Наша светлость: дорога в Закат

Однако вопрос с выходцами оставался открытым. Не решаясь пойти с ним к Алве, я исподволь готовилась к столкновению. Насколько я могла опираться на свои данные, после плохой смерти люди резко тупели, чаще всего влупляясь в одну фикс-идею. Перефразируя высказывание о террористах, не каждый маньяк – вампир, но каждый вампир – маньяк. Я прикидывала, что разделение семьи могло замедлить папашу Арамону, но не заставить испариться его загробную привязанность. Младшая дочь уже у него, логично, если она наловчится помогать отцу. Опять же, за матерью эффективней посылать ребенка, а вот за сыном-наследником можно самому папаше прийти, тем паче, что в военных реалиях кэп худо-бедно ориентируется; подгадать, когда всем будет не до конкретного порученца – пара плюнуть. Поскольку теория Ричарда об особой силе повелителей требовала проверки, я предложила запастись известными средствами и глаз не спускать с Герарда. А коль Арамона-старший заявится на порог, попробовать его прогнать. Не самая мудрая и безопасная идея, зато Ричард перестал рваться под пули в гущу боя. Мистический противник всегда считается круче обычного, и в ряды доморощенных Ван Хельсингов при оказии кинулось бы куда больше молодых и не слишком людей, нежели в толпу цвета хаки. - Мы свои не меняем привычки/ Вдалеке от родимых домов:/ В рюкзаке моем сало и спички/ И Тургенева восемь томов, - довольно мурлыкала я, обозревая наш с Ричардом скромный арсенал охотников на тварей. Алва сколачивал штрафбат из местных заключенных и пропадал то в штабе, то в порту. Марсель налаживал связи с аристократией. Все были при деле, и мы с Диком не отставали, также крепя боеспособность на самом-самом невидимом фронте. К началу фельпской битвы у нас скопились: мешок освященной соли, флакон елея из кафедрального собора, позаимствованные оттуда же свечи (самые прочные), мел, пара ведер благословенной воды, широкие серебряные браслеты (по одному на каждое запястье), серебряный кинжал (в дополнение к фамильному «поросенку»), несколько отлитых по нашему заказу серебряных пуль и (вишенка, вызвавшая ожесточенные споры в наших скромных рядах внутри одной головы) кожаный ошейник с серебряными пластинами, еле-еле отбитый у куртизанки и педантично окропленный водой все из того же собора. Пришлось побегать, но дело этого стоило. Если выходец решит испытать нашу стойкость на зуб, то нехай его обломает. Ричард протестовал, мол, людей жрут только Твари из Лабиринта, но я стояла непреклонно, как никогда печалясь, что век рыцарей в сияющих доспехах миновал, особенно по части моды на доспехи. Кто их разберет, вдруг на деле выходцы – те же Твари, только научившиеся выбираться из Лабиринта в мир живых. Поди потом докажи облизывающейся образине, что-де ей, согласно званию, не положен паек из такого вот знатока нечисти. Я спешно пересказала Дику «Дракулу», «Вия» и несколько приключений Аниты Блейк, вызвавшие особенный интерес в силу возраста аудитории. Ричард долго не мог успокоиться, все переспрашивал, как женщина могла стать маршалом, пусть и федеральным, и отчего ее вообще оставили в живых после предательства интересов людей. «Ричи, ты вообще о чем?» - не сразу въехала в проблему я. «Она перешла на сторону нежити, - мрачно заявил Ричард. – Стала женой вампира, привечала оборотней». «Если тебя это успокоит, Анита не стала ему официальной женой», - фыркнула я. «Распутство еще более отягощает ее душу», - на полном серьезе сказал Дик. Я даже призадумалась, а не отягощает ли что, по религиозным меркам Талига и Агариса, мою собственную душу. Выходило, что отягощает и весьма, так что за вымышленную Аниту я вступилась, как за родную. «А что оставалось слабой, хрупкой женщине? – возопила я. – Ведь рядом с ней не оказалось ни одного защитника-человека. В сущности, коварный вампир вынудил ее принять покровительство, став ее сеньором. Мог бы дальше и не обольщать, а просто