На краю империи: От судьбы

      Пока Хаксаров покупал в кафешке на территории стоянки горячий чай, Каиль с десятого раза вписал фуру между двумя другими и пошёл в кассу. В маленьком квадратном окошке стояла картонка с надписью: «100 руб/сут». Каиль постучался:       — На пять суток, серый вольво, — он раскрыл пустой кошелёк и тихо выругался. — У вас безнал есть?       — Есть, — оторвался от телевизора охранник. — Госномер?       К окошку уже подошёл Аристарх, впихнул Рену бумажный стаканчик с его чаем и протянул свой телефон с смской, где был написан номер. Каиль продиктовал его, охранник записал в тетрадь и выжидательно посмотрел сквозь своё окошко:       — Водительское удостоверение, — поторопил он молодых людей.       Каиль поджал губы, опять посмотрел в пустой кошелёк. Прав у него не было. Он нервно поправил волосы и нащупал за ухом свёрнутую в трубочку купюру, радостно хмыкнул и, не удосужившись развернуть, протянул в окошко косарь. Охранник вписал в расчерченную тетрадку придуманные на ходу данные.       — Классно, — прокомментировал Хаксаров, — а можешь ещё раз такой фокус проделать? А то я последние деньги на такси сюда потратил, мы кафешке за чай торчим.       Расплатились с карточки и за чай. Данные отправились в банк, с небольшой задержкой отобразились в личном кабинете и во второй раз за минуту вызвали хмурый взгляд на лице Евгения Вадимовича. Вообще-то, он никогда не следил за движением средств на корпоративном счету, но звонок Аристарха заставил волноваться о состоянии Рена. Точнее о том, что это его состояние помешает ему с крайне важным заданием. Каиль и Аристарх спокойно отпаивались чаем, не подозревая, что за ними уже выехали.       Налички у них больше не было, а до города нужно было добраться как можно скорей. Так что, несмотря на недовольства Хаксарова, им пришлось выйти на обочину и ловить попутку. Чтобы не замёрзнуть, они шли по направлению движения. И когда уже казалось, что они пешком скорей дойдут, чем хоть кто-нибудь остановиться, их подобрал разговорчивый мужичок на четвёрке. Пока эти двое стучали зубами на заднем сиденье, он болтал без умолку.       — Повезло же мне вас встретить! А то еду и засыпаю по дороге, вроде осталось всего ничего, а уже всё — глаза слипаются, сил нет. Ещё и погодка такая! Ни черта не видно. Вы, конечно, те ещё молодцы: в чёрных куртках в ночь по обочине идти! Ну, ничего, с божьей помощью глядишь и доедем. Вас как угораздило-то?       Аристарх непрерывно смотрел на дорогу из-за спинки пассажирского сиденья. Казалось, пока он не сводит глаз — ничего не случится. На фуре ехать было не так страшно. По заледенелому асфальту змеились снежные волны. Каиль плавно уходил в кумар: он уже каждой косточкой чувствовал, как на него сваливается простуда и возвращается головная боль, но мозг всё ещё воспринимал эти ощущения как приятные. Он смотрел на синяки Хаксарова, которые периодически высвечивали фары встречных машин. Водитель поглядывал на них в зеркало заднего вида, ожидая, что они поддержат разговор. Они не собирались.       — Прости, что разъебал тебе лицо, — сказал Каиль.       — Забей, — отмахнулся Аристарх.       — Но вообще-то ты сам виноват.       — Знаешь что! — Хаксаров от такой наглости даже бросил следить за дорогой.       — Ну зачем тебе «Балморра»?       — Затем, что дядя Женя её хотел. Сказал, если получим, половина выручки со всех совместных операций пойдёт в помощь детдому.       — И с каких пор ты занимаешься благотворительностью?       — Это не благотворительность, — усмехнулся Аристарх. — «Первый порядок» берёт шефство над двумя детскими домами. Будем взращивать бойцов с детства.       — Это... — Каиль поморщился, — это какой-то пиздец. Одно дело, когда парни сами шли в ваш бойцовский клуб, но это... Вы приходите к ним в дом и навязываете свою идеологию?       — Мы предлагаем им лучшую жизнь.       — Вы не оставляете им выбора!       — Слушай, не я сделал их сиротами. Они уже пропащие для общества. Мы спасаем их от судьбы, которая их ждёт. Спроси у Риты, как им жилось до и после шефа в ДД.       — Мне это не нравится, — Каиль отвернулся и упёрся в окошко.       — Что ж, хорошо, что твоего мнения никто не спрашивает, — Аристарх уставился на дорогу.       — Я обычно с женой езжу, — продолжил водитель, услышав тишину позади, — а тут мы с ней разругались, и она у матери в Богдановиче осталась. Оттуда и еду. Вы сами-то откуда? Городские?       — Да, с Уралмаша, — на автомате ответил Аристарх. Он уже зажимал между губ сигарету и искал по карманам зажигалку.       Они проехали мимо оставленного на обочине Дефендера. Каиль проводил его печальным взглядом, прижал ладонь к стеклу, повернулся к Аристарху и по-детски спросил:       — Что если её угонят?       — Я предлагал колёса ножом проткнуть, — развёл руками Хаксаров.       — Души у тебя нет, Рыжий, — вздохнул Каиль.       Водитель мельком глянул на этих двоих в зеркало заднего вида. Упоминание ножа вызывало некую тревогу. До него, походу, только сейчас начало доходить, что брать в машину двух здоровых парней не очень разумно с точки зрения безопасности. Да и рожи у них действительно были подозрительные. Мужик хотел было сказать, что в салоне курить нельзя, но что-то во взгляде рыжего заставило его пересмотреть правила салона. Аристарх уловил на себе взгляд водителя и для приличия спросил, подняв сигарету:       — Можно?       — Нет? — как бы спрашивая разрешения отказать, неуверенно сказал мужик за рулём. Он уже даже не пытался заговорить. Он лихорадочно обдумывал, как бы поскорей избавиться от своих пассажиров.       — Прости, что сдал тебя дяде Жене, — тихо сказал Аристарх, крутя в руках так и не подожженную сигарету. — Но вообще-то ты сам виноват. Ты обещал.       Каиль прекрасно понимал, что виноват, но признать это было трудно. Так что вместо защиты он перешёл в нападение:       — Между прочим, ты вместе со мной принимал в «Ш:Г».       — Это была экстренная ситуация! — возразил Аристарх. — И только как обезболивающее.       — Некоторым всегда больно.       — Возможно, им тогда лучше сдохнуть! — крикнул Хаксаров, услышал, как это прозвучало и тут же почувствовал себя полным придурком, хотя вида не подал. — Только, блять, попробуй сдохнуть, — тихо добавил он.       — Я не поеду в РЦ, — твёрдо сказал Каиль.       — В пизду РЦ, я тебя и сам могу наручниками к кровати прицепить, — Хаксаров достал из кармана наручники, которые менеджер стащил у одного из охранников, и продемонстрировал их Рену. Совсем новые, блестящие, на браслетах ещё осталась заводская наклейка с названием: «БКС-1 Нежность».       — Нежность? — прочитал Каиль.       — Нежность, — кивнул Аристарх.       Они хором заржали. Вид наручников и неуместный смех парней стал последней каплей в терпении водителя. Он резко затормозил:       — Так, всё, пошли вон!       И вот они снова оказались на обочине. Четвёрка с внезапно взбесившимся водителем вильнула задом и скрылась в темноте ночной трассы. Каиль и Аристарх решительно не понимали, что они сделали не так.       — Куда ты собрался? — спросил Аристарх, когда Каиль зашагал в противоположном от города направлении.       — Мы быстрее до машины дойдём, чем нас кто-нибудь подберёт.       — Как ты собираешься вести в таком состоянии?       — Каком? — резко развернулся и раздражённо крикнул Каиль. — Я только что ебаную фуру вёл и нихуя не произошло! Я в полном порядке.       «Ладно, — подумал Хаксаров, — в конце концов, так мы действительно быстрей доедем». А доехать хотелось как можно быстрее. По пути до машины действительно никто больше не остановился, чтобы подвести. По одному их быстро подобрали бы дальнобойщики, но разделяться не хотелось. Параноидальные мысли переходили от одного к другому, всё это казалось слишком лёгким выходом. Вдруг это вообще не сработает? Два года прошло. Да и дяде Жене всё всегда прощали, стоило ему улыбнуться и сказать, что он ни в чём не виноват. С другой стороны, не будь эта информация такой важной, Евгений Вадимович не устроил бы за ней охоту, жертвуя своими лучшими людьми. Тревога усиливалась с каждым пройденным метром. Казалось, что эта ночь тянулась целую вечность, и они никогда не доберутся до дома. Хаксаров был так близок к тому, о чём мечтал, как было бы глупо сейчас съехать в кювет, перевернуться на тачке, разбиться башкой о лобовое стекло и стечь лужицей мозгов и крови на снег. Как только они сели в Дефендер, Аристарх пристегнулся и убедился, что Рен сделал то же самое. Он, наконец, подкурил и попытался перебить внутреннюю дрожь глубокой затяжкой. Не помогало.       