***
За все девять месяцев Гин на собственной шкуре испытал все «прелести» беременности любимой. То он сам себя изводил на пустом месте, волнуясь за Рангику, то она его гоняла за чем только можно и нельзя… В общем, было весело. А когда подошёл срок, то Ичимару снова чуть с ума не сошёл из-за того, что слишком сильно накрутил себя. На самом же деле всё оказалось не так уж и плохо, хотя и очень долго. Почти восемь часов мучений. По итогу, уже поздно вечером, на свет появился здоровый мальчик, с большими и очень любопытными ко всему синими глазами, точно такими же, как у отца, и огненно-рыжими, как у матери, волосами. - Рыжий, - только и смог выдать мужчина, смотря на сына сквозь пелену слёз. Сам мальчик в это время сладко спал, иногда смешно перебирая ручками. - Чуя… - тихим, чуть уставшим, голосом проговорила женщина, после чего на удивлённый взгляд любимого добавила. – Давай назовём его Чуя… Гин кивнул.***
Как только наступила ночь и, казалось, все легли спать, капитан третьего отряда проник на территорию четвёртого и выкрал собственного сына. По счастью, мальчик не проснулся, даже не смотря на тряску. Ичимару постарался как можно скорее покинуть Общество Душ и вообще оказаться как можно дальше от этого места. Лис ещё полтора месяца назад выбрал город, где в одной из заброшек надёжно спрятал украденный гигай для Чуи, в который он позже поместил душу и запечатал его ряцу, да так, чтобы рыжик даже духов не видел, чтобы он был как можно дальше от мира, к которому принадлежит. И вот Гин уже шёл в сторону приюта, кажется, люди называют это место так, который так же нашёл до этого. Мужчина спокойно направлялся к зданию, иногда смотря на рыжие сопящее чудо. Мальчик выглядел настолько мило и нелепо одновременно, что хотелось смеяться и плакать. Чуя ведь, когда подрастёт, будет чувствовать себя ненужным, брошенным, и никогда не узнает, что его оставили в этом чужом мире ради его же блага. А его родители не смогут наблюдать за тем, как он растёт, как познаёт этот мир. Не смогут о нём заботиться. В такие моменты его одолевали самые разные чувства, от неописуемого гнева и несправедливости, до желания плюнуть на всё и вернуться, забыв о задуманном. От последнего его останавливал Айзен, который ясно дал понять, что Чуя должен исчезнуть и не важно, каким образом. «Я спасаю его… Только спасаю, чтобы он жил…» - старался убедить себя Ичимару, когда порывы вернутся становились слишком сильными. Но от душевной боли даже эти убеждения не спасали. А что может спасти его душу, которой уже давно забронировали тёпленькое местечко в аду? Пожалуй, ничего. Сделай он хоть тысячу добрых дел за оставшуюся жизнь – конечного пункта это не изменит. За подобными раздумьями Гин и не заметил, как дошёл до здания с надписью «Детский дом Йокогамы». Вот и всё, пришло время попращатся. Оставив корзинку с укутанным сыном и запиской на пороге приюта, Ичимару уже собирался уходить, но тут Чуя вдруг проснулся, уставившись прямо на папку. - Ч-чуя… Прости, мне надо идти… - Гин смотрел на сына и чуть не плакал. Они ведь больше никогда не встретятся. Сначала рыжик просто смотрел на мужчину, а потом вдруг потянул к лису ручки. Ичимару пытался отвернуться, но проиграл эту битву с самим собой и, склонившись, быстро обнял мальчика, прошептал «прости» и ушёл. Чуе потребовалась где-то минута, чтобы понять, что его родной отец бросил его совсем одного в этом непонятном пока мире. Ему ничего не оставалось, кроме как заплакать. Так его и нашли в ту ночь, совсем ещё маленького и всеми покинутого. На следующее утро в Готее никто ничего не помнил ни про ребёнка, ни про ту пьянку, ни про те девять месяцев – Гин с успехом стёр всем память, оставшись единственным, кто помнил о существовании Чуи.