г'хост таунз

каждый раз, когда саске верил, что не умрет, наруто шептал, что они выдержат. это были две разные формулировки одной фразы, но то, каким голосом говорил наруто, заставляло хотеть прятаться в свой загробный мир, заставляло хотя бы притворяться мертвым, тупым, глухим. все, лишь бы наруто прекратил этот дурдом, потому что бороться с ним сложно — едва ли возможно. он крепкий, как скала, как выпитое цунаде сакэ, и он весь перед ним, распластавший свою ненужную душу — прямо навыворот, хватай и бери. саске помнит, как выглядит боруто. как загораются его глаза, когда он просит обучить его пространственной технике, как он вешается, не получая желаемого, ровно так же, как когда-то это делал наруто. точная копия — но во много раз хуже. потому что боруто — не наруто, а саске ему явно не близкий человек, которого можно подпустить так близко, что он сможет коснуться сердца. наруто стоит прямо напротив, прикасаясь к его груди, и пытается передать при помощи лиса свою чакру. в животе саске дыра: глубокая кровоточащая, грязная, как этот мир. наруто приговаривает, что беспокоиться не нужно, что у них все получится, нужно только немного потерпеть, но саске не хочется терпеть — натерпелся. они — не наруто и саске. они — это хината и наруто, эта напыщенная самоуверенная стерва, взявшая горячее. они — это сакура и саске, ее блестящие глаза и слезы, зависшие в прощаниях. а наруто и саске просто знакомые, связанные давней историей. и иногда эта муть так сильно похожа на второсортную комедию, что впору класть два пальца в рот и идти к ближайшим кустам. — дыши, — волнуется наруто. его дыхание сбивается, хриплый голос сел. — не закрывай глаза, черт возьми! — и ты называешь себя хокаге, узумаки? — смеется саске, и с его губ срываются ошметки крови. тонкая полоска красного опускается по губам и стремится спрятаться в воротнике рубашки. — заткнись, я делаю все, что в моих силах. наруто складывает печати, призывая больше чакры, и вливает ее в тело саске. — колет. — раньше ты не жаловался. — раньше не кололо. — я сказал, чтобы ты заткнулся. и саске затыкается — потому что его глаза закатываются. он взрослый, он верит. видит, что лицо наруто наклоняется над его, и это непрекращаемое «черт-черт-черт» слишком предсказуемо. собирая крохи памяти, саске слабо улыбается. наруто видит только мягкую ухмылку. наруто узумаки не меняется — хоть в семнадцать, хоть в тридцать пять. иногда саске кажется, что он останется навсегда таким — вечно молодым, легким, невидящим. непризнающим глупым придурком. голубое небо размазывается. перед тем, как полностью отрубиться, саске осознает, что это слезы.