прежде спокойствие. Он словно пытается показать, что всё ещё впереди, это ещё не конец. Если так, то он, несомненно, прав. Проигранная так нелепо битва ешё не означает поражение, пока у Сандрин есть Командные Заклинания. Она знает, как и её Слуга, что встреча с Лансером и всей той компанией была не последней. — Всё-таки тот мальчик был не простым, да? — негромко спрашивает она в пустоту, слабо улыбаясь. — И его мать тоже не простая. Её защищают, причём все: маг, с которым она живёт, ещё один Мастер, собственный малолетний сын. Будучи обычным человеком эта женщина умудрилась окружить себя необычными союзниками. Особенно мальчик. Стоило задуматься об этом получше, едва стало понятно, что знак подчинения не работает на нём так как должен. Ещё сильнее следовало задуматься, увидев эту огромную печать на его спине и проследив за исходящим магическим потоком. Этот мальчик словно и не мальчик вовсе. Это живая чаша праны, налитая до краёв. Именно так, иначе выброс той силы на складе просто не объяснить. Как некоторые собирают магическую энергию в камни, кто-то додумался собирать её в живое существо. Не сказать, что это самый надёжный сосуд, слишком уязвимый и хрупкий. Однако что-то в этом есть, ведь даже сама Сандрин не сумела предположить, что мальчик и есть кладезь магии, просто потому что… да с чего бы? Кто в здравом уме сделает своего ребёнка сосудом для хранения запасов энергии? Даже Сандрин это кажется диким, наверно, именно поэтому она не дала этой мысли развиться ещё тогда. Ведь если бы она задумалась об этом хоть немного глубже, хоть совсем чуть-чуть… О, хватит топтаться с этой мыслью! Конечно же, ничего хорошего она бы не сделала. Сорвала бы печать, быстро и грубо, не заботясь о психике мальчика, и поставила бы свою — дополнительный источник силы в такой войне был бы полезным. В крайнем случае просто убила бы. Да, именно так. Сколько бы она не твердила, что не любит убивать детей, это не изменит правды. Ей всё равно, кого убивать, если это даст ей преимущество. Мужчин, женщин, стариков и старушек, собачек, котят, своё дитя. Не имеет значения. Даже Тэкео, который вызвал в ней жалость и желание помочь ему… Сейчас он не с ней, а где-то там, если ещё жив. Но дело даже не в этом. Сандрин ловит себя на мысли, что стоило завершить то, что не успел доделать взрыв. Не то чтобы он знал многое, но всё же… Он знает, где её убежище. Вот именно поэтому Сандрин Аддерли так старательно вытаптывала в себе все чувства и эмоции, выжигала и вырывала их решительно и безжалостно. Чувства только подводят, чувства мешают быть идеальной. Один маленький укол жалости может привести к серьёзным последствиям. Впрочем, скорее всего, в данном случае это не так уж и серьёзно. Битву запрещено проводить при свете дня, а ночью она не так часто бывает в квартире. Придётся немного усилить меры предосторожности, да и только. Всё же… Тэкео не заслуживает смерти от её рук. По крайней мере, вот такой. — За нами точно никого нет? — задаёт вслух она вопрос. Она чувствует отрицание Берсеркера. Значит, всё действительно не так уж плохо. Если та огненная львица потеряла след, то сегодня, по крайней мере от них, ждать сюрпризов не придётся. Можно будет отдохнуть, подлечиться и обдумать, что сделать дальше. Первое, что в замечает в квартире Сандрин — сумку Тэкео с его вещами, сиротливо стоящую сбоку от дивана. Она останавливается подле неё в раздумьях, не выкинуть ли её куда подальше, но, в конце концов, отходит, не притрагиваясь. Небольшая сумка в комнате, куда Сандрин до появления Тэкео почти и не заглядывала, не помешает. Возможно, однажды она сможет её ему отдать. Или он заберёт сам. Она ещё раз задумчиво смотрит на