The Choice

      Порой, число один значит больше, чем несколько миллиардов. Всего один миг может отобрать у человека жизнь. Одна секунда может стать переломной. Одно движение может стать роковой ошибкой. Одна улыбка может вернуть надежду. Один луч солнца может вернуть свет в чью-то жизнь. Один человек может изменить все.       Никогда раньше я не задумывалась о том, насколько весомой может быть единица, пока единожды не пережила то, что навсегда изменило мою жизнь. Пока эта роковая единица — первая авария в моей жизни — не перевернула все вверх тормашками, разрушая навсегда мою идеальную, горячо любимую жизнь и бросая в какой-то ад. Ад, с которым я никогда не справилась бы, не случись эта единица вновь — один человек протянул руку, и этого хватило для того, чтобы найти в себе силы бороться со свалившимся на мои плечи грузом дальше.       Он даже не подозревал, насколько был нужен мне в тот момент — «попутчик в поезде», которого я никогда больше не увижу, — но по велению судьбы, или просто по счастливому стечению обстоятельств, он протянул мне руку помощи, спасая от самой себя.       Кто же знал, что у Тони Старка есть сердце, верно? Ведь общество, что слагало о нем легенды, вместо обыкновенного человека со своими плюсами и минусами видело в нем лишь плейбоя с холодным, золотым слитком высшей пробы в груди вместо сердца. Легенды, в которые с радостью верила даже я, слушая рассказы Кортни, пока его протянутая рука помощи абсолютно незнакомому человеку не изменила все.       Теперь я не видела его таким, каким его изображали таблоиды. Энтони Старк лучше, чем все думают. И его сердцу не чуждо сострадание — мало какой миллиардер может похвастаться подобным качеством. Качеством, которое, почему-то, он скрывает за горой своих недостатков, что так яростно служат для него некой броней. Словно Тони Старк не хочет, чтобы хоть кто-то знал его настоящего. Показывая собственную наигранную поверхностность, он прячет свою настоящую глубину, которую я, по правде говоря, хотела бы постигнуть, да не столь наивна, чтобы даже допустить хоть малейшую мечту о второй встрече с ним.       Он мой попутчик в поезде. Его миссия выполнена. Наши пути пересеклись в нужный момент, а затем они навсегда разошлись, как в море корабли.       Поглядывая на тот небольшой подарок, что прислал мне этот загадочный мужчина, я… Я порой усмехалась, вспоминая прошлую субботу — очередную переломную единицу, — вечер, после которого я наконец-то смирилась, отпуская свою боль.       Нет, я не перестала горевать об утраченной жизни, как и не перестала скучать по семье, друзьям и по родному дому. Я всего лишь разрешила жизни сдвинуться с мертвой точки — идти дальше это (что не есть) невероятный прогресс для человека, который утратил все. Для человека, что потерял себя, но нашел в себе силы — точнее, ему помогли их найти — подняться с колен и продолжить хоть и медленные, маленькие, но все же шаги вперед.       Шаги вперед по цемент и кирпичи, чтобы в итоге построить не только фундамент, но и весь мой дом там, где я нахожусь — здесь и сейчас.       Покинув салон красоты, впервые за долгое время я почувствовала себя собой — не той Уиллоу, которой меня все считают, а мной настоящей. Волосы переливались на солнце, которое из последних сил согревало землю, поддаваясь холоду первых зимних дней, а в отражении не осталось ни капли розового — истратив все чаевые, заработанные неделю назад на дне рождения мистера Роудса, я вернула привычный белоснежный цвет. Блондинка Уиллоу, которую я знала всю свою жизнь, вернулась — и пусть несколько сантиметров пришлось остричь, радости не было предела, ведь покраска выглядела как никогда удачно. Никакого розового цвета, да и желтизны тоже — казалось, таким образом, я стала на шаг ближе к той себе, которую когда-то знала.       