За шкафом

Время стремительно бежало вперед. Ярким жёлтым диском сквозь тучи прорывалось солнце, борясь за первенство со свинцовой дымкой. Серебряные искры проносились за окном панельной многоэтажки. Земля уже давно остывшая и скованная зимним морозом была устлана тонкой белоснежной периной. Где-то там за лабиринтом безликих домов были Фугаку и Микото. Они делали покупки в магазине, а возможно уже даже несли шелестящие пакеты с мандаринами и консервированным горошком. Братья Учиха были дома. Они стояли перед открытым окном балкона, не боясь холода и зимней вьюги. Все-таки что-то в мире оставалось неизменным: времена года, проезжающие за окном машины и они – братья. Единство с семьёй, а главное – со старшим братом теперь было для Саске на первом месте. Морозный ветер румянил щеки и путался в прядях волос. Пальцы щипало холодом и пробирало до самых костей. Но, не смотря на погоду, не смотря на мелкую неурядицу с родителями поутру – в душе было тепло. Сердце, запертое в клетке ребер, спокойствием ударов давало жить. – Будет хорошо, если родители об этом не узнают. Это наш маленький секрет. – Как и кое-что ещё, – многозначительно кивнул младший из братьев. – У нас много маленьких секретов. – Именно так, Саске. И это можно делать только со мной, понял? Если я узнаю, что тебя кто-то надоумил или ты сам решил взять это в рот, можешь сразу нести отцовский ремень и снимать штаны. Двусмысленные фразы ударили крепким хмелем в голову подростка. – Лучше я принесу отцовский ремень для кое-чего другого, «папочка». – Саске, – строгий голос отрезвлял. – Я понял-понял, курить можно только с тобой. – Молодец. За окном буйным белым вихрем цвела зима. Родители делали предновогодние покупки в супермаркете, а братья, сказав, что будут убирать, остались дома. Саске не знал как и зачем нужно курить, но старший брат предложил и он согласился. Это не было пафосом, подростковым экспериментом или вынужденным шагом – просто предложение брата. А Саске давно понял, что Итачи лучше не отказывать. Но это все глубоко внутри – за крепкими замками подсознания, в реальности же он захотел разделить со старшим что-то общее и что-то запретное. Менее запретное, чем жаркий молчаливый секс за шкафом. Итачи протянул ему сигарету, а свою сжал между зубами. Поворот колёсика зажигалки и яркий уголек уже дымится сизым. Неприятный и совершенно не вкусный запах – отталкивающий. Но Саске тоже сжимает фильтр губами и вздыхает в себя, когда огонёк оказывается возле него. Подросток тут же выпускает горький дым наружу. – Не так быстро. Втягивай не в рот, а в лёгкие, как будто дышишь ртом, – Итачи смачно затянулся и только через несколько секунд выпустил редкий дым, прикрывая глаза. – Попробуй. Сделаешь правильно – получишь сюрприз ночью. – Ночью? – встрепенулся подросток. – Поздно-поздно, когда родители будут спать? – Именно так, Саске. Когда мама и папа крепко заснут, а мы будем тихо разговаривать. – Разговаривать, – с довольной улыбкой протянул младший. – Люблю разговаривать с тобой, это так сближает. А ещё это приятно. – Будешь болтать – ветер съест твою сигарету. Саске поднес сжатый между пальцев фильтр ко рту. Вдох в самые легкие, как и сказал брат, и быстрый выдох. Голова тут же закружилась. Он не хотел закашляться и ударить в грязь лицом, показывая какой он неумеха, но горло драло. Едкий, терпкий и совершенно неприятный дым царапнул гланды, но надо было держаться. – Первый раз это кажется бессмысленным, да? Знаю. Со многими вещами так происходит, правда, Саске? Но в этом тоже есть определённое удовольствие. Кружится голова? – Угу. – Значит, все сделал правильно. Курение – дрянная привычка, но порой здорово расслабляет. В этом и есть смысл. В мизерной доле никотина, которая отвлекает от тупости некоторых особей и заставляет забить на все, кроме тлеющего огонька. – Угу, – вновь кивнул подросток и, сделав затяжку ещё раз, понял, что табак точно не станет его привычкой. Ощущения во рту были гадкие, а кружащийся вихрь в голове его вовсе не отвлекал от проблем. Хотя, по правде, у него уже давно не было никаких проблем. Саске успешно выбрался из болота неприятных событий, которое настойчиво тянуло на дно. Вопреки собственным мыслям о том, что ничего хорошего в его жизни не случится, оно произошло. Начало происходить, когда брат некоторое время назад снял с его глаз отцовский галстук. В жизни парня произошли три