сумку. Любопытство всё же пересиливает, и Сандрин открывает её, аккуратно перебирая содержимое. Ей интересен один предмет, на который она вскользь обратила внимание в квартире Тэкео, когда он злясь и закипая, собирал свои вещи. Сандрин находит этот предмет довольно быстро. Фотографию счастливой семьи. Она всматривается в лицо женщины, в лица мальчишек, поглаживая пальцем край фотографии. А потом, словно враз потеряв к ней интерес, кидает обратно в сумку и поспешно покидает комнату. — Там. Голос Берсеркера звучит впервые за эту ночь, и сам он появляется рядом из всполоха красновато-золотистых искр. — Что «там»? — Сандрин прослеживает за его взглядом. В этот раз они вернулись к их обычным занятиям: прогулкам по ночному городу в поисках новых противников, и в данный момент находились в одной из тихих частей города, квартале однотипных таунхаусов. Оказались они здесь не столько в поисках других Мастеров, сколько для того, чтобы разнообразить маршрут. Поэтому внезапная «стойка» Слуги кажется Сандрин довольно необычной. Берсеркер издаёт слегка недовольное ворчание, словно Сандрин спрашивает очевиднейшую вещь. — Мастер? — Сандрин, наконец, вылавливает взглядом один из белых домов, который просверливает взглядом её Слуга. — Интересно. Они приближаются к строению. Внешне оно совершенно не выделяется, да и магически тоже — Мастер Берсеркера не находит даже слабого защитного или предупреждающего барьера. Но чем ближе она подходит, тем лучше ощущает то, что насторожило её Слугу — внутри явно присутствует нечто необычное. И приоткрытая дверь только усиливает это ощущение. Их словно заманивают как мотыльков. Но обычно чувствительная интуиция Сандрин молчит, не обращая внимания на признаки. Женщина открывает дверь, всматриваясь в ночную тишину дома. Единственный слышимый звук — тиканье часов где-то неподалеку. «Что скажешь?», — обращается она мысленно к Слуге. Берсеркер стоит чуть позади, он с шумом вдыхает ночный воздух и осклабляется. «Там определённо Слуга, Мастер», — её буквально захлёстывает кровавой жаждой, и ей приходится напрячься, чтобы не спустить Слугу с поводка. Он издаёт недовольный рык, но подчиняется, оставаясь подле неё. «Где?». «Наверху». Мастер и Слуга начинают медленное продвижение внутрь дома. Сандрин внимательно осматривается, однако пока не замечает ничего примечательного: обстановка помещений, хоть и уютна, но скромна и очень стандартизирована, в воздухе витает слабый едва уловимый аромат некогда тлевших благовоний. Самый обычный дом, построенный и обставленный по одному проекту. Если бы не примесь магических ещё не рассеявшихся ноток внутри. Если бы это можно было описать привычным человеческим чувством, Сандрин назвала бы это смрадом, слизью, ошмётками плоти. Они едва-едва ощутимы, но её Магические Цепи чувствуют каждую частицу. «Есть изменения?», — спрашивает Сандрин, ступая на лестницу. Берсеркер издаёт отрицательное ворчание. Женщина взглядывается на второй этаж, но опять не замечает ничего странного. Их присутствие в доме не могло остаться незамеченным, но тем не менее, его обитатели не пытаются ничего предпринять. В очередной раз Сандрин задаёт себе вопрос, не является ли это место хитрым капканом. Но не находит этому достаточного подтверждения. Когда они оказываются на втором этаже, Берсеркер бесцеремонно обходит своего Мастера, и на этот раз Аддерли не возражает. Слуга останавливает подле одной из закрытых дверь, оглядывается на женщину, ухмыляется и резким ударом вышибает дверь напрочь. Тишина разрывается хлопком и треском. Деревянные куски разлетаются по всему периметру тёмной комнаты. Запах крови взмывается ввысь словно поднятая волной воздуха пыль. Их встречает