Появившись в ресторане после обеда — понятное дело, получив на это разрешение миссис Бишоп, — пришлось поймать на себе около пяти недовольных взглядов, что ежедневно испытывали меня, проверяя на прочность. — Ох, вы только посмотрите! Наш бриллиант прямо-таки сверкает! — пользуясь отсутствием клиентов, с издевкой воскликнула Китти, стоило мне показать нос на пороге зала. Вокруг рыжеволосой как раз скопились официанты и даже несколько людей из кухни, которые тут же устремили свои взоры ко мне — кажется, коллегам мой новый образ не пришелся по душе. Легкий макияж, отсутствие пирсингов и адекватный цвет волос вызвал на их лицах, скорее негодование, нежели восхищение. — И тебе привет, Китти. Всем, кстати привет.       Усмехнувшись, я мягко дефилирую мимо столпотворения, прячась в раздевалке — несколько спасительных минут, прежде чем вновь вернуться в этот террариум, — где как можно дольше переодеваюсь в форму, пытаясь оттянуть свое возвращение в главный зал. И все-таки, работать в коллективе, который тебя недолюбливает — та еще пытка. Но они были меньшей из проблем, что на меня свалились, и я знала, что могу с ней справиться. — В честь чего такие перемены, детка? — как только я заняла привычное для субботы место за барной стойкой, решается спросить Кортни, облокотившись об край столешницы. Хотела бы я сказать ей правду, да, боюсь, что она не поймет — эта девушка, как оказалось, и без того не блещет умом. — Разве не понятно? — хмыкает Китти, покосившись на меня. — Наша Вильгельмина прихорошилась для своего нового «папика». — Смени пластинку, Киттс. Всем она уже изрядно надоела. — Можно подумать, я не права, — Китти закатывает глаза, покосившись на коллег, что явно были на ее стороне, а не моей. — Твоя новая причесочка так и кричит о том, что ты ждешь его величество в гости. Жаль, конечно, огорчать, но Старк не из тех мужчин, которых интересуют многоразовые отношения — как бы ты не старалась, он не придет, голубка моя. Смирись. — Китти права, Уиллоу, — Кортни пожимает плечами, все еще рассматривая мой внешний вид. — Тони Старк как молния — никогда не бьет дважды в одно место.       Стиснув зубы, я тяжело вздыхаю. Глупо доказывать стаду овечек о том, что Тони Старка у меня и в мыслях не было, когда я решилась на этот шаг. Может, он и посоветовал мне сменить цвет волос тогда на крыше, но сделала я это исключительно ради себя, пытаясь таким образом привести жизнь в порядок хотя бы на собственной голове. Да и о повторной встречи с ним я ни разу не мечтала — не представляю, насколько нужно отупеть, чтобы хотя бы предоставить себе возможность веры в подобную чушь.       Я была проходной девушкой, к которой он проявил как свой нарциссизм, так и добро. Было бы странно даже поверить в то, что он запомнил мое имя — Старку это ни к чему, да и мне, собственно, тоже. — Знаете что? Сборище знатоков Тони Старка объявляю закрытым. Может, вам нечем заняться, а вот мне нужно разобраться с отчетами о продажах и остатках товаров. Продолжайте свою беседу подальше отсюда — в отличие от некоторых, я собираюсь работать, а не чесать язык в рабочее время. — Детка, я уже давно перестала тебя узнавать, — Кортни спрыгнула с барного стула, недовольно качнув головой. — Ты такая деловитая, собранная, даже скрупулезная.… Это не та Уиллоу, которую я знаю. — Или же, ты никогда не знала Уиллоу по-настоящему, — срывается с моих губ прежде, чем я успеваю пожалеть о том, что в последнее время не могу держать язык за зубами. — Не исключено. Моя Уиллоу никогда не была циничной бездушной фальшивкой, что сейчас стоит предо мной. Она умела веселиться, знала, как кайфануть, и плевала на ответственность, чем и околдовала меня. Это ж как надо было стукнуться головой, чтобы превратиться в такую скучную версию себя, Даймонт? — Уж лучше быть скучной, нежели наркоманкой, что спускает свою жизнь в унитаз. Неосознанно, но Кортни тут же почесала левую руку в локте — именно ту, на которой я видела следы от убивающих ее уколов. Это сказало мне больше, чем ее возмущенное лицо — даже без Уиллоу брюнетка продолжает травить себя, лишь бы кайфануть, ощущая блаженный «приход». — Не тебе меня осуждать, Уиллоу, — срывается с губ оскобленной «подруги», прежде чем она разворачивается и уходит. — Мы обе знаем, что ты ничем не лучше меня.       