Потрошитель

Учиха позавтракал нарочито медленно, желая оттянуть поездку как можно дольше. Как ни крути, а видеть Наруто было страшно, а уж объясняться или оправдываться в своих действиях вообще жутко претило детективу. После завтрака он привел себя в порядок (опять же оттягивая время), поймал карету и решил, что неплохо было бы заглянуть сначала в департамент полиции, а уж потом ехать к графу. Работа — превыше всего. Такая отговорка и способ оттянуть встречу с последующими объяснениями нравились Саске больше всего. В департаменте ему сразу объявили, что поступила новая «клиентка» по его делу, и она уже ожидает его в морге. Учиха нахмурился, но искренне понадеялся, что в этот раз проститутка была убита все же не Потрошителем, как называл себя в письме маньяк. — Здравствуйте, детектив, — спокойно поприветствовал Какаши, глядя в неизменно черную книжку своим единственным правым глазом. Он аккуратно поправил повязку и захлопнул книжку, поднимая взгляд на кивнувшего Саске и открывая перед ним дверь в морг. — Сомнений нет, это наш Потрошитель, — приглушенно из-за повязки и с равнодушием в голосе сказал врач, шагая между каталок с трупами, а затем останавливаясь у самой дальней, накрытой грязной белой тканью. — Точно такой же разрез на горле и точно так же убита проститутка, однако в этот раз… — Какаши замолк и перевел взгляд на Учиху. — Он словно торопился. Работа не искусная, она грубая и почти варварская, — Хатаке вздохнул и взялся за края ткани. — Не удивляйтесь, детектив, — с этими словами он резко сдернул тряпку с трупа, являя перед глазами Саске мерзкую картину убитой проститутки. Вся нижняя часть ее живота была вспорота ножом и буквально выпотрошена — разрезанные кишки свисали до самых колен, на белой коже остались разрезы в области бедер, а в широко распахнутых серых глазах и искривленном в крике рте зиял ужас. Местами кожа была изрезана лоскутами, словно убийца делал не одну попытку вспарывания. Черные, склизкие органы виднелись из-под прилипших к ним лоскутов кожи и почти вываливались из тела. Отвратительный запах разложения и человеческих кишок заполнил будто бы весь морг. На лице и груди проститутки были брызги крови, а разрезанная до середины гортань скалилась черно-багровой пропастью с вытекающей оттуда на стол вязкой и холодной кровью. — Хината «Пунш», элитная проститутка с улицы Уайтчепел, ей всего двадцать семь лет и за свои услуги она берет дорого, поэтому и обслуживает преимущественно тех, у кого водятся деньги. Её убили между тремя и пятью утра, убили с особой жестокостью, сперва перерезав горло, а уже затем вытащив кишки из мертвого тела, — монотонно диктовал Какаши, словно не замечая, как бледнеет Саске, борясь с желанием поделиться завтраком с полом. — Но вот что интересно, детектив, — врач обошел каталку и зашел с той стороны, где лежала голова трупа. — У нее отрезаны обе мочки уха, как и говорилось в письме, — Хатаке осторожно убрал слипшиеся черные волосы от шеи проститутки и продемонстрировал её уши с запекшейся кровью в местах среза мочек. Саске подошел ближе, лично убеждаясь в сказанном. — Откуда вы знаете о письме? — наконец спросил он, поднимая взгляд на врача. — Мне сообщили сегодня утром, — убрав книгу в карман, спокойно ответил Хатаке. — Когда я рассказал комиссару о необычном действии маньяка. Сомнений не остается, детектив. Тот, кто написал письмо и назвал себя «Потрошитель» и есть ваш искомый маньяк. Саске поджал губы и еще раз скользнул взглядом по проститутке. Да, письмо точно было прислано убийцей, но… Что-то тут Учихе не нравилось. Что-то не давало полностью поверить. Но, тем не менее, он кивнул врачу, развернулся на каблуках и быстро зашагал вон из морга. Если лучшая версия на данный момент, это то, что Потрошитель «очищает город», то спорить бессмысленно. Нужно сделать всё для скорейшего прекращения этой кровожадной зачистки и найти убийцу. Учиха поднялся к комиссару и громко постучал в дверь, заходя в кабинет и не дожидаясь приглашения. Джирайя сидел за своим столом и что-то быстро писал на бумаге. Он поднял тяжелый взгляд на Саске и отложил ручку, внимательно и сосредоточенно следя за его лицом. — Вы нашли убийцу, детектив? — приподнял брови мужчина, поджав