Потрошитель

Саске уже, кажется, начинало и вправду жутко нравиться вот так ездить с Наруто. Карета с громким цоканьем лошадиных копыт и редким натянутым скрипом колес ехала по мостовой. Небо уже давно почернело, накрыв куполом ночи Лондон. Детектив, пару раз поднимая взгляд на небо, хмуро думал, что неудивительно, что в этом городе орудует какой-то убийца. Ночной Лондон был настолько темным на своих каменных, пахнущих сыростью улицах, что не видно было лиц немногочисленных прохожих на расстоянии двух метров. Ни звезд, ни луны также видно не было. Мрачный город. Детектив постоянно бросал взгляд на казавшегося особенно задумчивым Наруто, который, почти не моргая и словно застыв, смотрел куда-то сквозь стекло кареты, сквозь улицу и дома. Он будто бы вообще в данный момент был не здесь. Саске невольно вспомнил рассказы отца об одной из Английских колоний, где люди поклоняются Будде и, садясь в некую позу Лотоса, начинают медитировать. Учиха плохо представлял, что такое поза Лотоса и вообще медитация, но из рассказов отца знал, что якобы во время медитации разум человека покидает тело и перемещается куда-то в другое место. Вот Наруто сейчас точно так же разумом был словно совсем не здесь. — Наруто? — позвал Саске, рассматривая в темноте кареты лицо с тонкими, казавшимися черными, шрамами. Узумаки моргнул и перевел немного рассредоточенный взгляд на Саске, продолжая смотреть словно сквозь него и думать о чем-то своем. — Вы в порядке? — нахмурившись, задал вопрос детектив, которому этот взгляд графа совсем не нравился. Наруто моргнул еще раз и через пару секунд сфокусировал приобретающий осмысленность взгляд на Учихе. — Простите, — мотнув головой и чуть виновато улыбнувшись. — Задумался, — отворачиваясь к окну. — О чем же? — приподнял брови Саске, которому и в голову прийти не могло, что данный вопрос слишком уж дерзок. Наруто в ответ лишь мягко, но в тоже время как-то твердо улыбнулся, дав этим понять, что отвечать не намерен. Детектив нахмурился, но больше расспрашивать не стал. *** Стук лошадиных копыт прервался, и карета остановилась рядом с высоким величественно-старым зданием, построенным из сероватого камня с острыми пиками по краям крыши. Здание было ничем не примечательно, точно такое же, как и множество других домов Лондона. Наруто вышел из кареты и взглянул на вход холодноватым, далеко не радостным взглядом. Саске вышел следом и отряхивал сюртук, низ которого чуть запачкался о ступени кареты, когда граф выходил из нее. — Собрание будет в этом здании? — приподняв брови и тоже вглядываясь в мрачное строение. Наруто на это лишь кивнул и, приказав Саю, который выполнял еще и роль кучера, дожидаться их, вместе с Саске пошел вперед к зданию. Они поднялись по крыльцу, лестница которого по бокам была украшена двумя небольшими колоннами, и Узумаки без стука уверенно открыл тяжелую дверь. Внутри помещение представляло собой стандартно выстроенный дом аристократа с просторным холлом и широкой парадной лестницей, ведущей наверх. — Добрый вечер, — тихо и особенно выразительно поприветствовал вошедших пожилой мужчина во фраке с черной рубашкой. Наруто окинул его взглядом и, ни слова не говоря, прошел мимо, попросту игнорируя человека. Саске удивился, но, тем не менее, прошел за графом, который начал неспешно подниматься по лестнице. Лестница вела в длинный коридор, который, спустя множество поворотов, был пройден, и Узумаки остановился у одной из дверей. Он, хмурясь, потянул за ручку и смело шагнул вперед, вниз по широкой лестнице, которая была за дверью. Лестница оказалась не длинной, а из-за горевших на каменных стенах подсвечников еще и хорошо освещенной, но была очень крутой и с узкими ступеньками. — Аккуратнее тут, — предупредил Наруто, как раз в тот момент, когда нога детектива соскользнула с очередной ступеньки и он, падая, вцепился в плечи идущего впереди графа. — Ну вот, — вздохнул Узумаки, останавливаясь. — Все хорошо, — досадливо морщась от такой вот своей неуклюжести, отмахнулся Саске, старательно отводя взгляд. Они продолжили спуск, который уже через несколько минут привел их в просторный и светлый коридор с высоким белым потолком