Новое начало

Гарри совсем немного подождал, после чего создал иллюзию ребенка, который куда-то едет, что постепенно растворится в памяти людей. Когда он закончил, то переместился прямо на остров к Дурслям. Они должны были быть там, лодки у них нет, чтобы уплыть отсюда. Да, он попросил остаться, но они же все-таки живые люди и могли делать, что захотят. У них был повод так непоступать. Постояв немного на улице, Гарри чуть успокоился и зашел в домик посреди моря. Они были в первой комнате, Дадли по-прежнему играл в приставку, а старшие просто сидели у огня, обнявшись. Как только скрипнула входная дверь, Петунья обернулась к нему и спросила: — Ну, как прошло? Что ты собираешься делать дальше? — Неплохо, все выжили. — довольно злобный ответ, — нам нужно срочно возвращаться домой. Домой — он имел в виду дом Эвансов, там необходимо сделать все необходимые приготовления. Гарри уже хотел их всех перенести, но вдруг остановился. Высоко в небо полетела сигнальная ракета. — Зачем? — не понял Вернон. — Лодки у нас нет. — Как нет? — Просто нет и все. К тому же, если просто исчезнуть, вас могут, вообще, в розыск подать. — Это-то зачем? — Да, просто вы в бурю поехали семьей на отдаленный остров и взяли с собой ружье. А затем все мы пропали, и лодка в придачу. — А причем тут лодка. — А как мы добрались назад-то? — Ну ты же нас перенесешь назад на материк. Зачем нам эта деревянная посудина. — Вернон, ну ты и даешь, — Петунья уже готова была расхохотаться от комичности происходящего. — Да, пап, это все похоже на один сюжет из кино, про убийство, — Дадли тоже понял, в чем дело, но без смеха объяснить не смог. Он уже прекрасно себя чувствовал, не смотря на пережитое вчера, родители сначала обставили все как сон. Но стоило только найти ружье, сон быстро превратился в реальность. Да, у Дадли были самые хорошие родители на свете, и он это прекрасно знал. И в который раз в этом убедился. — Хорошо, ждем когда нас спасут. — Гарри сел и стал греться у огня. К ним приплыли лишь к вечеру. Вернону пришлось заплатить еще и за лодку и за ружье. Ведь чертов сторож орал, что лодка, которую он дал, была отменная, а эти просто не справились с управлением и ее угробили или, вообще, закрепили плохо, раз ее нигде нет. Кстати, явился он с полицейскими, видать, все же подумал, что Вернон семью все-таки угрохал, те в попытке спастись и запустили ракету. Этак, это путешествие им обошлось дорого, очень дорого, в целых 120 фунтов. Как же Вернон кричал и ругался там. Но ничего не поделаешь, пришлось заплатить, хорошо, хоть не посадили на пару суток за нарушение спокойствия. Уж больно добросовестные полицейские попались. Их оперативно доставили к сторожке, где распрощавшись, Вернон по чем плевался на всех. Все разошлись каждый в свою сторону, как только они скрылись из виду Гарри их тут же перенес к дому. Когда они все же переступили порог дома, то устало осмотрелись по сторонам, они, как говорится, снова вернулись в дом Эвансов. Вернон что-то хотел сказать, но вдруг остановился, как-то непонятно вытянулся и как завопил: — Машина, крошка моя родимая, я о тебе совсем забыл из-за этих тупоголовых, — и рванул проверять свою детку, так он про себя ее называл. Машина, как ни в чем не бывало, стояла припаркованная у гостиницы, где пару дней назад они остановились. Вернон хотел забрать ее с собой, и даже уже сел в нее, но потом остановился. Мужчина выглянул из машины и осмотрелся по сторонам. Они ведь скрываются, значит, этого делать не нужно, зачем у полуразрушенного дома будет припаркована машина? Это лишние вопросы. Вернон взглянул на гостиницу, тот дом гораздо лучше этого несчастного заведения. Тяжело вздохнув, он зашел в гостиницу и заплатил еще за несколько дней, после чего вышел под удивленный взгляд владельца. К его удивлению он смог найти нужный дом довольно быстро, несмотря на то, что дороги к нему не запомнил, будто кто-то его звал и указывал путь. Когда он зашел в дом, то увидел, что все уже сидят у камина и пьют чай с бутербродами. Когда успели? — Ужин подан, — пропищало непонятное сморщенное существо, — прошу пройти в столовую. — Спасибо, что сказала, Марэль, — отозвался Гарри. Они перешли в столовую. Это была довольно большая, светлая комната, с большим количеством картин и огромнейшим обеденным столом по середине. Мебель там была старинная и очень красивая. Большой свежесрезанный букет украшал стол, сервированный на четверых человек, чего там только не было. Даже Петунья, не смотря на то, что слыла гостеприимной хозяйкой, так не старалась никогда. — Что это? — не понял Вернон — Ужин, — сказал Гарри. — Вам не нравится. Марэль что-то сделала не то, она себя накажет — пискнула домовушка, что снова появилась из ниоткуда. — Нет, все хорошо Марэль, просто дядя Вернон такого не ожидал, — остановил ее Гарри. — Это