Машина не завелась.       Рен повернул ключ ещё раз и выругался, когда увидел мигающую лампочку, означавшую, что топлива в баке осталось совсем мало. Он забыл, что ехал на заправку.       — Ну что ещё? — Аристарх уже весь был на нервах, казалось, чем ближе он к цели, тем труднее её достичь.       Каиль опять безрезультатно повернул ключ, мысленно уговаривая свою девочку не подводить сейчас. Потом махнул назад:       — Окей, сходи толкни.       — Чо бля? — возмутился Аристарх.       — Ну подтолкни, не уедем же.       Хаксаров зажал сигарету в зубах, прошипел себе под нос, как он, блять, ненавидит этот ебучий кусок железа на колёсах, подступился к заднему бамперу, закатал рукава пальто, чтобы не стирать ими грязь, упёрся ботинками в серый снег. Он только прикаснулся ладонями к холодному боку, как позади с грозным шорохом остановилась машина. Фары дальнего света выжгли на открытом кузове Дефендера длинную тень Аристарха. Он обернулся, прикрывая глаза рукой от слепящего света. Не узнать этот кусок железа на колёсах было невозможно. Из внедорожника вышел дядя Женя, опёрся локтями на открытую дверцу и улыбнулся Аристарху той улыбкой, за которую ему всё всегда прощали:       — Застряли?       Аристарх незаметно выкинул сигарету и придавил её каблуком:       — Бензин кончился.       — Долго её без бензина-то толкать придётся.       Каиль вышел к ним, щурясь от света, встал между внедорожником и Аристархом. Из машины дяди Жени показался Афанасий с пистолетом в руках и с прилипшим к лицу безразличием и готовностью слепо следовать приказам.       — Повидался с папкой, Каиль?       Каиль молчал. У него под ногтями ещё оставалась кровь, потому что оттереть руки снегом качественно не получалось. Нож, который он сжимал обратным хватом, пряча в рукаве, тоже хранил воспоминания о бате. Смотрел Каиль только на дуло пистолета Афана, ненавязчиво направленное в их сторону. Смотрел и думал, как же отстойно быть тем чуваком, который принёс на перестрелку нож. Рука Хаксарова напряжённо замерла на полпути к ремню, мозг пытался просчитать, сколько раз фондовец успеет вальнуть их обоих, прежде чем Аристарх выхватит свой пистолет. В каждом расчёте они становились очень мёртвыми очень быстро, так что Хаксаров опустил руку.       — Это же его машинка на стоянке отдыхает? — продолжил дядя Женя. — Я вообще-то ожидал тебя с ним увидеть, а никак не в компании Аристарха. Сердце мне разбиваешь! Столько надежд на тебя возлагал. Ты же мне как родной, считай наследник.       Каиль хотел было сказать, что больше в эти песни не верит, но его заткнули прежде, чем он успел открыть рот:       — Да не ты! — дядя Женя покачал головой, мол, какое самомнение, только посмотрите!       Аристарх тоже не сразу понял, что слова были адресованы ему. А когда понял, испытал неуместное чувство стыда. Он был предателем.       — Ладно, не май месяц стоять трепаться. Где Соловей?       — Мёртв, — сказал Каиль.       — Хмм, не ожидал от тебя, — улыбка с лица дяди Жени исчезла.       Неуместное чувство стыда перешло на Каиля. Он тоже не ожидал от себя.       — Обыскать обоих, — приказал дядя Женя Афанасию. — И в машину. Прокатимся.       Аристарх запаниковал. Он вцепился в плечо Рена, который загораживал его от фондовца. Карман, где лежали спасительные флешки, стал тянуть к земле. Как только их получит дядя Женя, их застрелят — Аристарх отлично это понимал. Каиль тоже понимал. Он решил: как только Афанасий подойдёт ближе, он всадит ему в голову нож. Только бы первый выстрел не пришёлся на Хакса.       — Он убьёт тебя, — от отчаяния, не особо надеясь на результат, Хаксаров начал вбивать разум в голову Афанасия. — Он убил Николая, убьёт и тебя.       И это, ко всеобщему удивлению, подействовало. Лицо Афанасия приобрело человеческий вид — непонимание в смеси с печалью. Любые эмоциональные привязанности у фондовцев были под запретом. Их домом был фонд. Их отцом был дядя Женя. Вот только он не учёл, что это, в какой-то степени, делало их всех братьями.       — Николай мёртв? — спросил Афанасий.       Аристарх кивнул, а Каиль сказал, указывая взглядом на Евгения Вадимовича:       — Он приказал убить его. И Григория.       