и тяжелыми позолоченными люстрами, крепившимися к нему жесткими тугими цепями. Наруто уверенно прошел к концу коридора и толкнул вперед две тяжелые двери, закругляющиеся кверху и больше похожие на двери в боевом замке: такие же мощные, из крепкого дерева и с железными укреплениями. Саске мгновенно поморщился от яркого, ударившего в глаза освещения, а когда, наконец, открыл глаза, нахмурился и поежился. Довольно большая зала, выстроенная по типу амфитеатра, так, что круглая «сцена» была посередине, а от нее, возвышаясь, расходились ровные ряды сидячих мест. От сцены было всего три таких ряда, и состояли они из длинных лавок, а не из удобных кресел. На стенах же со всех сторон возвышались аккуратные балкончики, с более удобными сидячими местами. На балкончиках сидели преимущественно дамы в пышных платьях, обшитых золотом, обмахиваясь тонкими веерами и словно не замечая, что в помещении для этого недостаточно жарко, если не сказать, что холодно, и мужчины высшего сословия в строгих фраках или даже мундирах. На всех были одинаковые черные маски, закрывающие верхнюю половину лица. Ряды, поднимающиеся от «сцены» были заполнены совершенно разными людьми, без масок, но на некоторых из них были длинные черные балахоны, с наброшенным на голову капюшоном. Наруто нахмурился, пробежавшись взглядом по рядам и, дернув Саске за руку, отвел к стене, встав так, чтобы их могло заметить как можно меньше народу. Вот только, их все равно заметили уже в ту секунду, как они только вошли, поэтому громкий, с холодными нотками голос не заставил себя ждать. — Редко вы у нас бываете, господин Узумаки, — кашлянув, заметил человек, которому принадлежал этот холодный, можно сказать ледяной голос. Наруто обернулся, скользнув по человеку проницательным и жестким взглядом, сжал зубы и выдавил из себя улыбку. — Дела, — стараясь улыбаться, произнес он, желая как можно скорее прекратить не то что завязывающийся разговор, но и вообще какое-либо общение с этим человеком. Мужчина, как заметил Саске, выглядел странно. Его красивое лицо с правильными чертами было настолько натурально бледным и обескровленным, что было не понятно, естественна ли эта бледность или же это просто наложенный грим. С такой белой кожей особенно ярко смотрелись рыжие, зализанные назад волосы мужчины и совершенно необычные, странные глаза фиолетового оттенка и почти без белка. Одет он был в однотонный черный фрак с ярко-красной рубашкой, а на плечи был накинут темно-коричневый смокинг. На руках же были белые, особенно выделяющиеся перчатки. — Вы решили привести к нам друга? — не соответствуя своему яркому виду, холодно и в какой-то степени даже равнодушно спросил мужчина, переводя взгляд на Саске. — Познакомите нас? — не сводя пронзительно-неприятного взгляда с детектива. Учиха ответил точно таким же пронзительным, еще вдобавок надменным и даже дерзким взглядом. — Учиха Саске, — с видимым нежеланием представил Наруто, прикрывая глаза и уже заранее предчувствуя то, что сейчас должно случиться, и не считая нужным представлять мужчину. Тот и так сам представится. — Учиха? — брови рыжего на секунду дернулись вверх, но в целом ни выражение лица, ни голос не изменились. — Какая честь. Уже второй Учиха удосужился посетить наш скромный клуб. Я, к сожалению, не могу так открыто назвать вам свое имя, но могу посоветовать или, если угодно, предложить называть меня Пейн, — закончил мужчина, не сводя немигающего взгляда с Саске, но смотря при этом так, словно не видит его. И не только его, а вообще не видит ничего и никого. Мертвый взгляд. — Второй? — стараясь сохранять спокойствие, переспросил Саске, сводя брови к переносице. — О, а ваш друг вам не рассказал? — даже не попытался изобразить удивление Пейн, хотя сама фраза его предполагала. — Ваш брат, Учиха Итачи был почетным членом нашего общества и пользовался уважением в наших рядах, — проинформировал мужчина. — О, это был великолепнейший человек, с чистым сердцем, разумом и душою, — опять без каких-либо эмоций безжалостно добил он, шокированного Саске. — Великолепнейший?.. — словно в трансе прошептал Учиха, с непониманием ошарашено глядя на Пейна. — Вы, я думаю, не