Я нес какую-то чушь, а ты была рядом и молча слушала. Мне сразу захотелось сказать тебе, что ты, черт возьми, самая лучшая.
Холод пронизывал до костей, пока я маленькими, несмелыми шагами перемещалась по тротуару — Нью-Йорк за несколько ночных часов укрылся снежной простыней, да еще настолько обильной, что выйти из дому оказалось настоящей проблемой. Особенно, если ты не нашел ничего теплее кроссовок и осенней кожаной куртки, которые ну никак не спасали от непогоды. Казалось, еще немного, и я готова буду стучать зубами уже вслух, но ноги упрямо шагали вперед, то поскальзываясь, то погружаясь в нерасчищенный снег, который все еще летел и летел, превращая улицы в настоящую катастрофу. Как эта Уиллоу вообще жила? Где она прячет зимнюю одежду? И, что еще сильнее меня беспокоило, почему Нью-Йорк словно застыл, стоило снегу свалиться с небес нам на голову? Центральные улицы, конечно, прочищались, над ними работала как техника, так и специальные люди, но те улочки, по которым шла я, были, максимум, протоптаны лишь людьми, а то и вовсе нетронутыми, заставляя передвигаться по девственно-нетронутому снежному покрову, лишь бы добраться в больницу — туда, где в девять меня ждал последний сеанс с психотерапевтом, который все еще надеялся, что может свершиться чудо и я все вспомню. Но как вспомнить то, что я не прожила? Это была не моя жизнь, и я знала, что врать, что она принадлежит мне, нехорошо, но попасть в комнату с белыми мягкими стенами ну никак не хотелось, потому я и придерживаюсь изначальной версии, играя в свою "амнезию". Амнезию, которая была единственным объяснением моего неадекватного, иного поведения для всех — начиная с Кортни и заканчивая даже самой миссис Бишоп, которая вчера, после моих посиделок со Старком, даже похвалила меня за преданность делу и за то, что я нашла подход к такому важному клиенту, как он. Клиенту, который вновь ушел из ресторана не один — красивая рыжая женщина, появившаяся у барной стойки ближе к часу ночи, определенно стала гостьей в его постели этой ночью. Старк получил то, зачем пришел — приятную ночь в компании дамы. Думаю, это был бы не он, если бы карты выпали иначе, и он ушел домой в гордом одиночестве. Да и вечер он провел неплохо — без привычной Старку шумихи, но с душой и теплой беседой. Беседой, что согрела мое заледеневшее от одиночества сердце и заставила улыбаться настоящей, искренней улыбкой. Нет, правда, до вчера я даже не понимала, насколько я одинока — рядом не было никого, с кем бы я могла просто поговорить, не беспокоясь за слова и чувствуя, что меня слушают, да еще и понимают. Я скучала по своей прежней жизни немыслимо, и от этого становилась еще более одинокой, даже брошенной. И это чувство пустоты в груди оно… Оно росло, укоренялось, леденило сердце. Так было до тех пор, пока…. Пока Старк не всколыхнул мою нервную систему, заставляя выпускать колючки, заставляя защищаться, а затем еще и заставляя открываться навстречу ему, делая прогрессивный шаг вперед. Шаг, который я бы никогда без него не сделала. Оказавшись в кабинете у психотерапевта, я облегченно выдохнула, чувствуя, как приятное ощущение тепла начинает пробираться в каждую мою заледеневшую конечность. Впервые в жизни это чертово покалывание от резкой смены температуры было столь приятным — я наслаждалась тем, как тепло терзает мои красные руки, как оно безжалостно колет пальцы и потоками растекается даже по венам. Кеннет Джонсон — седоволосый, пожилой психотерапевт с большим пивным животом, — сначала отчитывает меня как собственную дочь за то, что я так легко оделась, а затем и вовсе наливает мне чаю. По правде говоря, такое человеческое поведение в связи с последними событиями казалось чем-то вроде сказки. Забота теперь казалась чем-то недоступным, потому и мельчайшее ее проявление ценилось так дорого. Затем, мы начали сеанс — такой же безуспешный, как и девять его предшественников. Он спрашивал меня о прогрессе, затем применял какие-то только ему известные методики, даже пытался ввести в состояние гипноза — все было впустую, ведь мне нечего вспоминать. Жаль, ему я признаться в этом не могла. Потому молча делала все, что он говорил, даже решала глупые кроссворды, не понимая, зачем это все, лишь бы пережить десятиразовую терапию и забыть о ней как о страшном сне. — Я сделал все, что мог, — обессилено опустив руки на стол, признается Кеннет. — Но не смог тебе помочь, Вильгельмина. — Все в порядке, мистер Джонсон, — усмехаюсь, — Правда, не корите себя. Вы не виноваты в том, что в моей голове что-то непоправимо сдвинулось. — Меня убивает тот факт, что прогресс нулевой, — он тяжело вздыхает, переместив взгляд в сторону окна. — Такое впервые в моей практике. Может, тебе следует обратиться к другому психотерапевту? — Если мне не помог такой потрясающий специалист, как вы, то мне уже никто не поможет, — пытаюсь ободрить мужчину комплиментом. — Уверена, когда придет время — я все вспомню. Видимо, со мной случилось что-то действительно ужасное, и мозг… Он оберегает меня. Думаю, это даже к лучшему. Не хочу ничего знать. Так будет легче начать новую жизнь. Кеннет вздыхает, пока его пальцы задумчиво потирают колючий щетинистый подбородок — на лице психотерапевта читалась неуверенность; он взвешивал все «за» и «против», пытаясь найти правильный выход из сложившейся ситуации. — Мистер Джонсон, — усмехаюсь, пытаясь его ободрить. — Я в порядке, правда. Там, за дверью, вас ждут люди, которым действительно нужна помощь, в отличие от меня. Не стоит тратить время на того, кому это ни к чему. Тяжелый вздох. Кеннет измеряет меня взглядом, после чего, молча, берет небольшой блокнот и начинает что-то писать, пока мой позвоночник сковывает льдом. Я знала, что все мои слова пусты, и он так просто меня не отпустит, но все же не переставала надеяться, что получу долгожданную свободу — никаких больше походов в больницу, никаких страданий над «амнезией» и изучения того, чего не существовало в природе. Это был предел мечтаний, потому я просто застыла, разинув рот, когда Кеннет протянул мне небольшой лист со списком лекарств, которые мужчина рекомендовал продолжить принимать, дабы стимулировать мою память. Затем, случилось чудо — после пятиминутного перечня рекомендаций, он отпустил меня. Насовсем. Поблагодарив мужчину, я почти что пулей вылетела из кабинета, лишая его возможности передумать — больше я сюда не вернусь даже под прицелом пушки, честное слово. Несясь со всех ног по больничному холлу с улыбкой на лице, я искренне радовалась прекращению этой бессмысленной пытки, что не принесла бы результатов, длись она хоть целую вечность. Я не та, Уиллоу Даймонт, и мне нечего вспоминать. У меня была другая жизнь. Жизнь, которая оборвалась на Бродвейской улице и больше никогда не будет моей. — Твою ж, — срывается с моих губ в ту же секунду, как я, засмотревшись на рекламную вывеску аптечного пункта, задеваю кого-то плечом. Столкновение было настолько сильным, что из рук «пострадавшего» вылетела целая стопка белоснежных листов, которые устелили больничный пол. — Простите, я… — опускаюсь на корточки, начиная лихорадочно собирать листы. — Это вышло случайно. — Все в порядке, — опустившись рядом, спокойно заявляет парень. — Мне тоже надо было быть внимательнее, а не читать на ходу отчеты. Его голос, на удивление, оказывается знакомым, потому я сама не осознаю, как поднимаю на «пострадавшего» глаза, впиваясь в него ошеломленным взглядом. — Детектив? — голос выдает каждую грань моего удивления. Русоволосый кидает на меня обескураженный взгляд — слишком пронзительный, как мне кажется, даже изучающий. — А вы…? — Вильгельмина Даймонт, — чуть усмехаюсь уголками губ. — Вильгельмина? — лицо детектива выражает неподдельное удивление. — Вы ведь были… Куда девались розовые волосы? — Решила освежить образ, — усмехаюсь, поднимая последний из листов и протягиваю их русоволосому. — Неужто настолько изменилась? — Выглядите потрясающе, мисс Даймонт. — Спасибо, детектив, — мы поднимаемся на ноги и я сама не осознаю, как смущенно опускаю глаза в пол, робея под таким пристальным взглядом. — Вы тоже… ничего. Какими судьбами вы оказались в этом богом забытом месте? — Работа, мисс Даймонт. Дело тоже, а жертва новая. Найдено тело еще одной пропавшей без вести девушки. — Все еще гоняетесь за вашим серийным убийцей? — мои глаза увеличились до размеров грецких орехов. — И сколько мертвых девушек уже на его счету? — Она девятая, — тяжелый вздох. — А у меня все еще никаких зацепок... только почерк похищения и метод убийства. Вы были единственным лучом надежды, но… — Но я ничем не помогла, простите. — Не важно, мисс Даймонт, — Джейкоб коснулся моего плеча в успокаивающем жесте, натянуто усмехнувшись. — Во всяком случае я искренне рад, что вы невредимы, пусть и не помните подробностей своего исчезновения. Лучше видеть вашу улыбку, нежели безжизненное тело в морге. Усмехаюсь, чувствуя некую неловкость, вызванную