она все сделала, одна? — Вернон не мог в это поверить и поэтому ему было как-то не по себе. Да, магия магией, но всему есть предел. А это странное существо уже отметило себя во вчерашнем разговоре. — Да, это все сделала она, также как и чай бутерброды в гостиной, — сказал Гарри. — Марэль сделает все, что скажет или хочет хозяин, — отозвалась послушная домовушка. Вернон снова посмотрел на нее, а затем на стол, да, это необычно, но раз предлагают почему бы и не попробовать. Они ели не спеша, наслаждаясь приготовленными блюдами, Марэль постаралась на славу. Мясные блюда были выше всех похвал, она приготовила практически все, что любили Дурсли, будто знала все их вкусы и пристрастия досконально, несмотря на то, что лишь вчера увидела их. — Было очень вкусно. — Хозяину и господам понравилось, может десерт? — поинтересовалась Марэль. Вернон взглянул на нее и понял, что она ждет ответ — подать или не подать десерт. Сладкого с кофе хотелось очень, но стоит ли просить об этом? Да, это невесть что несло всякую чушь, но сейчас все по-другому. К тому же, она такая старая, вот едва держится дрожит, вдруг помрет, пока будет готовить. — Не волнуйтесь вы так, с Марэль ничего не случится, она — домовой эльф, — сказал Гарри, явно отмечая, в чем вышла заминка, — подавай десерт. Со стола исчезли все прежние блюда и появились новые, Вернон выдохнул и снова уставился на эльфийку. За все надо платить и все имеет свою цену. Всему должно быть логическое объяснение, таков его закон жизни. — Домовые эльфы — это, можно сказать, хранители очага дома волшебников. Они сотворены магией дома, где обитают. Они — существа, живущие за счет магии волшебников, взамен, они работают по дому вместо них, — Гарри пояснял, потому что знал, что без разумного или какого-либо объяснения дядя не успокоится, такой он человек. Гарри бросил взгляд на Марэль. На вид домовушка плоха, но вся ее сущность цветет и пахнет, буквально светится изнутри, переполненная энергией. — А почему она выглядит так плохо? — Марэль еще не совсем проснулась, господин, Марэль спала около 300 лет, пока хозяин ситхе не разбудил ее. Скоро проснутся остальные. — Остальные? — Нас всего пятнадцать, Марэль — старшая, поэтому проснулась первой, — объяснила домовушка, увидев кивок Гарри. — Марэль так рада, что снова будет прислуживать, Марэль рада, что хозяин ситхе разбудил ее. — Кстати, вернемся к нашим баранам. Мне нужно снова провести ритуал. Нет, я не намерен оставлять дядю ребенком, — последнее он явно сказал домовушке, видя, как та встрепенулась после того, как услышала про ритуал. — И сколько у нас времени, прежде, чем оковы съедят магическое ядро? Не лги, развею. — Даже при всем желании не смогу соврать, господин ситхе, — Марэль появилась около Дадли и стала всматриваться в него, а затем произошло что-то невероятное: после того, как она протянула свои ручки к Дадли, из него что-то вышло похожее на светящийся шар, окованный тринадцатью цепями. Гарри хотел было ее остановить, но был остановлен Грельдасом: — Она делает лишь то, что ты попросил. — Тринадцать, четырнадцатая уже практически разрушена, — сказала домовушка и опустила ручки, а магическое ядро вернулось обратно в Дадли, — Тринадцать лет, хозяин ситхе. Марэль сделала что-то не то? — Нет, просто я такого не ожидал, — отозвался Гарри. — Что это было, что вышло из моего Дадли, — прошептал Вернон. — Это магическое ядро, что есть в каждом волшебнике или сквибе, — пояснил Гарри, — во мне точно такое же как и во всех вас. — Такого во мне точно нет, а это просто фокус, внутри любого человека есть много всяких органов, но никаких магических ядер в них нет, — отчетливо сказал Вернон. Гарри лишь вздохнул и успокоившись, постарался выпустить немного сил из своего магического ядра. Вернон, что сейчас смотрел на Гарри, оказался в свете, что шел прямо отовсюду и с каждой секундой становился все ярче и четче, глазам стало невыносимо больно, мужчина поспешно отвернулся, прокричав: — Прекрати сейчас же, верю-верю, — свет исчез, но глазам было все еще больно, Вернон решил немного побыть с закрытыми глазами, пусть немного отойдут, стал вслушиваться в происходящее вокруг. — Это было просто невероятно, — восхитился хохотун, который ранее признался, что его зовут Себастьян Горнус Эванс, — а это всего лишь единицы всего размаха. Это поистине колоссально, скорей всего, обычное существо сгорает даже на четверти силы магического ядра. Вернон сглотнул, хотя, если учесть то, что выделывал Гарри, убить ему раз плюнуть. Да и то, что он рассказал, было крайне фантастично, но исходя из того, что происходило теперь — не казалось таким уж недосягаемым. — Я вылечил ваши глаза, можете открыть, — произнес Гарри, — хорошо, что только сетчатка немного пострадала, а то это заняло бы куда больше времени. Вернон распахнул глаза и