знаете, но Учиха Итачи, человек, которого мне мало хочется называть своим братом, безжалостно убил всю мою семью и после чего был заслуженно казнен. И вы смеете называть его великолепнейшим? — начиная злиться. — О, этот его поступок несомненно очень… смел. Да, смел, — кивая, но не сводя взгляда с детектива. — И, конечно, тоже достоин уважения не меньше, чем и остальные поступки вашего брата. Как-никак, а мы не имеем права осуждать людей за… — За убийство?! — доведенный до крайней степени, скорее шока, нежели ярости, вскричал Саске, из-за чего несколько людей обернулись на него. — Да, за это тоже, — кивнул Пейн, никак не отреагировав. — Убийство — это, в какой-то степени, искусство, разве нет? — прищурив глаза и скрыв мелькнувший блеск азарта. Саске не нашелся, что ответить. Он был до глубины души шокирован словами Пейна. Внутри взыграло возмущение, злоба и отвращение к этому циничному мужчине. — Да вы!.. — начал было Саске, но был прерван Наруто. — Я прошу не наседать вот так сразу на него, он еще не до конца разобрался в собственных ценностях и идеалах, поэтому несколько удивлен происходящему, — обаятельно и даже галантно улыбнулся Узумаки, сжимая руку детектива чуть выше локтя. — Думаю, после сегодняшнего представления, он все прояснит для себя. — Наверняка, — не стал спорить Пейн, учтиво кивнул и отошел к другим. — Что здесь вообще происходит?! — прошипел Саске, вырывая руку и отшатываясь от Наруто, со злостью и отвращением глядя на людей вокруг себя. — Детектив, успокойтесь, — вздыхая и делая шаг к парню. — Причем тут вообще мой чокнутый брат? — вновь зашипел Учиха, дергаясь назад. Наруто перехватил его запястье и потянул на себя, сокращая расстояние между ними так, чтобы не привлекать излишнего внимания. — Послушайте, — закрыв глаза и потерев переносицу, начал Наруто. — Ваш брат вступил в этот клуб еще до смерти моей матери, и я понятия не имею с какой целью. Я не хотел вам рассказывать об этом клубе еще и поэтому. Потому что знал вашу реакцию, знал, что вы, скорее всего, разозлитесь и будете возмущены. И это правильно, но… Саске, зачем вы здесь? Разве вы не убийцу ищете? — прищуриваясь и говоря более тихо и четко, придав голосу убедительности. — Здесь, поверьте, вы найдете много людей, которые не просто способны на убийство, а которые возможно уже его совершали и не раз. Поэтому возьмите себя в руки и успокойтесь. Саске замер, пораженный убедительностью слов Наруто и такой вот своей горячностью, смутился и выдернул запястье, побежденно кивнув и подарив блондину красноречивый взгляд, в котором черным по белому читалось, что даже само пребывание его в этом грязном клубе с подобной идеологией уже невиданная жертва. Узумаки вздохнул, мысленно извиняясь перед детективом и, убедившись, что тот более-менее успокоился, продолжил: — Человек, что подходил к нам сейчас, лидер этого клуба. Именно он пропагандирует здешнюю идеологию. — О том, что убийство — это искусство? — зло ухмыльнулся Саске, испепеляющим взглядом отыскивая в толпе красный фрак и рыжую прилизанную макушку. — К сожалению, это меньшее из всего того, что пропагандирует данное объединение людей, — горько улыбнувшись, усмехнулся Наруто. Саске хотел ответить что-то едкое и злое, но тут внезапно свет в помещении начал гаснуть: свечи медленно задувались на стенах и накрывались крышечками на больших люстрах. Вскоре, воцарился полумрак, из которого наиболее освещенной была круглая сцена внизу. Гул голосов, шуршание платьев и постукивание ногтями об обивку кресел изрядно разрывали тишину. Наруто, взяв Саске за запястье, утянул его на одну из последних лавок, откуда, тем не менее, все было прекрасно видно и слышно. На сцену, размеренно цокая каблучками элегантных женских туфель, вышла молодая девушка с синими волосами, забранными в высокую, но скромную прическу, украшенную бумажной белой розой. На ней было темно-синее с не слишком пышной юбкой и высоким воротником платье, с многочисленными складками на юбке и черными розами по линии талии. У платья был длинный рукав, а кисти девушки скрывали черные перчатки, поэтому ни единой части ее тела не было выставлено напоказ. Даже и без того