его словами и таким пронзительным взглядом. Мне, почему-то, дико захотелось помочь русоволосому, дать хоть малейшую зацепку, но у меня не было нужных воспоминаний. Я не знала, куда девалась «та» Уиллоу, что с ней случилось, и почему она не возвращается домой, чтобы вышвырнуть меня прочь и вернуть ту жизнь, что я у нее украла. — Мисс Даймонт, — кинув короткий взгляд на наручные часы, продолжает парень. — Прошу меня извинить, но у меня через три минуты встреча с патологоанатомом. — Все в порядке, детектив, мне тоже пора на работу, — пожимаю плечами и дарю русоволосому теплую улыбку. — Надеюсь, на сей раз вы отыщете ту самую ниточку, которая поможет вам найти этого монстра. — Спасибо, Вильгельмина. Я же, надеюсь, что это не последняя наша встреча, потому что я чертовски рад видеть вас такой… другой. — Неужто для вас так важен мой цвет волос? — Скорее, мне нравится то, что вы улыбаетесь, Уиллоу. Я ни разу не видел вашу улыбку до сегодня, и поверьте мне на слово — она безумно вам идет. Встреча взглядами, некое смущение благодаря его столь лестным словам и вот, мы расходимся в разные стороны, попрощавшись. Строгий детектив из моей памяти, который допрашивал меня, умоляя вспомнить хоть что-то, в одно мгновение превратился в простого улыбчивого парня, меняя мнение о себе в считанные секунды. К тому же, ему тоже чертовски шла его белозубая улыбка, что ослепляла всех вокруг. Погибла еще одна девушка, и он не уставал обивать все пороги, лишь бы предотвратить смерть следующей. Это было так печально, что не хватало слов, чтобы описать собственные чувства. Направляясь на работу, я думала лишь о том, что Нью-Йорк, может, и прекрасен в дневном свете, но все же, стоит солнцу спрятаться за горизонтом, он может показать и свои худшие стороны — уровень преступности и смертности, который с каждым днем лишь увеличивается, заставляя людей терять чувство безопасности. Кажется, этому городу нужен герой. Некий Кларк Кент*, который сможет навести порядок и помочь органам правопорядка свести преступность к минимуму. Будь супергерои реальными, этим десяти девушкам не пришлось бы умирать от рук маньяка. Их бы обязательно спасли. Но мы живем в реальном мире, где героев нет, а люди погибают. Очень жаль.*** POV Автор
Брюнет с некой скукой перебирал содержимое мотора одного из своих последних автомобилей, пытаясь убить время — прекрасного серебристого «Audi R8». Идейный штиль в его голове слегка утомлял, потому руки хватались за все, что угодно, лишь бы не бездействовать. Тони привык быть в извечном движении, а каждая из его извилин почти, что ежеминутно выдавала новые идеи, заглушить которые могла лишь приличная порция алкоголя, потому сегодняшняя тишина сводила его с ума. Да еще и чертов снег, что сыпался с небес на землю, вызывал у мужчины лишь раздражение, ведь тот даже не мог вернуться к себе домой, потому и торчал в Нью-Йоркских апартаментах, что располагались на самом верху Башни Старка. Не то, чтобы Тони не любил эту квартиру, да и город. Нет, скорее наоборот. Просто там, в Малибу, он чувствовал себя как дома, а здесь скорее был гостем, что прилетает раз в одну-две недели, чтобы встретиться с нужными людьми, засветить фэйсом на публику, мол, он так усердно управляет компанией, да поставить парочку подписей, что были так важны для его "дядюшки" Обадайи. Бразды правления принадлежали Стэйну, близкому другу Говарда, а основной изобретательный прогресс да новые разработки оставались за Тони, который никогда не рвался к власти — бизнес, бумажки и бюрократия не были тем, к чему лежала душа брюнета, потому скинуть этот груз на плечи доверенного человека казалось идеальным решением. Старк и правда сердился на непогоду — она диктовала свои условия, а Тони ненавидел, когда ему что-то указывают и предпочитал сам решать, что и когда будет делать. Легкий стук тоненьких каблучков заставил Тони усмехнуться — Пеппер меньше, чем через десять секунд появилась рядом с ним, чтобы сказать ему то, что Старк и без того знал. — Пилот отказывается лететь, — остановившись напротив, девушка с волосами цвета клубничного блонда кидает на мужчину изучающий взгляд. — Я могу и сам управлять самолетом, — брюнет закатывает глаза, чуть качнув головой. — Обойдемся и без него. — Снегопад слишком сильный, Тони, — взгляд девушки становится слегка усталым — слишком привычный взгляд, ведь со Старком часто приходилось нелегко в силу его своенравного, упрямого характера с нотками юношеского ребячества в заднице. Слово «нет» чаще всего было для Старка зеленым светом, нежели приказом остановиться, и это было причиной многих проблем, с последствиями которых часто сталкивалась и его помощница. — И? — Это будет полет в один конец, разве ты не понимаешь? Старк тяжело вздохнул — такой строгий тон его ассистентки говорил лишь о том, что будет так, как сказала она. Пеппер часто была права, и он старался не пренебрегать ее словами, но иногда… — Раз уж мы остаемся еще на день, можно провести несколько встреч… — Вечеринка, точно. Организуй мне вечеринку, Пеп. Приглашай всех и вся. — Мы можем сделать все, ради чего собирались в Нью-Йорк на следующей неделе, Тони. Может, лучше поработаем? — Ты знаешь, что делать, Поттс. Больше шума, гамма и стиля. И пусть в меню будет фондю из креветок. Хочу креветок. Острых, даже обжигающих. — Тони… — И еще хочу много коротких юбок. Никаких старух, одни загорелые студенточки, да их милые мордашки. Утро выдалось скучным, нужно наверстать упущенное вечером. — Не думаю, что сегодня стоит закатывать вечеринку, — Пеппер тяжело вздохнула, облокотившись о дверной проем. — Этот день не совсем… — Этот день такой же, как и все остальные, — явно раздраженный, Тони прерывает ассистентку на полуслове. — Я не собираюсь валяться в постели и заниматься самобичеванием, как старый дед, лишь потому, что тебе кажется это правильным. Хочу вечеринку. Шумную. И подготовь те документы, о которых вчера так сладко пел Обадайа. — Что-то еще, мистер Старк? — Нет, спасибо. Чуть вздернув вверх носик, Пеппер, пытаясь скрыть негодование, удалилась, четко понимая, что Тони больше не намерен разговаривать (уж слишком давно она его знает, потому и читает как открытую книгу). Его ослиное упрямство нередко доводило ее до ручки, да и уж слишком часто она не соглашалась с его решениями, но в большинстве случаев спорить со Старком было все равно, что говорить со стеной, потому она поднимала белый флаг и покорно делала свою работу. Поттс уже изучила, в каких ситуациях лучше закрыть рот и просто уйти, чтобы он получил свое желанное личное пространство, и будь что будет — она хотя бы работу сбережет, а последствия его решений улягутся со временем (в прочем, как и всегда). Тони хочет вечеринку — она сделает все, чтобы та прошла на высшем уровне. Ему нужны документы — Поттс расшибется в лепешку, но достанет их и выполнит свою работу. Делать все это было не так уж и сложно, особенно учитывая ту сумму, что звенит в ее кошельке за приложенные усилия. Пеппер тоже была упрямой, и никогда не боялась трудностей — эта женщина была именно такой, какая нужна Старку — той, что может терпеть все его заскоки, стиснув зубы, и при этом выполнять все поручения, даже самые идиотские, потому и задержалась в жизни Тони на такой долгий срок. И он был рад этому, потому что в мире существовало не так много людей, способных выносить его. Еще меньше было тех, кому он мог доверять по-настоящему, а Поттс он доверял все (исключением была изнанка его души — ее он не доверял никому). Закончив возиться с мотором, Старк вымыл измазанные руки и на несколько секунд застыл в ванной, пялясь в собственное отражение. Вид у него был какой-то потерянный, даже перепуганный — словно что-то преследовало Старка, настигая с каждой последующей минутой все больше. Затем он вздрогнул — явно пришел в себя, прогнав это чувство, — и набрал в ладони прохладной воды, чтобы умыться. Словно таким образом можно было прогнать гнетущие его мысли, смыть их и забыть. Но забывать не получалось, потому он так рьяно и искал рукам дело. Взглянув на часы, Старк тяжело вздохнул, поймав себя на мысли, что сегодня время потешается над ним своим медленным бегом. Словно улитка, этот день медленнейшим способом проплывал мимо, и Тони жизненно необходимо было ускориться. Благо, в его животе заурчало, потому на следующих полчаса не нужно придумывать новое дело. Но, вместо того, чтобы пойти к холодильнику, наполненному свежайшими продуктами, брюнет схватил в охапку зимнюю куртку и направился к лифту — прочь из этого скучного небоскреба навстречу заснеженному, сбитому с толку непогодой Нью-Йорку. Стоило мужчине покинуть стеклянный холл, ветер тут же загнал несколько холодных снежинок ему за шиворот, заставляя ссутулиться и вжать голову в плечи, лишь бы поглубже нырнуть в куртку. А ведь можно было и не морозить задницу на улице, но нет, Тони не жалел о том, что сбежал из дому, ведь знал, что там, куда