поставить перед фактом. Мол, ночь коротка, спят облака, меня твой ответ не убьет, а тебя к смерти приговорит. Он еще тактично себя повел, по-доброму, практически по-человечески». «По-человечески? Жить с вампиром – это в твоем мире по-человечески? Да это то же самое, как впустить в дом выходца», - категорично бросил Ричард. «Ричи, вот ты живешь, хм, допустим, с призраком, - осторожно начала я. – Ничего ужасного у нас не происходит, ведь так?» «Это совсем другое дело, - убежденно ответил Дик. – Мы же не вредим людям». Если не вредить людям равно не закусывать ими на завтрак, обед и ужин, то мы с Ричардом – образчики добродетели. Как и все наши знакомые, включая «друзей отца» и королеву Катари. Мы в отличной компании, пся крев! «Разумеется, не вредим», - мысленно закивала я, несомненно, еще более отягощая свою и без того свинцовую душу. «Вот видишь. И вообще, Эрин, ты благородная эрэа, достойно живущая даже в столь непростых условиях, или я, герцог Окделл... - Ричард смутился, скромно решив себя не расхваливать. – Мы с тобой все делаем правильно, - в который раз я чуть не вздрогнула, узнав свои интонации. – И мы никогда не уподобимся какой-то худородной девке, якшающейся с нежитью. Эрин? Уммм?» - последние слова пафосной речи герцога Окделла потонули в невнятном мычании. «Если ты о том, почему я заткнула тебе рот, отвечаю. Жизнь – занятная индейка, поэтому имеет смысл остановиться до той точки невозврата, когда кто-то жутко благородный бросит на ветер очередную клятву». «Да я и не собирался», - неубедительно буркнул Ричард. «Разумеется, а то я тебя не знаю». Лично мне клятв вполне хватает, и как бы не стал давить их суммарный груз. Сочетание привычки к цветистым оборотам, наподобие «жизнь моя порукой», «клянусь честью», «вот вам мое слово», в сочетании со все более поднимающей голову мистикой хуже сидения на пороховой бочке, Там хоть механизм взрыва понятен. - Однако, юноша, - удивленно присвистнул Алва, который, как оказалось, уже какое-то время стоял на пороге нашей комнаты, созерцая объекты ревизии и застывшего около раскрытого мешка с солью Ричарда. – Вы не перестаете меня поражать. Никак, окромя литературной сферы, вы решили заодно покорить и кулинарную, - он указал на соль и масло. – Но отчего вы игнорируете иные приправы? Или это предполагается отправить домой в качестве подарков? - Нет, это мне, - Ричард растерянно захлопал ресницами. - Занятно. Позвольте полюбопытствовать, чем и как вы решили разнообразить наш скучный досуг? – не отставал Алва. - Это не для досуга, а именно для меня, - ответил Дик. – Понимаете, вдруг со мной что случится. Вот елей для помазания. А соль и мел, чтобы тело не встало. - Тело. Не встало, - размеренно повторил Алва, щуря синие глаза. - Да, чтобы из меня не получился выходец, как из капитана Арамоны, - кивнул Ричард. Мысленно я поаплодировала. – В хрониках упоминается, что их появление становится массовым перед большой бедой. Не хотелось бы, э-э, предать свой вид, в смысле, людей. А теперь я опять же мысленно закатила глаза. Далось ему это «предательство людей». Ворон был несколько свободней, поэтому закатил глаза в реальном мире. - Зря вы мне не верите! – с жаром продолжил Ричард. – Ведь все сходится. Дурные знамения, башня, попытки той бакранской ведьмы нас околдовать. Я думаю, особо сильно выходцы попрут к Излому. Вот я и не хочу пополнить их ряды, если умру. Алва помолчал, быть может, решив мысленно досчитать хотя бы до десяти, как и я. Повезло мерзавцу, что он даже не пытался стать приличным эром, и поэтому теперь имеет счастье общаться с апгрейденной версией герцога Окделла. Вот к нему бы того паренька, в которого меня забросило по дороге в Лаик. Здесь-то уже явно не там, здесь работа мысли налицо. Пусть специфическая, но работа. «Эрин? Я ведь все верно сказал», – осторожно воззвал Ричард. «Ты снова его сделал, - меланхолично отметила я. – Такими темпами звание рейхсмаршала