уставился на Гарри, а затем осмотрелся. Мир немного изменился, стал заметно ярче, отчетливей. Нет, быть такого не может. Лишь спустя несколько минут до Вернона дошло, что он просто стал видеть лучше, чем раньше. Он посмотрел на жену и сына, те занимались тем же самым. Гарри восстановил зрение всем. — Это есть во всех нас? — спросила Петунья. — Не такое мощное, но и вправду есть, моя дорогая правнучка, — ответил за Гарри Себастьян, — что я снова такого сказал? А? Мы же все тут родственники, вот Грельдас — мой дорогой супруг. Что, снова не то? Да не делайте такие удивленные лица, ведь мой зайчик уже рассказал вам много чего. — Зайчик? Гарри был в шоке, он не знал, чего ему больше хочется — плакать или смеяться, такого он явно не ожидал. Да, мертвые предки — это что-то с чем-то. Да, но семейные разборки в портретах выглядели как-то комично и трогательно одновременно, особенно их перепрыгивания с одной картины на другую. Дурсли же просто застыли с квадратными глазами, да, они слышали вчерашний рассказ о том, что необходимо, чтобы в Петунье проснулось ядро. Одно дело слушать, а другое — быть частью чего-либо. Выходит, все совсем рядом и близко. — Ну прости, коть. Столько лет спали, вот и запамятовал, — Себастьян почесал нарисованный затылок, — и кого же я зайчиком-то называл? — Меня, — отозвался один из портретов. — О, прости, родимый, совсем забыл, — сказал Себастьян. — А вы, простите, кто, — вырвалось у шокированного происходящим Вернона. — Грельдас Себастьян Горнус Эванс — сын этих недалеких отщепенцев, — сказал зайчик. — Сын? — Вернон все плыл дальше и дальше — Наш дорогой и любимейший первенец. У нас было трое. Все мальчики. Силы моего ядра было предостаточно, чтобы выносить их, — гордо сказал Грельдас, вид у старичка был тот еще, он вытянулся, чтобы показать себя во всей красе. — Я же говорю, кошмар, а не родители, — сказал Грельдас-младший. Вернон потер глаза, это просто сон, странный и непонятный сон о диком непонятном магическом мире, где у мужчин и вправду рождаются дети. — Это не взаправду, я просто сплю, — вырвалось у него. — Жаль, правда, не проснуться, — пропела Милисэтти Эванс, та, что кусалась, — нигде и никогда. Ох, страшный-страшный сон, что мы живем всегдааааа, — прямо пропела она, и Вернон рухнул в спасительный обморок. — Ну, зачем так. Мне нужно еще ритуал провести, — указывая на Вернона, сказал Гарри, укорительно смотря на Милисэтти. — А эльф тебе на что? — удивилась смутьянка. Гарри просто не знал, что на это ответить, да, она права, конечно. Но способы, чтобы что-то донести или сказать, она выбирала просто топорные, просто шла напролом, не разбирая дороги. Гарри посмотрел на волшебницу на портрете, она была очень молодой, сердце больно сжалось. — Ну, не смотри на меня так, — сказала Милисэтти, — ты скорее подумал, что я прожила короткую жизнь и померла молодой, но это не так. Вот, смотри, — волшебница на портрете взяла свой кулон и надавила на него, после того, как кулон изменил свой цвет, Гарри увидел довольно старую почтенную даму. — Ты просто не представляешь, что пришлось сделать, чтобы добыть эту вещицу, — продолжила Милисэтти, вернув свой молодой облик, — но это того стоило. Да, и Поттеры, и Принцы тогда в накладе не остались, много чего у меня с ними было, — колдунья как-то по-заговорщически ему подмигнула. Гарри на секунду замер, такого от предков он явно не ожидал, да прошлое прошлым, но все же. Да, магический мир не настолько велик, и все древние и старшие рода рано или поздно пересекались. Как говорится, пора поставить точки над и. — Позвольте мне представиться как полагается, мои дорогие предки. Я Гарольд Джеймс Поттер, лорд Поттер. Я сын Вашей правнучки Лилианы Эванс и Джеймса Поттера, наследника Поттера, — тихое «ох» разнеслось по сторонам, а Гарри продолжил, но чуть тише.— Как вы знаете из произошедшего накануне, я люблю одного человека. Его зовут Северус … — тут Гарри почему-то замолчал, но все же закончил, — в общем, он — лорд Принц. — О как, да что ни говори Поттеры и Принцы всегда не равнодушно друг другу дышали, — отозвался Грельдас, — Скажем так, мы все: Эвансы, Поттеры и Принцы, имели некоторые грешки касательно себя любимых, — при этих словах глазки Грендаса блеснули, — но не имели супружеских обетов. Что ж, не пора ли поставить тут жирную точку? Милисэтти ничего не сказала, лишь подмигнула ему еще разок и куда-то пропала. Она явно что-то задумала, Гарри мотнул головой, об этом лучше не думать и не знать. Ритуал Гарри провел в гостиной, как и раньше в доме у Дурслей, Марель помогла поместить на пентаграмму Вернона, после чего перенесла его в кресло и, укутав одеяльцем, стала напевать ему какую-то детскую песенку. Она, как и большинство домовых, души не чаяла в детях. Все родственники молча наблюдали за преображением. Они знали о нем