След Кортни растворяется за дверью кухни, да и сборище гадюк расползается по норкам, принимаясь за обычную повседневную рутину, которая заставляет ресторан блестеть и пахнуть свежестью, чистотой, да наполняться уютом. Я даже радуюсь тому, что больше никто не осмелился открыть рот в мою сторону — видимо, мой разговор с Кортни дал каждому понять, что я не собираюсь сюсюкаться ни с кем, даже с той, кого они считают моей лучшей подругой, а уж с ними и подавно. — Ты, правда, изменилась, — спустя, наверное, минут десять, ко мне осмелился подойти Марк, один из официантов в сегодняшней смене. — Мне нравится. Не возвращайся к прежней себе.       Усмехнувшись, я ничего ему не отвечаю, а лишь протягиваю только заваренный себе кофе — заслужил, проявив ко мне теплоту, в отличие остальных. Он принимает кружку с улыбкой и начинает рассказ о том, что было в мое отсутствие, пока я, слушая, занимаюсь инвентаризацией, пока первый появившийся в зале клиент не разлучает нас.       Запах блюд, новые люди и легкий скрежет ножей и вилок по тарелкам — день влился в уже привычное русло, медленно приближаясь к вечеру. Субботнему вечеру, что обещал наплыв желающих отдохнуть и хорошие чаевые. Чаевые, которые помогут мне оплатить счета, да еще и купить поесть что-то из любимых лакомств, вкус которых я уже успела позабыть, если выходной будет таким же насыщенным, как большинство его предшественников, выпавших мне на смену у барной стойки.

***

      Как только сумерки опустились на Нью-Йорк — город вдвойне оживился, ведь прятавшиеся по домам люди начали выползать из своих норок, дабы не терять отличный декабрьский вечер, а провести его с пользой для души.       Стоило часам отбить 9 вечера, как музыка в ресторане стала громче, а посетителей в два раза больше. Я уже даже начинала любить такие вот моменты — никакой тишины, лишних мыслей и времени на самобичевание. Работа, работа и еще раз работа, которая вознаграждалась хорошими чаевыми за умело подобранные слова и вовремя появившуюся на губах улыбку.       Люди приходили, уходили, а я лишь подавала им напитки и наблюдала за этим — как оказалось, работа бармена не столь трудна, да и скучна, как кажется. Главное поймать настроение и вуаля — вечер проходит настолько быстро, что и глазом не сумеешь моргнуть.       Потерявшись в потоке людей, я и не заметила, как мужчина в дорогой кожаной куртке-косухе, сел за стойку, а его глаза впились в меня — почувствовать этот взгляд я уже и не надеялась, если быть откровенной.       Наливая парню лет двадцати пяти очередную порцию скотча, я уловила ели ощутимый, но, почему-то, знакомый запах — кардамон, смешанный с какао и пачули, — именно он заставил меня повернуть голову вправо, замечая сверлящего меня каким-то слишком уж серьезным взглядом брюнета.       И как я могла вообще поймать этот запах на противоположном конце барной стойки? Черт его знает! Правда, стоило нашим глазам встретиться — губы Старка тут же расплылись в довольной, победной усмешке. Видимо, обескураженное и крайне удивленное выражение моего лица пришлось ему по вкусу. — Значит, прислушалась к моим советам? — срывается с губ Энтони, что прямо-таки загорелся самодовольством, стоило ему заметить мои волосы. — Блондинка. Мне нравится.       Закатываю глаза, пытаясь подавить взявшуюся из ниоткуда улыбку, одновременно обслуживая девушку, что заказала коктейль, и даже не торопясь к мужчине. Кем бы ни был этот брюнет, она пришла сюда первой, и я не собираюсь делать для него какие-либо исключения в очереди. — Серьезно? — кинув на меня скептический взгляд, заявляет Старк. — Заставляешь меня ждать? И это после всего, что между нами было, лапа?       