придется жаловать тебе. Но помни про Березово, туда угодить еще проще, коль аналог Бедлама в Талиге пока не построен». - Ваша фантазия воистину причудлива и неиссякаема, - наконец, промолвил Алва. - Отец Герарда тоже фантазия, по-вашему? – упрямо возразил Ричард. - Окделл, вы ведь казались довольно рассудительным молодым человеком, - в худших традициях воспитательных бесед начал Алва. – И я надеюсь, не станете заигрывать с материями, в которых ничего не смыслите. Ха, надежды юношей питают, так что Ворон заранее в пролете. - Это просто на всякий случай. Не думаете же вы, что я собрался организовать экспедицию в Лабиринт? – насупился Ричард. Добрый ты мальчик, Дик, спасибо тебе за такие утешительные вести. Алва окинул Ричарда оценивающим взглядом, словно пытаясь найти таймер, отсчитывающий расчетное время отправки этой самой экспедиции. Я мысленно хихикнула. Не знаю, что там Придд и Эпинэ, но эти двое друг друга стоили. - Скажите, юноша, а более ничего необычного с вами не происходило, например, в Фельпе или по дороге? – внезапно спросил Алва. - Да нет, вроде, - пожал плечами Ричард. И не соврал, подсвинок, ведь и я, и чужое культурное наследие для герцога Окделла уже давно стали частью повседневной жизни. - Ну и хвала Создателю, - с заметным облегчением выдохнул Алва. - Вот скажи сама, в чем я не прав? – допытывался Ричард у меня, когда Ворон соизволил нас покинуть. «Что ты, Ричи, ты являешь собой прямо-таки пророческий глас, - хмыкнула я. –Мы-то с тобой опережаем твое время, а прочие идут с ним в ногу. Нормально, переживем». - Теперь он будет считать меня сумасшедшим, - проворчал Ричард. «Лучше так, чем юным гением или одержимым башней, все меньше проблем, - постановила я, выбросив Алву вместе с его реакцией из головы. – Пойдем, что ли, найдем Герарда? Нечего парня без присмотра оставлять». Мы собрали в специально приготовленную торбу часть походного арсенала, чтобы, по примеру пионеров, быть всегда готовыми, и отправились на очередную разведку. Центр, эх, существуешь ли ты где-то далеко, где идут грибные дожди, и вытащишь ли меня отсюда? Или хоть шифровку передай. Нет ответа…

***

Девушку из маленькой таверны Полюбил угрюмый капитан За глаза пугливой дикой серны, За улыбку, как морской туман. Ричард с чувством декламировал под восхищенным взглядом Герарда. Капитан Луиджи Джильди лишь похмыкивал, а я думала, что, в самом деле, лучше бы он втюрился в портовую. С капитаном Джильди мы сошлись тоже на поэтической почве, когда Герард напел при нем про сурового пирата с «птичкой». Луиджи пригласил нас выпить и спеть. Не отказывать же союзнику. Мы с Диком охотно приняли его приглашение, и вскоре шпарили про ссутулившийся низкий дом и девушку, которой капитан не довез кораллы, алые, как кровь. Потом я вспомнила про другую девушку, и Ричард исполнил про глаза серны. Капитан Джильди проникся настолько, что рассказал историю своей беды. Дело в том, что Луиджи был тайно влюблен в порученца вражеского капитана Гастаки. Ричард тактично промолчал и налил себе еще, а вот бедолага Герард аж подавился, побледнел и поспешно отодвинулся от Луиджи. Я вздохнула, мол, с кем не бывает, мы, к сожаленью, на войне и все в таком духе. Пока Джильди описывал, как любовался в подзорную трубу тонкой фигуркой, как боялся, что она сорвется, Арамона-младший сопел и кривился. Ричард механически кивал, про себя то и дело бросая: «Такой хороший человек, а туда же». Или: «Это мерзость перед Создателем». Что-то он часто стал богословские вопросы поднимать, не к добру. Эдак однажды мы дойдем до идеи одержимости, и что дальше? Бросить все и бежать в Агарис меня изгонять? Я провокационно подкинула Дику эту мысль. Парень вздрогнул: «Эрин, чего это тебе в голову взбрело? Мы же поклялись. что всегда будем вместе, помнишь?» «Ты поклялся, - уточнила я. – Я ведь женщина, мои клятвы как бы не в счет в суровом мире истинных эориев». «Мы вместе поклялись, - в