конечно, но видеть Эдводка — это совсем другое, чем просто знать. И это больше напоминало колыбель Магии, чем кровавый ритуал, коим он являлся. После его завершения родственники вовсю на Гарри глазели и шептались. Преобразовавшийся мальчик стал шикарнейшим представителем рода Поттеров. Первый же вопрос задал по обыкновению Грельдас: — А почему в гостиной, ведь каждый может увидеть пентаграмму, ведь ритуальный зал надежней. И это далеко не белая пушистая магия, тебя сдадут за милую душу. Причем, этот ритуал сможет использовать любой находящийся в доме маг. Ответом послужил ковер закрывший пентаграмму. — Нет, не сможет, им может пользоваться лишь тот, кто начертил пентаграмму или же старший главенствующий родственник, коих у меня нет. И вряд ли из ныне живущих есть тот, кто распознает ритуальную пентаграмму. У меня к вам есть предложение. Вы все сейчас видели, как действует ритуал, мне требуется его измененная форма. Более энергозатратная, это понятно, но и применимая без лишних знаков или последствий, — при этих словах Гарри указал сначала на прикрытое изображение рунной пентаграммы на полу, затем на Вернона, спящего в кресле. — Все предложения после того, как вернусь. Как я уже понял, Эвансы не только заклинаниями, но и ритуалистикой, а также артефакторикой баловались, — с этими словами Гарри растворился. Диагон алея. Магазинчик «Семейство Олливандер — производители волшебных палочек с 382-го года до нашей эры» Мистер Олливандер поспешно закрыл дверь за последним клиентом, пора уже было закрывать магазин. Запечатывая дверь магией, старик выдохнул. Да, нелегкая принесла клиента. Ситхе. Об этом лучше не думать, тот ушел ничего не говоря, забрав палочку с собой. «Это хорошо, пусть так и будет» — подумал Гаррик, но так только обернулся, застыл на месте. Там, в глубине магазина, чуть облокотившись на прилавок стоял ситхе. Он не был ребенком, это был взрослый человек, от которого веяло старой, дикой, необузданной магией. Сейчас перед старым хозяином магазина предстал ситхе во всей своей красе. Чувствовалось яркое желание убивать, такое чудовище вряд ли выпустит из своих лап кого-либо, старому Гаррику почему-то вспомнилась старая трехгодичной давности статья. Сомнений нет, это было дело рук ситхе. Гарри улыбался во весь свой оскал. — Так-так, давайте глянем, что тут у нас, — начал он. — Давайте-ка, присядьте, пожалуйста, у вас же возраст все-таки. Стульчик для клиентов оказывается около самого мистера Олливандера. Старик садится на него и говорит: — Так вот чем себя тешит великий ситхе. Убивает ни в чем не повинных продавцов, занятых любимым делом. Первое, что произошло так это то, что Гарри впал в ступор, а когда до него дошёл смысл сказанного, он расхохотался. Его жуткий холодный смех ходуном ходил по всему магазину, от чего Гаррику показалось, что он находится посреди огромной ревущей пропасти. Отсмеявшись, Гарри сказал: — Иногда, когда не в меру прыткие торгаши хотят что-либо подсунуть, как Вы или как наш уважаемый, ныне почивший мистер Горша, слишком увлеченные собственными махинациями, не замечая всего вокруг. Так, с чего мне начать? Гарри подошел к старику также близко, как и он тогда, в самом начале их встречи. Гаррик такого не ожидал, ради чего он тогда пришел? Ради палочки, которую он хотел ему вручить по настоянию Дамблдора, который, можно сказать, намекнул, что будет феерично, что у двоих врагов будут палочки-близнецы. Так она ему подходила, нет, подходили они все. Они буквально пели в его руках. А разве могло быть иначе, ведь ситхе — это сама магия, для него нет разницы, для него все едино. Сначала Гаррик не понял в чем дело, но затем, после того, как рассыпалась палочка-близнец и как сверкнули глаза, он понял, кто перед ним. * Кошмар всего сущего — ситхе. Когда-то давно этот монстр чуть не погубил его род, убив, можно сказать, родоначальника и притворился им. Да, он ушел не завершив начатое и даже оставил им палочки, а вместе с ними и открывшийся дар — видеть плетение магии. Но какой же был ужас, когда они оказались такие не одни, видеть плетение магии стали практически все, хорошо хоть у них остались основы создания палочек. А сейчас что, он явился завершить начатое? Было похоже, что старик что-то знает о ситхе и это приводит его в ужас. Но как это выяснить не выдавая себя, тут Гарри задумался, тогда ему с гоблинами просто повезло, но не может же везти так всегда. — Хорошо, я вижу Вы немного обдумали сложившуюся ситуацию, так что я задам вопрос, один единственный. Зачем весь этот цирк? Ведь, насколько я могу судить, все палочки из этого магазина зарегистрированы и на них уже имеются, как правильно выразиться, необходимые ярлыки. — Так Гарри назвал чары находимости, отчетности и некоторые другие, которые были не на всех палочках. Гарри склонил голову на бок и стал