он направляется, его встретят с теплой улыбкой и парочкой издевок, которые, почему-то, пришлись ему по вкусу. Наверное, впервые за долгое время, Старк самостоятельно, без нужды на то, предпочел человеческую компанию своим любимым игрушкам, и такое его поведение было в новинку даже для него самого. Те пять минут, что занимала дорога от Башни Старка к ресторану «Ammos Estiatorio», растянулись на целых десять, и брюнет был искренне рад наконец-то захлопнуть за собой уже знакомую дверь и тут же поймать на себе удивленный взгляд — как хорошо, что с барной стойки открывался такой прекрасный вид на главный вход. Уиллоу даже застыла, замечая на пороге Тони, а апельсин, который она так отчаянно полировала в этот момент, чуть не выпал из ее рук (по правде говоря, она не ожидала увидеть его вновь, да еще и так скоро, потому и не смогла скрыть нахлынувшие на нее эмоции). Он отдал куртку и подошел к барной стойке, отмахнувшись от сопровождающего его администратора, заставляя улыбку коснуться губ миловидной блондинки, которая каждой клеточкой тела ощущала легкое напряжение, вызванное его присутствием. — Вновь вы? — Уиллоу наигранно вскидывает вверх одну бровь, пока ее глаза наслаждаются прекрасным видом — в торчащих во все стороны волосах Старка запутались десятки снежинок, что начинали таять. — Ты единственный в мире бармен, который мне не рад. — Тони облокотился о барную Стойку. — Я оставляю недостаточно чаевых? — Наоборот, мистер Старк. Вы слишком щедры. К тому же, если бы вы не приходили к нам так часто, выпивая лучшее спиртное в баре, на ком тогда держался бы бюджет нашей страны? Ах, вот и тот перец, отведать которого Тони и пришел — ее острый язычок заставил улыбку тут же появиться на лице Старка, так ему понравились ее слова. И, боги, как же она напоминала ему кого-то из его прошлого, но он все никак не мог понять кого. — Без меня эта страна уже давно загнулась бы. Уиллоу хохотнула, нарочно закатывая глаза — и все же, самооценка у этого мужчины и правда размером с его башню. Но ей даже нравилось это. — Возможно. Но не рановато ли для ваших вложений в ее казну? — Думаешь, полдень меня остановит? — Думаю, вас ничего не остановит, если вы чего-то возжелаете. — Или кого-то, — Тони игриво сузил глаза, намекая на свою собеседницу. Уиллоу вновь закатила глаза (этот жест уже начинал входить у нее в привычку, как только Старк покажется на горизонте), после чего повела себя как ребенок, показав брюнету язык. — У каждого правила есть свое исключение. — Неверное убеждение, лапа. Люди делают выводы, исходя их недосказанных предположений, а не фактов. Если у каждого правила есть исключения, то каждое правило должно иметь хотя бы одно исключение, кроме этого. А разве это не исключение к правилу, которое утверждает, что у каждого правила есть исключения? — Кажется, вы только что сломали мне мозг, — широко выпучив глаза, девушка даже на миг застыла, пялясь на мужчину, с пухлых губ которого только что сорвался непонятный ей бред. — Люблю поговорить о высшей философии когда солнце в зените, — уголки Тони вновь выгнулись в полуулыбке, пока внутренне смаковал некую победу в этом диалоге. — Или же вы слишком трезвы, чтобы говорить по-человечески. — Скорее голоден, Уилли. Надеюсь, у вас здесь не только спаивают, но и прилично кормят. — Не сомневайтесь. Обогнув барную стойку, девушка жестом указала Старку на пустой зал, приглашая его сесть. — Какой вид предпочитаете? Аквариум? Башня Старка? В никуда? Тони пожал плечами, демонстрируя свое безразличие к данному выбору. — Поняла. Где посажу, там и будете сидеть. — Тебе говорили, что ты очень логичная девушка, Уиллоу? — Старк, конечно же, не сдержался, подстегивая девушку за не самую удачную фразу. — Как я и говорила, мистер Старк — поезд с допотопными шутками уже давно отчалил — И я вновь на него опоздал? — усмешка. — Так точно. На этой ноте пререкания закончились, ведь Уиллоу схватила меню, винную карту и последовала к одному из самых дальних столиков у большого панорамного окна, усаживая за ним Старка. Ресторан был пуст, бар не нуждался в бармене, потому та решила взять Тони на себя, даже не подозревая, что это еще вылезет ей боком — официанты уже испепеляли ее взглядами, мечтая о чаевых, что брюнет оставит после своего сытного обеда. — Что-то еще? — записав заказ, Уиллоу с теплой улыбкой посмотрела на Тони. — Может, вина? С карэ ягненка органично будет ощущаться мягкий вкус Пино Нуар или Пинотаж. — Пинотаж «Блейк Лейбл», пожалуйста. — Будет сделано. Проплывая мимо коллег, девушка даже не пыталась заметить их кидающуюся в глаза ненависть. Она просто делала свою работу, угождая любимому посетителю, в то время как остальные объясняли ее поведение жадностью и нежеланием делить такого клиента, как Старк больше ни с кем. Оставив заказ на кухне, Даймонт вернулась к своим делам, а ее руки умело выполняли одно из поручений от самой миссис Бишоп, которая почти что умоляла Уиллоу украсить зал к предстоящим зимним праздникам. Если верить ее словам, то декорирование зала было почти что любимым ежегодным занятием той другой Уиллоу, которую блондинка якобы не может вспомнить. «Это должно пойти тебе на пользу, Уиллоу, — с нескрываемым энтузиазмом произнесла Лайла. — Может, занятие любимым делом поможет тебе что-то вспомнить? Никто не отменял Рождественское чудо» Чуда, конечно же, не случится, и Даймонт знала это. Но и отказать не могла, ведь и сама любила подобное занятие (правда, до этого украшала она лишь родительский дом и свою комнатку в общежитии). Все эти игрушки, дождик, гирлянды, искусственный снег, веселая тематическая музыка — каким бы паршивым не было настроение, на лице непроизвольно появлялась улыбка, стоило взять в руки одно из украшений. И даже не смотря на отсутствие праздничного настроя, Уиллоу выглядела умиротворенной, когда копошилась, украшала свое рабочее место, выбросив из головы все лишнее. Даже Тони это заметил, отрываясь от трапезы на короткое мгновение — стоило Даймонт углубиться в это искусственное рождество, девушка становилась веселее. И это было так мило, что ему вдруг захотелось купить для неё все новогодние украшения в мире, лишь бы та никогда не переставала улыбаться. Расправившись с барной стойкой, Уиллоу заручилась поддержкой Марка и полезла к большому панорамному окну — Тони и дообедать не успел, как на стекле уже красовалась сверкающая гирлянда, а рядом с ней прекрасные маленькие снежинки, что были усыпаны серебристыми блестками. Уилли копошилась как пчелка даже в тот момент, когда в ресторан вошла прекрасная нимфа с волосами цвета клубничного блонда, и на ее недовольном личике так и читалось негодование, словно Старк, к которому она присоединилась за столиком, украл у нее любимую игрушку. Долгих несколько минут мисс Поттс словно вычитывала Энтони за что-то, а затем сделала заказ и присоединилась к нему за обедом, балуя себя дорогим вином и вкусной пищей. Спор прекратился, теперь она улыбалась — Старк умел очаровать любую даму, и она не была исключением. Пеппер Поттс — его ассистентка — была самим совершенством. Миловидное лицо, мягкие, светло-рыжие волосы, стройная, даже модельная фигура, миниатюрные плечи, осиная талия, длиннейшие ноги и тонкая, привлекательная лебединая шея. Такие девушки, как она, не должны работать в офисе. Их судьба — красивая жизнь с богатым, успешным мужчиной, что будет дарить им свою любовь и сказку, усыпанную дорогими подарками и отдыхом в самых экзотичных, красивых местах. Такие девушки не созданы для работы. Они — что не есть ярчайшие украшения, коим положено блестеть на солнце, поражая всех своей красотой. По крайней мере, так думала Уиллоу, что украдкой наблюдала за этой парочкой, чувствуя странную неловкость. Неловкость потому, что ей никогда не сравнится с такой женщиной, как эта Пеппер, об отношениях Старка с которой ходит столько легенд в интернете. Уиллоу вдруг вспомнила, что она не так высока, как хотелось бы, да и у нее не такая осиная талия, не такая тонкая шея, ноги короткие, словно у карлика и даже не столь белоснежная, ухоженная кожа — на фоне Пеппер блондинка превращалась в пустышку, которая не стоит ни одного мужского взгляда. Даймонт казалось, что эта женщина одним своим появлением уничтожила ее самооценку, потому она почувствовала себя поверженной — очередной даже не начатый бой был проигран. И, хуже всего, что девушка начала задавать себе эти глупые вопросы, вроде: «почему этот брюнет вообще сюда приходит? Почему он не предпочитает проводить все свое свободное время рядом с такой женщиной? И как Тони Старку удается сдерживаться рядом с ней?» Ведь будь Даймонт мужчиной, она бы уже давно сделала такую женщину своей. И та никогда бы не покидала её постель, так страстно бы блондинка ею упивалась. И, Боже, лишь слепой не заметил бы, как Тони на нее смотрит — в его взгляде читался не только чистейший восторг, но и нотки искреннего уважения и благоговения. Старк