высокий, тугой воротник был поднят как можно выше и закреплялся серебряной брошью в виде птицы, пронзенной стрелой. Девушка была почти такой же бледной как и Пейн, однако в ее карих глазах пока что чувствовалась хоть какая-то эмоция, а именно — усталость. — Здравствуйте, — не изменяя выражения лица, негромким бархатным голосом поприветствовала она публику. — Я очень рада видеть вас всех сегодня здесь и хочу поблагодарить за визит в наш дружеский клуб. Я искренне надеюсь, что все присутствующие помнят правила нашего клуба и честно соблюдают их, — не меняясь в лице, произнесла она заученную, повторяемую из раза в раз речь. — Первым на сегодня, кто решил продемонстрировать свои достижения своим собратьям, стал «искусный кукольник», известный своими потрясающими работами и… — женщина продолжила долгую монотонную речь, но Саске ее уже не слушал, потому что Наруто, внезапно низко склонившийся к нему, тоже начал тихо говорить. — Я надеюсь, вы, детектив, и правда видели в этой жизни уже достаточно и увиденное сейчас никак не скажется на вас, — нахмурившись и скользя задумчивым, быстрым взглядом по лицу Саске. Учиха нахмурился и вновь обратил все внимание на сцену, с которой уже ушла синеволосая девушка. Тихие перешептывания в рядах и на балкончиках и шелест платьев ни на секунду не сменились аплодисментами, когда на сцену, не спеша и не глядя на зрителей, вышел невысокий парень с яркими красными волосами и особенно пронзительным взглядом таких же уставших, как и у девушки, но еще и немного надменных глаз. В рядах моментально все стихло, и Саске даже удивился такому быстрому настрою. Красноволосый был один из тех в этом зале, кто носил черный балахон, с капюшоном и широкими рукавами. Капюшон сейчас был снят, поэтому можно было хорошо рассмотреть лицо. Бледное, с кукольным, не меняющимся выражением и таким же неживым усталым взглядом глаз, оно выражало что-то напоминающее надменность, но в то же время и сожаление. На сцену, вслед за этим странным человеком, выкатили накрытый плотной черной тряпкой стол, на котором отчетливо прослеживались выступы человеческого тела. По размеру оно было похоже на тело ребенка от десяти до двенадцати лет. Саске вздрогнул и мельком кинул взгляд на Наруто. Граф не сводил взгляд со сцены, сжав губы в тонкую линию. — Позвольте мне… — начал очень тихим и приятным голосом человек на сцене, — для начала… представиться. — Он приложил ладонь к груди и чуть поклонился вперед, медленно закрыв глаза. — Мое имя… Акасуна Сасори, и я хотел бы представить вам то, что вы… возможно… никогда не видели. В своей жизни, — еще раз поклонившись, он медленным и неторопливым жестом потянулся к черной тряпке. Саске поморщился. Ему не нравились медлительные люди, а этот Сасори похоже еще и специально растягивал свои слова, делая определенные паузы в речи. Тряпка была сдернута резким движением и отброшена на пол. Толпа, не успевшая толком увидеть того, что лежало на старой деревянной поверхности стола, пораженно выдохнула и тот час же зааплодировала. Сасори благодарно поклонился. На столе лежала кукла. Но у Учихи от вида этой куклы мурашки побежали по спине, и почему-то появилось жгучее удушливое чувство в груди. Кукла была ростом, как уже и заметил детектив, с двенадцатилетнюю девочку. Шарнирные запястья, локти и колени, неживые подернутые скользкой дымкой сероватые глаза с пушистыми ресничками, словно настоящий полураскрытый рот. Кукла была бледна настолько, что на кончиках пальцев ног и рук можно было заметить синеву. — Он кукольник, — пояснил Наруто, когда человек на сцене заставил куклу сесть нехитрой манипуляцией рук. — Точнее сказать, один из самых известных кукольников своего времени. Его семья давно занимается изготовлением кукол, но именно Сасори добился того, чтобы его куклы покупались только аристократами и только для коллекционных целей. То, что он делает — искусство. По крайней мере, он сам так говорит, — нахмурившись. — Это впечатляет, — кивнул Саске, стараясь отделаться от неприятного ощущения. — Кукла как живая. Будто действительно живая девочка. — Будто? — Наруто нехорошо улыбнулся и перевел сверкнувший сталью взгляд на