ждать ответа. Пауза затянулась на минуту, на пять, на десять. Когда время подошло к часу, Гарри отошел от мистера Олливандера обратно к стойке, старик даже не дрогнул, и стал листать регистрационную книгу, ему было необходимо чем-то заняться. Ожидание, можно сказать, успокаивало и злило одновременно. Правда, желание убивать пропало, а вот помучать росло. — Я жду, сказать по правде, мне нечем заняться. Я могу ждать очень и очень долго. Кстати, при желании, время может остановиться вокруг, как думаете, сколько Вы протянете? Мне-то все равно, а Вам. Как можно тратить бесценное время, которое можно провести с родными и близкими людьми. Да, конечно, они Вас не всегда поддерживают, но вот Вашу любовь к ним не отнять, ведь так? — с этими словами Гарри достал из скрытой страницы в регистрационной книге колдографию всей семьи Олливандера, той, что мистер Олливандер спрятал подальше ото всех, ту, что старик не глядя просто гладил руками, когда хотел почувствовать присутствие семьи здесь, совсем рядом. — Дамблдор, — выдохнул старик, — он сказал, что было бы неплохо, если две палочки-близняшки окажутся в руках у двух заклятых врагов. — Это все? — не понял Гарри, такого ответа он представить себе не мог. Сказал. Ох, как дорого, там, в будущем ему обошлись слова этого человека. В голову сами собой пробрались эти чертовы воспоминания. Флешбек — Гарри, послушай меня внимательно, то, что я говорю чистейшая правда, — сказал Альбус Дамблдор, попивая свой чай у себя в директорском кабинете в Хогвартсе. Как только он вернулся, сразу же был восстановлен как директор Хогвартса. Это было так феерично, так торжественно, Хогвартс гудел несколько недель. — Нет, Вы ошибаетесь. Этого не может быть, — уже сотню раз повторил Гарри, сейчас он занимал пост старшего аврора. — Всё уже давно в прошлом, люди пошли далеко вперед. — Нет, мальчик мой. Гарри, я хоть когда-нибудь врал? Гарри разворачивается и покидает кабинет. У него уже нет сил спорить. Он практически все силы потратил там, стараясь разнять совсем недалеких авроров и парочку молодых людей, что только закончили Хогвартс. Всего лишь потому, что в воздухе витал небольшой слух о том, что пожиратели снова собираются вернуться. После его возникновения все будто с катушек слетели. Гарри не знал, что ему делать и пошел поговорить с Дамблдором. Старик во многом ему помог. Лучше б он не ходил и оставался в неведении. Это с его подачи все началось, а теперь он и Гарри пытается втереть свою версию следующих событий. Гарри не верил собственным ушам. Он уже битых два часа спорил с ним, но толку было ноль. — И как мне это понимать? — швыряя на директорский стол «Ежедневный пророк», сказал Гарри. — Вы из ума что ли выжили такое говорить? — Гарри, но это правда, — закивал директор. — Ложь. Мистера МакГенвила там не было, — голос у Гарри сорвался на крик. — Нет, Гарри, мальчик мой. Я сам все прекрасно слышал, о чем говорили эти двое, — начал было Альбус. — Все могу детально рассказать. — ЛОЖЬ. Я сам лично был с мистером МакГенвилом в тот самый момент, когда он произносил свой доклад по артефактам в Новой Гвинее**. — Гарри смотрел прямо в упор в глаза старика. — Так что теперь скажите лично мне. КАКОГО ЧЕРТА ВЫ ТВОРИТЕ!!! — Ты ошибаешься, Гарри, мальчик мой. Я все прекрасно расслышал и видел, кто с кем и о чем говорит, — старик врал Гарри в лицо и при этом ни капли не смутившись собственных слов. — Ты слишком им доверяешь, они же слизеринцы. Неужели не думаешь, что кто-либо мог пробраться на съезд под оборотным. — Там стоят щиты на все, что когда-либо было и будет. Это не просто съезд, а собрание сильнейших мастеров артефакторики. Неужели вы и правда думаете, что туда могла какая-либо мышь прокрасться. — Гарри говорил громко и четко, стараясь как можно меньше отдаваться эмоциям. Он и так был в бешенстве, когда к нему пришли и потребовали арестовать лорда МакГенвила, так как он, герой, ничего делает, когда о его провале знают все. — Гарри, мальчик мой. Послушай меня. Ты не прав, тебе слишком задурили голову всякие там. Так мне лучше выразиться, — мягко говорил директор, — ты слишком доверчив. Я же готов поклясться магией. — Клянитесь, сейчас же, — сказал Гарри. — Что? — Вы меня слышали. Я прошу вас поклясться в том, что вы видели и слышали этот разговор, — Гарри улыбнувшись добавил, — что, не можете? — Гарри, мальчик мой..... — Да, достали вы меня этим мальчик мой. Я не ВАШ. Сожри вас Моргана. И как я прекрасно понимаю, вы не можете мне произнести эту клятву. Так как солгали. Гарри забирает с собой принесенную газету, покидая кабинет Альбуса Дамблдора. Он уже начал проклинать себя за то, что ему стоило сказать «свидетельствую», зачем-то он ляпнул, не подумав. — Это уже предел всему, — от голоса Гарри дрожали все стены, — вы что, совсем спятили? — Гарри, ма…- тут