Мята с корицей

Кроули как-то странно улыбался Александре. Его улыбка не была ни коварной, ни загадочной, ни нежной, а ненастоящей, искусственной. Казалось, что вампир забыл как надо улыбаться. Впервые девушка испытала к Юсфорду сочувствие. Ей было жаль вампира. «Говорят, что их человеческие чувства канули в лету. Ладно бы ещё какие-нибудь там гордость, честь, сочувствие, забота. Они даже не испытывают ни грусти, ни радости, ни злости!» — с грустью подумала военная. — Соскучилась по мне? Или, может быть, по этой вещице? — наигранно спросил мужчина, показав Виноградовой её зелёный кулон на серебряной цепочке. Вещица светилась ярко-зелёным светом, а стоило вампиру поднести её прямо к лицу Александра, так свет стал ослепляющим. Девушка, несмотря на боль в глаза из-за света, попыталась выхватить кулон из рук мужчины, но её попытка была тщетной. — Какая забавная штучка, не находишь? — хитро сузил глаза Кроули. — Именно она и привела меня к тебе, моя сладкая Bon-bon. — Что?! — воскликнул офицер, отскочив от врага. — Ты не знаешь? Это означает «конфетка» по-французски. Раньше я не знал этот язык, но став аристократом понабрался разных сладких словечек от Ферида. Он мастер сладких речей. А ты не пугайся так, милая. Присаживайся, поговорим, — продолжил Юсфорд, грубо шлёпнув рукой по скамейке. У военной не было иного выхода, как сесть рядом с врагом. Оружия у неё нет, позвать товарищей — её быстрее убьёт вампир, убежать — догонит. Кроули резко прильнул к рыжим волосам жертвы, запустив в них свои длинные пальцы и поласкав мягкие локоны. Как бы Виноградовой не были противны его действия, она стала щупать мужчины по одежде, ища заветный кулон. Из-за откровенной одежды зеленоглазая девушка видела мускулистую грудь мужчины. Это заставила её щёки покраснеть. — Ах, ты шалунья! — засмеялся вампир, схватив жертву за тонкие ручки. — Ты такая нетерпеливая, моя маленькая любовница. Офицера злили откровенные речи Кроули, его откровенная одежда и откровенный взгляд. Слишком много откровенности. Александра посвятила свою жизнь службе, забив на свою личную жизнь. Ей было противно всё, связанное с чувствами, которые умерли давным-давно в девичьей груди. — Ненавижу… Ненавижу тебя… — прошептала военная. Внезапно вампир заметил на своей форме маленькое тёмное пятнышко, оно постепенно стало увеличиваться, вызывая неприятные ощущения мокрой одежды на коже. Затем такая же капелька упала и на широкую ладонь мужчины, раздались еле слышные всхлипы. Юсфорд понял, что Александра поддалась чувствам. В его же груди эти горькие чувства проявились мимолётным уколом. Что-то из давней человеческой жизни всплывало в его разуме. И Кроули понял, почему он выбрал именно эту девчушку! Они были похожи, были двумя одинокими сухими цветками в море жизни и смерти. Их время остановилось, а сами они погрузились в унылую вечность. Виноградова почувствовала, как холодная рука врага ласково погладила её по рыжим волосам, как мертвенно-бледные губы коснулись её еле живых губ, как горьких поцелуй двух печальных людей согрел её души. Офицер сначала противился своим чувствам, которые подобно цветку малинового пиона расцветали в обезображенном шрамами сердце, бились об белые рёбра, пытаясь разорвать грудную клетку и вырваться наружу. И Александра больше не смогла сопротивляться им. Она откликнулась на дерзкое признание Кроули, ответив на его поцелуй. Сильные руки вампира обвили тонкую талию военной, прикасались к каждому синяку, хотя и не видели их, вызывали порывы боли и крика у Виноградовой. Наконец-то, Александра отстранилась от мужчины, взяла из его рук свой кулон. Юсфорд с удивлением смотрел на неё. Мол, зачем ты прерываешь нашу прекрасную прелюдию? Разве ты не хочешь погрузиться с головой в запретные чувства, которые так сильно разрывают тебя изнутри? — Это неправильно. Уходи, уходи пока не поздно! — воскликнула военная, надев на себя кулон. — Но мы только начали, милая… — прошептал вампир. — Уходи! Убирайся! Хватит, хватит меня преследовать! Лучше исчезни или умри от моей руки, не мучай нас обоих! — снова крикнула Александра и скрылась в темноте. Она не видела, ушёл ли Кроули, не слышала шелест его белого плаща, но перед лицом Виноградовой снова и снова всплывал его силуэт с яркого-алыми глазами, которые умоляли её остаться.