Файтинг!!!

В академии Фукуродани волейбольный клуб проводил утреннюю тренировку. С трудом, но тренеру Ямиджи удалось отбить для нужд своего клуба аж три спортивных зала, оставив баскетболистов с носом на целый день. Мужчина внимательно следил за разминкой, дабы ни один из игроков не переусердствовал накануне Национальных. «Зная этих оболтусов, как минимум один из них что-то себе покалечит», — думал Такеюки, смирившийся с неизбежным злом. Несомненно, горячность молодых имела свой шарм, но ровно до момента, пока мужчине не приходилось писать объяснительные директору, почему кто-то из волейболистов снова загремел в больничное крыло. Если у обычных подростков крыша просто медленно съезжала, то у влюбленных дураков она (крыша) улетала в стратосферу. Куда эти идиоты девают свои мозги, бедный Ямиджи за столько лет работы так и не понял. — Акааши-кун, поди сюда, — тренер подозвал к себе связующего команды, единственного человека, каким-то невообразимым способом понимавшего Котаро. Кейджи слегка удивился, а удивление его было выражено приподнятыми бровями. Парень что-то быстро протараторил товарищам, после чего тут же подошел к тренеру. Такеюки придирчиво осмотрел парня с головы до пят, прежде чем заговорить. Мужчина поправил сползшие с переносицы очки. — Как ты знаешь, турнир уже совсем скоро. Это значит, что активность Котаро резко возрастет, а это увеличит шанс того, что он снова впадет в депрессию. Твоя единственная задача до и во время турнира — не допустить подобного. Парень понятливо кивнул, а затем глянул на подающего капитана. Бокуто не выглядел ни сдувшимся, ни отчаявшимся. Пока что все довольно безобидно. — В этом году у нас могут возникнуть серьезные проблемы, — низким голосом сказал тренер, орлиным взглядом следя за своим внуком. — Особенно с Муджиназакой. Бокуто в это время стоял за белой линией. Его переполняли эмоции. Ему хотелось сыграть прямо сейчас, показать все, на что он способен на своем последнем турнире среди старших школ. Котаро был в предвкушении. Мяч, который он до этого бросил в воздух, замер для него, как и весь мир вокруг. Чувство всесильности вспыхнуло в Бокуто, и его тело словно само поняло, как двигаться. Широкая ладонь на короткий промежуток времени соприкоснулась с гладкой поверхностью мяча, а уже в следующее мгновение по всему залу раздался разрывающийся звук хлопка. «Хе-е-хей! Идеально!» — подумал Котаро, облизав губы. Сжав руку в кулак, он поднял ее вверх и прокричал: — Мы станем командой номер один в Японии! Хей-хей-хей! Тишина повисла в зале. Все смотрели на уверенного Бокуто, который будто делился с товарищами своей силой. — Да!!! — заорали в ответ волейболисты, готовые разорвать врага голыми руками. Ямиджи, глядя на творившийся беспорядок, закатил глаза. Подобное перед турниром он видел не раз. Чем сильнее их надежда, чем тверже их уверенность, тем больнее будет от проигрыша. Может, именно поэтому он так хочет, чтобы Котаро удалось воплотить свою мечту в жизни? Хотя бы в этот раз.