распластавшееся на полу безголовое тело в засохшем багровом пятне. А мгновением спустя в их сторону летит мужская голова. Сандрин и Берсеркер успевают расступиться, и голова пролетает мимо, падает на пол, катится по инерции дальше и замирает у противоположной стены, смотря на гостей широко раскрытыми остекленевшими глазами и мерзко ухмыляясь. — Даже после смерти, — раздаётся презрительно-усталый голос, — он не перестаёт быть чудовищем. — РААРХ! Берсеркер срывается с места, бросаясь на появившуюся тень, копьё в его руке разгорается золотистым цветом, но тень ловко парирует его выпад и отбрасывает назад одним мощным движением. Берсеркер пролетает через всю комнату, прошибает спиной тонкую стенку рядом с дверью и падает неподалёку от головы. — Вы заявились сюда не в самое лучшее время, — добавляет тень, и выступает вперёд. Женщина. Высокая женщина азиатской внешности с каскадом чёрных волос, чьё красивое лицо искажает тень раздражения. В руках она держит катану, и кажется, что её лезвие отражает слабый уличный свет. — Вам лучше уйти, — проговаривает она. Когда Берсеркер поднимается с пола, глаза женщины вспыхивает ледяной яростью. — Я не в настроении!.. — Она без труда отражает мгновенный удар копья вспышкой молнии катаны. — Сегодня!.. — Делает подсечку, уворачиваясь от попытки Берсеркера ударить её. — Сражаться! Комнату озаряет яркая вспышка, заставляя Сандрин зажмуриться и отвернуться. Но в сердце этого света всё равно слышен лязг оружия и рычание Берсеркера. Однако через секунду он вновь пролетает мимо своего Мастера, увеличивая дыру в стене. Потолок над Сандрин пронизывает сеть трещинок. Слуга всё так же стоит в комнате, не пытаясь проследовать за врагом. Она склоняет голову, смотрит на тело около своих ног и вдруг пинает его вслед за Берсеркером. Тому приходится уворачиваться, и тело, ударясь о стену, падает навзничь, закрывая свою же голову. Сандрин смотрит на женщину, потом на своего Слугу. Битва заняла лишь несколько секунд, и пока что он не на ведущей позиции. Однако она уже во второй раз не пытается контратаковать. — Это твой Мастер? — задаёт вопрос Сандрин, кивая в сторону обезглавленного мужчины. — Он? Я бы никогда не стала Слугой такому Мастеру. — Где же тогда твой? Глаза женщины-Слуги сощуриваются, и она внезапно улыбается, стирая всё раздражение. Однако улыбка совсем не смягчает её лицо. — Это явно не тот вопрос, на который я бы стала отвечать тебе, Мастер Берсеркера. Так что просто уходите. — Тебя что, — теперь наступает черёд Сандрин улыбаться, — запер здесь собственный Мастер? Она говорит это, не переступая порог комнаты. Слуга дёргается в её сторону, но тут же останавливается, словно передумав. Женщина пожимает плечами и вновь улыбается. — Даже если так, то какое тебе дело? — Просто просчитываю вероятность убить тебя. — Хе-хе. Твой Берсеркер может попытаться ещё разок, что же. Когда он полностью разрушит стены этой комнаты, мы посмотрим на все вероятности. Женщина призывно улыбается, смотря на Берсеркера. Даже не прислушиваясь, Сандрин чувствует, что он готов согласиться на это предложение. В небольшой комнате особо не развернуться, однако это в равной степени как мешает так и помогает обоим воинам. Ни её Берсеркер, ни эта азиатская женщина не привыкли к сражениям в столь ограниченных пространствах. Однако… Ни её, ни его это не особо смущает. А Слуга без Мастера… Это же такой хороший шанс. По какой бы причине Мастер не оставил своего Слугу здесь, в данный момент это играет Сандрин и её Берсеркеру только на руку. Мастер Берсеркера пожимает плечами и взмахивает рукой. Берсеркер принимает это приглашение и в третий раз влетает в комнату сумасшедшим вихрем, от