Усмехаюсь еще шире, так и не сдвинувшись с места, пока коктейль не оказывается в бокале у шатенки, протянувшей мне оплату. Затем, повторяю порцию скотча парню и лишь тогда перемещаюсь на другой конец стойки — и почему мое сердце начало так бешено колотиться, стоило этому мистеру какао появиться на горизонте? Не хватало еще «Стокгольмского синдрома» — симпатии к человеку, который оказался рядом в стрессовой ситуации и протянул руку помощи. — Мне, пожалуйста, стакан виски, и симпатичную барменшу, падающую к моим ногам. — Извините, но падающие барменши больше не входят в список наших услуг, мистер Старк. А вот виски налью вам с удовольствием.       Выудив бутылку виски «Johnnie Walker», что распивали на дне рождения мистера Роудса, я наполняю им стакан со льдом и ловким движением толкаю его прямо в руку брюнета — еще немного, и, кажется, я стану первоклассным барменом, как бы мне не хотелось это признавать. — И какими судьбами вас занесло в это богом забытое место? — отставив бутылку, я облокотилась о барную стойку, скрестив руки на груди. — Соскучился. — Любите, когда у вас намокают штаны? — срывается с языка прежде, чем я осознаю всю нелепость данных слов и мысленно фейспамлю. — Только если это случается из-за прекрасной молодой особы.       Закатываю глаза, усмехаясь — кажется, этот человек найдет что сказать в ответ на каждое, даже самое глупое предложение, что сорвется с губ его собеседника. — Я бы с радостью обсудила затронутую нами тему эякуляции, мистер Старк, но мне нужно работать, — заметив краем глаза жест парня, пристрастившегося к скотчу, призывающий меня к нему, заявляю я, даже слегка наслаждаясь ситуацией. — Не у каждого из присутствующих здесь денег столько, что можно бездельничать по субботам.       Энтони провожает меня взглядом со смешанным выражением лица — вроде как, ему тоже нравилось происходящее, но и раздражало одновременно. Оно и понятно — мало кто позволял себе такое отношение к нему, но я не собиралась ни с кем панькаться. — Мой стакан пуст, лапа, — залпом избавившись от виски, брюнет поднимает его вверх, призывая меня обратно, даже не дав возможности на секунду задержаться рядом с тем парнем. — Исправь это недоразумение.       Послушно возвращаясь, я наливаю Старку вторую порцию — что-что, а пить он умеет, да еще и не особо пьянеет, насколько я успела это понять по прошлой субботе. Долгие годы тренировок? Определенно да! — Значит, ты собираешься весь вечер игнорировать меня? — так и не дождавшись никакой колкости с моих губ, заявляет брюнет. — Я так флиртую, мистер Старк, — усмехаюсь, принимая заказ от умостившейся рядом с брюнетом женщины. — Кажется, тебе пора подтянуть навыки флирта, потому что этот способ не очень-то эффективен. — То, что вы здесь — доказывает обратное.       Он усмехается, щелкнув пальцами в воздухе, мол, я его подловила. — Нравится мне твой колкий язычок, Вильгельмина, — сделав глоток виски, заявляет Старк. — Но будь ты моей хоть на один вечер, я бы его слегка укоротил. — Как хорошо, что этому никогда не бывать.       Мы переглядываемся, и я вдруг осознаю, что кидаю Старку вызов — нельзя подливать масло в и без того бушующий огонь. Правда, я была уверена, что ничего плохого он мне не сделает — максимум, переспим и забудем об этом через день (он) или через месяц (я). — Почему вы здесь одни? — пытаясь перевести стрелки в другом направлении. — Где ваша шумная компания друзей? — Веришь или нет, лапа, но у таких, как я, не так уж много друзей. — Да ладно, а как же мистер Роудс? — Единственный выживший, — Старк разводит руками, усмехнувшись. Правда, лишь слепой не заметил бы, насколько натянутой была эта улыбка. — С внушительным сроком выдержки. — Как хороший сорт виски? — тонко провожу параллель, которая забавляет брюнета. — Точнее не скажешь, лапа.       Опустив глаза вниз, я еле подавливаю свою глупую улыбку — нельзя краснеть, нельзя поддаваться его чарующему взгляду и мягкому, бархатному голосу. «Не в этой жизни, Уиллоу. Ты не переспишь еще с одним мужчиной, чтобы в итоге разочароваться в нем, как и во всех остальных. Не ступишь вновь на те грабли, когда секс окажется чем-то вроде Нового Года — ждешь чего-то волшебного, а в итоге ничего особенного, лишь сплошное разочарование в человеке, которого ты идеализировал в своей голове до вашего соития. Все-таки, Старк слишком тебе симпатичен, как бы ты не пыталась это отрицать».       