события, которые очень сильно повлияли на него. Одним из них был как раз их секс. После все могло стать либо ещё хуже, либо приобрести новые оттенки. К счастью произошло второе. Старший из братьев действительно мастерски справился с расстановкой приоритетов младшего брата, с его страхами, комплексами и твёрдой уверенностью в неправильности происходящего. Хотелось бы сказать, что он сделал лучше для Саске, но он сделал лучше для себя. Он погладил напуганного дрожащего зайчика и воспитал ласковую, податливую зверушку. Итачи решил, что брату так действительно будет хорошо. В некотором смысле он не ошибся. Загнанный необоснованной травлей и упреками, неуверенный в себе, пугающийся двусмысленных шорохов подросток преобразился на глазах. Саске расправил плечи, выпрямил спину и поднял подбородок высоко вверх благодаря тёплым словам Итачи, прошептанным на ухо тёмной ночью. Саске смог полюбить себя именно потому что Итачи щедро хвалил его, когда младший брат делал ему минет, когда выцеловывал его шею и, не стыдясь, опускался на член. Саске смог стать уверенным в себе благодаря ежедневной работе старшего брата. И теперь он верил только в лучшее будущее. Два бычка полетели вниз, кружась бок о бок со снежинками. Итачи посмаковал каждую затяжку, Саске же с облегчением выдохнул мерзкий дым. Ему не понравилось курить, но он слепо внимал старшему брату. Когда вернулись родители, парни создавали усердный вид уборки. Младший смахивал пыль в комнате, а старший мыл полы на кухне. Совершенно неважно, что они начали уборку только со звонком домофона, а уже сейчас делали вид, что грузно и устало дышат – родители верили, а это было их главным приоритетом. Предновогодняя суета увлекла семью на весь день. Уборка, готовка, зажимания между делом растянулись до самого вечера. Братья уже не были детьми и давно не верили в Деда Мороза, но это был их первый Новый год в совершенно новых ролях, поэтому они искренне ждали праздничной ночи. – Тьфу ты, я же этот галстук сто лет не носил, – доносилось вечером из комнаты – глава семейства явно был чем-то недоволен. – Микото, погладь мой галстук, а то он как из одного места. Братья переглянулись. Саске заговорщицки улыбнулся и пихнул Итачи локтем. Они двое совершенно точно знали, почему галстук отца помят. И если младшего это веселило, то старший помотал головой, думая, что Саске слишком бурно реагирует на такие мелочи. – А зачем тебе галстук? – поинтересовалась Микото. – Хочу надеть костюм – Новый год все-таки. – Боюсь, я не найду вечернее платье, чтобы соответствовать твоёму образу, – смеялась женщина, заправляя салат. – Ладно, я сам. Где у нас утюг? – с явным недовольством гремел мужской бас. – Сейчас, подожди, я закончу и поглажу тебе твой галстук. Лучше поставь стол. Мальчики, помогите папе. Уже скоро будем садиться. Давайте, или мы Новый год встретим на кухне и с помятым галстуком, – тихо-тихо посмеялась женщина. Из телевизора доносились отголоски новогодних песен, в комнате пряно пахла ель. Семья не решилась ставить елку в столь маленькое помещение, но несколько украшенных мишурой веток стояли в вазе. Для хозяйки дома было очень важно создать зимний уют, поэтому Микото озадачилась вырезанием снежинок и развесила их по всей комнате. Привязанные на нитке они водили хороводы при малейшем дуновении воздуха, сплетались между собой и забавно трепыхались. Блестящий дождик украшал стены и пестро играл палитрой красок. Братья помогли перенести стол, Микото гладила галстук, Фугаку делал вид, что не брал кусочек колбасы с тарелки. Казалось, все были счастливы – так оно и было. Прямо сейчас, прямо в последнюю минуту уходящего года все были абсолютно счастливы. Семья улыбалась и разносила цоканье бокалов по однокомнатной квартире. Дешевое шампанское игриво било пузырьками по кончику носа, запах спелого винограда кружил голову и поднимал уголки губ высоко вверх. Никакой грусти, страха или отчаянья – все это далеко в прошлом; спряталось за дверью школьного туалета, за голосом незнакомой девушки, за громким звуком телевизора. Сейчас все, а в особенности Саске совершенно иначе видели жизнь. Теперь она спокойная, полная, всецело любимая и прекрасная. Каждый удар курантов вселял крепкую веру в светлое и большое будущее. После обмена новогодними пожеланиями глава семьи вдруг встал из-за стола, держа бокал в одной руке, а второй поправляя галстук. Громкие тосты