детектива. — Никто не знает, из чего Сасори выделывает свое «искусство». Вполне возможно, что пару дней назад эта кукла была «живая» совсем не «будто». — Хотите сказать, он делает кукол из живых людей? — изгибая бровь и внимательным взглядом глядя на графа. Саске и сам допускал такую мысль. Но от Наруто слышать ее было как-то более правильно. — Ходят слухи, — пожал плечами Узумаки, вновь переведя взгляд на сцену. — И вы склонны верить им? — прищурился Саске, сам не понимая, чего же он хочет услышать от графа. — Я склонен верить, что Сасори очень тесно общается с Орочимару, у которого в госпитале лежат не только взрослые, но и множество детей, не имеющих каких-либо документов, подтверждающих их существование, — недолгое, выдержанное молчание. — Но впрочем, все это могут быть лишь слухи, — пожав плечами. Детектив не верил в слухи. Он верил в то, что любая байка, насколько бы приукрашена она не была, имеет свои, далеко не фантастичные, корни. Сасори, тем временем, продемонстрировав свою новую куклу со всех доступных сторон, так же вежливо поклонился и ушел со сцены под скромные аплодисменты впечатленной аристократии. На сцену вновь вышла синеволосая дама. — Это, кстати, Конан, — чуть склонившись к детективу, прошептал Наруто. — Она вроде как имеет очень уж тесную связь с лидером нашего клуба, хотя и отрицает данный факт. Но всем давно все очевидно, — со смешком добавил граф. Саске медленно кивнул, прокручивая слова Наруто в голове и внимательно глядя на девушку на сцене. Что-то его настораживало в словах Узумаки и вообще в данной ситуации, но определить, что именно, детектив не мог. — А это кто? — задал вопрос Учиха, указывая на взошедшего на сцену мужчину. Мужчина что-то грубо кинул синеволосой девушке и вызывающим взглядом окинул сидящих перед ним людей. — Хидан, — ответил на вопрос граф. — Религиозный фанатик или что-то вроде того. Ему Орочимару как-то предлагал подлечиться, но он, конечно, отказался. Если мне не изменяет память, то этот человек основал в Лондоне свое религиозное общество, в котором, по слухам, приветствуются жертвоприношения. Детектив не стал спрашивать, кого именно требуется приносить в жертву в этом религиозном обществе, посчитав данный вопрос абсурдным. В конце концов, не людей же… Хидан разорвал на себе рубашку и отбросил ее в сторону, отвлекая толпу от выкатываемого на сцену стола, так же накрытого черной тряпкой, но по размерам вполовину меньше стола Сасори. Мужчина, не церемонясь, сбросил тряпку, обнажив перед толпой стол с разного рода хирургическими инструментами и несколькими заостренных кольев среднего размера. — Детектив, я думаю, вам не стоит на это смотреть, — быстро заметил Наруто, повернувшись к Саске. — Я не женщина, — напомнил Учиха, нахмурившись и не сводя взгляда со сцены. — Я и так видел многое, возможно, побольше вашего. Узумаки чуть прищурился и кивнул. Он ждал именно такого ответа от Саске, и именно поэтому предупредил. Хидан на сцене взял в руки один из наиболее внушительных хирургических ножей и, повернувшись к толпе, широко расставив ноги, резко воткнул себе в плечо этот нож, начиная разрезать мясо вниз. Саске вздрогнул и отшатнулся, во все глаза глядя на сцену и не веря в происходящее. Алая густая кровь закапала на пол. Хидан вынул нож из раны и отшвырнул в сторону, лишь затем, чтобы взять заостренный, похожий на длинный гвоздь, предмет с металлической рукояткой и с силой воткнуть себе куда-то слева, под ребра. Темная кровь медленно потекла из отверстия, стекая по коже. Мужчина резко вынул импровизированный кол из тела и стряхнул капли крови на пол. Он как-то странно улыбнулся, сверкнув глазами, пригладил сиреневатые волосы, изрядно мазнув по лбу кровью, и начал неуклюжими движениями ноги чертить на полу круг, внутри которого, касаясь углами линий дуг, находился треугольник. — Что он делает? — пытаясь перебороть внутреннее отвращение пополам с недоверием, задал вопрос Саске. — Что-то вроде ритуала, — чуть хмурясь и тоже глядя на сцену, пояснил Наруто. — У этого человека довольно странная религия и понятие о Боге, — морщась, но, тем не менее, не отводя взгляд. Хидан тем временем уже втыкал себе