Кодекс порядочных людей или способы влюбиться в мошенника

Слава нашёл тот кожаный браслет, когда вспомнил, что пора зашить карман в куртке, а потом убрать её восвояси минимум до весны. Обычно он просто убирал куртяхи, как и любые другие вещи, в каком бы они состоянии ни были, но сейчас, имея лишь шиш в кошельке, парень полез искать тугрики хотя бы на дорогу. Стипендию он благоговейно проебал ещё неделю назад. В итоге денег он не нашёл, зато кожаный ремешок, ясно какой, сразу попал меж пальцев. — Бля… Вот именно. Бля! Он как-то совсем забыл про этот подарок. Машнов повертел браслет в руке, мягко провёл пальцем по резьбе рун, представляя, как ремешок будет смотреться на запястье Мирона. На бледной руке темная кожа выглядела бы шикарно, и Слава подумал, что очень зря он про него забыл. Сейчас дарить Фёдорову такие вещи было бы… странно? Да, странно. Слава бы с радостью, он уже видел, как протянет Мирону браслет, а тот сперва скривится. Скорее всего, тот и носить его не будет, но сам факт подарка сейчас был бы неуместен по одной простой причине. Слава, кажется, нутром ощущал, что отношения между ними становятся чуть более интимными, а границы сужаются, и подарок бы — со смыслом, блять! — дал бы Фёдорову лишний повод думать, что Слава только «за» их сближение, а Слава, вроде как, пока сам не был в этом уверен. Мирон так ласкал его поплывшим взглядом совсем недавно, а потом нежно улыбался через пару дней, когда они кофе пили. Кстати, Мирон даже купил Славе этот сраный эспрессо, потому что Машнов пока что нищеёбом ходил. «Можно за все траты ему воздать», — решил Слава. Однако даже так странно бы было. Сам Машнов любви не искал. Ему как-то не до этого было, слишком рано для него. А потом Слава вспомнил, что, несмотря на все желания, в недоотношения он постепенно ввязывался. В руны Слава верил более чем, потому набил одну меж лопаток на спине. А тут он таскал в кармане браслет с рунами хуй знает сколько, ходил с ним на посиделки с Мироном. Магия его наебала — охуенно! Теперь держать в руках браслет стало несколько напряжно, но при всём этом — любопытно. Славе Мирон нравился ровно настолько, чтобы общаться с ним едва ли не ежедневно на протяжении долгого времени. Это тоже как минимум. В идеале, конечно, попробовать что-нибудь эдакое, пресечь собственные границы дозволенного, которые не особо и высоки были. Но и торопиться Слава не спешил, так сказать. Посему он временно отложил браслет, кинув его на стол у стены у себя в спальне. Родители к подобной хуерге привыкли, зная, что сына с бабкой шибко близок. Куртку так и не зашил: повесил в кладовку, достал пуховик потеплее и топнул в универ. Вечером они с Мироном должны были поехать в ИКЕА за кухонным столом для Фёдорова. Просто поездка двух чуваков-друзей в магазин мебели — всё окей. И лишь потом, сидя на парах, Слава понял, что кинул браслет в зону любви и плодородия. Он понадеялся, что от него случайно никто не залетит сегодня, а то всё-таки стол надо выбирать.