Вновь плеснув горячий напиток в стакан брюнету, я беру себя в руки и принимаю заказ от Марка — гости за столом требовали свой алкоголь, и я не вправе заставлять их ждать, даже если рядом сидит и сверлит меня взглядом сам мистер Старк.       Теплая музыка, непринужденный вопрос к Энтони о его дне, и вот, я даже не замечаю, как три коктейля отправляются на официантский поднос, а сам Старк вещает мне обо всем, что случилось с ним за сегодня, а затем и за неделю вовсе. — Устал от перелетов, — признается он, пригубив стакан. — Калифорния — Нью-Йорк, Нью-Йорк — Калифорния. — Да ладно вам, Энтони. Разве у вас нет частного самолета? — Думаешь, это облегчает перелет и смену часовых поясов?       Пожимаю плечами, демонстрируя свою некомпетентность в данном вопросе — что ответить человеку о перелетах, если ты сам никогда никуда не летал? — Не знаю, что вам ответить. Даже не знаю, зачем вам таскаться в Калифорнию, если перелеты для вас это столь утомительное дело. — Главный офис «Старк Индастриз» находится в Нью-Йорке, — кажется, его слегка раздражает мое незнание — словно я обязана была изучить все от «а» до «я» об этом человеке. — А мой дом находится в Малибу. — Глупое решение — работать здесь, а жить там. — Зато видела бы ты вид из панорамного окна моего дома.       Хотелось бы закатить глаза, но времени на это не было — к барной стойке незаметно подкрался очередной клиент, которого мне пришлось приветствовать, бросая Старка в его гордом одиночестве. — Добрый вечер, рада вновь вас здесь видеть, — усмехнувшись, я протягиваю одной из постоянных клиенток винную карту. — Какой напиток желаете отведать сегодня?       Девушка, перелистнув пару страниц, указывает пальцем на вино «Gramona Gessami», и я покорно берусь за заказ, расспрашивая у той параллельно о ее делах, которые в последнюю нашу встречу складывались не самым лучшим образом.       Усмехаясь, та начинает свой рассказ, и, благо, на сей раз, у нее все было куда лучше — на работе все уладилось, да и в ее личной жизни, кажется, тоже наступил желанный штиль, отметить который она и собралась вкусом прекрасного испанского вина. — Меня ты так не встречаешь, — срывается с губ Энтони, как только я возвращаюсь к нему, замечая опустевший стакан от виски на стойке. — А как же мои дела?       Усмехаюсь, лишь качнув головой — мужчины бывают такими детьми, даже не смотря на то, что им уже давно за тридцать. Странно вообще, что я так легко общаюсь с таким взрослым представителем мужского пола — говорить с Тони было так же естественно, как и дышать. — И как же ваши дела, мистер Старк? — Лучше всех, лапа. Разве может быть по-другому? — Может, мистер Старк. И если вдруг это случится, и вам захочется вылить кому-то душу — барменотерапию никто не отменял. За мной, как-никак, должок. — Знаешь, все-таки есть у меня одна проблема, — брюнет игриво вскидывает вверх брови, чуть задрав подбородок. — Проблема с девушкой. Веришь, или нет, но сначала она сама падает к моим ногам, а затем делает вид, что я ее даже не интересую. — А вы не думали, что, может, вы не в ее вкусе? — Неужто она предпочитает нежную женскую грудь вместо твердого мужского…?       Девушка с вином, что сидела рядом со Старком, кинула на меня, мягко говоря, ошеломленный взгляд — наш диалог ей, явно, не пришелся по душе, и ее огромные, выпученные глаза только подтверждали мою догадку. — Мистер Старк, — чуть прокашлявшись, перебиваю заигравшегося мужчину. — Хватит. — Что? — он кинул на свою «соседку» слегка раздраженный взгляд. — Я лишь хотел добавить слово «достоинства», не больше. — И все же, хватит, прошу вас.       