губы и сцепив руки в замок — верный признак того, что сегодня он не в духе. Впрочем, это и не удивительно, учитывая все произошедшие события. — Пока нет, — спокойно отозвался Саске. — Однако, чтобы расследование продвигалось более успешно, предлагаю опубликовать полученное письмо, и тогда, возможно, кто-то из горожан сможет узнать почерк и сообщить нам. Джирайя нахмурился и прикрыл глаза, сосредоточенно обдумывая это. — Наличие убийцы в городе уже ни для кого не секрет, — заметил Саске. — Вы понимаете, что это может посеять панику и страх среди людей? — открывая глаза и сосредоточенно глядя на Учиху. — Нет, если мы припишем, что убийца предпочитает «потрошить» лишь падших женщин. А паники среди них всяко не будет — им зачастую не хватает денег на еду и ночлег, а значит, газет они не читают. А слухи… Слухи будут всегда, — нисколько не изменившись в лице, сохраняя собранность и подчеркнутую вежливость. Комиссар вздохнул и смягчил взгляд, в котором скользнула какая-то старческая обреченность, но в то же время и возглас: «Еще поборемся!». — Хорошо, я сообщу журналистам, — наконец, неохотно согласился он, даже морщась от предстоящего разговора с прессой, которую не слишком жаловал. — Благодарю вас, комиссар, — Саске чуть поклонился вперед, почтительно склоняя голову, а затем быстро вышел из кабинета. Детектив неспешно зашагал по коридору, уже обдумывая предстоящую встречу с Наруто и то, что он будет на ней говорить. Саске бросил взгляд на настенные часы в холле департамента, и у него на секунду скользнула мысль, что ехать к графу уже поздно. В конце концов, время подходило к пяти вечера, а при удачном раскладе ехать придется целый час, значит, будет он там часам к шести, если не позднее. На самом деле умом Учиха прекрасно понимал, что как раз еще не поздно, но внутри все замирало и тянуло волнением от одной мысли о предстоящей встрече. Однако вскоре детектив все же взял себя в руки, убеждаясь, что оттягивать с извинениями нет смысла, если он хочет продолжить общение с Наруто. В итоге он все же сел в карету, но перед тем, как ехать к графу, прогнал кучера еще в несколько совсем ему ненужных мест, начиная от магазина часов и кончая сгоревшим домом Сасори. Себя он убеждал, что хочет всего лишь посмотреть, а вовсе не оттянуть таким образом момент встречи. В итоге к Наруто он приехал ближе к восьми вечера. Сердце еще на пути к особняку начало биться в ускоренном темпе, а сейчас и вовсе заходилось в лихорадочном припадке. Детектива встретил Сай, который учтиво поклонился и сдержанно сказал, что граф не велел беспокоить его до утра, так как захотел лечь спать раньше. Учиху такой вариант, конечно, не устроил, и он, сославшись на то, что он ненадолго — буквально на пару минут, все же поднялся в спальню Узумаки, хотя Сай до последнего настаивал на том, что лучше было бы заехать завтра, но против что-то решившего Саске идти было не просто бесполезно, но и опасно. Сай все же смирился и проводил детектива до двери спальни графа. Учиха сразу же отпустил его, приняв у него из рук подсвечник-трезубец с длинными свечами и проводив взглядом его фигуру, скрывшуюся за углом темного коридора. Детектив тихо выдохнул, собрался с мыслями, проговорил про себя уже приготовленные извинения, постучал в дверь, а затем приоткрыл ее и зашел в спальню. *** Наруто не мог заснуть всю прошлую ночь, поэтому с самого раннего утра отправился к Цунаде, а затем по другим своим делам. Граф вообще любил раннее утро в Лондоне — цокот копыт редких лошадей, тишина на улицах и свежая влага от каменных улиц и домов, небо, синеющее и розовеющее от сочных лучей утреннего солнца, разливающегося сдержанным теплом. Узумаки совсем не хотел думать о мотивах поведения детектива и о произошедшем вообще. Он весь день старался занять себя чем-то, но под вечер бессонная ночь сказалась на уставшем организме, поэтому спать граф решил лечь раньше. Часы пробили семь вечера, когда Сай зашторил окна в спальне Наруто и пообещал больше не беспокоить. Узумаки лег в постель и действительно попытался заснуть, однако в голову моментально ударили странные, жуткие образы, слова и силуэты. Тревожные мысли заполнили черепную коробку до краев и, промучившись около часа в болезненной