директор хотел добавить привычное «мальчик мой», но осекся, сейчас от Гарри можно было ожидать чего угодно. — Ты просто отрицаешь очевидное. — Нет, — тон Гарри был резок. — Да, неужели ты думаешь, что в Малфой-меноре и вправду нет ничего противозаконного. Да, лорд Малфой, — при этих словах Дамблдор немного скривился, — уже задолго до вашего прихода успел все спрятать. Без его полного разрешения вы не можете обыскать весь менор, этим он и пользуется, очень прискорбно, что мальчик пошел по стопам отца. — Это чистейшей воды домыслы, ни у вас и ни у кого нет права винить сына в грехах отца, — эти слова дались Гарри очень тяжело, ему невольно вспомнился профессор зельеварения. — Нет, дорогой мой, — эти слова еще больше резали слух Гарри, но он терпел, он уже раз двадцать разносил этот кабинет в пух и прах. Кабинет уже далеко имел не тот вид, что был у него в школьные годы. Несмотря на все усилия, что вливал в него Дамблдор, разрушения, нанесенные магией Гарри, не подавались коррекции, поэтому кабинет каждый раз принимал новые очертания, тем самым скрывая наносимый ущерб. Тем временем Дамблдор продолжал, — Гарри, послушай меня внимательно, ты очень сильно ошибаешься на счет Драко и всех остальных, они такие какие есть и с этим ничего не поделаешь. Да, они много чего готовы были сделать, чтобы выкрутиться. Мистер Ларквуд хотел немного вернуть все на свои места… — Вы что, его поддерживаете? Да, он подкинул тот чертов артефакт, — Гарри не мог поверить тому, что слышит сейчас. Дамблдор точно спятил и тащит их всех в ад. — Да, он действовал слишком кардинально. Но ты тоже поступил глупо. Из-за тебя такой молодой преуспевающий аврор был так жестоко растерзан обществом. Зачем было губить такую замечательную карьеру молодого коллеги. Он же был верен делу до конца. Гарри был уже не уверен, что их тащат в ад, они уже там. За все свои грехи. Какое к черту дело? Этот светлый дедушка поддерживает урода, который фактически своим действием чуть не подписал смертный приговор старому магическому роду. Он поступил глупо? Защитив людей, тех, кому был обязан жизнью. Да, Нарциссе Малфой он, сколько жить будет, благодарен за самый отважный поступок, когда фактически решалась судьба всего магического мира. Он или Волан-де-Морт. Конец Флешбека Да, он знал, что директор играет ими всеми в куколки ради всеобщего блага, но не мог же он быть тварью с самого начала. Да, у великого Дамблдора крыша поехала после возвращения, оттуда нормальными не возвращаются, взять хоть в пример Темного Лорда. — Ладно, значит из-за великого бла-бла мне вручили эту палку. У мистера Олливандера глаза выросли с размером с галлеон, после этого замечания. — Ой, не надо на меня так смотреть, ради великого добра наш дорогой директор кого хочешь продаст. Хотя, знаете, неужели Вы, как человек довольно старый и повидавший много чего, совсем ничего не замечаете вокруг. — Дамблдор великий и хороший человек, — попытался возразить Гаррик, но был остановлен ситхе. — Ну, не надо мне тут заливать, какой он белый и пушистый. Знаю я, какой он на самом деле, — тут Гарри немного замолчал, но все же продолжил, — идущий на все, ради своей цели. Где пешки на его шахматной доске — это люди, а страшней всего, что это и дети тоже. Не поэтому ли Вашей любимой семьи, — Гарри выделил это особенно четко, — нет в Англии. Гаррик сглотнул, да, ситхе прав, он на слишком многое закрывает глаза, единственное, что смог сделать, это разругаться со свой семьёй и отправить ее подальше от вездесущего дедушки. А что теперь, чего добивается этот ситхе? Ведь в прошлый раз он помог именно Олливандерам, может по старой памяти поможет и сейчас. — И что Вы собираетесь делать сейчас? Зачем было убивать ребенка? Хотя, нет, ребенок все же умер тогда в Хеллоуин, а Вы убрали темного Лорда и заняли место бедного Гарри. — Боже, во имя всех, кому Вы когда-либо молились, мистер Гаррик Олливандер, неужели Вы забыли первый и самый главный закон Магии, — на секунду Гарри усомнился, что разговаривает со взрослым человеком, который уже как столетие живет в этом мире. — Не могли бы Вы мне напомнить и себе тоже? — Первый закон? — Да, первый, пожалуйста. — Первый закон Магии гласит — ДЕТИ НЕПРИКОСНОВЕННЫ, — чем тяжелее давались эти слова мистеру Олливандеру, тем страшней становилась улыбка Гарри. — Правда, вот незадача. И как же по Вашему я смог бы убить ребенка, последнего в роду, и при этом выжить. Ведь, если судить по всем законам магии, там смертельный откат. Гаррик не мог оторвать взгляда от ситхе, который чуть ли не носом пихнул его в самый первый и неизменный закон Магии. Неужели они настолько сильно пали, что забыли о самом главном. Какая тут к черту защита матери, о которой так талдычит Дамблдор. Ведь это практически сам по себе смертный приговор. — Как я погляжу, суть Вы уловили, с