никогда не были особенностью их семьи, а тем более вот такие – когда кто-то поднимался с бокалом в руке, поэтому все стихли, а Микото выключила звук на телевизоре и как-то странно улыбнулась, как-то очень понимающие. – Я рад поздравить всех с Новым годом, – неизвестное волнение в голосе отца было слышно всем. – Мы уже пожелали друг другу самое главное, поэтому повторяться не буду. Итачи, Саске, мы с мамой не приготовили вам подарки, однако... Для сыновей не стало чем-то удивительным не получить подарков, потому что они уже очень давно привыкли жить без излишеств и тем более не держать зла на родителей – мать с отцом и так крутились как могли, чтобы дать детям одежду, кров и образование. Даже если получалось у них так себе – взрослые дети все понимали и давно ничего не требовали. – Однако, – продолжил Фугаку, – кое-что необычное вы все же получите. Не сразу, возможно через пару месяцев, но мы подарим что-то очень особенное, то, чего мы все долго ждали. – Фугаку, не томи, – шепнула Микото. По взгляду она определённо знала, что хочет сказать её муж, но верно хранила молчание. Саске повернулся к Итачи, однако тот внимательно смотрел на отца и ждал, что же он скажет, потому не переглянулся с братом. Чего же они могли ждать всю жизнь? Сейчас в голове младшего была целая куча идей, и все же в разные периоды жизни он хотел абсолютно разных вещей: не ходить в школу, уехать в другой город, не видеть родителей, а иногда и старшего брата вместе с ними. Но сейчас все уже совершенно иначе. Теперь он никогда бы и не подумал сбежать от Итачи или уехать от него. Что же может предложить отец сейчас? Какую его мечту он может исполнить? – Всему свое время, Микото, подожди. Мы работали и трудились над этим всю жизнь. Порой что-то возможно было неправильным, сложным, но, в конце концов, мы пришли к своей цели. Не скрою пока ещё готово далеко не все, но, думаю, через пару месяцев все наладится и будет в порядке. И, тем не менее, мы скажем вам об этом уже сейчас. Полагаю, это будет лучшим подарком в Новый год. Фугаку выдержал определённую паузу, посмотрев на каждого члена семьи: с гордостью на своих сыновей, с теплотой на жену и, наконец, сказал: – Не буду больше тянуть и с радостью подниму бокал за наш будущий переезд! – торжественно объявил отец, но чокаться никто не спешил. Возможно, Микото поняла, что имел в виду мужчина, но братья были в замешательстве. – Не так выразился – сейчас объясню. Наши жилищные условия далеки от идеала, все уже давно потрепалось и пора бы обновить ремонт, но мы с мамой давно решили сделать немного иначе. Мы накопили определённую сумму, чтобы поменяться на двушку. Мы продадим нашу квартиру, добавим деньги и купим двухкомнатную. Так понятно? – Мальчики, ну чего вы молчите? – не выдержала женщина напряжённой тишины. – Теперь у нас с папой будет своя комната, у вас – своя. Вы не рады? – Мам, мы рады, очень рады, – поспешил заверить Саске. – Просто это так неожиданно, да, Итачи? – Да, – согласился старший из братьев. – Для нас с папой это было очень сложно и мы надеемся, что вы поддержите нас в этом решении. – Ну конечно! Мы просто в шоке, в такое сложно поверить! Но мы рады! Это так круто! – младший выставил бокал вперед, призывая всех скрепить такую новость звоном хрусталя. Его поддержали и, наконец, все немного расслабились, принимаясь обсуждать новость. Переезд, новая квартира и, главное, отдельная комната для них с Итачи. В это действительно было сложно поверить. Они всю жизнь жили всей семьёй в одной небольшой комнате, всегда вместе завтракали, обедали и ужинали на одной кухне, делили общий санузел. Не то, чтобы теперь в их доме появится отдельная кухня или ванная, но в голове Саске представлялись хоромы неописуемых размеров, хотя в реальности их дом станет всего на одну комнату больше. Но для самого младшего из Учих это значило невероятно много – своя территория, своя крепость, в которой он будет защищён, в которой не будет родителей, не будет страха и громкого звука телевизора, – только если они с Итачи этого сами захотят, а они захотят – Саске был уверен. Кажется, они обсуждали необычный подарок полночи, и бодрящий энтузиазм смогла умерить лишь подступающая дрема. – Всему свое время, – сказал отец. – Давайте отнесем еду в холодильник и будем собираться спать. – Мы с Саске хотели ещё выйти на улицу – посмотреть фейерверки. – Фейерверки? А, ну