которого картины на стенах срываются и разбиваются об пол. Лязг и вспышка озаряет помещение. Перехватывая иначе копьё Берсеркер умело приспосабливает его для ведения боя в ограниченном пространстве. И к тому же в отличие от его противника, у него нет настоящих ограничений, а стены дома не являются существенным препятствием. Женщина-Слуга сражается умело и ловко. Кажущееся стесняющим движения платье совершенно не мешает ей буквально порхать по комнате, уклонясь от ударов копья и нанося ответные выпады. Каждый раз, когда она и Берсеркер сталкиваются в опасной близости скрещивая своё оружие, она приветствует его мягкой угрожающей улыбкой. В ней чувствуется опыт и сила, которые магия Святого Грааля усилила стократ. Их сражение похоже на беснующийся ураган. Стук, лязг, грохот, скрежет, рычание и вспышки света, озаряющие сумрак комнаты каждый раз, когда катана встречается с копьём. Гром и молнии, шум ветра и стоны страдающей природы, и всё это окутано терпким запахом грозы. Бой с Лансером и с Сэйбер отличаются друг от друга как небо и земля. И в каком-то смысле это удивительно. Сандрин Аддерли тоже не чужды бои. Хотя она всегда старалась сделать всё, чтобы избежать прямого столкновения, иногда ей приходилось встречаться со своей жертвой лицом к лицу. Но бои между магами, даже с равным уровнем силы, не идут ни в какое в какое сравнение с тем, что происходит в этой Войне. Как бы умел и опытен не был маг, всё же большинство из них обучаются в одной Академии, часто у одних и тех же учителей по одним и тем же заветам. Каждый маг должен и пытается привнести в магические учения что-то новое, но перевороты и коренные изменения в концепции магии случаются крайне редко. А уникальных магов и того реже. И поскольку сражения это не самая важная часть учения, зачастую маг выбирает для себя какую-то одну тактику или вообще руководствуется не менее надёжными человеческими методами. По правде говоря, сражения магов лицом к лицу испокон веков является редкостью и исключением, ибо магия может предоставить сотни и тысячи способов убийства на расстоянии. Так что в конце концов настоящее противостояние магов осуществляется не мечом, а разумом. Но не здесь. Правило этого ритуала гласит, что призванные Слуги обязаны сражаться. Только в сражениях достигается нужные эффект для наполнения Грааля и завершения ритуала. Оно звучит странно, хотя бы потому, что Кастер Тэкео погибла по воле случая, а не сражаясь с другим Слугой — значит ли это, что условия ритуала уже нарушены? Скорее всего, нет. Слуги, призываемые из одного вместилища должны наполнить собой другое, и неважно, каким именно способом это будет сделано. Любой грамотный маг может это понимать, не зная основ ритуала. Так что Слуги не обязаны сражаться, они делают это лишь потому, что такая смерть, как у Кастер, исключение из правил. Даже сильнейшему магу нанести смертельную рану Слуге практически невозможно. Но силы другого Слуги для этого более чем достаточно. Поэтому здесь всё решается практически грубой силой. Ни у кого нет выбора. Сэйбер и Берсеркер снова сталкиваются раскатом грома и вспышкой молнии, а потом отскакивают друг от друга в стороны по углам разгромленной комнаты, словно нашкодившие дети. Ни один из них не выглядит утомлённым или недовольным. Склонив голову, Сэйбер бросает насмешливый взгляд на Сандрин. — Хе-хе, это было забавно, — произносит она, и голос её звучит почти что нежно. — Но уже наскучило. Он дикий зверь, — женщина кивает в сторону Берсеркера, — не лучше того ублюдка. Так что я просто снесу ему голову, как демону. Катана Сэйбер начинает сиять так ярко, что Сандрин не выдерживает и вновь отворачивается. Под закрытыми веками