Вашего позволения мы продолжим. Расскажите мне о Томе Марволо Риддле, все, что Вы о нем знаете, только давайте без того, что мне рассказывали. Лишь только то, что Вы знаете сами, — Гарри призвал к себе кресло и устроился на нем рядом с Гарриком. Мистер Олливандер вздохнул, это будет тяжелая ночь, и начал свой рассказ. Он бы и правда занял всю ночь, но у Гарри были совершенно другие планы, ему необходимо было поговорить с Хагридом. Поэтому он просто остановил время, когда мистер Оливандер закрыл входную дверь. — Ну что, хорошего Вам вечера и спасибо за рассказ, — с этими словами ситхе исчез. Гаррик не сразу осознал слова ситхе «Хорошего вечера». Они явно говорили не час, это по крайней мере заняло часа четыре, если не пять, сейчас скорей всего глубокая ночь, а не вечер. Мистер Олливандер осторожно выглянул за дверь и застыл. Там все было точно также, как когда он закрыл ее магией, но ведь это невозможно. «Время может остановиться» — Гаррик сглотнул и спрятался подальше в магазине. Власть ситхе наводила страх и ужас. Хогвартс. Шотландия. Опушка леса. Хижина Хагрида Хагрид только что вернулся от директора, где все ему рассказал о Гарри. О встрече с мальчиком, о мерзких маглах, но он умолчал о хвосте, о походе в магический мир, о странном поведении Гарри, о случившемся в магазине Олливандера. Все, как и было сказано. Но зачем? Нет, не стоит задавать ненужные вопросы. Альбус Дамблдор знает все лучше их всех. Как только он подошел к хижине, сразу же заметил незнакомого мага, у ног которого как послушные коврики лежали Пушок и Клык. — О, вот и ваш хозяин вернулся, а вы так боялись, — холодный, нечеловеческий тон. — А Вы кто? — спросил Хагрид, — Вы ведь не Вы-Сами-Знаете-Кто? — закончил великан озираясь. Такого ледяного и страшного смеха Хагрид не слышал никогда. Он стал медленно отходить, ему срочно надо рассказать обо всем директору. — Так меня еще никто не называл. Ты — первый. И с чего ты решил, что я Волан-де-Морт? — спросил маг. — Ну, Вы просто очень необычный и страшный, — отозвался полувеликан, вдруг этот притворяется и есть Сами-Знаете-Кто. — Страшный? И чем же я страшен? Со мной что-то не то? Рога? Клыки? Крылья наконец? Так что? — сейчас Хагрид напомнил Гарри ребенка, который совсем не понимает, что видит перед собой. — Вы это… У вас голос того страшный, как у мертвеца, — сказал Хагрид. — Как у мертвеца? — Гарри почесал затылок и задумался, да, встреча состоялась, но как он должен сейчас себя вести, ведь перед ним сейчас большой ребенок получеловек-полувеликан. Если судить по человеческим меркам, он — взрослый, если же по меркам великанов, он — ребенок. Да и разум его больше походил на великанов, только в отличии от них, более развитый, но слишком малый по человечески. Ни то и не се. — Я живой человек, если это тебя смутило, а голос мой тоже человеческий, как у живого, только слегка разочарованного человека. — И что же вас так разочаровало? — Ты. — Я? — не понял Хагрид, он этого человека в первый раз видит, а у него уже к нему притензии, — Может, Вы меня с кем-то перепутали. — Нет, Хагрид, именно ты напал на того ребенка и вырастил ему хвост, — медленно, стараясь как можно спокойней, сказал Гарри. — Так этот же секрет, его знают только я и Гарри, это ведь не Гарри, он бы никогда… Это не он — я редко ошибаюсь. — промямлил Хагрид. Тут уже Гарри готов был расплакаться, такими только бывают дети, настолько простодушен Хагрид. Если взглянуть на него с любой стороны, любой скажет, что Хагрид глупец, без шанса на спасение. — Какой же это секрет, если ты чуть мне не проболтался, — улыбка была мягкой и спокойной, с таких как этот полукровка спрос небольшой и они всегда крайние. — Насчет Гарри — ты можешь не волноваться, он никому не рассказал твой секрет. Я просто к тому, что совсем недавно одному старому человеку пришлось кое-что напомнить. И, можно сказать, результат меня поразил. А ты знаешь первый нерушимый закон Магии? — Закон Магии? У нас много законов. Не делай то и другое, — Хагрид совершенно не понял, о чем говорит, сейчас сидящий перед ним, маг. Что он имеет в виду, спрашивая про первый закон Магии. — Не знаешь, как я посмотрю, — разочарованный вздох, — совсем не знаешь. — У нас нельзя творить темные заклинания, да. Мы не можем показывать колдовство перед маглами, — чем больше он говорил, тем глупей себя чувствовал, на лице мага отражалось разочарование и недоумение. — Это все законы Министерства Магии, Хагрид, — сказал Гарри, — это не законы Магии. Её законы совсем другие. — Это все темная магия. От нее плохо всем. Нельзя проводить жертвоприношения, нельзя, это бесчеловечно, — то, что перед ним явно темный маг и он явно хочет его куда-то заманить стало ясно наверняка. — То, что дети неприкосновенны? Это что плохо? — Что? То есть… — вопрос мага поставил его в тупик, при