Тони лишь усмехнулся, после чего поднес стакан к губам — благо, он решил прислушаться к моим словам и остановиться, ведь я даже не представляю, куда бы мог зайти этот диалог в конечном итоге. Или же, может, притвориться лесбиянкой, чтобы избежать всей этой странной ситуации? Что-то подсказывало мне, что так было бы легче всего, но я не могла так поступить — врать ему не хотелось, да и прекращать это общение тоже. Ведь это.… Эти минуты с Энтони Старком вдруг стали единственным временем, когда мне не хотелось выть на луну от одиночества.       Пользуясь затишьем, я иду ко второму концу стойки — парень со скотчем несколько мгновений назад ушел, оставив по себе пустой стакан да несколько салфеток, за уборку которых я тот же час принялась. Затем, пришлось сделать парочку кофе для гостей из зала, и я даже сожалела, что кофемашина находилась так далеко от Старка — обернувшись, я вдруг заметила, что выглядит этот мужчина достаточно грустно, не смотря на весь его развеселый фасад и заигрывания.       Пальцем он выводил узор на стакане, пока мысли его были где-то далеко (мне вдруг захотелось узнать, что же заставляет его мило, но довольно страдальчески морщить лоб, и какие мысли обитают там, в его умных извилинах).       Расправившись с кофе, я возвращаюсь к этому задумчивому созданию — все, что я делаю, это лишь молча наливаю ему выпить, пока на губах играет легкая улыбка. Он оценивает этот жест ответной улыбкой и поднимает на миг Стакан вверх, мол, благодарит меня за милый и понимающий жест. — Уиллоу, — сама не осознаю, как произношу это вслух. — Что, прости? — Называйте меня просто Уиллоу, мистер Старк. Ненавижу полную форму своего имени. — Я тоже, — вновь усмехнувшись, признается брюнет, протягивая ко мне руку для пожатия — такую горячую, что, казалось, она прожгла мою кожу во время соприкосновения наших ладоней. — Тони. Просто Тони.       Обмен взглядами. Приятное тепло, что появилось в груди — словно я бродила по зимнему лесу, а это рукопожатие стало приходом весны в мою жизнь. Странное чувство.       Я не знаю этого человека. Вижу его третий раз в жизни. Он никто для меня, как и я никто для него. Но вот он сидит, смотрит, а на моих губах непроизвольно горит улыбка — это казалось таким правильным, таким важным.       И нет, я не влюблялась. Я просто чувствовала себя хорошо, когда он здесь — впервые в этом мире человек видел настоящую меня, а не ту Уиллоу, что знали и ненавидели все. И это было прекрасное чувство — снова быть собой. — К? — голос Старка возвращает меня в реальность. — Что? — Вильгельмина К. Даймонт, — уточняет мужчина, указывая на бейдж, что сверкал на моей груди. — Что значит это «К»? Ведь я даже боюсь представить, каким вторым именем наградили тебя родители, если первое Вильгельмина. — Лучше вам не знать, Мистер Старк, — с губ срывается нервный смешок, пока руки хватают один из стаканов и начинают лихорадочно его протирать, лишь бы скрыть неловкость да занять себя чем-то. — Поверьте. — Да ладно тебе, Уиллоу. Мое второе имя Эдвард. Что может быть хуже этого? — Констанция.       Тони чуть не прыснул выпивкой, которую только-только пригубил — наверное, он ожидал какую-то Кейтлин, Кару, Камиллу, да что угодно более современное, но не это… это старье. — Значит, К-Констанция? Родители желали привить тебе постоянство и сильный волевой дух? — по-старковски иронично вскинув вверх бровь, интересуется брюнет, явно хвастаясь своими познаниями в значениях имен. — Скорее, всему виной любовь мамы к Александру Дюме. — «Три мушкетера»! — закатывая глаза, восклицает мужчина, в порыве даже хлопнув рукой по барной стойке. — И как я сразу не догадался? — Вы копнули глубже, чем следовало, мистер Старк. — Эти шарики и ролики в моей голове вечно в движении, я не могу контролировать их, — он усмехается, делая глоток виски. — Знаешь, хорошо, что ты не родилась мальчишкой. — Это еще почему? — Сама посуди — как бы жилось ребенку по имени д’Артаньян Вильгельм Даймонт в 21 веке? — Боже, какой ужас, — с моих губ срывается не то, что истерический, а какой-то дикий смех. — Думаю, я была бы Арамисом, но даже это не излечило бы данный диагноз.       