***

Они валялись на огромной койке и смотрели в потолок. Обстановка — рай и верх дизайнерской работы шведов, а потолок — серые грязные балки и сетка, как в рабочем павильоне. Лежали молча. Мирон припёрся в классических брюках, идеально выглаженной рубашке и пальто, которое он оставил в гардеробе. Слава был в толстовке и старых джинсах. — Давай тут останемся, — предложил Мирон. — Я вторые сутки толком не сплю, а тут так мягко. — Купи себе такой матрас — делов-то? — Действительно. И ведь он купит. Купит, блять! Мимо ходили люди. В соседней спальне подростки лизались. Слава лично видел, как Мирон фукнул и сморщился весь, будто они на его личной кровати ебались. Но обстановка реально была шикарна: Слава прикрыл глаза, ощущая, как волшебный матрас высасывает усталость, даря блаженное расслабление. Вечно напряжённая спина даже загудела, явно охуев от такого расклада событий. В сон бросало моментально, и единственное, что хотелось, это найти ту самую волшебную акулу и крепко обнять, повернувшись на бок, уснуть. Вообще проще было повернуться и Мирона обнять, а потом уснуть, но это бы было страннее, чем те подростки в соседней спальне. — Если купишь этот матрас, зови поваляться, — вырвалось у Славы. — Тогда точно куплю. — Забились. Слава лежал, как и прежде, закрыв глаза, но шестым чувством ощущал, как этот гоблин ухмылялся. Довольный, сука, словно Слава ему отсосать предложил. Мимолётно возникла мысль, что он вполне готов отсосать, чтобы поспать на таком матрасе пару-тройку раз. Потом мысль улетучилась, потому что на самом деле нихуя не готов. Мирон шумно выдохнул, дёрнув ногой, чем задел ногу Славы. Машнов сглотнул. Такое открытое валяние на кроватке немного возбуждало. «Извращенец сраный». Слава открыл глаза, искоса посмотрел на Мирона. Тот будто совсем уснул, и Машнов подумал, что у них ещё есть часа два до закрытия, а персонал хуй клал на то, что они тут уснуть могут вообще-то. Но потом Фёдоров, восстановив ровный ритм дыхания, аккуратно коснулся холодными пальцами горячей ладони Славы. Пиздец. Перед глазами всё поплыло, и Слава невольно дёрнул рукой, приближая её, а после Фёдоров мизинцем сжал мизинец Славы. Пиздец… Для Славы такой жест был ебать интимным, но он сжал мизинец в ответ, даже бровью не повёл, когда Мирон хитро ухмыльнулся, глядя ему в глаза, аналогично скосив взгляд. — Пидорас, — прошептал Слава. Мирон усмехнулся совсем дико и пару раз толкнулся языком в щеку. — Конченый пидарас. Мирон дёрнул бровью, тихо смеясь. Он был более чем доволен, крепко держал его за мизинец и явно что-то замышлял, но самое забавное, что Слава был почти не против. Если бы не куча народа, он бы, наверное, всё-таки повернулся набок и натворил делов. Но тогда было бы похуй, и, пожалуй, дело закончилось бы тем, что они нагие и горячие давили матрас, скидывая охуенно мягкие подушки на пол, тая среди этих нежных простыней. — Я, пожалуй, куплю этот матрас, — решил Мирон. — Ох, пидарюга, — протянул Слава, искренне поражаясь тому, как быстро Фёдоров перешёл на флирт, хотя совсем недавно он ныл, как заебался. — Тебя поэтому все опрокидывали — я понял! Мирон хихикнул, и морщинки, собравшиеся у глаз, показались такими милыми. Они поднялись минут через пять. И пошли искать стол. Фёдоров сделал пару всратых фото Славы, решил, что ему всё же тоже нравится эта ебаная акула. — Шведы хитровыебанные такие, раз даже еврея соблазнили, — решил Машнов. Мирон плечом дёрнул, но акулу решил не покупать. Однако помимо стола Фёдоров заказал матрас, чудесным образом запомнив кривое название, и изящно взглянул на Славу, когда они стояли у кассы. Слава отказался от комментариев, попросту не находя слов. После они пожрали хот-доги в кафешке ИКЕА, и Слава был бесконечно благодарен всем богам за то, что они просто жрали, не делая каких-либо намеков. Мирон молча ел, не глядя при этом на Славу оголодавшими глазами. Поговорили, а потом разошлись, потому что среда. На выходные, когда товар пришел на дом Федорову, он отправил Славе фото коробок и свежего матраса на огромной кровати и подписал коротко: «матрас заебись!» Браслет в зоне любви, оказывается, тоже заебись. Просто охуительно.

***

— Всё-таки хочу котлеток, — заключил Слава. Мирон лишь кивнул. Машнов крутил шурупы очевидно чересчур маленькой для этого отвёрткой, но он старался. Мирон им пожрать организовал, и совершенно не стеснялся того, что ему проще котлет пожарить, чем собирать мебель. Слава решил, что от сборки мастером Федоров отказался в виду еврейских корней, что он прямо высказал. Мирон же имел свои мотивы. — Ты как дракон, который пытается девушку к себе в пещеру заманить, — сказал Слава. — Вроде весь такой невинный, печальный и одинокий, а на деле — изврат ебаный. Мирон активно закивал. Да-да-да, всё про него. Но, если честно, ему было чересчур хорошо со Славой, так что он любой повод мог найти, чтобы его к себе затащить. Даже наблюдать за тем, как парень, сгорбившись, сидя жопой на полу, пытается приладить ножки к столу, было приятно. Казалось, они уже давно съехавшаяся пара, вот-вот квартиру снявшая. Мирон, как послушная жена, ужин мастерит, а Слава — уют в их крепости семьи. — За хороший подлив расцелую в щёчки, — добавил Слава. Мирон начал гуглить, как готовить подливку. Гвоздем программы была, конечно, новая мироновская приставка. Решил он, значит, что мозг должен отдыхать. Но впечатлила Славу, кажется, не плойка и не огромная плазма, а китайские фигурки в определенных зонах и красные женские стринги на люстре у Мирона в спальне. Федоров замялся, когда Слава, усмехнувшись, кивнул на трусы. — Я снять всё забываю, — ответил Мирон. Машнов вспомнил про браслет, про себя громко ругнулся. Закусили котлетами со средней такой подливой, но Слава был доволен. Он откинулся на спинку стула, удовлетворённо облизываясь. Эх, сейчас бы спать лечь и так до утра понедельника… Но он поднял жопу, отнес тарелку в мойку, после чего уселся обратно, кинув: — Спасибо, дорогая! — А поцеловать? А про поцеловать Слава шутил, а ещё от него пахло котлетами и кетчупом, поэтому он даже воздушный поцелуй слать зассал. Зато Мирон, скорчив недовольную принцессу, класть хотел и на шутки, и на томат. Он тыкнул пальцем себе в щеку, приподняв брови? — Ты, блять, серьезно? Ебаный браслет и блядские стринги! Лизаться, согнувшись едва ли не пополам, неудобно было пиздец. Но Слава на это быстро перестал обращать внимание, потому что его активно ласкали языком и мацали за жопу. Мирон встал, чтобы ему было чуть удобнее, однако был вынужден усесться на стол, чтобы было еще удобнее. Машнов встал ближе, развел острые колени, плотно прижимаясь. Встал моментально. Ну, во-первых, у него давно никого не было. А во-вторых… Во-вторых… Мирон укусил его за губу, оттягивая ее. Дышал часто, урывками, а пах так одурительно. Слава замычал низко, совсем одичало, гортанно застонал, ощутив руку Федорова в своих трусах прямо на своем члене. Вот и обмыли новый стол!