да, хотели, – не совсем быстро, но все же подхватил идею подросток. – Мы с Итачи погуляем полчасика. – Идите, мы с папой уберём пока. Только не долго и недалеко от дома, хорошо, Итачи? – просила Микото, будто старший сын собирался гулять с ребёнком, а не со взрослым братом. – Мам! Мы уже не маленькие. Скоро будем, – возмутился Саске и побежал надевать куртку. Зимняя ночь встретила братьев Учиха безветренным затишьем и редким улюлюканьем подвыпивших людей. Бьющую по ушам тишину перебивал только хруст свежевыпавшего снега. – Можно? – спросил Саске, набравшись смелости, чтобы взять Итачи за руку. – Можно. На улице почти никого, – он сжал ладонь брата, чтобы тот обхватил его руку увереннее. Они шли по усыпанным белой пылью улицам и ничего друг другу не говорили. Тихое спокойствие было много приятнее шумных ненужных слов. Касание тёплых пальцев говорило вместо них, и больше ничего не было нужно. – Ты рад, что мы переедем? – через какое-то время спросил Саске. – А ты думаешь нет? – Не знаю, ты ничего не говорил по этому поводу. По-моему, это хорошая новость. – Согласен. Просто понимаешь, это очень большие перемены. Мы всю жизнь жили так, а теперь сложно поверить, что мы будем по раздельности. Это определённо лучшая идея наших родителей и я буду только рад, если все получится. Я же знаю, как мой мальчик любит быть громким, – подстёгивающе сказал старший, растягивая на губах улыбку. – Возможно, – не стал отрицать Саске, точно так же вырисовывая улыбку. Неясное напряжение моментально спало. – Мы сможем делать все, что захотим и когда захотим. – Стоит все-таки напомнить, что родители будут с нами в разных комнатах, а не странах. – Это все не важно. У нас будет своя комната, свое место, которое, надеюсь, будет закрываться на ключ. – Ты слишком много мыслишь в одну сторону, не находишь? – А почему нет? – встрепенулся подросток. – Сейчас нам нужно скрываться, прятаться, быть тихими как мышки, почему бы мне не помечтать о том, как мы отпустим себя? – Повторяю: потому что мы в соседней комнате, а не на соседнем континенте. Не забегай далеко вперед – все должно идти своим чередом. Давай будем думать о новой квартире, когда мы в ней окажемся, а не сейчас. Пока это только мечты. – Но это ведь уже так скоро произойдет! Я хочу подумать, как мы обставим свою комнату, что там будет, как она будет выглядеть, давай! – Нет. – Да почему? – заныл Саске, искренне не понимая старшего брата. – Потому что я реалист, Саске. Практичнее думать о том, что есть здесь и сейчас, – старший из братьев остановился, призывая младшего сделать то же самое. – Не живи мечтами – это не самая лучшая идея. Слишком много надумаешь и в итоге разочаруешься. А этого от тебя ждут все: враги, друзья, знакомые. Ждут, когда ты поверишь и споткнешься. Доверишься им полностью, напридумываешь воздушных замков, а они столкнут тебя с самой высокой башни. Живи сейчас, думай о том, что у тебя есть сейчас и никогда не опережай события. Я не верю в ход судьбы, не верю в предназначенность событий и хочу, чтобы ты тоже всегда верил только в себя. Тебя могу подвести даже я, но сам себя ты никогда не подведешь. – Нет, нет, ты не подведешь меня! – Саске вцепился в пальто Итачи, прижимаясь к нему и крепко обнимая. – Нии–сан, ты чего? Как ты можешь подвести меня? Ты самый надежный человек, которого я знаю! – Саске, – старший Учиха тепло улыбался и гладил брата по голове. – Все слишком субъективно. Ты можешь ждать от меня одного, а я поступлю иначе. Сделаю что-то, что тебе не нравится, но с неподдельной надеждой, что оно принесет тебе пользу, а ты не поймешь меня, подумаешь, что я врежу тебе, обидишься на меня. Ты не можешь знать наверняка сходятся ли наши мысли, одинаковы ли у нас взгляды. Мы близки, но все-таки ты никогда не сможешь залезть под самую корку и понять меня. Саске молчал. Он, и правда, не понял и половины, что сказал ему брат. Он слушал умные слова, различая их смысл по отдельности, но так и не мог составить целостной картины. Недостижимый, умный, взрослый. Итачи, как и всегда, превосходил все представления Саске о старшем брате. Вот бы подобраться к нему ближе хоть на шаг, стать выше в его глазах на один крохотный сантиметр. – К чему ты это? – спросил Саске, успокоившись. – Ни к чему. Просто хочу, чтобы ты очень тщательно думал прежде чем что-то сделать. Не поступай необдуманно, не делай что-либо на эмоциях. – Угу. – А еще