Старк смеется вслух — не улыбается, не кривит губы в усмешке, — и это было лучшее, что я слышала в этом мире. Искренний, прекрасный мужской смех заставил мое сердце пропустить один удар. И, Боже, я бы хотела, чтобы этот мужчина никогда не переставал смеяться — брюнет, который был первым в этом мире, кто не только протянул мне руку помощи, но и вел себя со мной искренне, непринужденно, даже на равных. Кто заставлял меня забыть о той Уиллоу и ее репутации, что тенью плелась за мной последних полтора месяца.       Кто бы мог подумать — простолюдинка, что наливает кофе и выпивку, может болтать с миллиардером, который старше ее почти вдвое, и при том не чувствовать никакого смущения. Все скорее было наоборот, и то, как быстро образовалось это некое тепло в груди даже слегка пугало — я никогда не умела быстро привязываться к людям, но вот, Старк здесь, и я уже боюсь с ним расставаться, когда тот уйдет.       И все-таки, у того бескрайнего одиночества, что свалилось мне на голову, были свои плоды — кажется, я начала хвататься за первого попавшегося человека, что заставил меня искренне улыбнуться, придавая этому колоссальное значение. Значение, о которое я обожгусь, когда дверь ресторана закроется за его спиной, а Тони Старк больше никогда сюда не зайдет. Просто потому, что ему незачем. Просто потому, что я всего лишь барменша, опрокинувшая на него выпивку, барменша, которая отказала ему как мужчине, и барменша, которая не может держать язык за зубами, выдавая все эти глупые слова. Черт. — У вас прекрасная улыбка, мистер Старк, — срывается с моих губ неосознанно. — Знаю, — его губы все еще не перестают улыбаться. — Прошу вас, никогда не переставайте ею пользоваться. — Хорошо, но только при одном условии. — Да? — бровь подпрыгивает вверх от удивления, пока мозг ждет очередную пошлую или саркастическую шутку от брюнета напротив. — И каком же? — Обещай, что в каждую минуту нужды ты будешь баловать меня лучшей выпивкой в Нью-Йорке, Уилли. Тогда я всегда буду находить повод, чтобы улыбнуться. — О, не просто обещаю, мистер Старк. Клянусь всегда безотказно спаивать вас. — Клянешься и не держишь слово? — пододвинув ко мне Стакан, заявляет мужчина, не скрывая улыбчивых ноток коварности на лице. — Наливай, Уилли. Вечер только начинается, и я уверен — нам еще есть о чем «пободаться». — Как вы меня назвали? — брови сами по себе сходятся на переносице. — Уилли. Может, предпочитаешь Констанция? — Нет, никакой Констанции, как и никакой Вильгельмины, — и вновь с губ срывается смешок. — Уилли... Мило звучит. Меня еще никто так не называл. — Значит, хоть в чем-то буду у тебя первым, Уилли. — Очень смешно, мистер Старк. — И тебе это нравится. Разве я не прав?       Усмехаюсь, ничего не отвечая и принимая заказ от официанта — честно говоря, я и не заметила, когда возле барной стойки никого не осталось. Тони Старк, казалось, украл все мое внимание и еще немножко, приковывая всю меня к себе и не отпуская из плена своего чарующего голоса до самой поздней ночи. Ночи, которую мы почти всю проговорили, болтая обо всем и ни о чем одновременно. И это был самый настоящий кайф — просто говорить, и чувствовать, что тебя слушают; просто слушать и понимать, что с тобой не только говорят искренне, но и жаждут твоего внимания.       Тони Старк ворвался в мою жизнь именно в тот момент, когда это было смертельно необходимо, и я не знала, за что мне такое наказание и счастье одновременно. Не знала, но была искренне рада, что он здесь, в мире, где у меня никого больше нет. Если эта встреча была посланием с небес, а бог существует, то после смерти я обязательно лично поблагодарю его за встречу с Энтони. Без него я бы не нашла в себе сил идти дальше. Без него я бы уже неделю как лежала мертвой лепешкой на асфальте, что разбилась бы о свои дурацкие иллюзии и неисполнимые мечты.       Тони Старк — моя судьбоносная единица в этом мире.       И этим все сказано.