чем тут дети, они ведь говорят о законах Магии. — Первый нерушимый закон Магии Гласит: ДЕТИ НЕПРИКОСНОВЕННЫ, — Гарри встал и подошел к полувеликану и коснулся его, — ну, как тебе? Ведь правда без жертвоприношений и всяких там дикостей. Чего молчишь, я спрашиваю? Хагрид не знал, что сказать, да, он не знал этого. Но как так? Что за Закон такой. Откуда он возник, ведь стоящий уже совсем рядом маг явно не лгал. О таком не лгут нигде и никогда. — Не надо на меня так смотреть, его придумал не я, а Магия каких-то три миллиарда лет тому назад, когда магический мир погряз в крови своих детей. Да, Хагрид, детей, совсем маленьких и крошечных созданий. Они умерли не сотнями даже, а тысячами. Вот и Магия разгневалась, и убила всех, на ком была кровь этих прелестных даров Магии. И о том, что дети тоже дар Магии, ты ведь тоже не знаешь? Так? * Хагрид, единственное, что мог, только кивнуть. Рядом с ним стоял точно не человек, это он почувствовал лишь сейчас, рядом с ним была самая настоящая Магия, что приняла человеческий облик. — Я. — совсем не зная, что сказать, начал Хагрид. — Помолчи, так гораздо лучше, — сказал ситхе, — и что же мне с тобой делать? — У него только хвост вырос. На мне нет его крови, — и в доказательство своих слов Хагрид показал ему свои ладони, Гарри хмыкнул, ну что за святая простота, не даром на таких ездят и взад и вперед. — То, что ты сделал, пробудило спящее в нем ядро, Хагрид. Шок и боль вызвали первый в его жизни магический выброс. Он стал волшебником. — Волшебником? Но он магл! Этого быть не может, — возразил Хагрид, но сразу же замолчал увидев улыбку собеседника. — А ты это проверял? Нет, конечно же? Так с чего ты решил, что он магл? — легкий ненавязчивый вопрос. — Ну, это директор сказал, что я должен забрать это… Гарри от маглов. Там ничего такого не было, я бы запомнил, — замялся полувеликан, он явно хотел найти себе оправдание, но не мог. — А с чего ты решил, что директор Хогвартса знает все? Он кто? — Он очень хороший и добрый человек, он позволил мне остаться здесь, когда все отвернулись от меня, — за Дамблдора Хагрид был готов стоять стеной, но стоило ему поднять глаза на этого странного мага, то сразу стало понятно, что тот эту стену разобьет, не моргнув и глазом. — Отвернулись? Тебя исключили за то, что ты пригрел у себя опасных, очень опасных питомцев. Да, может для тебя они и безобидны. Но если взять твое маленькое окружение, даже того крошку Гарри, — тут Гарри немного замолчал, ведь не каждый же день говоришь о себе в третьем лице, но ему еще придется неоднократно это делать. — Для него твои милашки, как смертный приговор. Убьют его, даже глазом моргнуть не успеешь. — Я его защищу, — выкрикнул Хагрид, в своей силе он не сомневался, но этот рядом — другое дело. — Хорошо, защитишь. А если тебя рядом не будет. От него даже костей не останется. — Нет, они так не сделают. Они хорошие, Вы только посмотрите на них, милашки да и только. Вон Клык и Пушок такие тихие и мирные, а Вы говорите и костей не оставят. — Хагрид указал на онемевших от страха животных, что даже пошевелиться не могли. — Они боятся, — тихо ответил Гарри, отмечая состояние любимцем Хагрида. — Боятся? Нет, они невероятно дружелюбны и приветливы. Вот, почему они такие. — Они прекрасно знают, что я могу легким движением сделать из них прекрасные прикаминные коврики, — в довесок к своим словам Гарри щелчком превратил стоящего в загоне берцового клыкарвасла в черный, пушистый, на сколько это позволяла шерсть животного ковер, — и останутся такими навсегда. Мертвыми, пушистыми, прекрасными ковриками. Гарри уже собирался уходить, но остановился и обернувшись добавил: — Каждое действие или бездействие имеют свое последствие. Твои тоже не являются исключением из правил. Когда маг исчез Хагрид медленно подошел к загону, где совсем недавно жил его друг, да, он сильно болел и вряд ли бы оправился, но все равно, это слишком жестоко. Маг прав, но урок он преподнес бесчеловечный и бессердечный. * Зведочкой описано видение ситхе — человеком-волшебником и волшебным существом (в данном моменте представлено виденье ситхе Хагридом, который в свою очередь на половину волшебное существо (или раса). Ну, в общем, как посмотреть). Они различны, так как у них разное представление о прародителях. Маги видят ситхе злыми неумолимыми созданиями, что творят все, что им заблагорассудится. Им легче забыть о своем великом грехе перед прародителями, представляя все в мифе, чем в чем-либо сознаться. Магические же создания воспринимают их самой магией, принявшей чью-либо форму. Это считается то благословением, то наказанием, что в свою очередь зависит от самого существа. Иногда все сливается воедино. **Новая Гвинея (Папуа) это реально существующая страна, чуть выше Австралии. (небольшой остров состоящий из двух стран)