ещё какое-то мгновение выплясывают яркие пятнышки. Запах озона в комнате становится невообразимо сильным. «Фантазм», — догадывается она. — «Сейчас она применит фантазм. Берсеркер?». Слуга молчит, но Мастер ощущает, как толчками выходит из него энергия. Сможет ли она пережить столкновение двух фантазмов? Может, пока не поздно, убежать подальше? — Мстящая… — Сэйбер! Взволнованный девичий голос прорывается сквозь завесу уплотняющейся магической энергии, обрывая Сэйбер на полуслове. Лицо Слуги моментально меняется, и теперь на нём явственно читается испуг. Она срывается с места прямо в сторону Сандрин, но прежде чем та успевает придумать что-то, а Берсеркер — защитить её, Сэйбер останавливается в паре шагов, словно натолкнувшись на что-то. — Мастер! Прошу вас, уходите! Сандрин оглядывается — голос доносится с первого этажа. — Мастер, да? — она и сама не ожидает, насколько злорадной получится её усмешка. Сэйбер замечает это, и теперь в её глазах явственно читается тревога. — Нет! Даже не смей её тронуть, чудовище! Но пока между ними невидимая стена, угроза не звучит достаточно убедительно. — Берсеркер, — командует Сандрин и отворачивается от Слуги. Кастер говорила, что убивать Мастеров не обязательно. Она дала причину не трогать мальчика, за что Сандрин ей очень благодарна. Но… не она виновата в том, что убийство Мастера — самый лёгкий путь к победе. Мастер Берсеркера и Мастер Сэйбер сталкиваются на противоположных концах лестницы. На краткое мгновение мир словно ставится на паузу. «Боже мой, ещё один ребёнок?». Сандрин ловит испуганно-растерянный взгляд девушки внизу, которая машинально делает шаг назад. — В-вы?.. — тихо произносит она. Сандрин молчит. Ей кажется, что её сердце стучит громче и сильнее положенного. Её нутро стягивает холодом, сжимает тисками, пытается вывернуться. Ей сказали, что Война Святого Грааля может помочь исполнить самое сокровенное желание, но пока что она будто подкидывает кусочки сомнений. В тот раз она сказала, что не любит убивать детей. Это никогда не было ложью. Она действительно не любит убивать детей. Пусть она и ненавидит детей, правда. Но именно из-за того, что ей приходится их убивать. — Ну чего ты ждёшь? — ледяным голосом обращается она к Слуге, не сводя взгляда с напуганной девчонки. Берсеркер проносится мимо неё размытым пятном. Девушка взвизгивает, из кабинета разносится оглушающий треск молнии, и в то мгновение, когда всё должно было быть решено, Берсеркера вдруг отбрасывает в сторону невидимая сила. Он пролетает несколько метров прямо в лестницу, падая на спину и разламывая деревянные ступени и перила. Из его плеча торчит стрела, белея гусиным пером, и тут же осыпается серебристым прахом. «Ещё один Слуга?». Берсеркер поднимается с яростным рычанием. Он оглядывается, присматривается и вдруг резко прыгает назад, сбивая Сандрин с ног. Над ними проносится вторая стрела, она ударяется в стену и, словно снаряд, разрывает её, осыпая мелкой крошкой. Сомнений уже не может быть — такая сила может быть только у ещё одного Героического Духа. Что же, это ещё не повод убегать. В отличие от прошлого вечера, здесь всё не настолько плохо. И Мастер Сэйбера слишком напугана, чтобы что-то предпринять, раз до сих пор стоит возле лестницы, лишь дрожа. Прикрываемая Берсеркером, Сандрин приподнимается и вскидывает руку в сторону Мастера Сэйбер. Она замечает это движение, и глаза её распахиваются от ещё большего испуга. Девушка оглядывается, словно ища поддержки, а потом вновь смотрит на Сандрин. Всплохи пробегают по рукаву рубашки Аддерли, собираясь в единую белую вспышку у кисти. Девушка отступает, но, скованная ужасом, даже не пытается отбежать в сторону, или