бессоннице, Наруто все же встал и, злясь на самого себя, налил в бокал вино из уже початой бутылки. Совсем кстати он вспомнил про подаренный тетушкой пузырек со снотворным, который она советовала пить с чаем. Наруто усмехнулся и капнул назначенные пять капель в бокал красного вина. Какая разница, верно? Блики оранжевых огней от свеч скользнули в бокале с бордовой жидкостью и в голубых глазах графа. Он повертел стакан в руке, задумчиво глядя в него, а затем залпом осушил, отставляя на прикроватный столик. Секунда, две, мгновение и удар настенных часов, оповестивших о том, что время подошло к восьми вечера. Вспышка сознания и разошедшееся по телу дрожь, пронзившая холодом от пальцев и до позвоночника. Наруто выдохнул и уперся руками в прикроватный столик, не понимая происходящего и сбито дыша. Тело полыхало огнем, внутри все сжималось и пульсировало от нарастающего жара. Кровь застучала в висках, и граф сжал рубашку на груди, чувствуя, как начинает задыхаться. Нервы словно натянулись и затрещали, а затем скрутились тугим и тягучим кольцом внизу живота. В дверь тихо постучали, а затем ночную темноту мягко разбавил теплый свет. Наруто резко обернулся, впиваясь взглядом в вошедшего Учиху и скользя по нему до предела расширенными черными зрачками. Руки задрожали. — Извините за поздний визит, — глядя в пол, тихо сказал детектив, вся решимость которого сгорела в ту секунду, как он увидел Узумаки. Чужой голос звонкой и терпкой трелью осел в мозгу, Наруто сжал руками края тумбочки и опустил голову, громко дыша и пытаясь взять себя в руки и вернуть контроль над телом и разумом. — Наруто, я… — попытался продолжить Саске, поднимая голову, но тут же замечая состояние графа. — Вы в порядке?! — почти с паникой в голосе и страхом в глазах, он моментально оказался рядом, хватая Узумаки за плечи и разворачивая к себе лицом. Наруто посмотрел на него как-то особенно ошалело и дико, и резко дернулся назад, пытаясь избавиться от обжигающих прикосновений. — Что с вами? — уже тише выдавил Саске, с беспокойством вглядываясь в лицо графа, а затем быстро снимая перчатку и прижимая ладонь к его лбу. Наруто вздрогнул, затуманенным, совершенно невидящим взглядом, глядя сквозь Учиху, а затем подаваясь вперед, тем самым прижимаясь ближе к ладони и прикрывая глаза. Детектив замер, пораженно вглядываясь в лицо графа, затем закусил губу и скользнул взглядом на прикроватный столик, на котором рядом с пустым бокалом вина стоял небольшой пузырек чего-то, что вероятно и дало такой эффект в купе с алкоголем. — Вам нужно поспать, — Саске мягко провел рукой ниже, осторожно погладил щеку графа, на которой отчетливо прощупывались тонкие шрамы. — Вы нездоровы. Наруто выдохнул, пытаясь сфокусировать взгляд, а затем поймал рукой ладонь детектива, чуть сжал и коснулся губами запястья. Сердце в груди Саске встало секунды на три, а затем разошлось с такой частотой и скоростью, словно хотело не просто выскочить из груди, а, как минимум, покинуть земную орбиту. — Наруто, вы понимаете, что делаете? — шепотом спросил он, осторожно прижимаясь лбом к горячему лбу графа и вглядываясь в синие глаза с огромным зрачком в надежде найти там ту степень самообладания, которая обязательно должна быть, чтобы перейти «грань дозволенного». Взгляд обжег, заставил сжаться и чуть ли не простонать в голос от бессильного желания и возможности его исполнения ежесекундно. Саске зажмурился, а в следующую секунду порывисто прижался губами к губам графа, впрочем, тут же отстраняясь, и с блеском вины и страха глядя на Наруто. Узумаки облизнулся, а затем поцеловал уже сам, без стеснения прижимая детектива к себе и впиваясь до странного пьянящим поцелуем в губы. Учиха ответил, цепляясь руками за тонкую рубашку Наруто и чувствуя под ней жар его тела. Мысли вышибло из головы, от желания хотелось кричать и биться в слезной истерике. Детектив задыхался. Шаг назад — и вот уже разгоряченное тело падает на постель, придавленное весом другого. Учиха торопится, нервно стягивает галстук и отшвыривает в сторону, прерывает поцелуй, чтобы расстегнуть жилет, но дрожащие пальцы не слушаются. Наруто забирается руками под его рубашку, и он вздрагивает от прикосновения рук к коже. Граф подается