По дорогам Ферелдена

Они встретились у костра, как будто так и надо было: он – с пузатым кувшинчиком дрянного эля, прикупленного в «Избалованной принцессе» (на пробу гадость была такая, что впору крыс травить, но ничего получше их скромные финансы пока что не позволяли), она – с куда менее объемистой тарой, но зато содержащей чистейший алхимический спирт. После недолгих переглядываний выпивку было решено смешать, после чего крепость эля и количество спирта резко возросли, а парочка Серых Стражей привалилась спинами друг к другу, по очереди прикладываясь к походному котелку. Ни он, ни она не спрашивали, что стряслось. И потребовалась еще почти половина их кошмарной бурды, чтобы раскрасневшаяся сверх меры Солона внезапно качнулась из стороны в сторону, испустив нечто среднее между иканием и всхлипыванием. – Мы… не смогли бы… их спасти. – Ага, – Алистер, которому храмовничьи попойки привили чуть большую алкоголеустойчивость, пока еще держался… но, с другой стороны, ему и не нужно было напиваться в хлам, чтобы уметь выражать свои чувства, – Которую ночь себя в этом убеждаю… – Мы не смогли бы, – кажется, ей важно убедить в этом хотя бы саму себя – она обхватывает руками колени, сжимаясь в комок, точно ребенок, спасающийся от ночных кошмаров в старом шкафу, – Никак. Ни… при каких… об… обстоятельствах. Это… просто смешно. – Ага, – есть такая базовая человеческая потребность, которая называется «выговориться»; удовлетворяя ее, можно говорить о чем угодно и с кем угодно, вплоть до собственного отражения в зеркале. Алистер не слишком обольщался мыслью, что сегодня этим мифическим «кем-то» оказался он; скорее уж, будучи Серым Стражем, он просто чаще всего торчит ночью у костра, маясь пьяной бессонницей. – Обычная деревня. Н-н… не крепость. Не Остагар. Н-никаких ст… стен, – голос ее продолжает звучать надтреснуто, – Нас бы… просто положили там. Ни за что, – всхлипывания все-таки прорываются наружу, после чего ее начинает трясти – но когда Алистер, знакомый с такими истериками не понаслышке, пытается обернуться, Солона резко шлепает его ладонью по руке, – Не смотри на меня! – Создатель, какие мы нежные, – он грубовато ухмыляется, прекрасно понимая, что сюсюканья в такой момент только усугубят ситуацию, – Думаешь, мне ни разу в жизни не доводилось видеть ревущих женщин? – Я не реву! – Ага. – Говорю же, не реву! – А-а-ага, – подумав, он все-таки решает не оборачиваться, потому как сначала настоишь, а потом будешь полдня сосульки из волос выковыривать… обиженная магесса – явление похуже бешеного огра! – Тогда скажу тебе то же, что сказал мне один Страж после первой нашей заварушки в разоренной порождениями тьмы деревне… ты слушаешь? За спиной что-то возмущенно хлюпнуло носом. – Так вот, этот старый хрыч, от которого скверна только что клочьями не отваливалась, подошел ко мне, пока я сидел и размазывал сопли на пепелище, и отвесил ха-а-арошего подзатыльника… ух, как сейчас помню! А когда я, понятное дело, оч-чень оскорбленный подобным обращением, вскинулся чтобы дать сдачи, он так пристально посмотрел мне в глаза и спросил: ты, дурень, себя кем возомнил? Сказочным героем? Ты – обычный человек, у которого только две руки; ты никак не сможешь спасти всех, поэтому постарайся защитить хотя бы тех, кто все еще рядом, – и, вытянув руки перед собой (к его чести, они не дрожали), Алистер медленно сжал кулаки, – Всего лишь две человеческие руки… – У меня… тоже. – Ага. И у тебя. Так что понимаешь? – он устало свесил ладони, как будто на запястьях внезапно повисли железные кандалы, а к цепям оказался прикован целый мир, – Как бы мы ни старались, мы… Мы не сможем спасти всех. – Не… сможем… – Хоть ты разорвись. Мор наступает, – он чувствовал, что уговаривает, в том числе, самого себя, хотя сны-воспоминания погибающего Лотеринга по-прежнему терзали его по ночам, взывая к истерзанной совести, – Так что соберись… командир. У нас еще полно работы. – Много… сделать… Орзаммар. Бресилиан… – и, уронив голову на скрещенные руки, магесса все-таки сомкнула воспаленные веки, чтобы уже через полминуты начать тихо посвисывать носом, тогда как Алистер, усмехнувшись (и немного радости было на его лице), устраивается поудобнее и пододвигает поближе котелок с остатками выпивки. Ночь впереди долгая, поводов для кошмаров – полным-полно. И еще не раз придется выпить за тех, кого они так и не сумели спасти. – Ага.