дорожил этой женщиной, как и Пеппер им, а эта трапеза и легкие улыбки во время непринужденной беседы на их губах лишь были тому доказательством. — Отказываешься от десерта? — Тони негодующе посмотрел на свою ассистентку, которая поставила на стол опустевший бокал. — Безделье — непозволительная роскошь для ассистентки Тони Старка, — чуть усмехнувшись, тепло произнесла Пеппер. — Знаешь, у моего босса сегодня вечеринка, и у меня еще тысяча и одно дело. — Ох уж этот Старк, — Тони шутливо закатил глаза. — Он совсем тебя не щадит. Как ты вообще можешь работать на него? — Видимо, у меня стальные яйца. Поднявшись, рыжеволосая на миг остановилась взглядом на своем боссе — наслаждалась улыбкой, которую вызвали ее слова, — после чего напомнила Старку о его делах и обязанностях, прежде чем уйти. Уйти так грациозно, что даже бедный официант Марк не устоял и проследил за ней взглядом, наслаждаясь прекрасным задним видом. Пока Энтони баловал себя десертом от шеф-повара, Даймонт уже успела почувствовать себя лучше, да погрузиться с головой в новое дело — украшение живой голубой ели, которую несколько мгновений назад поставили на самом видном месте зала. Она украшала ее с такой страстью, с таким желанием, что даже глаза ее сияли от эмоций — легкая боль и эйфория смешались воедино, заполняя каждую клеточку ее тела. Она была счастлива возможности вложить всю себя, всю свою душу в это дело, но одновременно не могла прогнать с головы чертовы воспоминания. Уиллоу вдруг вспомнила о доме, о запахе выпечки ее мамы и по самой вкусной в мире рождественской индейке, по смеху сестры и бурчанию папы, что как всегда не особо радовался наплыву гостей, а затем не хотел отпускать их домой, увлекшись выпивкой и душевной беседой с родными. Рождество в Нью-Джерси всегда было теплым, вкусным, бесконечно уютным — мечтой, красивой картинкой, что теперь была лишь жалящим воспоминанием в ее голове. Рождество здесь… оно было насквозь пропитано одиночеством в холодной квартире, дрожащими от воспоминаний руками и океаном слез, что предназначался ее лучшей подруге подушке. Никакой елки. Никаких огней. Никакой… семьи. Только Уиллоу и ее изболевшееся сердце, что даже не может потешить себя красивым деревом и игрушками в этот сезон просто потому, что приходилось выбирать между едой, коммунальными услугами и рождественской мишурой. — Подрабатываешь декоратором? — бархатный мужской голос заставил Уиллоу вздрогнуть, возвращая ее в реальность — блондинка как раз на миг зависла, достав из ящика большую красную игрушку, которая вызвала у нее очередное воспоминание о доме. — Ох, если бы, — губы девчонки изогнулись в подобии улыбки. — Хочешь сказать, ты делаешь это бесплатно? — Не все в этом мире нужно сводить к деньгам. — Ошибаешься. Все и всегда сводится к деньгам в конечном итоге, лапа. Уиллоу усмехнулась — он был бы не Тони Старком, если ответил бы иначе. — Неплохо получается, — пальцы брюнета коснулись одной из игрушек, что мирно висели на елке, пока глазами он изучал проделанную блондинкой работу. — Всего лишь симметрия. — И хороший вкус. — Комплимент от Тони Старка? — к щекам Уиллоу приливает кровь. — Мне начинать волноваться о вашем добром здравии? — Скорее, еда была настолько вкусной, что я размяк и сорю комплиментами всем подряд. — Вкусный обед еще никому не вредил. — Как и приятные слова. — Знаю. Спасибо, Энтони. Старк чуть заметно усмехнулся, спрятав руки в карманы штанов. Эта девушка была такой странной.… Вместо того чтобы сразу сказать простое «спасибо», она начала язвить, укрываясь этими словами как щитом. Он понимал это, потому что сам часто пользовался таким приемом — когда в душе слишком много ран, ты защищаешь себя даже тогда, когда тебе не собираются причинять боль. Просто затем, чтобы не сближаться. Чтобы не открывать себя, не обнажаться, избегая болезненных последствий в будущем. Заглянув в ящик с остатками игрушек, Тони на миг замешкался. По правде говоря, он не помнил, когда в последний раз декорировал елку. Может, в глубоком детстве? Да, точно. Ему было около десяти — они с мамой украсили весь дом сами, наслаждаясь проделанной работой и душевным единением. Это был прекрасный день. Жаль, на следующее утро сердце Тони разбилось — Говард нанял декораторов, которые смыли все его старания в унитаз ради «совершенства», которое требовал его отец. Взяв в руки маленького хрустального олененка, Тони грустно усмехнулся — он бы многое отдал за то, чтобы вновь украсить елку с Марией. Он скучал по ней постоянно. Но в такие дни, как этот… Его сердце разрывалось сильнее всего. — Теперь нужно повесить его на елку, мистер Старк, — кинув на мужчину осторожный взгляд, произносит Уиллоу. — Мм? — кажется, брюнет настолько углубился в воспоминания, что даже не слышал ее слов. — Их вешают на елку за хвостик, — на губах блондинки появляется осторожная улыбка. — Подсказываю, если вы забыли, как это делается. — Я слишком дорогой декоратор, милая. Ресторан разорится, оплачивая мои услуги. — А мы рискнем. Уголки губ Тони дернулись в намеке на усмешку, а рука потянулась к одному из удачных мест для «проживания» олененка на елке. Это было даже как-то нелепо — вешать игрушки в чужом месте с малознакомой особой, да еще и получать от этого удовольствие, потому внутри Тони тут же появились некие противоречия. Он взрослый состоятельный мужчина, но…. Кажется, ему действительно хотелось помочь ей украсить это идиотское дерево. И он не мог этому противостоять, потому и сам не заметил, как рядом с оленем появился блестящий снеговичок в красной шапке. — Неплохо получается, — срывается с губ Уиллоу, а в ее взгляде загораются красивые, яркие огоньки. — Всего лишь симметрия, лапа. — И хороший вкус. С губ молодых людей срывается легкий хохот, а их глаза буквально на миг встречаются — это было что-то вроде того самого момента, когда люди осознают, что им хорошо друг с другом. Хорошо духовном плане, но еще не достаточно комфортно в физическом, потому взгляды тут же переводятся куда-то в пол, чтобы скрыть неловкость. — Любишь украшать елки? — взяв очередную игрушку в руки, интересуется Старк, наблюдая за тем, как Уиллоу закрепляет серебристый бант. — Люблю, — губы блондинки изогнулись в грустной улыбке, которую Тони не мог не заметить. — Но? — Почему всегда должны быть какое-то «но»? — Потому что в большинстве случаев без него ничего не бывает. Особенно, когда человек счастлив и несчастен от этого одновременно. — Я всего лишь скучаю по рождеству дома, в Нью-Джерси, мистер Старк. Никаких «но», только нежное и любящее девичье сердце. Все мои праздники сводятся к этому ресторану, к этим людям и даже к этой ели. И я искренне рада, что могу украсить елку хотя бы здесь. — Ты можешь поставить еще одну ель у себя в комнате для разнообразия, разве нет? Подняв глаза вверх, девушка вновь пересеклась с его карими — такими уверенными, испытующими, выражающими некое непонимание и даже негодование. Тони не понимал, что она хочет сказать, а Уиллоу не могла признаться, что не может позволить проклятое дерево из-за финансовых соображений — расходы на ель да на украшения были непозволительной роскошью в ее и без того зыбком положении дел. И говорить об этом самому Тони Старку было не просто неловко, а крайне постыдно. — Хороший вопрос. — Скорее утверждение. Загляни после смены на рынок и побалуй себя праздничным ритуальным деревцем, лапа. Жизнь слишком коротка, чтобы отказывать себе в таких простых удовольствиях. Не можешь провести праздники дома — приведи праздник к себе. Усмехнувшись, она ничего не ответила. Тони Старк несомненно прав — жизнь, как оказалось, слишком коротка, но иногда ты обязан себе отказывать, потому что другого выбора попросту нет. И это было чертовски печально, ведь некоторые люди могут позволить себе все, а другие ничего, и эти двое были ярким тому примером. Повесив на елку усыпанный блестками серебристый шар, Тони, любуясь игрушкой, достал из кармана мобильный, и уже буквально через секунду умиротворенное выражение его лица стало слегка раздраженным. — Долг зовет? — тут же догадалась Уиллоу, понимая, что Старк мешкает, не желая отвечать на звонок. — Скорее мой надоедливый названный дядюшка Обадайя. Поправив одну из игрушек на елке, брюнет тяжело вздохнул и сделал несколько шагов к выходу. — У меня сегодня будет вечеринка, — остановившись, вдруг произносит Тони, заставляя Уиллоу застыть, прикипая к нему глазами. — Буду рад твоей компании. — Не все могут позволить себе развлекаться, мистер Старк, — с легкой досадой признается блондинка, понимая, что даже если бы она хотела пойти, то не сможет, ведь на ней висит вечерняя смена. — Хм.… Кажется, я сегодня уже слышал нечто подобное. Что, если я скажу, что не приму твой отказ? — Я лишь напомню вам, что мне нужно работать и буду надеяться на понимание. — И я понимаю. Немного оскорблен отказом, но, правда, понимаю. — Спасибо. Надеюсь, ваша вечеринка пройдет на высшем уровне. — А разве бывает по-другому? — Старк развел руками, усмехаясь и подмигивая белокурой на прощание. — До встречи, Уилли. Скучай по мне. — И не подумаю, мистер Старк. — Другого ответа я и не ожидал.***