я хочу поздравить тебя с Новым годом, – Итачи положил ладони на плечи парня, чтобы немного отстранить от себя. – Поздравляю, Нии-сан, – тепло сказал Саске. – Я не знаю, что желать. Просто… Просто будь со мной рядом, – глотая румянец настоящих чувств, говорил подросток. – Я тоже поздравляю тебя и хочу кое-что подарить, – старший расстегнул пальто, вытаскивая небольшой предмет из внутреннего кармана. – Стой, мы же договаривались без подарков! Итачи, это не честно. Ты же знаешь, у меня нет денег… Саске откладывал осенью карманные деньги с обедов, чтобы преподнести небольшие сюрпризы родителям и брату. Но это было очень давно, а потом многое поменялось и он спустил деньги на безделушки. Точнее в тот момент это были вещи первой необходимости. Как хлеб только… презервативы. В тот день он чувствовал себя невероятно взрослым, когда заходил в аптеку и просил у продавщицы презервативы и смазку. Фантастическая гордость за самого себя трепетала внутри, когда он вечером отдавал «подарки» брату. Тогда казалось, что минута славы стоит затрат, а сейчас появилось впечатление, что он только зря выбросил деньги. Потому что именно в этот момент старший брат держит подарок для него, а Саске стоит с пустыми руками. – Я знаю. Я все прекрасно знаю. И что у тебя нет денег, и что ты будешь недоволен. Но разве я мог оставить своего братишку без подарка? Не капризничай, а просто прими. Это правило хорошего тона. Покажи мне хорошее воспитание. Дай руку, – Итачи перевернул протянутую ладонь тыльной стороной и застегнул на ней ремешок часов. – Великоваты, но со временем будут в пору, ты же еще растешь. С новым годом, Саске, – по-летнему тепло сказал Итачи, мазнув поцелуем по щеке брата. – Спасибо, – зачарованно ответил младший. Самые обычные часы с серебряным циферблатом и черной застежкой свободно висели на запястье, даже будучи застегнутыми на последнюю прорезь. Ничем не примечательные, не драгоценные они казались сокровищем. – Три ноль пять, – тихо проговорил Саске, смотря на время. – Да. Многие не любят дарить часы, но это все суеверия. Часы это просто часы, не больше, – Итачи выдохнул и поднял голову вверх. Россыпь мелких звезд блестела на черном полотне. На небе ни тучи. – Время идет. Каждая минута и секунда проскальзывает мимо и уже никогда не вернется. Не держи время, не пытайся схватить его – у тебя все равно не получится. Просто живи, Саске. Здесь и сейчас, помнишь? Нет ничего вечного кроме самой вечности. Три ноль пять. Давай замрем в этой минуте, – старший смолк, но вновь продолжил: – А дальше пошла новая и прошлой не вернуть. Все по-прежнему, зима, Новый год, мы. Я люблю тебя, Саске. В прошлой минуте, в идущей и в следующей. Это неизменно. Блестящие вспышки одна за другой выпрыгнули из-за соседнего дома и рассыпались разноцветным дождём. Шипение и взрывы фейерверков не смогли заглушить оторопело бьющееся сердце. Внутри так тепло и медово-сладко. А яркость огней не идёт ни в какое сравнение с контрастом в груди. – И я! И я тоже! Тоже люблю тебя! – восторженно и преданно повторял Саске, вжимаясь в грудь старшего брата. Хлопья снега неспешно и бесшумно кружились в воздухе. Время быстротечно, но они застыли навечно в этом моменте. В моменте любви, тепла и верности. Они стояли, а время бежало дальше. Тепло и холод будоражили и разрывали на части. Саске был счастлив, словно ребенок и ничто, совершенно ничто не могло повиснуть темной тучей над головой. Это было второе важное событие в его жизни. Раньше казалось, что для счастья нужно так много: быть взрослым, умным, богатым, жить в тишине, а сейчас это все так неважно и безмерно глупо. Единственное, что оказалось нужным – старший брат. Если Итачи рядом – Саске счастлив. А все остальное неважно, неважно, неважно… Шепот мыслей подхватил ветер и унес далеко за пределы двора, за дома и за стены, унес далеко-далеко – в самую весну. Туда, где отступили метели, где солнце выглянуло из-за туч, туда, где беззвучье падающих снежинок сменило журчание тающего снега. Спокойной беззаботностью прошла зима и радостно встретила весенний март. Все так же неизменны остались события и люди вокруг. Спешащие школьники, быстро проезжающие машины, каждодневная рутина. Саске уже давно не ходил в школу один, но сегодня его провожал не брат. Итачи ушел намного раньше, чтобы успеть к утреннему дежурству, потому младшему пришлось идти бок о бок с очень навязчивой