позвать на помощь другого Мастера и его Слугу, который осыпает Берсеркера стрелами издалека. Эмоции — это человеческая слабость. Восторг, жалость, отчаяние, страх. Чтобы никогда не быть такой, как та Сения. Чтобы никогда не быть такой, как Тэкео. Чтобы никогда не быть такой, как эта незнакомка. Чтобы никогда не быть такой, какой её хотели сделать главы Объединения. Чтобы никогда не быть такой, Сандрин Аддерли вырывала, растаптывала, душила, травила и выжигала в себе любые зачатки эмоций. Яркий шар магической энергии срывается с её пальцев одновременно с отчаянным воплем девчонки, что закрыла глаза и склонилась, обхватывая голову руками, будто это могло бы хоть как-то спасти от убийственного жара. — СЭЙБЕЕЕР! Буквально слышно, как невидимая стена, что удерживала раньше ту женщину с катаной-молнией, разбивается. Стройная Слуга в одно мгновение появляется перед своим Мастером, небрежным движением своей катаны отбрасывая раскалённый шар в сторону. Он врезается в шкаф, разнося его на мелкие кусочки и наполняя помещение ароматом тлеющего дерева. — Чудовище! — вскрикивает Сэйбер, и от ярости её голос звучит хрипло. — Я тебе этого не прощаю! Её меч снова раскаляется, как и ранее. Гроза в очередной раз сгущается в этом бою. Берсеркера, готового наброситься на неё прежде, чем фантазм проявит свою силу, вновь останавливает стрела, вонзившаяся в доски прямо у его ног, заставляя отпрыгнуть, оттаскивая Сандрин за собой. «Дети — это моё проклятье». Или это месть. Кара за главный её проступок. — Нет! — останавливает она Берсеркера с огромным трудом. Ей кажется, будто она еле-еле удерживает его поводок, который угрожающе затрещал. — Не в этот раз. Он оглядывается на неё. — Мстящая… Нет сомнений, фантазм Сэйбер не оставит от них и следа. Он мощен и быстр, как настоящая молния. Но… Сандрин прикрывает глаза. «Силой Командного Заклинания я приказываю тебе...» —...молния… «...будь быстрее молнии». — Гозу!.. — С-с-сэйбер… Её руки касаются дрожащие пальцы испуганной малышки. Сэйбер цокает языком, оглядывая разрушения. Это было крайне неблагоразумно с её стороны использовать фантазм здесь. Теперь дом разворочен, внимание привлечено, скоро здесь будут представители здешней власти, а этим чудовищам всё равно удалось уйти. Однако повторись это, поступила бы она иначе? Нет. Сэйбер нежно берет в руки ладонь девушки. — Прости, милая. Мне пришлось это сделать. — Д-да… я знаю… спасибо. — За что, дорогая? Это мой долг как Слуги защищать тебя. Не забывай. — Я не… Прости меня… Прости, что заперла… — Ничего страшного. Я понимаю. Я действительно немного перешла черту, хе-хе. — Я просто… просто… это было… Девочка всхлипывает, и Сэйбер склоняется над ней на колени, с нежной заботой убирая спадающие волосы и вытирая текущие по щекам слёзы. — Ну что ты, что ты… Я не обижаюсь на тебя. Ни капельки не обижаюсь. Ты поступила импульсивно, и я понимаю тебя. Но иногда, чтобы защитить кого-то, приходится принимать тяжелые решения. Иногда, когда кто-то причиняет боль моим деткам, у меня нет иного выбора, кроме как убить это чудовище. Я постаралась сделать это быстро и без мучений, только ради тебя. Но я понимаю… я понимаю, почему тебя это так расстроило. Однако я не смогу пообещать, что больше не поступлю так. Кто бы не пытался тебя обидеть: отец, друзья, враги, Арчер, — на лице Сэйбер сверкает хитрая улыбка, — я никого не буду прощать. Малышка всхлипывает в последний раз и замирает. Уголки её губ едва заметно дёргаются, и она отворачивается, торопливо отходя в сторону. — С-спасибо, Сэйбер. Я… я… мне нужно прибраться здесь… пока… ещё не слишком много людей… это… Сэйбер смотрит ей в след всё с той же материнской улыбкой на губах.