Шум, гам, алкоголь, мини-юбки и знойные тела — что-что, а вечеринки у Старка всегда отличались своим повышенным градусом. Пеппер, в прочем, как и всегда, выполнила поручение своего любимого босса на высшем уровне, с неописуемой самоотдачей. Именно за это он ее и ценил — его ассистентка была не только прекрасна внешне, но и чертовски умна внутри. Наслаждаясь хорошим скотчем, мужчина наблюдал за красивыми телами танцующих модельных девчонок и понятия не имел, какую из них ему хотелось бы попробовать на вкус. Может, ту брюнетку? Или ту, с медными длинными кудряшками? Или же блондинку с короткой стрижкой, но третьим размером груди? Или, или…. Старк тяжело вздохнул, понимая, что ни одну из них он по правде не хочет, а чувствует только скуку и обжигающий вкус алкоголя на губах. Вот и все. Весь спектр эмоций заключался в их отсутствии, и даже его любимый вид отвлечения сегодня не работал — ему скорее хотелось уйти с собственной вечеринки, нежели остаться. И Тони ничего не мог с собой поделать. — И почему же мой любимый мистер Старк скучает у барной стойки? — медноволосая кудряшка, что мгновением назад поймала взгляд Тони на себе, уже стояла рядом, облокотившись о барную Стойку и предоставляя глазам мужчины свой глубокий вырез. — Кто сказал, что я скучаю? — Тони сделал глоток скотча, даже не пытаясь казаться заинтересованным в диалоге. — Ваши глаза, Энтони. Они так и кричали «спаси меня, Дженни», и я просто не смогла не откликнуться на этот немой зов и познакомиться с вами лично. Пресмыкается перед ним, сама соблазняет, мечтая о несбыточном — заполучить внимание Старка, да еще и на длительный период. Идиотка. Скучно. Надоело. — Хорошо, давай познакомимся, — Старк натянуто усмехнулся, чуть сузив глаза. — Только я сейчас немного занят. Позвони через год, ладно? Слегка опешив, девушка даже разинула рот, но ответить ей было нечего — слишком маленький мозг не был рассчитан на остроумие и колкость, в отличие от мозга ее собеседника. Недовольно фыркнув, медноволосая вернулась на танцпол, красиво виляя бедрами, словно крича таким образом Старку о том, что он потерял. Ну и пусть. Он видел бедра куда лучше, чем у нее, по правде говоря. Да и задницы тоже. Оставив пустой стакан со скотчем у барной стойки, Тони проплыл к большому панорамному окну снятого на вечер ночного клуба — Нью-Йорк переливался всеми возможными огоньками, завораживая, пожалуй, всех, но не этого бесчувственного брюнета. Ему же, почему-то, казалось, что внутри у него все занемело, застыло тугим комком, и справиться с ситуацией было очень сложно. Сложно потому, что он знал, откуда она берет корни, но не собирался их выкорчевывать. Пеппер на вечеринке не было, Роудса тоже. Они уже давно мирно спали, наслаждаясь теплой постелью и не тратя прекрасную ночь на пустые, бессмысленные, по их мнению, гуляния. Может, это и к лучшему, но все же, Старку сегодня было одиноко, потому он жалел, что никого из них нет рядом. Даже Хэппи, его водителя-охранника рядом не было, так как тот попросил парочку отгулов и остался в Малибу — брюнет действительно остался совсем один, замкнут в своей голове с этими назойливыми мыслями и пустотой, которую они порождали. Черт. Музыка давила на уши, а обилие людей впервые за долгое время не приносило удовольствие, а раздражало. Это было так не похоже на Тони — мужчина, что всегда любил быть в центре внимания, вдруг захотел уединения, спокойствия и… понимания. Запустив руку в карман пиджака, Тони нащупал в нем ключи, на миг замирая, прежде чем сорваться с места и помчать к парковке, сбегая с собственной вечеринки. Нетактично со стороны хозяина мероприятия, но когда это Старка волновала такая ерунда? Педаль газа в пол, приятное рычание мотора. Брюнет сам и не понял, как оказался на парковке собственной башни. Затем, вместо того, чтобы подняться в свои апартаменты, Тони направился в противоположную от лифта сторону. Ноги несли его туда, где он мог найти неплохого собеседника, и он сам не понимал, почему уже в который раз возвращается к ней — было в этой девушке что-то магнетическое, что пленило его и пока не собиралось отпускать. Он видел в ней некую загадку, и пока не разгадает ее, определенно не успокоится. У каждого свои наркотики, и Тони предпочитал такой вид — абсолютное помешательство на чем-то, даже если это порой сносило ему голову и оставляло неисправимые последствия. Дверь распахнулась, морозный ветер слегка ужалил администратора у входа, от которого Старк тут же отмахнулся — ему не нужен был столик. Стула у барной стойки будет вполне достаточно, и он сам может его найти. В голове бардак, в душе все сильнее кровоточили раны — Тони вдруг осознал, что на самом деле это не пустота, а что не есть боль в душе, побороть которую он пытался привычными способами и толпой, но так и не смог. Пожар лишь сильнее разгорался, и это… Ему нужно потушить его. Боже, как же ему хотелось избавиться от этих языков огня, что излизывали его изнутри. Уиллоу же вовсю копошилась в баре — декабрьский снежный вечер не отменял наплыв клиентов, которым хотелось забыться в алкоголе или отведать вкусной пищи, которую гарантировал ресторан. Она даже не заметила, что Тони уже секунд двадцать рассматривает ее издалека, подмечая усталый вид, слегка растрепанную прическу и чуть склоненную от скуки голову на бок. Это место, может, и приносило доход этой девушке, но одновременно… Оно угнетало ее. Тони понял это еще в вечер их знакомства, но говорить ей об этом не стал, потому что уверен — она и без него знает о том, что работа ей не по душе. Замечая, как женщина, что получила свой «Космополитен», покидает барную стойку, освобождая его любимый табурет, Тони поспешил занять его, мечтая о виски, что Уилли как всегда предложит ему после некой перепалки или фразы, что заставит его улыбнуться. Забыться в алкоголе.… Вот, каким был выход. И Тони собирался так и поступить, заглушая все, что разъедало его изнутри. Поднимая глаза, Уиллоу замечает, как Старк присаживается напротив нее — привычно, прожигая взглядом и заставляя сердце замереть на несколько секунд, — вид у брюнета, впервые с момента их знакомства, суровый, даже угрюмый. — Кофе? Виски? Или сразу водки? — тут же срывается с губ девушки, в чьей душе появилось беспокойство. — У меня на лбу написано, что все плохо? — грустно усмехнувшись, отшучивается брюнет. — Значит водка, — пытаясь сохранять непринужденный вид, Уиллоу пожимает плечами, схватив бутылку и профессионально перебросив ее из руки в руку. — И барменотерапию в бонус. Выкладывайте. — Что, прям здесь? — на лице Старка тут же появилась эта его любимая пошлая улыбочка. — Я, конечно, не против, но… — Оу, — Даймонт поставила перед Старком стопку и наполнила ее водкой. — Выстраиваете броню, сводя все к шуткам ниже пояса. Все настолько плохо? — Да. Убил кое-кого по пути сюда. — Могу помочь избавиться от трупа, — усмехнувшись, Уиллоу поставила рядом с Тони лимонную нарезку и оливки, никак не реагируя на его колкость. — Бесстрашная ты девушка, Уиллоу, — задумчиво пробежавшись пальцами по стопке, произносит Тони. — Позади меня неуверенно топчется на месте страж порядка, а ты бросаешь ему в лицо такие громкие слова. — Страж порядка? — раздался голос мужчины, которого Тони заметил позади себя в зеркальном отражении барной стойки. — Не думал, что вы настолько стары, мистер Старк, чтобы знать такие древние термины. — Шутка о моем возрасте, — брюнет закатил глаза, после чего резким движением осушил стопку, закинув голову. — Я бы рассмеялся, да спина ноет. — Как вы догадались, что он из полиции? — блондинка удивленно уставилась на детектива, что появился рядом слишком внезапно. Или же она попросту уже настолько устала, что даже не заметила его, как и Энтони до этого. — И снова здравствуйте, детектив Эспиноза. Детектив усмехнулся, облокотившись о барную стойку рядом со Старком. — Услышал запах отчаяния, — срывается с острого язычка брюнета. — Нет, серьезно! Вы знакомы? — К счастью нет, — игнорируя колкость Старка, произносит детектив. — Правда, невозможно жить в Нью-Йорке и не знать главного продавца смерти в округе. — У вас там у всех прирожденное отсутствие чувства юмора? — покосившись на детектива, срывается с губ слегка раздраженного Старка — последнее, чего бы ему хотелось, это разговор с пустоголовым представителем правопорядка вроде этого габаритного детективчика. — Нет, только у избранных. И здравствуйте, Уиллоу. Как ваши дела? — Все в порядке, детектив, — пожав плечами, отвечает белокурая. — Какими судьбами вас сюда занесло? — Разве можно пройти мимо, проезжая рядом с таким роскошным заведением? Улыбка. Милая, но такая нелепая — конечно же, детектив приехал не просто так. Да и не по рабочим делам тем