Проживи Афанасий на несколько часов дольше, узнал бы ещё много интересного. На флешке и про него пару строк было написано. Точнее, про его мать, которая отдала его в реабилитационный центр фонда, когда он уже вынес из дома все деньги, ценные вещи и взялся за мебель. Она закрывала его дома, пыталась остановить, но Афанасий был сильный и не стеснялся применять свою силу на ней. Она не справлялась сама, и не было никого, кто мог бы помочь. Отец Афанасия погиб в Чечне, где сражался непонятно за кого непонятно зачем и чаще всего непонятно каким образом, потому что — в этом они с сыном были похожи — постоянно был под веществами. Благо в городе появился реабилитационный центр для безнадёжных случаев, таких как Афанасий. Сдавать единственного сына было страшно, но ещё страшней было оставлять всё как есть, поэтому мать Афанасия умолила фонд забрать его.       Когда через четыре месяца она захотела сына забрать, ей это сделать не дали. Сказали, рано ещё, сорвётся, всё снова начнётся. Кому это нужно? Никому. Она подождала ещё несколько месяцев, но сына ей так и не вернули. Увидеться с ним ей тоже не давали. Она написала заявление в милицию, а через несколько дней пропала. Фонду такие проблемы были не нужны, и легче было убить заявителя, чем отбиваться от ментов. Афанасию к тому времени уже исполнилось восемнадцать, и он был волен делать, что пожелает. Стараниями дяди Жени желал он служить фонду, потому что только фонду был и нужен. Ему сказали, что мать его сдала сюда как собаку, что видеть его не хочет, что уехала в другой город, лишь бы сын её не нашёл и не взялся опять за старое.       — Вы сказали, — повернулся Афанасий к дяде Жене, — Николай в Москве.       Дядя Женя напряжённо кивнул на Аристарха и Каиля:       — Убей обоих.       Афанасий не пошевелился. Он не выполнял прямой приказ. Это было для него очень непривычно. Хаксаров воспользовался замешательством фондовца, выхватил свой пистолет и выстрелил. Афанасий отступил назад, схватился за живот, опёрся о внедорожник и скатился по нему на землю.       Две пары хищных глаз зыркнули на бывшего босса. Каиль резко пнул дверцу машины, на которую опирался дядя Женя, и тот оказался на земле. Ещё один пинок выбил из его рук пистолет, который он успел достать, но не успел использовать. Рен обошёл Евгения Вадимовича сзади, рывком поднял на ноги, оттянул голову за волосы на затылке и под торжествующий оскал Хаксарова перерезал глотку. В свете фар кровь казалась чёрной и была такой тёплой в сравнении с холодом всего вокруг, что хотелось вымазаться в ней.       Но было не до развлечений. Нужно было погрузить два тела в салон внедорожника и увезти их на Нижне-Исетский пруд, к плотине. Спустя сутки у дяди Жени появится так много новых врагов, что его исчезновение окажется вполне логичным. Любой бы на его месте залёг на дно. Аристарх и Каиль просто помогли сделать ему это в буквальном смысле. Ещё нужно было избавиться от самого внедорожника. Они отклеили с боков и лобовухи логотипы фонда, зачистили салон от личных вещей и бросили машину открытой, но без ключей, в жёлтых дворах Химмаша — это почти как конфету в муравейник кинуть — набегут, разберут по частям и растащат. Хаксаров считал, что никогда не был в этом районе, который отчасти напоминал родной Уралмаш, а потом узнал тот самый барак, в который его привезли по указке отца на первую показательную операцию. Он рассказал об этом Рену, и они оба согласились, что лучшего места закончить всё это не найти.       Закончить и начать снова.       Наступало утро без единого признака рассвета в небе.       На первом троллейбусе по тёмной дороге, сквозь полузаброшенный унылый частный сектор они доехали до Ботаники и сели на метро. Вагон был почти пустой и они свалились на свободные боковые сиденья. Уставшие, замёрзшие, грязные и совершенно свободные, не считая взаимной потребности друг в друге. Той зависимости, что сплела их судьбы мёртвым узлом. Каиль положил голову на колени Аристарха, а ноги поставил на сиденье. На осуждающие взгляды сограждан, мчащихся вместе с ними в этот ранний час под всем городом, он ответил вскинутыми средними пальцами на обеих руках. Хаксаров добавил ещё один фак от себя, наклонился к Рену и поцеловал, отводя глаза тех, кто ещё не успел отвернуться.