и очень неприятной для себя особой. Младший Учиха не имел привычки наделять людей подобным статусом и по большей мере относился одинаково безразлично ко всем, но некоторые люди были так приторны и болтливы, что попадали в другие категории. Харуно Сакура атаковала его с удвоенным рвением. Девушка вылавливала его на переменах, втискивалась третей за парту, пыталась взять под руку и без умолку говорила, говорила. Все одноклассники уже давно забыли о крысе, перестали травить и косо смотреть. Было ли это связано с подростковой забывчивостью или резким всплеском уверенности в себе со стороны Саске – остается только догадываться, но факт оставался фактом – никто не смел сказать и слово в сторону Учихи. А его обостренная уверенность и красиво расправленные плечи привлекали к себе десятки глаз. Жаль, что девушки не знали – их лакомый кусочек не достанется ни одной из них, только вот воспитание не позволяло прямо сказать об этом и послать всех далеко и надолго. – Скоро будет совсем тепло. Ты любишь весну, Саске-кун? Я вот обожаю! Можно будет носить платья, гулять и… целоваться, – намекающе произнесла девушка, но не получила должной реакции. Что ж это было ожидаемо. ¬– Ты хочешь с кем-нибудь поцеловаться, Саске-кун? Тебе кто-то нравится? С каждым словом Сакура казалась все более приземленной. Весна, романтика, поцелуи – разве это шло в какое-то сравнение с любовью? Откуда ей знать, как выглядит настоящая любовь? А Саске знал. И был уверен, что она заключается не в глупых, слюнявых поцелуях, а в том, что тебе говорят и делают. – Возможно, – ответил он на вопрос, подкидывая девушке пищу для размышлений. – Ч-что, как?! Кто она? Ты ей говорил? – град вопросов сыпался до дверей школы, но ни на один из них Учиха больше не ответил. Подросток рисковал привлечь к себе еще больше внимания, но почему-то так захотелось вскользь обронить, что в его сердце кто-то есть. Кто-то большой, стоящий и дорогой. Пусть знают, что он занят и тешатся мечтами. Большой вестибюль привычно переполнен детьми, родителями и учителями. Все шумят, прощаются, а Саске выискивает глазами брата, чтобы незаметно улыбнуться. Вон он стоит вместе с одноклассниками у прохода в коридор и проверяет наличие сменки у школьников. Учиха-младший смело шагает Итачи на встречу. Уголки губ подняты вверх, а глаза заискивающе смотрят на брата. Как такое вызывающее поведение может скрыться от глаз старшего? – Сменка, – одним словом останавливает он. – Она в классе. – У вас в классе нет шкафа для нее. Где твоя сменная обувь? – очень строго вопрошает Итачи. ¬– Дома забыл, – лукавит Саске. – Значит, иди домой за сменкой. ¬– Да ладно, Учиха, – совершенно неожиданно вмешивается Хидан, – это ж твой братан, забей на правила, пропусти. Мелкий же знания пришел грызть, пусть идет и грызет, а то, не дай Джашин, таблицу умножения пропустит – не нагонит потом. – Я ему объясню. А сейчас домой за сменкой, Саске, – щурит глаза старший из братьев и подбородком кивает в сторону выхода. Это игра. Младший наверняка знает. Он согласен, он готов, он хочет подыграть. – Ну, Итачи, – канючит Саске. – Такого больше не будет – это последний раз. Пусти, пожалуйста. – Нет, – почти с насмешкой отвечает он. Если бы рядом никого не было, его губы уже бы растянулись в зловеще-игривую улыбку. – Как же ему не повезло с таким братом, – зашептал кто-то из старшеклассников. О, нет. Как же ему повезло с таким братом. Саске шел к туалету на первом этаже и лыбился как мартовский кот. По спине пробежал табун мурашек. У него самый лучший старший брат, как же остальные этого не понимают? Младший размышлял только о том, что же задумал Итачи. Не зря он так смотрел на него и улыбался. Что же он хочет? Они не дома и даже не наедине, чтобы делать какие-либо глупости, но манера разговора старшего явно на что-то намекала. Саске умыл лицо и уставился в зеркало. Собственная улыбка не стала неожиданностью – она прямо таки жгла щеки. Любопытство приятными иголочками покалывало пальцы. Прозвенел звонок и топот ног очень быстро стих – все разошлись по кабинетам. Ожидание бросало в жар до самого последнего момента – пока дверь туалета не скрипнула, пропуская внутрь высокого брюнета. Учиха-старший закрыл дверь изнутри. Накидной замок, которым никто не пользовался, оказался как нельзя кстати. – Я уже думал, ты не придешь. – А если бы это был не я? – приторно спросил Итачи, подходя