***

Куруру из дома вышла очень рано. Когда девушка обувалась, мать еще спала, а автобусы только-только начали ездить. Рима долго думала о команде, о турнире. Несмотря на то, что она около двух месяцев не появлялась в тренировочном зале, а с девочками не разговаривала примерно столько же, Куруру все еще чувствовала на себе ответственность за них. Она была их капитаном, даже если и сама сомневалась в этом. Ее конфликт с Мацубой не должен был стать причиной развала команды. Да, у них разные взгляды на жизнь, но это было тем, что можно было перетерпеть, а не сбегать аж в Америку под предлогом тренировки. Рима струсила. Расклеилась. И она это понимала. Поэтому она и стояла в пять утра перед закрытыми дверьми боксерского тренировочного зала. На шее висели ее перчатки, а за спиной — рюкзак. Спортивную сумку пришлось оставить дома, так как та порвалась еще в США, а купить новую не было времени. Переведя дыхание, Куруру попыталась еще раз повторить свою речь, которую она готовила несколько дней. Она даст им объяснение каждому из своих поступков, принесет извинения, а дальше будь что будет. Все имеет цену, ее предательство — тоже. — Семпай? — за спиной раздался больно знакомый голос, который Арима слышала почти каждый день. — Аи? — несказанно удивилась Рима, а после нервно заулыбалась. — Что ты тут делаешь? Первогодка наклонила голову набок, поражаясь глупости заданного вопроса. Иногда ее семпая замыкает на каких-то очевидных вещах, что весьма забавно. Над этой ее особенностью потешались все, кому не лень. — Тренер Мацуба-сан назначил утреннюю тренировку, — ответила Фумикава, поправив лямки школьной и спортивной сумок. — В пять. Куруру посмотрела на свои наручные часы. Нахмурилась. С сомнением посмотрела на кохая. И сказала: — Но уже пять пятнадцать. Аи покраснела, неловко почесав кончик носа. — Ну, я немного опоздала. Риме отчаянно не хотелось заходить внутрь, но и пасовать перед кохаем немного стыдно. Глубоко вдохнув, девушка уверенно открыла дверь, дабы замереть подобно оленю перед ярким светом фар. Все смотрели на нее. Куруру не преувеличивала, ибо зачем? Ей наоборот хотелось бы, чтобы зал был пустым, а глупенькая Аи просто ошиблась, и никакой тренировки нет и в помине. Арима махнула девочкам рукой в знак приветствия да так и не вымолвила ни слова. Удивление постепенно исчезало с их лиц, а некоторые даже довольно ухмылялись. Первой отмерла Томоко, в два шага оказавшись рядом с Римой и одной рукой прижав ее к себе. Сверкнув белозубой улыбкой, японка крикнула: — Эй, вы все мне проспорили! Чтоб после трени* я видела свои заслуженные деньги! Неудачники! — и показала язык. Ребята начали бурчать и возмущаться, пока до Римы медленно доходило, что на нее, оказывается, делали ставки! Чувство вины в тот же момент испарилось, а на его место пришел праведный гнев. — Ах ты, коза! — заголосила Куруру, резко схватив Томоко и повалив ее на пол. Саеко не растерялась и сделала подсечку, из-за чего Арима активно замахала руками. Аи, которая попыталась помочь семпаю, не устояла на ногах и вместе за компанию оказалась на мягком полу. Первогодка круглыми глазами смотрела на потасовку своих семпаев, которые грозились поотрывать друг другу патлы. Краем глаза Фумикава заметила приближение тренера, поэтому попыталась образумить девушек. Но ее тихого «Куруру-семпай!» никто не услышал, а ее робко протянутые руки отбросили не думая. — Тренер, — едва ли не плача произнесла Аи, а про себя молилась, чтобы ее секретное оружие сработало и в этот раз. Девушка не прогадала, ибо Мацуба повелся на щенячий взгляд ученицы и поумерил свой пыл. Вместо привычного подзатыльника, после которого голова весь день будет гудеть, мужчина просто растащил двух оборзевших второгодок. Девушки повисли на его руках подобно новорожденным котятам. — Заткнулись! — рявкнул тренер, а когда наступила гробовая тишина, добавил: — Томоко, двадцать пять кругов вокруг школы! А ты, Куруру, живо ко мне в кабинет! Рима мигом успокоилась, все-таки от привычек тяжело отучиться. Покорно идя следом за мужчиной, девушка попыталась предугадать его ответ на ее речь. Куруру не привыкла разбираться в чувствах и отношениях, когда те вызывали у нее смущение и ставили в неловкое положение. Но ей также хотелось пойти на Национальные вместе с командой, в одном автобусе, болеть с той же стороны. Конечно, вернуться победителем было заманчивой идеей, но идти на турнир в компании родных лиц хотелось больше. Рима была индивидуалистом, но живя в Японии, в самом ее центре, девушка не могла не проникнуться идеями коллективизма. В кабинет они вошли не проронив ни слова. Каждый сел на предназначенное ему место: Мацуба — в мягкое кресло, Куруру — на деревянный стул. — Я идиотка, — не размениваясь на никому ненужные мелочи, вроде приветствий и вопросов о здоровье, Рима сразу приступила к сути разговора. — И неправильно вас поняла. Я проявила к вам неуважение и бросила команду на произвол судьбы. Мне нет прощения, но я все же хотела бы извиниться перед всеми вами. Мужчина молчал, а Арима, не видя никакой реакции с его стороны, запаниковала. Девушка не любила общаться с людьми, которые были похожи на роботов. Молчание тяготило ее, а безразличие сбивало с пути. — Я-хочу-вернуться-в-команду-примите-меня-пожалуйста! — на одном дыхании выпалила Куруру, вскочив с места и низко поклонившись. В комнате повисло долгое молчание, прежде чем тренер был готов объявить свое окончательное решение.