более, ведь эти огоньки в его глазах то и дело выдавали настоящие намерения — он был охотником, а она добычей. Мужчина, которому понравилась женщина, проверял территорию. Закатив глаза, Тони схватил с небольшой тарелки дольку лимона и даже не скривившись, угостился ею, пытаясь побороть жжение после водки во рту, пока Уиллоу, словно очарованная появлением этого идиота, начала ухаживать за ним, предлагая всевозможную выпивку. Глупышка. Ему нужно лишь одно, как, в принципе, и всем мужикам, а она растрачивает себя попусту, пытаясь быть как можно милее и внимательней к особому клиенту. Не то, чтобы Тони ревновал. Нет. Ему по большей части было плевать на эту белокурую девицу. Просто его раздражал тот факт, что Даймонт так легко переключилась на другого мужчину, даже несмотря на то, что сумела заметить на лице Старка грусть. Но и возражать он не стал — не то, к сожалению, настроение, чтобы растрачивать себя на пустышек. Пустышек, что бесцеремонно строили глазки симпатичной барменше, хоть та и упрямо не замечала это, словно ослепла. Казалось, детектив болтал с Уиллоу не просто так, а по делу, рассказывая той о каких-то нюансах своего расследования, с которым, как оказалось, та имеет прямую связь, но на самом деле это была некая прелюдия между разговором о погоде и приглашением в его постель. Нет уж, Старк подкатил свои шары к ней первым, и будь он проклят, если не получит Даймонт раньше этой смазливой морды. Тони читал детектива как открытую книгу и мысленно закатывал глаза каждый раз, когда тот нелепо улыбался, поглядывая на блондинку, что поновляла каждому в баре выпивку и одновременно слушала его скучную болтовню, что никак не прекращалась минут 10. — Прекращай, — срывается с губ Старка, стоит Уиллоу отойти к другому краю барной стойки, предоставляя двум представителям мужского пола свой вид сзади. — Сожрешь ее глазами. — Всех судите по себе? — чуть оскалившись, детектив кидает на брюнета наигранно-дружелюбный взгляд. — Я здесь лишь для того, чтобы узнать о самочувствии мисс Даймонт. Утром она выглядела не очень-то хорошо, знаете. Даже сбила меня с ног. — Врешь самому себе? Мило. — Вам-то какое дело до этой девушки? — Никакого. Но она умная девочка, а ты слишком тупой, чтобы понять, что палишься. Уиллоу обернулась, и, поймав на себе два мужских взгляда, мягко усмехнулась, заставляя губы детектива расплыться в глупой улыбке. — Что и стоило доказать, — констатирует факт Тони, после чего осушает свою стопку и пытается унять жжение во рту очередной долькой лимона. — Не прикрывайся работой тогда, когда попросту хочешь кого-то трахнуть. Вот он — выигрыш. Тони наслаждался тем, как сладкая похотливая улыбка на лице его оппонента сменивается растерянным, даже неловким видом. Брюнет был прав, и это лишь делало вкус победы слаще, особенно в тот момент, когда детектив решил дать попятную, стоило Уиллоу вернуться к ним и поновить порцию выпивки для Энтони. — Могу я все же предложить вам что-то выпить, детектив? — наклонившись поближе, предлагает блондинистая, не скупясь на очаровательную улыбку. — Вы будете приятно удивлены, обещаю. Даже сам Тони Старк остался доволен нашим ассортиментом. — К сожалению, мне пора на дежурство, — странно покосившись на брюнета, заявляет Джейкоб, после чего чуть усмехается и достает из нагрудного кармана свою визитку. Протянув ее Даймонт, русоволосый чуть усмехнулся, пытаясь скрыть тот факт, что он робеет под давящим, раскусившим его взглядом Энтони. — Это мой номер. Позвони, если что-то вспомнишь, ладно? Или же если тебе понадобится помощь. Попрощавшись с блондиночкой, детектив уходит также быстро, как и появился — его широкая спина буквально через несколько секунд скрывается за большой входной дверью, что устало «застонала», закрываясь. — Симпатичный малый, — срывается с губ Тони, как только Уиллоу возвращается к нему, отдав две кружки эспрессо официанту. — Сохнет по тебе. — Джейкоб? — еле сдерживая порыв закатить глаза, девушка кидает короткий взгляд в сторону дверей, за которым буквально несколько секунд назад скрылся детектив . — Он всего лишь делает свою работу. — Ну, если раздевание тебя глазами это часть его работы, то, поверь — у нас с ним одна профессия. — Не судите всех по себе, мистер Старк. Детектив Эспиноза не такой, как вы. И он, правда, просто делает свою работу. Разве вы не слышали наш славный разговор о похищенных девушках? — Наивное дитя, — а вот Старк не отказывает себе в его любимом закатывании глаз. — Этот бедолага уже давно закрыл твое дело, ведь ты, цитирую, «к счастью нашлась». И вот, он приезжает сюда на несколько минут, чтобы спросить, как у тебя дела, и вручить свой номер телефона, да еще и смотрит на тебя бараньими глазами. Все еще думаешь, он пришел только из-за работы? — Энтони… — Он хочет тебя, Уилли, — словно ставя точку в этой теме своей интонацией, заявляет Тони, после чего осушает стопку и резко, с громким хлопком ставит ее на стойку, — нравится тебе это или нет. — А что насчет вас, мистер Старк? — чувствуя легкое раздражение от этого диалога, фыркает белокурая. — Почему вы вновь здесь? — Если ты сейчас предлагаешь мне себя, то уже знаешь мой ответ. — Становитесь в очередь. По правде говоря, Уиллоу не ожидала, что столь искренне начатый диалог обретет такие краски. Что-то явно было не так, и это кидалось в глаза — даже тон Старка был холоднее обычного, глаза суровее, с почти незаметными нотками грусти, да и между бровей пролегла глубокая морщина. — И как же ваша вечеринка? — чувствуя неловкость от затянувшейся паузы, решается спросить блондинка, пополняя стопку Тони. — Неужто ваши славные празднования заканчиваются с появлением первой звезды в небе? Уголки губ Старка дрогнули в намеке на улыбку, пока пальцами мужчина выводил незамысловатые узоры на покрывшейся испариной стопке. — Серьезно? — понимая, что задумчивый брюнет не собирается удостоить ее ответом, Уиллоу скрещивает руки на груди и впивается в своего клиента взглядом. — Не собираетесь отвечать? А как же ваши шутки да колкие фразы? — Не сегодня, Уилли. — Все настолько плохо? — Все потрясающе, лапа, — кривовато усмехнувшись, Старк кинул на нее мягкий, даже теплый взгляд — брюнету явно пришлось по душе ее волнение о нем, что читалось в этих больших бездонных глазах-океанах. — Это всего лишь день, который я хочу скорее пережить. Вот и все. — Не обязательно нести груз этого дня в одиночестве, — срывается с губ Уиллоу прежде, чем та неловко касается его руки своей в поддерживающем милом жесте. — Не уверен, что тебе это нужно, Уилли. Некоторые темы априори не созданы для обсуждения. — Верите, или нет, но у каждого человека есть то, что он держит глубоко в себе, чтобы никто не знал, — перед глазами барменши вдруг пронеслась ее утерянная жизнь, заставляя эмоциональный ком застрять где-то в горле. — Но всегда появляется тот, кому хочется открыться. Рано или поздно. — Тебе следовало бы идти на психолога, — не сдержав порыв закатить глаза, заявляет Тони, после чего наконец-то избавляется от водки, которую Уиллоу уже давно ему налила. — Или же я просто прирожденный бармен, а вы пытаетесь сменить тему. — Просто сделай так, чтобы моя стопка не пустела, лапа. Это все, чего я прошу. Она наливала. Он пил. Некая идиллия у барной стойки сопровождалась переменчивыми лицами, что заказывали себе выпить, но неизменным было одно — стопка Старка с некой периодичностью пустела, а барменша делала все, чтобы та не стояла без дела, кидая на брюнета немного обеспокоенные, но молчаливые взгляды. Заметить, что с ним что-то не так было легче простого — Тони не флиртовал с девушками, что то и дело подходили к барной стойке, он не кидал свои острые фразочки, не старался даже заговорить, начать какой-то странный, но все же диалог. И, может, Уиллоу не так уж и хорошо знала этого человека за те несколько встреч, что между ними были, но даже этого хватало, чтобы понять о том, что сегодняшний день для и мистера Старка особенный. Что-то произошло, и он не хотел об этом думать, да и она рада помочь утопить его печаль в водке, но.