По дорогам Ферелдена

– А ты неплохо смотрелся в Зале Собрания… Ваше Величество. – Кх… кха! Кха! – Алистер, как раз допивавший из бутылки последние глотки, от тихого шепота над ухом едва не поперхнулся, так что Солона, победно ухмыльнувшись – это тебе за попытку меня бросить! – поддернула полы мантии и присела рядом, тут же запустив лапу… то бишь наложив ручку на неприкосновенные запасы королевского провианта. Свежеиспеченный ферелденский монарх, в подробностях изучивший привычки подруги, даже не думал возражать. – М-м, – одобрила его сообразительность магесса, шлепая на толстый ломоть хлеба козий сыр, затем пару луковых колечек, а за ними и кусок первосортной ветчинки, после чего жадно вгрызаясь в получившуюся «башенку», – Как тебе удалось? – Протащить все это на крышу? – Ограбить кладовую, – фыркнула Солона, – Повариха твоего дядюшки – настоящий зверь! Когда я пришла, чтобы попросить о позднем ужине, она на меня та-а-ак зыркнула… – Тетушка Агата? – Алистер усмехнулся, в свою очередь выудив из плетеной корзинки кусок яблочного пирога, – Не переживай, она так смотрит на каждую девушку в этом доме, если та оказывается хоть ненамного симпатичнее огра. Догадываешься, почему леди Изольда просто обожает появляться в Денериме? – От нее что, любовница удрала? – Кх… кха! От кого? Изольды? – Нет, этой… Агаты. – А, нет, нет, – кажется, один кусочек пирога улетел-таки вниз… судя по сохраняющейся тишине, на голову стражнику он-таки не упал. Жаль… – Просто у нее есть дочка, Аллена, которую заботливая матушка вот уже лет десять пытается выдать замуж. За каждого встреченного мужчину. – То есть… погоди-ка! Эта почтенная матрона и тебя попыталась охомутать? – Я мужественно противостоял ей, – голос Алистера приобрел пафосную торжественность, – Так сказать, грудью встречал все матримониальные выпады и отражал непрозрачные намеки… – О, мой герой! – Солона явно решила подыграть, сложив ручки у груди (длина шампура с жареным мясом позволяла при этом не переставать жевать) и придав голосу писклявую интонацию, какую бродячие артисты считали подобающей для благородной принцессы, – Ну не томи, открой мне тайну: был ли повержен яростный дракон? – Не-а. – Но как? Что было дальше? – А дальше дядя Эамон, – тон в тон передразнил ее Алистер, кажется, при этом пытавшийся удержаться от смеха – кольчуга на его плечах (вышеупомянутый эрл заявил, что сейчас самое время для гнусных покушений со стороны низложенного Логэйна, поэтому племянника выпускал из кабинета только в броне) определенно позвякивала, – И как только Агата, наконец, поняла, кого именно она пыталась окрутить со своей дочуркой… – Представляю ее лицо, – магесса мстительно ухмыльнулась, догрызая попавшееся на зуб сухожилие, – Хотя, полагаю, теперь у тебя и без этого будет широ-окий выбор потенциальных невест. – Солона… – Алистер, – она вздохнула, откладывая голый шампур и откидываясь спиной на плечо любовника – кажется, эта поза уже стала классической во время их «серьезных» разговоров, – Я все понимаю, честно. Маг из Серых Стражей, пусть даже и с дворянскими корнями – явно не самая подходящая пара для ферелденского короля. Вдобавок, родить ребенка я тебе, скорее всего, не смогу, а престолу нужен наследник… так что женись себе спокойно. Обещаю, что не буду травить твою королеву грибами. Даже по праздникам. – Сол… не надо так. – Как? – Не плачь… – Я не!.. – возмущенно вскинулась Солона… но потом что-то такое капнуло у нее с подбородка, а потом еще и еще, так что магесса, вспыхнув до ушей, торопливо прикрыла лицо рукавом, – Не смотри! – Сол, – снова назвал он ее этим дурацким прозвищем, придуманным Лелианой, после чего все-таки заставил повернуться и дал возможность уткнуться ему в грудь, пряча лицо, – помнишь, что ты сегодня сказала? Никто не может заставить короля. Кажется, она кивнула. И совсем не по-взрослому всхлипнула. – Так что я женюсь на подходящей женщине и даже сделаю ей ребенка, дабы банны отвязались… но моей любовью, моей половинкой, королевой моего сердца всегда будешь только ты, – он-таки заставил ее приподнять лицо и провел большим пальцем по мокрой щеке. Солона смотрела на него огромными влажными глазами, и в лунном свете ее бледная кожа блестела серебром, призывая коснуться вовсе не руками… Ночи в Денериме никогда не отличались особым теплом, но плащ был толстым, луна – прекрасной, а тихо курлыкавшим у каминных труб голубям, в отличие от слуг с их отвратительным чувством времени, было абсолютно все равно, кто там и на ком лежит. Только она и только он: их прикосновения, отдающиеся жаром на коже, их поцелуи, так и не утратившие робкую радость новизны, их тихий шепот, низкий, из самого сердца… всего три слова. – Я люблю тебя. …кто же произнес их первым?