к брату. – Если бы это был не ты, кто-то здорово бы наложил в штаны. – Твоему самомнению только завидовать. – Сам в этом виноват, – Саске сощурил глаза и подошел вплотную к старшему. Их общение кардинально изменилось в последние несколько месяцев. Раньше сдержанный и уважительный тон Саске стал раскованным, обольстительным и часто переступающим все рамки, которые так упорно строил старший брат. – Так где же твоя сменка? – В рюкзаке. – Почему же не признавался? ¬– А разве ты хотел, чтобы я признался? – изогнул бровь Саске. – Засранец, – в тон шепнул Итачи и собрал волосы на макушке брата, чтобы оттянуть назад. – Не я, а ты. Зачем ты меня остановил? – только сейчас младший обратил внимание, что на сгибе руки Итачи держал их верхнюю одежду. – Ты помнишь, что я сегодня уезжаю после 3 урока? – Черт! – Неудивительно – никакой памяти. Саске знал о поездке брата задолго до сегодняшнего дня, но каждый раз она казалась такой далекой, что в последний момент просто вылетела из головы. Сегодня Итачи должен ехать на олимпиаду в соседний город. А ведь Саске знал об этом еще осенью, как он мог забыть? – Тебя не будет целых 3 дня… – Уже начинать писать письма? – шутливо спросил старший, проводя по волосам брата. – Ты же знаешь о чем я, – фыркнул младший. – Знаю, – уже серьезно сказал Итачи. – Поэтому я здесь. Надевай, – он всунул в руки парня небольшой клочок ткани. – Что это? Да ладно, – он посмотрел на брата, прежде чем сказать окончательное: – Нет. – Брось, это будет весело, тебе понравится. – Понравится это только тебе. Не буду. – Не капризничай. Я дам тебе свое пальто – оно длинное. – Почему я должен надевать юбку? Это же ее юбка! Ты ей так и не отдал. – Хранил для особенного случая. – В том, что ты уезжаешь на пару дней нет ничего настолько особенного, чтобы я надел юбку, – негодовал Саске. – А ну-ка тише, – заткнул его брат, прижимая к стене. – Ты же хороший мальчик? Умный, послушный или я ошибаюсь? – Итачи втиснул колено между бедер Саске, прижимаясь к его паху. – А еще очень смелый. Ты же хочешь порадовать братика перед его отъездом? Он был бы очень рад увидеть, как его малыш снимает с себя все лишнее, надевает юбку и идет вместе с ним домой, пока первый урок не кончился. – Все лишнее? – поддается, легко очарованный парень. – Все. На тебе только рубашка, юбка и мое пальто. Давай я помогу тебе переодеться. Итачи очень быстро расстегнул штаны младшего брата и сдернул их вниз. Сложенные вдвое они повисли на руке вместе с пальто. Закушенная губа не скрылась от взгляда старшего, когда он, присев, снимал с подростка трусы. Красивая темно-синяя юбка со складками немного висела на нем, но все же создавала впечатляющий образ, особенно с закушенной губой. – Не возбуждайся так сильно – мы еще не дома, – тихо шепнул на ухо брата Итачи, мягко сжимая под юбкой его напряженный член. Младший едва сдержал тихий стон. А как он мог не возбудиться, когда старший брат сам раздевал его, надевал эту чертову юбку, касался руками бедер. Тем более в такой обстановке. Плевать, что это туалет. Они были в школе и это здорово подстегивало. – Пойдем скорее домой, – Саске забрал у Итачи пальто, застегивая от ворота до последней пуговки. – Я же говорил, что ты не останешься равнодушен. – Я еще не говорил, что чем-то доволен. – Верно, именно ты ничего не говорил, - усмехнулся Итачи, накидывая на плечи куртку брата, под его смущенный цок. Очень забавной выдалась картина двух спешащих парней. Один почти раздет, второй в огромном пальто, открывающем часть голых лодыжек. Но они оба плевать хотели на людей вокруг – важен был лишь дом впереди. – Тише-тише, – шептал Итачи уже в коридоре их квартиры, – давай сюда пальто. Красотка и даже не говори ничего. Пойдем в комнату, у нас не так много времени. Забавно и даже смешно топорщилась юбка впереди. – Не смог сдержаться? – улыбаясь, Итачи сел в отцовское кресло. – А ты? – Саске намекающе смотрел на ширинку брюк старшего. – Слишком соблазнительный вид. Тебе идут юбки. Роль школьницы года из порно определенно досталась бы тебе. Не хватает только чулков, но это было бы уже слишком банально. Все, хватит разговоров, иди сюда, – не нужно было манить младшего брата пальцем, чтобы он подошел, положил руки на плечи старшего брата и втиснул собственное колено между ног Итачи. – Быстро учишься, да? – Я же умный мальчик, – по-лисьи хитро изогнул губы парень. – Умный, – вторил