вперед, нетерпеливо целует в шею и прикусывает, а затем сам уже рывком сдирает жилет с детектива, опрокидывая его на подушки и нависая сверху. Секунда, чтобы вглядеться в глаза друг друга. Черные омуты с блеском стыда, желания и смущения и отравленная градусом синяя вода, скрывающая в темной глубине что-то жуткое и почти животное. Наруто вновь целует, полностью перехватывая инициативу и вдавливая детектива в постель, скользя руками по его спине и плечам, подчиняя и обхватывая бедра. Саске выгибается, сжимает коленями бока Наруто и запрокидывает голову, хватая ртом воздух. Горячие губы скользят по шее и бледной, глубоко и прерывисто дышащей груди. Узумаки стягивает с детектива брюки, и слегка мешкает при этом — штаны не юбка, под которую можно успешно залезть и получить желаемое. Учиха вздрагивает от каждого прикосновения, которое в буквальном смысле сносит крышу, дает жуткий и сладкий контраст из самых разных чувств, захватывающих с головой. Вслед за штанами спускается нижнее белье. Наруто перехватывает запястье детектива и дергает на себя, заставляя сесть на свои бедра. Как с женщиной. Саске прекрасно понимает, что что-то не так, что ТАК сейчас не получится, но сопротивляться или говорить не смеет и не хочет. Он ведь и сам не знает, что именно сейчас не так. Наруто выдыхает и обхватывает рукой вставший и чуть подрагивающий член детектива, скользит ладонью вниз. Саске зажмуривается, задыхаясь от шока и стыда, до крови кусает губу и утыкается лбом в плечо графа, стараясь скрыть раскрасневшееся лицо. Узумаки медлит, словно пробуя на ощупь, проводит рукой по стволу и чуть сжимает, обводит указательным пальцем головку, размазывая выступившую смазку, а затем подается бедрами чуть вперед и касается тканью своей рубашки, накрывающей возбужденный орган, члена Учихи, тем самым заставляя его охнуть и прокусить губу окончательно. Саске зажимает ладонью рот, чтобы не стонать в голос, когда Наруто начинает тереться об него сквозь ткань рубашки. Горячая ладонь накрывает, сжимает и скользит, пачкаясь в выступающей смазке. — Боже… — Саске выдыхает это слово и зажмуривается сильнее. Плечи начинают дрожать, и детектив чуть дергает коленями, словно пытаясь их свести, но вовремя останавливаясь и прижимаясь теснее, цепляется руками за плечи Узумаки и кончает. Кровь под кожей жаром отдает в горле и груди, где сумасшедшее сердце бьется в экстазе чувственной ломки, в висках пульсирует, дыхание сбито и шумно, а под веками яркими вспышками взрываются искры. Наруто не дает отдышаться и вновь рывком опрокидывает Саске на постель, нависает сверху и снимает с себя рубашку, целуя искусанные и опухшие губы Учихи. Детектив цепляется за его плечи, прижимаясь грудью к груди графа, и поздновато вздрагивает, когда влажный палец проникает в него там, где проникновения ожидаемо меньше всего. В голове скользит мысль о том, что до этого момента Саске даже не задумывался о мужеложстве и о том, как оно происходит. Он вообще не задумывался о возможности этого с Наруто. Узумаки медленно спустился поцелуями к шее и перехватил ногу детектива под коленом, заводя ее выше и заставляя того выгнуться, подаваясь на встречу пальцам, которых внутри было уже два. Они скользили в пульсирующей, сжимающейся дырочке, надавливали на стенки и приносили чертовски странные ощущения. Саске дышал громко и часто, кусал губы и щеки изнутри и темными глазами обводил пространство комнаты, с чем-то паническим в глубине он вглядывался в темные предметы и пытался запомнить вот это щемящее и трепетное ощущение внутри. Когда Наруто добавил третий палец, Саске сжал зубы и вцепился тонкими пальцами в волосы графа, непроизвольно прижимая его голову к своей груди, задыхаясь от боли и чего-то еще постыдно-сладкого, но при этом не издавая ни звука. Наруто замер на секунду и мягко поцеловал кожу груди, провел языком вниз и оставил горячий поцелуй на животе. Потом еще один и еще. Саске выгнулся, хватая губами воздух и схватил пальцами шелковую простынь, оттягивая на себя и инстинктивно сжимая коленями бока Узумаки. Пальцы скользнули глубже и вжались во влажные стенки, и детектив в ту же секунду ошарашено выдохнул, рванув на себя простыню и не в силах описать или осмыслить то, что