… Всему есть предел. Даже выпивке. — У-у, — отрицательно качнув головой, блондинка отказывается наливать Старку, который пододвинул свою стопку поближе к ней, привлекая к себе внимание. — Вам больше не налью. — Это все потому, что я черный? — язвит поддатый Старк, покосившись на присевшего на барный стул рядом с ним темнокожего парня. — Но я ведь не черный, Уилли, так что… — Нет. Хватит, вы пьяны. — Она что, вновь только что отказала мне? — склонившись к своему темнокожему «соседу», спрашивает у того брюнет, вскинув вверх одну бровь. — Скажи ей, что нельзя сначала спаивать меня, а потом обвинять в том, что я пьян! Это словно бросить кого-то, а потом пилить ему мозг из-за депрессии, вызванной расставанием! — Тони, прошу… — Уилли, просто налей мне чертову стопку водки! Ты вообще знаешь, почему люди сюда приходят? Мм? Тяжело вздохнув, Уиллоу скрестила руки на груди, впиваясь взглядом в разошедшегося мужчину, которого кидало из огня да в полымя сегодня вечером. Почему-то, в эти секунды на Даймонт напала необъяснимая усталость — этот тусклый вечер высасывал из нее остатки сил, и блондинка не знала, сколько еще выдержит, прежде чем ее «чайник закипит», и она просто не рухнет на пол от бессилия. — Просветите, мистер Старк. — Они приходят к бармену, чтобы напиться, лапа. Отсюда возникает вопрос: а зачем люди пьют? Разве это еда? Нет. Может, из-за вкуса? — выхватив бутылку пива у своего «соседа», Старк, не брезгуя, делает несколько глотков из нее. — Тоже нет. Ах, а может, чтобы залить боль? Вот это уже близко к правде, моя милая. Если пьешь водку — боли сразу становится на 40 оборотов меньше. Вот чем ты занимаешься — притупляешь боль каждому, кто к тебе приходит. Мир дерьмо, а фантазия — наше все! Вот, какая политика у каждого заведения, где есть выпивка! — Да налей ты уже ему, — фыркает девушка с волосами цвета темного шоколада, что сидела на втором конце барной стойки. — Пусть заткнется! Стиснув зубы, Уиллоу берет в руки бутылку и все же решается налить Старку, но происходит очередной неожиданный поворот — этот идиот накрывает стопку ладонью. — Нет, — срывается с его губ прежде, чем Уиллоу кидает на него непонимающий взгляд. — Я ведь хотела налить вам , — растерянно произносит та, пытаясь найти в его карих хоть один ответ на тысячи вопросов в ее голове. — У тебя что, гордости нет? Либо мне можно наливать, либо нет! Наливать мне только потому, чтобы я заткнулся, это компромисс без принципа! — И все равно даже он не поможет, — теперь не выдерживает темнокожий парень, кидая на Тони раздраженный взгляд. — Уилли, как думаешь, мне нужно ему врезать? — наклонившись вперед и скорчив смешную, пьяную мордашку, спрашивает Старк. — Да? — Не советую — тут же срывается с губ девушки, что широко выпучила глаза. — Но ведь это будет правильно! Компромисс — это не ответ. Поднявшись на ноги, Старк становится в боевую стойку, если, конечно, в его состоянии это можно так назвать — ноги покачивались, голова ехала, но он не собирался сходить с выбранного пути, как паровоз, что мчит исключительно вперед по своим рельсам. — Вставай, — приказывает Тони темнокожему парню, выставив вперед кулаки. — Разрешаю тебе ударить меня первым. — Я не собираюсь тебя бить, сядь, — закатив глаза, произносит парень. — Вот и отлично, потому что я соврал. Резкое движение, и сердце Уиллоу падает куда-то в пятки от испуга. Это была первая пьяная драка на ее работе, и она понятия не имела, что делать в таких ситуациях (в особенности тогда, когда пьяный миллиардер решил почесать свои кулаки о лицо первого встречного). Тони замахивается, и он почти что попал по лицу этого парня, но… Все же, реакция трезвого была куда резче размытого водкой прицела Старка, который все же промахивается и чуть не падает от того, что его заносит. Затем, резкий хук, и брюнет получает ответный удар — прямое попадание, заставляющее пьяного мужчину приземлиться на свой прекрасный зад прямо рядом со стойкой. — Стоп! — взвизгивает Уиллоу, хватая темнокожего за рубашку прямо через барную стойку. — Хватит! — Он начал первый! — скидывая руку девушки, шипит тот. — Я-то в чем виноват?! Меня дважды просить не нужно! Оглянувшись по сторонам, парень вдруг осознает, что все посетители ресторана пялятся на них со Старком, что потирал забитый подбородок. — Тогда, надеюсь, мне тоже не придется просить вас дважды уйти, — в голосе Уиллоу, что уже обогнула барную стойку и подбежала к Старку, точно слышится лед. — Верно? Покосившись на Тони, на губах которого загорелась самодовольная улыбка, стоило тому услышать слова Уиллоу. Парнишка же лишь шумно выдохнул, демонстрируя раздражение, после чего бросил на барную стойку пару купюр. — Верно, — срывается с его губ прежде, чем он уходит. — Всего хорошего. Облегченно выдохнув, Уилли подает руку Старку — выражение ее лица было не просто злым, оно было… Раздраженно-осуждающим. — Плевать на компромиссы, — поднявшись, заявляет Тони. — Наливай. — Нет, — сухо отвечает Даймонт. — Вас тоже дважды просить не стану. — Думаешь, меня так легко прогнать? — Думаю, я сегодня больше не налью вам ни капли, Старк. — Странно ли то, что эта фраза меня только заводит? Понимая, что Уиллоу никак не реагирует на его слова, а смотрит лишь со злостью, Тони закатывает глаза, после чего хватает с барной стойки бутылку водки, которую наливала ему блондинка и демонстративно поднимает ее верх, прежде чем поковылять прочь. — Не прощаюсь. Скучай по мне. И Тони уходит, чуть пошатываясь из стороны в сторону, даже почти не затачиваясь и удерживая на себе взгляды всех посетителей, что наблюдали за «дракой» — любой другой уже не мог бы связать и двух слов от выпитого, но не Старк. Он всегда найдет, чем отличиться, и сегодняшний день не стал исключением. Тони ушел феерично, в своем стиле, привлекая всеобщее внимание. Только вот путь его лежал не к выходу из ресторана, а в другое место. Туда, где его никто больше не будет трогать, где он просто будет пить и наслаждаться тишиной — крышу ресторана. Место, где они с Уиллоу познакомились, в эти секунды выглядело слишком заманчиво. Тони готов был идти куда угодно, делать что угодно, но только не возвращаться домой. Домой, где боль лишь усугубится. Домой, где все станет еще темнее. Тони Старк. Тони Старк. Тони Старк. Люди у барной стойки менялись, а в голове Уиллоу был только этот странный, непонятный и периодично выбешивающий ее брюнет, куртка которого мирно висела на небольшой вешалке прямо рядом с барной стойкой. Ее раздражал тот факт, что она так сильно переживает о мужчине, которого знает так мало, как и бесило то, что из рук теперь все попросту валилось не понятно от чего (может, виной этому была усталость, а может, не те мысли, черт его знает). Она, правда, устала. Устала работать без единого выходного все это чертово время, пытаясь выжить в центре Нью-Йорка, где даже чертова вода стоит втридорога. Устала выслушивать одни и те же типичные проблемы, устала болтать с глупыми людьми и растрачивать себя попусту за этой стойкой, в этом ресторане да и мире в целом. «Новая» жизнь была неким скучным, однотипным абсурдом, на фоне которого Тони казался чем-то необычным, даже интересным. Может, потому ее к нему и тянуло с такой силой — с ним ей не приходилось скучать, подремывая. Он был не таким, как все вокруг неё, потому и выглядел так привлекательно, словно загадка, прочитав которую, ты кровь из носу, но не остановишься, пока не найдешь ответ. Тони Старк был неординарным в любом случае. Не только на фоне ее жизни здесь, а и всей вселенной в целом — такие люди рождаются особенными, да и умирают точно так же, отличившись ото всех и оставшись в памяти навсегда. Так что, кидая взгляды на куртку брюнета, Уиллоу не могла выбросить его из головы, как бы ей не хотелось этого. Да и сердиться на него долго она тоже не могла — перед глазами так и стояло его грустное, задумчивое лицо, которое так и кричало «я, черт возьми, не в порядке, но я никогда и никому в этом не признаюсь, а скорее упьюсь до смерти и умру в ближайшем сугробе». — Китти, подмени меня, — замечая пробегающую рядом напарницу, что сегодня работала официанткой, просит Уиллоу. — Пожалуйста. — С какой стати? — удивленно вскинув вверх бровь, заявляет та, демонстрируя свое нежелание выручать блондинку. — Я отдам тебе чаевые Старка, если подменишь меня до конца смены. Как тебе такая мотивация? — Так себе. Думаешь, миссис Бишоп понравится тот факт, что я не делаю свою работу? — Думаю, миссис Бишоп уже видит десятый сон и никогда об этом не узнает. Двести баксов, Китти. Пожалуйста. Тяжело вздохнув, девушка обогнула барную стойку, занимая рабочее место. — Ладно. Но это только одноразовая акция, не привыкай. Пфф. Даймонт чуть не рассмеялась напарнице в лицо, понимая, что с ее рабочим графиком к такому в жизни не привыкнешь. Скинув свой барменский фартук, Уиллоу схватила куртку Старка, которого не было в зале уже больше двадцати минут, и с некой раздраженностью побрела к лестнице, что вела к летней террасе на крыше. Глупо было столько тянуть с «игрой в догонялки», медля, прежде чем отправиться за ним, ведь теперь этот пьяный дурак легко мог подхватить пневмонию, морозя свой заносчивый зад на усыпанной снегом крыше. Мысленно ругаясь за собственную недалекость, и даже нерешительность, Уиллоу и не заметила, как прошла фойе, поднялась на второй этаж и пересекла длинный коридор, что вел к выходу на крышу. Повернув направо, Даймонт резко застыла, а ее сердце чуть не свалилось в пятки от неожиданности: там, в нескольких шагах от нее, на полу сидел Тони, прижавшись спиной к дверям на террасу. — Дверь закрыта, — пожав плечами, заявляет Тони, отвечая на ее невысказанный вопрос. — Довольствуюсь тем, что есть. — Скорее, довольствуетесь одиночеством, — с нотками грусти в голосе подмечает блондиночка, чувствуя, как