брату старший. Теплая рука скользнула под юбку и пряно сжала ляжку. – Ну, Саске, куда дальше? – Выше, немного выше. Ладонь юркнула выше, но в последний момент увильнула и легла на ягодицу. – Итачи, – недовольно шикнул Саске, – не издевайся, ты сам сказал у нас мало времени, – рука старшего оказалась в уверенной хватке подростка. Без доли стеснения он положил ладонь Итачи на свой член, заставляя трогать себя там, где он больше всего любит. – Какой смелый, но ты прав – не так много времени, чтобы у нас хватило на второй заход. На колени, – тихо сказал он. – На колени «папочки»? – Мне перестать считать тебя умным мальчиком? Ты ведь все понял, не вынуждай меня повторять. ¬– Папочка не в настроении? – едкая ухмылка расползалась по лицу, когда Саске опускался на пол и расстегивал штаны старшего брата. – Он будет в настроении, когда кто-то перестанет так много болтать. Младший не стал отвечать, хотя и очень хотелось бросить что-то острое в ответ, но это лишь игра слов, которой рано или поздно приходит конец. Будь у них больше времени, они бы обменялись еще десятком фраз, после которого Итачи бы очень захотелось заткнуть своего маленького брата и показать к чему приводит не к месту длинный язык. Но сегодня Саске не нужно напоминать, как следует себя вести – он сама покорность. Горячая головка встречается с влажным языком, и воздух наполняется неслышимым стуком быстро бьющегося сердца. Легкая вспышка перед глазами мелькает, когда Саске неспешно берет в рот. Слишком тягуче, намеренно медленно младший опускается на член. Свободная рука обхватывает основание. Жарко, очень жарко и предательски мало. Язык скользит по выпирающим венкам, а головка упирается в нёбо. С причмокиванием Саске выпускает член изо рта. Тонкая нить слюны тянется от его припухших губ. Голодные глаза встречаются с дурачащимся, игривым взглядом. Когда этот чертенок стал таким хитрым и заискивающим? Жгучее желание немедленно проучить обдало грудь. Итачи грубо сжал волосы на затылке брата и больше не предоставил возможности самому делать что-либо. Ритмичные толчки на всю длину, сопровождались зажмуренными глазами Саске и легкими стонами Итачи. Младший не пытался отстраниться – понял, что перегнул. Он лишь сжал бедра старшего и крепче обхватил губами член как его и учили. И даже несмотря на несколько грубое обращение, менее жарко не стало ни одному из них. Это игра и оба хорошо это понимали. Хорошо, что даже если такая игра затянулась с самого начала, то конец никогда не будет скучным. Яркие горячие вспышки это то, чего они оба ждали и чему они отдались без остатка, позабыв дышать на несколько секунд. Итачи убрал руку с головы Саске, кладя ему на щеку, немного приподнимая, чтобы встретиться взглядом. Жесткие пальцы не дали сомкнуть рот. Тягучая белесая жидкость оросила язык и тяжелой каплей собралась в уголке губ. Старший Учиха нашел что-то забавное, глядя на полностью раскрытого подростка, такого беззащитного и опороченного им самим. Большой палец мазнул по пухлой губе и Итачи, наконец, убрал руку. – Хороший, очень хороший мальчик, глотай. Грубое обращение нисколько не помешало младшему поймать свою минутку удовольствия и испачкать чужую юбку. Времени уже не было, поэтому стирку и сантименты они решили оставить на потом. – Я уже не буду возвращаться в школу. Заберу вещи и сразу поеду на вокзал, а тебе пора за парту – учить таблицу умножения. Будь старательным, приеду – проверю, – предупредил старший, выходя вместе с братом в коридор. – Одевайся, до остановки вместе дойдем. – А если с умножением все в порядке, что тогда? – Тогда буду гонять тебя по всей программе, пока не найдем то, чего ты не знаешь. – А если я знаю все? – Пока у тебя нет проблем только с самооценкой, Саске. Идем, иначе пропустишь еще один урок. – Так ты же мне потом объяснишь, – ухмылялся младший. – Не паясничай, вперед. – Как скучно, – цокнул языком подросток под звук закрывающейся двери. Сегодня в жизни Саске случится еще одно, самое важное событие. Пока два беззаботных брата шли к остановке, улыбаясь и болтая о предстоящем возвращении Итачи, в тишине родного дома сидел никем незамеченный отец. Слишком занятые друг другом, позабывшие о внимательности и постоянной бдительности, братья упустили из виду Фугаку. Приросший к полу, бледный словно мел, он держался за грудь, где шумело оторопелое сердце. Случилось третье, решающее событие.