последнее время Ричард полюбил вот так упорствовать, настаивая на своем. Тверд и незыблем, воистину. – И мы сдержим свою клятву, как же иначе. А то, о чем рассказывает капитан Джильди – это мерзость, как вот произошедшее с эрэа Анитой. И мне его жаль, потому что человек он добрый, неплохой. Если бы тот же Алва воспылал страстью к порученцу, так нехай себе, что ему, одним пороком больше, одним меньше, существенно мало что изменится». «Главное, чтобы этим счастливчиком-порученцем не оказался ты», - коварно ухмыльнулась я, вспоминая наши романсы. «Ну, этого никогда не будет, - мысленно рассмеялся Ричард, даже не обидевшись. – Я же нормальный, и у меня есть ты, моя эрэа. А Алва пусть к Герарду подкатывает или к Марселю. Первому карьеру надо делать, а второму, быть может, вообще не привыкать». «Добавь еще, что двор – скопище пороков, и я окончательно поверю, что этой ночью тебя подменили, вселив на место твоей души эрэа Мирабеллу. Кстати, Ричи, как-то странно Луиджи описывает предмет своей страсти. Вот не похож он на извращенца, хоть убей». «Кого? Нет, мы не должны», - на всякий случай принялся отнекиваться Ричард. - Как вы можете такое говорить? – жахнул за нас всех кружкой по столу Герард, прервав любовные излияния капитана. - О, я понимаю, это против присяги, - пробормотал Луиджи. – Но что я могу поделать со своим сердцем? - Послушайте, капитан, это какое-то наваждение, - подключилась я, пока Герард не сморозил нечто фатальное, после чего следует вызов на поединок. – Насколько я понял, вы и парой слов с объектом своей страсти не перекинулись, только издали наблюдали. Я верю, что вы покорены открывшейся красотой, но ведь и только? Что там дальше за этой красотой, вам неведомо. И зачем бы обладателю столь явного дара завербовываться на флот, надо хорошенько подумать. - Вы на что намекаете? – нахмурился капитан. - Я просто размышляю вслух, - примирительно улыбнулась я. – Вас очаровал образ, во многом дорисованный вашим собственным воображением. Нежность, трепетность и прочие качества, кроме красоты, родились и живут исключительно в ваших мыслях. В конце концов, доверьтесь судьбе и полководческому таланту герцога Алвы. Едва ли столь щедро одаренный по части внешности человек рискнет своим главным достоинством на поле боя. Пусть ваш прекрасный порученец попадет к нам в плен, тогда и проверите, так ли хорош объект, как вы намечтали. - Да вы прохвост, - довольно хлопнул нас по плечу Луиджи. Герард прожег нашу светлость негодующим взглядом. - Это недостойно офицера, – выдохнул Арамона, и я почувствовала, что внутри себя Ричард с ним полностью согласен. – И ваша страсть, капитан, и ваш план, герцог Окделл, дурно это, уж простите меня за дерзость. - Да я, может, женюсь! – взревел Луиджи. – Что ты понимаешь в жизни, сопляк? Недостойно офицера, - передразнил он покрасневшего паренька. – А брать на войну баб и сражаться с ними потом – это кого достойно? - Баб? – хлопнул ресницами Герард. Я обхохатывалась над ситуацией под черепушкой Дика. - У Зои Гастаки исключительно женская команда, - пояснил капитан Джильди. – Вот уж, действительно, доблесть – победить столь грозного противника. Главное, все по уставу и присяге, верно, парень? - Глупости кусок, - поспешно поддакнула я, переключая внимание Луиджи на Ричарда. – Зачем бабам воевать, тем паче, на корабле? Но есть и положительные стороны. Например, приятно захватить подобную добычу, а, капитан? Джильди добродушно расхохотался, а Герард продолжил супиться. Что до Дика, то он пребывал где-то посередине. Идейно он склонялся к позиции Герарда, даже с поправкой на пол противника, с практической же стороны вопроса, девушка-порученец не казалась ему настоящим противником вообще, вызывая лишь удивление и предчувствие большой гулянки для высшего офицерского состава после победы бывшего сеньора, в которой, к слову, он не сомневался. В самом деле, это же Алва, чего б ему проигрывать!