только что почувствовал. Он застонал в голос и завозился, забился под горячим телом и почти зарыдал, с шоком и пунцовыми пятнами на лице глядя в сторону, попросту сгорая от стыда, не в силах поднять взгляд на Наруто. Граф резко вжал его в кровать, упираясь согнутой в локте рукой в подушку рядом с лицом Саске и пораженно, с оттенком осмысленного удивления глядя на детектива. Он вновь нажал пальцами на влажную стенку внутри, и лицо Учихи покраснело еще больше, на глазах выступили слезы, быстро заскользившие по щекам, и он моментально закрыл лицо руками, вцепившись пальцами в челку и тихо поскуливая и всхлипывая. Наруто скользнул рукой по его бедру, приподнимая, а затем отстранился, вынимая пальцы и приставляя к сжимающемуся, но все еще пульсирующему анусу головку члена. Саске сжал зубы, громко и глубоко дыша и глотая слезы. Внизу живота разрывало желанием, а с вновь вставшего подрагивающего члена капала на плоский живот вязкая смазка, маленькая капелька которой стекла по боку и упала на простынь, впитываясь в нее. Наруто толкнулся вперед, а затем еще раз, со второго толчка входя на всю длину и раздвигая ноги детектива шире. Он лежал перед ним с дрожащими коленями и пальцами, отчаянно закрывая лицо. Белая кожа и синие вены на шее и запястьях, бордовые засосы на животе, шее и груди… Граф наклонился, и потянул руки Саске от его лица, открывая себе это стыдливое и заводящее почти до дрожи выражение. Учиха моментально отвернулся, краснея еще больше, но Наруто мягко поцеловал его в уголок рта, толкнулся глубже и, заметив удивленное удовольствие в черных глазах, вновь поцеловал припухшее губы. Ему тут же ответили, несмело обнимая за шею и выгибаясь, прижимаясь ближе. Жарко. Глубокие и рваные толчки, пульсация внутри и безумное желание трахать это тело под ним до тех пор пока окончательно не будет потерян весь контроль. Руки сами непроизвольно сжимают в объятиях почти до хруста ребер, до боли. Инициатива полностью отходит к Наруто. Он вжимает, подчиняет и не позволяет даже двигаться себе на встречу, сжимая в объятиях, кусаясь и оставляя яростные и яркие следы на бледной коже. Тихие стоны и скрип кровати отдаются в ушах, но слышатся словно сквозь вату. Кожа к коже, запах пота и спермы в воздухе. Запах страсти, подаренной сладким запретом. Перехватить запястья и рывком перевернуть на живот, и вновь потянуть на себя словно за поводья, заставляя прогнуться в красивой спине и вновь насадиться на член. Саске пылает как внутри, так и снаружи. Он упирается лбом в подушку и позволяет брать себя сзади, подставляясь под грубые толчки и сгорая от удовольствия и желания. Наруто натягивает его на себя, отводя руки детектива за спину и не сводя взгляда с его позвоночника и лопаток, так соблазнительно расходящихся под белой кожей. Он нагибается и целует в шею, прикусывает и почти рычит, кусая за плечо и дергая сильнее детектива на себя, насаживая в полную длину. — Нет, — зачем-то шепчет Учиха, закусывая зубами подушку. — Боже… Нет, это так… Я не могу, — он почти плачет, шепча эти слова в бессмысленном потоке и подаваясь на встречу бедрами. Уши горят от звуков. Пошлых шлепков кожи о кожу и распевных звуков собственных бесстыдных стонов и глухого дыхания Наруто. Саске оборачивается через плечо и смотрит на Узумаки, скользит взглядом по его загорелым плечам и торсу и возбуждается сильнее от вида собственных запястьев в его крепких руках. В голову лезут грязные мысли, которые хочется озвучить, и Учиха уже собирается что-то простонать, как граф резко ловит его взгляд, пронзает синевой, в которой скользит что-то диковатое и хищное и мысли вышибает окончательно. Остается лишь удовольствие и желание отдавать всего себя, чтобы чувствовать внутри этот безумный жар. Еще толчок — и Саске кончает, с полукриком падает на постель, спиной чувствуя сильное тело на себе и влажный жар, разливающийся внутри. По бедрам стекает сперма, тяжелое дыхание друг друга — почти в унисон, в расширенных зрачках — ошалелая страсть. Наруто выходит из Саске и падает рядом на постель, моментально притягивая к себе его тело и сжимая в объятиях еще до того, как тот провалится в сон, и сам в то же мгновение закрывает глаза и проваливается в черный омут сна. Такой