Мята с корицей

Горячая кровь медленно стекает по холодной коже, даря приятное тепло. Всё тело дрожит, немеет. В глазах темнеет. Александра бы упала, если Кроули не держал бы её в крепких объятиях. Хотелось со всей силы вдарить этому негодяю в его наглое лицо, однако, с другой стороны, именно с Юсфордом девушка могла почувствовать себя не только желанной женщиной, но и просто живым человеком. С этим вампиром она по-настоящему злилась, рыдала, усмехалась и даже любила. — Ты стала спокойнее, моя дорогая… — шепчет мужчина, внимательно рассматривая место укуса, которое, словно метка, краснеет на фоне светлой кожи. Виноградова ничего не отвечает. Ей не хочется ссориться, не хочется доказывать свою правоту, не хочется говорить. Военная закрыла глаза — и всё исчезло во мгновение ока. Александра не понимала происшедшего и не хотела понимать. Девушка устала от всего: службы, войны, смерти, жизни, одиночества.

***

Яркий свет заставляет офицера проснуться. Вместо полуразрушенного штаба Александра видит чью-то просторную комнату. Девушка лежит на кровати, мягкой и длинной, рядом с постелью стоит тумбочка с керосиновой лампой. Виноградова замечает: вместо привычной формы на ней одета широкая розовая сорочка с кружевными краями. Через полупрозрачную ткань видны две тёмно-розовые горошины сосков, обнажённые ягодицы нисколько ни скрадывают складки сорочки. — Наконец-то нам никто не помешает, — раздаётся знакомый бас, который, словно приятный тёмный бархат, ласкает слух. Военная чувствует себя неуютно. Она боится обернуться, боится закрыть глаза. Ситуация полностью безвыходная. Сейчас Александра проклинала себя за то, что родилась женщиной и стыдилась взгляда Кроули. Если бы не её девичья природа, то, возможно, зеленоглазая девушка разнесла бы всю эту комнату к чертям собачьим. Но что Виноградовой мешает сделать это сейчас? «Мне стыдно. Мне страшно. Сзади меня стоит мужчина. Я чувствую, как его всепожирающий взор очерчивает каждую линию моего тела,» — промелькнуло в голове девушки. — Как я здесь оказалась?! — возмущённо спрашивает офицер, сдерживая дрожь в голосе. — А разве теперь не всё ли равно, мой дорогой враг? Ты не сможешь так просто сбежать отсюда, как думаешь. Твой стыд — бесформенная преграда, которую ты сама себе придумала. Но можешь не беспокоиться, я всегда готов помочь тебе стать живой, — полушёпотом ответил вампир, приближаясь к жертве. — Живой? Я не труп, чтобы меня оживлять! И не вампир! Не смей смешивать меня к таким тварям, как ты! — воскликнула Виноградова, чувствуя, как кровь начинает закипать в венах. — Что ты, что ты! Я не собирался приписывать тебя к вампирам. Твоё тело живо, а душа мертва. Разве вы, люди, живы в душе? Вечно дерётесь, вечно убиваете, вечно ненавидите, хотя в лирике и прозе пишите о какой-то невероятной любви, дружбе, вере, надежде и прочих чувствах, про которые забываете уже в детстве. Что у вас есть? Долг, отвага. А дают ли они вам истинное счастье? — Юсфорд медленно растягивал слова, медленно приближался к военной, по спине которой пошли мурашки и сквозь лёгкую ткань можно было увидеть эти небольшие пупырышки. — Не слишком ли ты болтлив для вампира? И как у тебя язык поворачивается говорить о человеческих чувствах?! — возмущалась девушка, сжав руки в кулаки. — Поверь, милая, мне не чужды ваши чувства. Когда-то и я был человеком, — с нотками грусти произнёс мужчина. «Человеком?.. Человеком… Человеком…» — крутилось в голове у Александры. Военная вконец растерялась. Как теперь можно жить с этим?! Вампиры — бывшие люди! Да, они стали тварями, детьми Дьявола, тьмы, ночи, как хотите называйте, однако когда-то и вампиры были чьими-то друзьями, родными. Тогда возникает следующий вопрос: почему люди не могут договориться с кровососами? Почему эти родственные расы не могут жить вместе? Внезапно длинные пальцы Кроули коснулись дрожащей спины девушки. Из-за внезапности Александра обернулась и попала в плен к своему злейшему врагу. В сладкий и очаровывающий плен. Холодные губы мужчины соприкоснулись с её тёплыми, живыми губами, вовлекая в порочную неизвестность.