ее сердце сжимается от сочувствия к этому несчастному. — И то верно, лапа. Встретившись с его пусть даже пьяным, но таким эмоциональным и пронзительным взглядом, Уиллоу, недолго думая, решается сделать то, что, как ей показалось, будет правильным — избавить его от этого одиночества настолько, насколько она способна. Потому, вздохнув, девушка пересекает разделяющее их расстояние и, застелив пол курткой, присаживается рядом со Старком, прижавшись спиной к той же двери. — Отталкивать всех от себя — это не выход, мистер Старк. — Возможно, — Тони делает несколько глотков с полупустой бутылки, даже не поморщив нос — точно заядлый алкоголик. — Зато тот, кто одинок, никогда не будет покинут. Запомни это. — Так очень тяжело жить, — устало потерев висок и запустив руку в волосы, чуть слышно произносит девушка, пока в ее груди начинает предательски щемить от того, насколько сильно она скучала по любимым людям, которых она больше никогда не сможет увидеть. — Так — это как? — Старк непонимающе вскидывает вверх бровь, покосившись на Уиллоу. — В полном одиночестве, мистер Старк. Быть совсем одному в этом мире… без людей, которые любят тебя, и которых любишь ты. — Не хочу тебя разочаровывать, Вильгельмина, но однажды ты поймешь одну истину: люди, которых мы любим — это оружие замедленного действия, — с нескрываемой едкостью в голосе произносит брюнет. — Ходячие гробики. Каждого дорогого сердцу человека в конечном итоге, так или иначе, но придется потерять — зачем же тогда намеренно подписываться на это? Лучше не привязываться ни к кому и минимизировать утраты. Так можно избежать лишней боли. Повернув голову в сторону Тони, Уиллоу смело встретилась с его испытывающим, пристальным взглядом. И, боже, он готов был увидеть в ее глазах что угодно (начиная с негодования и заканчивая даже возмущением), но только не это — понимание. Она понимала его, и ее голубые океаны говорили об этом ярче любых слов. — Но зачем же тогда жить, мистер Старк, если никого не любить? — после недолгой паузы, что сопровождалась легкой музыкой, доносившейся из первого этажа, решается спросить Уиллоу. — Если рассуждать вашей логикой, то само наше существование бессмысленно. — Вау, — Тони еле подавил желание как ребенок захлопать в ладоши от радости. — Неужто в мире нашелся человек, который понял мой подтекст? — Поверьте — я бы искренне хотела его не понимать. Тяжело вздохнув, Даймонт отобрала у брюнета бутылку и сделала несколько глотков, чем удивила не только саму себя, но и Тони, которого еще и рассмешило ее перекошенное от жжения во рту выражение лица. К сожалению, она знала, какого это — терять. Как и знала теперь, почему Тони так рьяно напивается, ведь и сама желала залить эту тупую боль. Но от нее не спастись, не сбежать, ее не зальешь водкой — она останется с тобой навсегда, что бы ты ни делал. И в этом была вся соль. — Мне жаль, — вернув бутылку и выдержав недолгую паузу, признается Уиллоу. — Жаль, что вы кого-то потеряли. Тони ничего не ответил — лишь вновь пристрастился к бутылке, продолжая топить этот день на ее дне и углубляясь в себя окончательно, разрешая тишине поглотить их с Уиллоу на долгих несколько минут. Несколько минут, которые помогли блондинке набраться решительности и мягко склонить голову на плечо Старка, заставляя того даже вздрогнуть от неожиданности. — Уилли? — сорвалось с его губ спустя несколько адски-долгих для Даймонт секунд, что сопровождались неловкостью и раздумьями о том, не переступила ли она границу его личного пространства своим утешительно-поддерживающим жестом. — Мм? — Я знаю, что тебе нужно работать, но.… Останься со мной еще ненадолго, ладно? — Только если будете делиться водкой. Чуть усмехнувшись уголками губ, Старк протянул блондинке бутылку, и та тут же ее приняла, делая несколько глотков и морща нос. В голове каждого из них рассудок воевал с мыслями, что вызывали боль, но.… Вместе, плечо о плечо, выносить эту «войну» было действительно легче. Они так и сидели. Сидели долго, выпивая и не думая закусывать. Алкоголик со стажем и охмелевшая девушка, которые, почему-то, нашли утешение друг в друге этим вечером. Возможно, дело было в одиночестве, которое каждый из них испытывал порознь, а, может, так просто было суждено — они нашли друг друга для того, чтобы в нужную минуту помолчать рядом. Эта тишина каким-то странным образом стала спасением, а разговор, что последовал за ней, направлял на путь исцеления. Исцеления травмированной обстоятельствами души, в которой так сильно нуждался каждый из них. — Я все еще слышу ее голос в своей голове, — с легкой хрипотцой в голосе прерывает тишину Старк, впиваясь взглядом куда-то в потолок. — Такой нежный, любящий. Она всегда произносила мое имя с таким благоговением.… С такой любовью, которую не измерить в числах. Знаешь, я бы отдал все свои деньги за то, чтобы еще хоть раз услышать, как она меня зовет. Просто зовет, ни словом больше, ни словом меньше. Тони затих, словно давал Уиллоу время переварить свой рассказ, но на самом деле пауза нужна была ему. Впервые за очень долгое время он делился с кем-то самым сокровенным, самым трепетным, обнажая душу, и это было чертовски сложно — не свести все в шутку, не перевести стрелки, лишь бы вновь закрыться в своем панцирном домике, выстроенном вокруг изнанки его души. Он не знал, почему говорит ей это. Не знал, почему ему это так нужно, почему рассказать хоть кому-то о своей боли и надеяться на понимание вдруг стало так важно, но чувствовал, что Уиллоу можно доверять. Теперь Даймонт была попутчиком в поезде, а Старк ей открывался. Странная ситуация для человека, у которого проблемы с доверием. Плевать. После такого количества водки, по правде говоря, ему уже на многое было плевать. — Сегодня утром я проснулся, взглянул на дату и все, о чем мог думать с тех пор, это то, что прошел еще один год. Еще один год без нее, — тяжелый вздох, — даже без него. Время — беспощадная сука. — Оно не избавляет от боли, — кивнув, блондинка читает между строк то, что Старк попытался вложить в свою последнюю фразу. — Это всего лишь миф, который человечество придумало, чтобы иметь возможность идти дальше. — Верно. На самом деле мы всего лишь учимся жить с этой болью. Ни больше, ни меньше. Вздохнув, Тони сделал глоток из бутылки, желая потушить полымя в груди жгучим напитком. Перед глазами стояли ее глаза — голубые, как океаны, в нежности которых так и хотелось утонуть. Как же он скучал по ним, черт его дери. Так сильно. Повернув голову в сторону своей собеседницы, Тони вдруг застыл — она смотрела на него так пристально, так сопереживающее, но.… Не это выбило его из колеи. Он вдруг понял, что вновь смотрит в эти глубокие — голубые — океаны нежности, не веря своим глазам. Только сейчас, когда она так на него смотрела, Тони понял, откуда появилось это доверие, и почему он возвращался к этой девушке. Все дело в ее глазах, которые так напоминали ему…. Ее. Все дело именно в двух этих океанах, что переливались серебром при свете лампы, заглянуть в которые он больше никогда и не надеялся, пока не нашел ее. — 16 декабря 1991 года, — прочитав в ее «океанах» невысказанные вопросы, тихо произносит Тони. — Примерно в 7 вечера мои родители погибли в автокатастрофе. Прошло уже почти 20 лет, а я все еще топчусь по этой трагедии внутри себя, не в силах справиться с ней. — О-о, — наконец-то картинка перед ее глазами становится полноценной. — Я… Мне жаль. Знаю, что эти слова, это лишь пустой звук, но мне, правда, искренне жаль. — Все слова — это всего лишь пустые звуки, — натянуто усмехнувшись, подмечает Старк, после чего вновь припадает к бутылке. — Логика — наше все. — Не всегда все можно измерить логикой, мистер Старк. Скучать по маме спустя столько лет пусть и не логично, но это нормально. В жизни каждого из нас есть люди, по которым мы будем скучать целую вечность, — Уиллоу опускает глаза в пол, тяжело вздыхая и на несколько мгновений затихая, прежде чем продолжить. — Верите или нет, но я знаю, какого это — скучать по маме. По папе. Я знаю, какого это — скучать по ним обоим. Это у нас общее. — Твои родители тоже умерли? — не скрывая удивление, спрашивает брюнет, кидая на Уиллоу шокированный взгляд. — Нет, мистер Старк, — она слабо усмехается, — они живы. Просто они не здесь. Мама и папа в лучшем мире. По крайней мере, мне очень хочется в это верить. Может, Уиллоу имела ввиду совсем другое, но Тони трактовал эти слова по своему, вникая в их суть совсем с другой точки зрения и понимающе кивая. — Думаешь, лучший мир существует? — с неким отвращением к сказанному произносит Старк, демонстрируя свое неверие в потустороннее. — Я знаю это, — без колебаний отвечает белокурая, отбирая у мужчины бутылку с остатками выпивки, намереваясь осушить ее до дна. — Поверьте. *Кларк Кент — Супермен, персонаж из комиксов DC, главный герой сериала «Тайны Смолвиля», фильма «Человек из стали» и других проектов о супсе.