в глотку длинное острое лезвие. В прямом смысле в глотку. Он заглатывал его через рот, и оно, скользя внутри горла, вскоре разрывало его изнутри, выходя острием наружу и заставляя обильно плеваться кровью. Нормальные люди должны умирать от подобного. В теории, по крайней мере. — Неплохо, — чуть удивленно обронил Наруто, глядя на сцену. — Да, фокус неплох, — заметно побледнев, кивает Саске. — Так какие там у него были жертвоприношения, говорите? — чуть поворачивая голову в сторону графа, но так и не отводя глаз со сцены. Узумаки не ответил, поморщившись, когда Хидан резко воткнул себе в живот длинный клинок, вспарывая себе брюхо и буквально разрезая вплоть до кишков. Темно-бордовые скользкие кишки чуть вывалились из глубокой раны, и Хидан, харкнув на пол кровью, резко взял в руку толстую кишку, потянул вперед, вытягивая ее из тела и харизматично изображая на лице страдание с плохо скрываемым наслаждением. Саске затошнило, и он закрыл глаза, прикрывая рот рукой. Толпа, сидящая в зале, восхищенно зааплодировала. Наруто чуть повел плечом, сверкнул смеющимися глазами и тоже тихо похлопал. — Хотите уйти? — спросил граф, когда на испачканную кровью сцену вновь вышла Конан. Саске закашлялся, подавляя рвотные позывы, и глубоко задышал, но, тем не менее, уходить отказался. — Сейчас остался последний, — сообщил Наруто, поглаживая детектива по спине и чуть похлопывая. — К нему, думаю, вам и нужно присмотреться, ибо он — хирург, — переводя взгляд на сцену. Саске кивнул, медленно про себя считая до четырнадцати и стараясь дышать глубоко. Перед глазами то и дело мелькали разные нелицеприятные картины, и дело было даже не в том, что Хидан в буквальном смысле вырвал свои кишки, а в том, что это зрелище натолкнуло Учиху на воспоминания об убитых проститутках, о брате, который вырезал семью, о его казни. Тошнота не хотела проходить, перед глазами яркими вспышками мелькал свет, а аплодисменты толпы казались чем-то вроде небесного грома. Взять себя в руки — нереально. Сознание в буквальном смысле начинает уплывать, хочется закрыть глаза, чтобы ненадолго забыться. — Детектив? — Наруто осторожно приподнял голову Саске за подбородок и приложил ладонь к его лбу. — У вас снова жар, — уже шепотом добавил он. Учиха сжал зубы и кивнул, слыша голос графа словно сквозь какую-то пелену. А уже через секунду руку осторожно сжали и потянули наверх, заставляя встать. Саске сам удивился тому, что смог идти и при этом ни разу не запнуться или еще чего-то подобного. Наруто не отпускал его руку, сжимая уверенно и ведя за собой, но при этом, позволяя детективу идти самому. Саске помнит ужасающе долгую лестницу и резкий удар свежего воздуха и ветра в лицо, как только открылись двери здания. Сознание начало быстро проясняться и только спустя несколько долгих минут Учиха заметил, что все это время Наруто не убирал руки с его талии, придерживая, и не отпускал ладонь. — Спасибо, — рассеяно поблагодарил Саске, пытаясь отстраниться, но рука на талии лишь сильнее прижала к себе, не позволяя уйти. — Вы можете упасть, — серьезно предупредил Наруто, строго глядя в глаза детектива. — Как врач говорю, — уже мягче добавил он. Рядом зацокала копытами лошадь, и скрипнули тяжелые колеса. Дверь кареты с тихим щелчком открылась, и Сай, услужливо поклонившись, встал рядом, придерживая ее. Детектив сам забрался внутрь, как всегда, отвергая помощь. Наруто же в этот раз сел не напротив как обычно, а рядом. Сай захлопнул дверцу, и через несколько минут карета тронулась с места. Лошадь, тихо и гулко постукивая копытами, набирала шаг. В темноте кареты черты лица, звуки и даже неповторимые краски и оттенки синевы черной ночи растворились и скатались для Саске в комок. Детектив пытался мысленно протестовать, когда голова сама собой склонилась к плечу графа, пытался выдернуть себя из болезненного сна, но все это было слишком невозможно для измученного сознания. Наруто провел подушечками пальцев по бледной щеке Саске. Убрал за ухо прядь черных волос и вздохнул. Сейчас, глядя на измученного и такого болезненно бледного детектива, он уже отчасти начинал жалеть о том, что показал ему клуб. Но только отчасти.