же черный и пьянящий, как глаза Учихи… *** Утро застало слишком внезапно. Саске открыл глаза и моментально застонал, переворачиваясь на живот и утыкаясь лицом в подушку. Во всем теле стояла оглушающая усталость и боль. Но именно она помогла ему вспомнить о произошедшем. Детектив приподнялся на локтях, с ужасом и болью оглядываясь вокруг, а затем переводя взгляд на спящего рядом Наруто, рука которого мирно покоилась на его талии. Учиха замер, вспоминая произошедшее ночью и всматриваясь в лицо человека, которого любил больше всего на свете. И в том, что это чувство было именно любовью, Саске даже не сомневался, ведь произошедшее вчера ночью… Было лучшим, что случилось с ним за всю его жизнь. Он осторожно убрал руку графа с себя и замер, боясь разбудить и не успеть уйти до того, как тот проснется. Учиха не строил иллюзий и прекрасно понимал, что то, что было между ними не более, чем вспышка безумной страсти, вызванная искусственно. Он прикусил губу, рассматривая спящее лицо Узумаки и пытаясь запомнить этот образ. В душе гулко отдавалась колючая боль, но Саске вовремя приглушил ее и стал одеваться, желая уйти как можно тише и быстрее. Уже собравшись, он остановился у постели и провел указательным пальцем по мягким волосам графа, а затем развернулся и вышел. Сердце громко стучало в груди, но на лице была привычная собранность и бледность, и только ошалелый взгляд с расширенными зрачками выдавал с головой все эмоции. Саске обрадовался, что никого не встретил на выходе, даже Сая, которого увидеть ожидал и даже уже обдумал, что ему сказать. Учиха доехал до дома, где часа два принимал ванну и наслаждался спокойствием, не подозревая всей шаткости этого глупого ощущения. Его водные процедуры прервал настойчивый стук в дверь. Саске нахмурился, откинул со лба мокрую челку и впился взглядом в дверь. — Входи, — недовольно буркнул он, опускаясь в горячую воду по плечи. Дверь быстро распахнулась, впуская за собой прохладный воздух и взволнованного, испуганного Суйгетсу. — Господин Джирайя приказал вам немедленно явиться в департамент полиции, — голос дрогнул и понизился до шепота. — Он сказал, что они нашли автора ТОГО письма. Пометка: Небольшая пометка для тех, кто запутался в титулах и званиях (на самом деле она должна была быть еще в предыдущей главе, но ваш автор идиот). Орочимару зовет Саске графом, так как это титул семьи Учиха, который был передан Саске после смерти его отца и брата. В общем-то, это более уважительно и официально, чем-то, как зовет Саске Наруто. Однако Узумаки можно — у него с Учихой равный социальный статус и в данном случае такая фамильярность допустима, если сам Саске не против (а он не против). Суйгетсу зовет его «детектив», потому что является его младшим помощником в делах, а не слугой при графе, как, например, Сай при Наруто. При этом Сай имеет право обращаться к Узумаки только подчеркнуто формально и вежливо — «господин» и в некоторых случаях — «достопочтенный» (что ошибка, по сути, в светском обществе, но Сай просто слуга). Наруто же клал на все эти формальности и зовет всех так, как ему хочется (потому что ему можно), потому что является по титулу выше, чем Орочимару и прочая мишура. Орочимару — не граф и не обладает особым титулом. Он не дворянин, а образованная интеллигенция, занимающаяся какой-то определенной деятельностью, поэтому он «мистер». Что касается женщин, то Цунаде — леди, а не миссис. В данном случае «леди» это социальный статус, она — дворянка. К ней на балы съезжаются разные «леди» и «джентльмены», а так же «мисс» и «миссис», если речь идет о женщинах и девушках из интеллигентного общества. Какаши точно так же по сути «мистер», однако Саске его так не зовет, потому что высокомерен и не желает обращаться подобным образом к кому-либо. При этом к Джирайе он должен обращаться «Достопочтенный» или лучше «Сэр». (Опять же, «Достопочтенный» можно расценивать как ошибку или неприкрытую и грубую лесть). Однако Саске называет его по званию, подчеркнуто официально. Потому что это Саске и он, как я уже сказала, высокомерен и горд. Отсюда и желание называть всех по званиям. А еще автор не очень жалует обращение «мистер» в совокупности с японскими именами. Как-то это странно x)